Теперь ты мой

«Но это не всегда получается», — билось в голове, пока где-то вверху мелькал белый потолок с вкраплениями чего-то светлого. Не всегда получается уберечь друг друга. И уж тем более не всегда получается уберечь того, с кем не успел сработаться. Огонь по ним открыли внезапно, среагировать не успел даже Ханзо, только отшвырнул в сторону стол, пытаясь перекрыть броском хотя бы часть сектора обстрела. Не спасло, в тело заряды входили один за другим. Ханзо с какой-то оторопью наблюдал за тем, как кувыркнувшийся мир терял краски и звуки, только где-то наверху глухо грохотали голоса. Кажется, он ненадолго отключился, потому что потом голоса сменились. — Шимада, держись. Не вздумай сдохнуть так быстро! — Джесси, точно, Джесси. И Ханзо даже не может пошевелить языком, чтобы сказать, как рад тому, что напарник не пострадал. — Брат! — Гэнджи. Не успокоить, даже никакого звука не выдавить, все силы уходили на то, чтобы просто оставаться в сознании. — Ханзо, все будет в порядке, держитесь, все будет в порядке, — незнакомый женский голос, приятно ласкавший слух. Ханзо хотел бы сказать что-нибудь ободряющее всем, но во рту внезапно стало очень солоно, и дышать нечем, словно в легкие закачали что-то помимо воздуха. — Начинаю… цию… — донеслось откуда-то, пробиваясь через угасающее сознание. Темнота была неприветливой, очень холодной, оставляла на губах металлический привкус, сдавливала со всех сторон, мешая пошевелиться. Ханзо только и мог, что дышать и надеяться, что однажды эта темнота схлынет. Слабый проблеск света заставил встрепенуться и попытаться дернуться в ту сторону. Вывалился Ханзо из темноты под возмущенный писк приборов и лязг, словно следом за ним посыпались крышки от кастрюль. Разумеется, никаких крышек в помине не было. Лязгал он сам. «Что?» Зеркала не было, так что полюбоваться на свое отражение Ханзо не мог, однако он мог опустить взгляд. Натолкнувшийся на металл. «Что?» — мысленно переспросил он. В голове не укладывалось, что вот эти вывернутые в разные стороны в лодыжках ступни принадлежат ему. Неживые. Насмешка или еще что-то — в виде таби и гэта. Все, как полагается в приличном японском семействе. Ханзо сел, протянул руку, потрогал их, потом потыкал себя в металлические голени, затем ущипнул за голое бедро, живое, к счастью. Никогда еще он не радовался так вспышке боли. «Я вообще жив?» Ханзо вытянул перед собой руки, сглотнул, рассматривая их, согнул и разогнул пальцы, покрытые весьма искусной имитацией человеческой кожи. Если бы не полное отсутствие чувствительности, Ханзо бы даже решил, что ему каким-то образом пришили живые пальцы к механической руке. — Мистер Шимада! — в палату влетела женщина в белом халате, сразу же бросилась поднимать его, тонкие пальцы скользили по металлу протезов. — Вы можете встать? Ханзо попытался прикрыться, вспомнив, что он вообще-то обнажен, но доктор не оставляла попыток его поднять и растормошить, так что пришлось встать, делая вид, что это вполне обыденно: стоять в чем мать родила перед малознакомой женщиной. — Что со мной? Голос тоже был чужим, каким-то… металлическим. Ханзо невольно потянулся к горлу, раздался стук от соприкосновения ладони с шеей. — Ложитесь обратно, — потребовала доктор. — Я все вам расскажу. Меня зовут Ангела Циглер, я ваш лечащий врач, приятно познакомиться. Ханзо опустился на кровать, немного помедлил, затем лег, вытянув руки по швам, не препятствуя снова укрывать себя слетевшей простыней, вопросительно взглянул на доктора Циглер, ожидая пояснений. — Вы сильно пострадали в ресторане. Вас буквально изрешетили. Мне пришлось произвести частичную замену пострадавших тканей… — она слегка отвела глаза в сторону. — Я действительно пыталась спасти ваше тело, но множественные разрывы тканей, повреждения костей. Пришлось заменить часть живой плоти имплантами. — Сколько процентов? — Шестьдесят, — тихо ответила доктор Циглер. — Меньшим обойтись было невозможно. — И я омник. Больше пятидесяти пяти процентов киборгизации тела переводили Ханзо Шимада из разряда людей в разряд обычных омников. Омник может быть охранником, курьером или слугой, вытирающим пыль в библиотеке, но он не может быть главой клана. Через время и расстояние семья Симидзу дотянулась до Соджиро Шимада, лишив его наследника. — Ваше физическое состояние не внушает опасений, мистер Шимада. Чуть позже вам принесут одежду. — А что со мной теперь будет? Доктор Циглер покачала головой. — Об этом вам лучше поговорить с коммандером Гэбриэлом Рейесом, я всего лишь скромный медик. С моей точки зрения, с вами все будет хорошо, все великолепно прижилось, никакого отторжения. Вас пришлось ненадолго ввести в искусственную кому, но сейчас ваше здоровье вне опасности. Ханзо кивнул и прикрыл глаза, которые невыносимо щипало. Омник, просто чертова жестянка, которой даже нет смысла возвращаться в Японию. — Брат? Доктор Циглер, как он? — Гэнджи не замедлил явиться, словно почуяв, что Ханзо пришел в себя. — Я в порядке… брат, — последнее слово Ханзо произнес с некоторым усилием. Гэнджи подскочил к кровати, схватил его за руку. Ощущалось это странно, словно прикоснулись через очень толстую перчатку. — Я так волновался за тебя. Все мы волновались. Тебя с нами не было целых десять дней. — Больше никто не пострадал? — Ханзо открыл глаза, посмотрел на брата. Гэнджи покачал головой. — Нет, Джесси был в броне, так что его не смогли застрелить сразу, а потом он переместился к окну. Ханзо хотел было уточнить, причем тут окно, потом сообразил. Конечно же, прикрытие в виде снайпера, который к охраняемому субъекту никого не подпустил. А уж если и сам субъект отстреливался… — Хорошо. — Доктор Циглер спасла тебе жизнь. — Зачем? — этого Ханзо говорить не хотел, вопрос вырвался сам. Гэнджи вздрогнул, стиснул его руку крепче. — Не говори так, брат. — Я теперь не человек. В отличие от тебя. Ты-то сможешь вернуться после окончания контракта. Да тебе и придется. Теперь ты — наследник клана, опора семьи и единственный сын Соджиро Шимада. — Я не хочу, — отчаянно прошептал Гэнджи. — Не хочу. — Тебе придется, — отрезал Ханзо. — Не подставляйся больше на заданиях, ты не должен перейти в разряд таких как я. Попытка быть хладнокровным и сдержанным неумолимо проваливалась. Доктор Циглер тихо вышла из палаты, оставляя братьев наедине, давая возможность Гэнджи просто обнять Ханзо в попытке успокоить. — Что мне теперь делать? — тот разрешил себе наконец проявить слабость — Поспи еще немного, — тихо сказал Гэнджи. — Просто поспи, брат. Потом все решится как-нибудь. Не думай об этом сейчас, ладно? Закрывай глаза, когда ты проснешься, я буду рядом. Ханзо выдохнул, ощутил, как темнота снова окружает его, потом позволил ей завладеть измученным сознанием, чувствуя, как брат гладит по голове и вполголоса напевает старую колыбельную.