Война. Что может быть естественнее, чем война, когда в дело вступают зеленокожие?
«Значит, все-таки только гамбит. Жаль.» Сидевшая в командирской палатке женщина устало потерла висок и, покачав головой, смешала расклад таро: к сожалению, даже её, весьма немалые, таланты были не в силах изменить вероятности — она могла лишь вслушаться в их пение и найти среди них наилучшие. Да, если бы у неё была её сгинувшая свита, её пропавшее снаряжение — она бы нашла более выгодный вариант, но — увы: у неё была только она сама и то, что ей могли дать склады полка гвардии и СПО. Казалось бы, и это немало — но надвигающийся на планету WAAAAGH! был слишком многочислен и оснащен, и потому даже единственная, очень тонкая и неверная нить вероятностей, не ведущая к тому, что целый сектор будет уничтожен зеленой ордой, подразумевала гамбит с разменом центральных фигур. Вздохнув, инквизитор откинулась на спинку, заставив стул заскрипеть под тяжестью её тела, и, коротко качнув головой, чуть печально улыбнулась: забавно, она-то думала, что страх смерти, с её-то профессией, ею давным-давно забыт и отринут, но… Когда смерть становится не шансом, сколь угодно большим, а целью и удачей — это ощущается совсем по-другому. «И ведь меня наконец-то смогут сделать героиней, как это ни забавно. Я бы и сама сделала: мертвые герои это очень, очень полезно — и при этом абсолютно безвредно. Например…» Сняв с шеи икону, она отрешенно уставилась на неё: мастерская работа художника и ювелира были налицо — лик Его вдохновлял, взгляд сурово укорял за слабость, но… Мария вновь вздохнула, задумчиво поглаживая реликвию: её вера в Бога-Императора увяла еще во времена, когда она была лишь старшим аколитом своего наставника — и разлетелась в клочья, когда она, уже получив инсигнию и мучимая кризисом веры, смогла докопаться до архивов о НАСТОЯЩЕМ Императоре. — Нет смысла. Печально сообщила она образу богочеловека, которого она, все же, уважала не меньше, чем другие — преклонялись и, чуть помедлив, положила реликвию на стол. В последнем бою глупо лицемерить — особенно перед самой собой, а икона на груди была бы именно что лицемерием: во имя Императора она бы на смерть не пошла. К счастью, этого и не требовалось. — Империум — это не Император. Задумчиво прошептала она святотатственное, встала из-за стола и решительно пошла к выходу — и лишь портрет лучшего из людей, тысячелетия назад говорившего своим людям то же самое, печально смотрел ей вслед из центра нового, невероятного расклада.***
— Вы уверены, леди инквизитор? Не поймите меня неправильно — я не хочу подвергать сомнению ваши полномочия и компетенцию, но… Полковник Гвардии прямо-таки источал неуверенность и неодобрение: грубое лицо, которое неплохо гармонировало с довольно-таки небрежной аугметикой, заменяющей половину лица, выражало откровенное неодобрение. — Увы. Поймите меня правильно, Маркус — я прекрасно понимаю, как это выглядит, но… я знаю, что это — наш единственный шанс завершить эту кампанию успешно. Я очень старалась найти другие пути, но… там только разные, очень разные сценарии поражения. Устало отозвалась Мария, продолжая работать с инфопланшетом: нить вероятности была тонкой, и для усиления её нужно было не только оказаться в нужном месте и в нужный момент, но и убедиться, что некоторые важные детали будут выполнены с доскональной точностью. К счастью, полковник Маркус, с которым она была знакома еще с тех пор, как он начал командовать ротой, был идеальным исполнителем: надежным, не слишком инициативным и, главное, отлично знавшим то, насколько хороша она в провидении и планировании. Подтверждая её мысли, полковник вздохнул и с видом человека, который сделал всё, что мог, подошел к карте. Мария не могла его за это винить — нужное для её целей место увы, было на редкость плохо приспособлено для обороны, тем более — для обороны от целого накатывающегося WAAGH! — Вы можете выстоять там, Маркус. Если окажетесь стойкими, умелыми и разумными — вы выстоите. И спасете весь сектор. Инквизитор говорила… спокойно: в отличии от речей комиссара, которым верить хотелось, этот прогноз звучал очень обыденно — а потому невероятно убедительно. Почувствовав, как от осознания подчиняющихся этой невысокой, щуплой, усталой женщине в кустарно переделанном под её невеликие габариты штурмовом карапасе сил по спине пробегают огромные, холодные мурашки, полковник заставил себя столь же спокойно кивнуть и отозвался: — Если сможем — значит, выстоим, леди инквизитор. Не беспокойтесь, мы не подведем. Чуть вздрогнув от этой фразы — эхо её витало в Имматериуме уже полдня, обещая в случае, если она прозвучит, серьезное укрепление доселе почти невесомой нити событий — Мария облегченно улыбнулась и, заканчивая с заявкой, с неожиданной теплотой отозвалась: — Верю. Прощайте, Маркус, и не забудьте: по вирдбою в красной шапке — ни в коем случае не стрелять. Как бы глупо это ни звучало, но — это почти так же важно, как выстоять. Положив инфопланшет поверх карты, она с недовольной гримасой в очередной раз поправила ремень брони и неторопливо пошла к выходу: время уходило сквозь пальцы, как вода — и нужно было сделать за время, пока оно еще течет, как можно больше.***
«Арвус» шел тяжело, как беременная корова: неудивительно — и без того не слишком-то хорошо управляемый транспортник расширили и выпотрошили, максимально подготавливая к его скорбной миссии билета в один конец. Инквизитор не обманывала своих людей: шансов вернуться назад ни у кого не было. Впрочем, для Гвардейцев — единственного на планете полка, достаточно боеспособного для сражений с орками — это не было новостью: ветераны попрощались с жизнью еще три недели назад, когда на планету приземлился скиталец и из него вышла орда орков. На этом фоне умереть так, как обещала инквизитор — сражаясь, спасая своих товарищей и, в конце концов, унеся с собой и варбосса, и все шансы на удачное вторжение для орков — было немыслимым призом, на который клюнули многие. Впрочем, десятерых из трех десятков бойцов, теснившихся в расширенном за счет брони, механизмов и прочего, чреве транспортника, никто не спрашивал — просто потому, что спрашивать не было смысла: огрины, по такому случаю тоже получившие варварски скроенные из нескольких костюмов карапасовые доспехи и невесть как обнаружившиеся пилотопоры из арсенала СПО, были слишком ключевой частью плана… Да и к тому же, попросту были слишком тупы, чтобы отказаться. Пилотировала лично инквизитор — и, к своему счастью, гвардейцы не видели, как она это делала: сложенные в неудобной, странной позе ноги, напряженно выгнутая спина, руки, накрывшие ладонями глаза и небрежно упирающиеся в штурвал, удерживая его на курсе… Но иначе было нельзя — слишком важно было уловить момент, слишком сложно было удерживать событийную нить… «Пять… Четыре… Три… Два… » На моменте «ноль» локоть инквизитора лихо съехал в середину штурвала, вбивая в него кустарно, на коленке, сооруженную «кнопку» и, одновременно, второй рукой запуская транспортник в крутое, практически смертельное пике. В «салоне» позади зачертыхались: кнопка была предназначена для того, чтобы опутывающие каждого из солдат нити вкололи каждому (включая её саму) точно отмеренную порцию стимуляторов — и, поскольку выжить никто не надеялся, и дозы, и применяемые вещества были… запредельны. — Приготовиться к сложной посадке. Сообщила она, слыша, как люди и огрины позади неё тихо елозят, избавляясь от игл и хватаясь друг за друга покрепче. Окутав себя силовым коконом — ровно таким, чтобы не угробиться при посадке — она на время чуть ослабила уровень погружения в нити реальностей, вместо этого сосредотачиваясь и зажигая внутри себя то, что она сама всегда ощущала, как тёплый путеводный огонёк: тихий, незаметный, успокаивающий и указующий. Дождавшись, пока он разгорится, и чуть изменив его — так, как это было правильно — она негромко вздохнула и, включив рацию, заговорила — негромко, чеканно, вбивая каждое слово и позволяя возбужденным от начинающей бурлить в крови химии, от неизвестности и от предвкушения боя мужчинам проникнуться литанией — и начать повторять:Я гнев Его, нежданный и незваный Пусть слышит Он последнюю мольбу
Моторы траспортника взвыли, сбрасывая скорость и, одновременно, срывая кораблик в безумную, никем, кроме сконцентрировавшегося пророка не предсказуемую траекторию — а внутри, перекрикивая вой и грохот, звучало:Пусть в крови яд, пусть боль туманит разум Не о спасении — о ярости молю!
Аура вдохновения, вспыхнувшая от самосочиненной литании, накрыла пытающихся сосредоточиться на словах гвардейцев и беспокойно ежащихся от накатывающейся химической ярости огринов — и разгорелась сильнее, одновременно подогревая ярость и поддерживая самоконтроль.Дай силы мне, Великий Император Сломи их разум, волю сокруши Пусть плоть моя сгорит в последнем бое…
Вой двигателей на несколько мгновений смолк — руки инквизитора сами собой исполняли многократно мысленно отрепетированное действо, единственное позволяющее прорваться туда, куда надо, и так, как надо… а губы тем временем в вдруг повисшей тишине с холодной яростью процедили:…не защищай: нацель и помоги.
Будто бы дав договорить — двигатели взвыли снова, и жестко приземлившийся «Арвус» запрыгал по земле, вытрясая из своих пассажиров душу и соображение. Впрочем — спасибо уже начавшим действовать боевым наркотикам — никто не погиб и даже не обалдел, а потому на крик — Вперед, вперед, вперед! Занять оборону! Все отреагировали штатно. Высыпав из развалившегося едва ли не на запчасти, но так и не взявшего за перевозку ни одной жизни транспорта, солдаты привычно сгруппировались… и на краткий миг обалдели: вокруг, куда ни глянь, простирались нелепые тачки зеленокожих — а спустя еще пару мгновений на виду показались и они сами. Показались — и тут же исчезли: накачанные стимуляторами ветераны с хеллганами с удовольствием открыли счет. Но орки есть орки: буквально спустя еще несколько десятков секунд лагерь сотрясло громоподобное «WAAAAGH!» — и в атаку пошла огромная толпа бешеных тварей. Грохот свинцометов орков и болтеров огринов, визг хеллганов, рычание и крики с обеих сторон… Ничего нового. Вот огрин разрубает орка пополам и, встретив следующего еще одним ударом, получает от третьего удар, заставляющий прочный карапас рассыпаться — и, взревев от боли, вбивает тому в бочкообразную грудь свой огромный кулак, заставляя улететь назад, обрушив наступающих. Вот двое штурмовиков разделывают штыками пробившихся сквозь линию огринов орков, пока еще один вдохновенно отстреливает приближающихся. Вот штурмовик разрезает орка короткой очередью и сам в ответ получает в голову примитивный, но смертоносный болт из одного из косых, но ужасно крупнокалиберных стрелял орков… Сама инквизитор, быстро выскочившая вслед за своими воинами, вносила в царящий хаос неплохое дополнительное оживление: пусть её любимая телепатия и биомансия на защищаемых мощью WAAAGH! орков не действовали — зато телекинез и молнии косили зеленокожих с завидной легкостью. Понеся неслабые потери и взяв за них лишь три жизни, орки запаниковали и откатились — но ненадолго: спустя несколько минут со стороны их бегства раздалось низкое, солидное рычание и высокие испуганные вопли, сменившиеся звуками ударов. — Варбосс. Инквизитор предвкушающе вздохнула и, дождавшись, пока на них, расшвыривая в стороны смастряченные из всякой дряни тачилы, не двинется отряд огромных, закованных в грубые, но массивные доспехи — и, главное, окруженных силовыми полями, делающих бесполезными не только легкое, но и большую часть тяжелого вооружения — орков, закрыла глаза, переставая поддерживать ауру и вновь сосредотачиваясь на предвидении: наступал ключевой момент. Лишившиеся стабилизирующего влияния ауры бойцы, до того дисциплинированно стреляющие по нобам, начали один за другим с безумным смехом срываться с места и вырываться вперед, стремясь ввязаться в рукопашную. Глупо, бесполезно… и эффективно: целеустремленное продвижение нобов, вынужденных отбиваться от быстрых и яростных, пусть и бесполезных, атак, существенно замедлилось — а когда к «роившимся» вокруг нобов и огромного мекбосса присоединились и безумно воющие огрины, бой закипел всерьез. Бой неравный, бой бессмысленный — но очень, очень яростный. «Ну же. ну же. Ну же. Вот же линия — значит, все еще реально. Ну же. Ну же. Ну… ДА!» Оскалившись в кровожадной, не хуже умирающих по её воле сейчас несчастных безумцев, усмешке, Мария увидела… летящего вирдбоя. Очередное дурацкое волшебство безумных дикарей — и единственная наша надежда. Без всякого страха открывшись варпу так, что, будь поблизости хоть один демон — её душа бы уже бултыхалась в Имматериуме, она сосредоточилась, аккуратным, таким, чтобы не убить глупого варвара раньше времени, толчком дернула его к себе — и, дождавшись, пока тот долетит, расширила своё восприятие до предела, вбирая в себя мерзкие отпечатки орочьих душ и впаивая их отражения в летящего вирдбоя. В последний момент со стороны кипящей свалки, в которой оставалось буквально два огрина и три истерзанных гвардейца, послышалось досадливое «Зог!», заставившее её торжествующе улыбнуться… …И в следующий момент у влетевшего в свалку вирдбоя и всех, кто его окружал — выживших огринов и гвардейцев, инквизитора и всех, абсолютно всех нобов во главе с мекбоссом Аршгабом Давилой, взорвались головы. Waaagh! был остановлен. …А километрах в пяти от этого места держащие тяжелую оборону бойцы Тридцать Седьмого Кадианского вдруг заметили, что напор орков сначала ослаб, а затем и вовсе прекратился: потерявшие босса мелкие нобы выясняли отношения, и дела до людишек, спешно собирающих силы СПО, достаточно подготовленных для уничтожения разрозненных стаек орков, им в ближайшее время не было…