Via Tenebris

      Первым ощущением стала тяжесть неестественно-давящей проекции ярости, подпитываемой силой варпа — что-то немного похожее на присутствие алтаря Кхорна, но… другое: более естественное. Менее оскверненное. Менее… всеобъемлющее. Мгновенно, на одних рефлексах, закрывшись оберегом — самым простым, из тех, которые изучают еще в Схоластии, она удивленно констатировала, что её разум, уже лет сто как привыкший абсолютно без участия сознания поддерживать давным-давно отработанный и вбитый в подкорку комплекс ментальных щитов и лабиринтов, беззащитен… А также то, что даже простейших оберегов для отражения странной атаки более чем хватило. Открыв глаза, она недоумевающе приподняла бровь: судя по обзору — она стояла на коленях перед трупом какого-то мужчины — возраст порядка тридцати-тридцати пяти, волосы черные, черты лица соразмерные, отличные физические данные, отличительные черты… «Учитель Нарек!» Вдруг всхлипнул чей-то голос в глубине разума. «Проклятье, неужели моё тело похитили и вселили в меня демо… Нет. Стоп. Я не могла выжить. Я помню, как взорвалась моя голова, и я помню, что я почувствовала, как я умираю. Тогда… что это значит?» Привычно просканировав окрестности и вероятности на предмет опасности, она неторопливо отползла к стенке, прикрывающей её от окна — так, чтобы полностью исключить ту тоненькую, но реальную нить, где стрелок, «исполнивший» Кая, сможет её увидеть и, сев поудобнее, погрузилась в глубокую медитацию — что-то на стыке между прорицанием и телепатией, направленной на себя. Техника отозвалась невероятно мощно, легко, быстро и естественно: волевой импульс, который должен был заставить непослушную материю Имматериума подчиниться, наткнулся не просто на отсутствие сопротивления — скорее, на искреннюю расторопную поддержку. Мало того — на краю восприятия словно сами собой начали появляться слабозаметные, но для опытного прорицателя очевидные ощущения-подсказки, нашептывающие, как исполнить сделанное еще легче, еще лучше, еще эффективнее… «Император всевышний, неужели я стала демоном Тзинча?» Паническая мысль едва не выбила её из состояния сосредоточения — но… тут же угасла: несмотря на то, что варп действительно вел себя абсолютно бредово — в нем не ощущалось ни тени, ни звука, ни касания Хаоса. Осознание ударило, словно силовым молотом: забыв о первоначальной задаче, она сосредоточилась на невероятно близком к Материуму Имматериуме, ища — и не находя! — хоть один след Хаоса, присутствующего в варпе везде и всегда. «Чистота. Но… этого не может быть. Этого не может быть!» Прямо-таки чувствуя, как осознание нарушения одного из основополагающих законов бытия корёжит её разум, Мария заставила себя отвлечься и, вспомнив о том, что она первоначально собиралась сделать, сосредоточилась на собственном разуме. «Гость» нашелся мгновенно — искалеченная, изломанная, истекающая ядом ненависти женская душа: будь в Имматериуме хоть один демон — на столь соблазнительные запахи он бы примчался… «Хватит». Прервала она собственную мысль, снова решившую было вернуться к ситуации вокруг, и осторожно, держа наготове защиты, прислушалась к «гостье». «Они убили учителя Нарека. Смерть им! Я хочу, чтобы они умерли!» Защита не понадобилась, как не понадобилось и вскрывать хилые щиты «вторженца»: при первом же признаке внимания сознание доверчиво развернулось, транслируя вовне ярость и боль, и позволяя Марии аккуратно проскользнуть внутрь, вслушиваясь и всматриваясь в чужую память… Взгляд оказался… долгим.       Наконец, открыв глаза, она выдохнула и задумчиво констатировала:  — Странно… Непривычный голос — чуть хрипловатый от долгого молчания, почти детский, а потому куда более высокий, чем у неё — уже не удивлял, хотя и вызывал некоторый дискомфорт: как выяснилось, «гостьей» в этом теле была как раз она. Чуть подумав, она выдохнула и, посмотрев в потолок, негромко спросила вслух:  — Ассажж, если я убью их — ты готова упокоиться с миром и раствориться в Силе вслед за учителем? Говорить было необязательно — но, как ни странно, это было удобнее всего: общение с безумной хозяйкой тела было неприятным опытом (Падение, странная, ни на что не похожая беда местных псайкеров, вызываемая тем, что местный варп имел скверную привычку щедро делиться энергией в ответ на отрицательные эмоции, при этом подпитывая их и тем самым загоняя неподготовленные к такому разумы в воронку взаимоусиляющейся ловушки: больше Силы-больше эмоций-еще больше Силы-еще больше эмоций… И так — пока разум не превращается в разрушенное этой бурей своё жалкое подобие. Вкупе же с потрясением от её вселения… от разума девчонки остались сущие обрывки, да и те относящиеся к реакциям на память). В ответ пришла волна яростного, ликующего согласия, заставившая её снова поморщиться и сокрушенно покачать головой: после знакомства с памятью девочки, той, какой была она до Падения — ощущать эмоции её было не только неприятно, но и очень, очень грустно. Встав, она неторопливо подошла к Нареку и, опустившись на одно колено, уже с новыми чувствами вгляделась в его действительно довольно-таки правильные черты лица, искаженные удивленно-болезненной гримасой. В памяти послушно проносились воспоминания Ассажж: спасение и учеба, наставления и дружба, тренировки и… работа: Кай действительно оказался очень хорошим — и очень, очень наивным — человеком. Вздохнув, она накрыла ладонью его грудь и на миг сосредоточилась: варп (Здесь его зовут Силой… Император, вразуми идиотов — почему они придумали такой дурацкий термин?) вновь невероятно послушно отозвался на небольшое, в общем-то, усилие воли — и тело джедая начало послушно меняться: ничего серьезного, просто… чуть специфичная мумификация. Наблюдая за усыхающим телом, она перевела взгляд на короткий цилиндр — единственное, пожалуй, имущество мужчины, кроме его простенькой робы. «Энергетические мечи. Очень совершенные энергетические мечи, куда лучше, чем даже наш археотех. Как странно…» Моргнув, она помедлила еще немного, задумчиво провела кончиками пальцев по гладкому металлу, с некоторой печалью вслушиваясь в обрывочные реакции Ассажж на это движение — после чего решительно сняла цилиндр с пояса мужчины и повесила его слева. «Я запомню вас. Тебя, Нарек. И тебя, Ассажж.» Встав, она оглянулась и, пожав плечами, пошла к выходу — а короткое волевое усилие заставило тело взлететь в воздух, следуя за ней.       Как и полагалось джедаю, пусть и изгнанному, Кай и его ученица жили скромно — в небольшом домике на окраине селения. Сделавший своё дело убийца уже исчез, а остальные… остальным было не до того. Спустя несколько минут ходьбы она, наконец, вышла к обрыву, над которым джедай и его ученица чаще всего тренировались. От осколка души внутри памяти потянуло острой тоской…       Заставив тело зависнуть над обрывом, она сложила ладони перед лицом и открыла было рот, чтобы затянуть литанию поминовения — но вдруг её оглушила простая и невероятная мысль: в этом мире НЕТ Императора. Нет и не было. Нет Императора, нет святой Терры, нет Империума, нет Экклезиархии, нет Инквизиции… Нет друзей, нет подчиненных, нет коллег. Нет некронов и тиранидов, нет орков… даже Хаоса нет. Всё это — лишь её память о прошлом, о совсем другой вселенной. Лишь её память. Только её страхи и привязанности, ярость и сомнения, смыслы жизни и связи с реальностью.

Её — теперь только её — боль.

«Неужели это наказание Его за грех сомнения? Но…» С огромным трудом задавив посторонние мысли, девушка подняла взгляд, широко раскрывая глаза и транслируя картину происходящего исходящей болью, горечью и яростью частице внутри своего разума, и, не найдя других слов, тихо сказала:  — Кай Нарек, ты всегда считал, что смерть — лишь еще один шаг навстречу бесконечной Силе… Сделав паузу, она взмахнула рукой — и иссохшее тело охватил яростный, с невероятной быстротой пожирающий истаивающее развеиваемым по ветру пеплом тело прямо на глазах огонь.  — Лёгкой поступи, учитель. Тело развеялось прахом по ветру, и точно так же, чуть успокоенная ритуалом, уснула Асажж…       А Мария, глуша попытки привычного к анализу разума взяться за обдумывание случившегося, резко развернулась и, окутавшись еле заметной дымкой телекинетического щита, стремительно взлетела, направляясь к замку в центре селения: слишком много обжигающих душу и слишком радикально меняющих всё и вся тем для размышлений кипело на границе сознания, слишком многое нужно было обдумывать и слишком многое нужно было менять, слишком сильно было потрясение… Ей стоило отвлечься — а что могло быть для этого лучше, чем старое, доброе истребление мерзавцев?