***
Одна из причин, почему я выбрала профессию спортивного журналиста, это моя нелюбовь к работе в офисе. Я ничего не имею против серых воротничков, но сидеть в четырех стенах это не мое, по крайней мере, раньше было не мое. Сейчас же, я провожу большую часть времени в аквариуме премиум класса, который ясное дело находится в одном из самых престижных районов Мюнхена. У меня нормированный график и за любую переработку мне платят в двойне. И, в общем-то, мне не на что жаловаться, уверена, что многие из моих знакомых с радостью бы махнулись со мной местами, но этот треклятый аквариум с панорамным видом на город высасывает из меня все соки. А вот поездки на базу мюнхенцев, которые в первое время особой радости мне не доставляли, теперь сродни рождеству в середине лета. Кто бы мог подумать, что в моей жизни наступит момент, когда я буду получать настоящее удовольствие, наблюдая за тем, как здоровые мужики не могут поделить мячик. Дожилась, блин. Повторюсь, жаловаться мне не на что, даже не смотря на то, что во многом первое впечатление оказалось обманчивым. Нет, все по-прежнему учтивы и приветливы, но не более. Помнится, первое время я довольно часто задавалась вопросом: чем именно заслужила такой радушный прием в стане Красных? И каждый раз приходила к выводу, что это дело рук Хартманна. Но с каждым днем проведенном в относительной близости к его кабинету, я прихожу к выводу, что для Джеймса я не более чем разменная монета, которой он к счастью уже воспользовался. Или? Нет. Нет никаких или. Отрицать очевидное, конечно, глупо — Джеймс Хартманн охренительно притягательный мужчина, но лучше лишний раз даже не смотреть в его сторону. Большинство сотрудников офиса, а заодно и клубной базы и так свято верят в то, что я сплю с Джеймсом. Иначе, зачем в конце сезона большому боссу брать в свою полностью укомплектованную команду девчонку с улицы. И самое обидно, что будь я на месте своих новых коллег, я думала бы точно также. Но при этом косые взгляды офисного планктона меня ни чуточку не цепляют, а вот польский аполлон иногда награждает меня такими красноречивыми взглядами, что я грешным делом начинаю думать, что именно я являюсь причиной, не состоявшейся свадьбы подруги. Ясное дело, что я просто накручиваю себя, и на самом деле Левандовски нет до меня никакого дела, как впрочем, и мне до него. Но это не отменяет того факта, что с каждым днем я все больше начинаю чувствовать себя здесь лишней. Я, как тот кусочек пазла, который подходит по форме и содержанию, но стоит приглядеться и понимаешь, что нет, эта деталь совершенно из другой картины, которая не пойми как оказалась в этой коробке. А вот нужный, идеально подходящий кусочек пазла, кажется, потерялся. И что с этим делать не знает даже Джеймс Хартманн. И это сводит его с ума, не может не сводить. Джеймс один из тех мужчин, которые привыкли держать все и всех под контролем. Но при этом находясь в самой точке кипения он не позволяет себе даже повысить голос на нерадивых подчиненных, а лучше бы кричал, ей Богу. Потому что выдержать убийственный взгляд турмалиновых глаз не просто сложно, это, черт возьми, нереально. Зато в такие моменты, если конечно хватит смелости взглянуть дьяволу в глаза, за тонкой хрустальной кромкой льда можно разглядеть не только настоящий, живой, бушующий океан боли, но и яркие, молниеносные вспышки отчаянье. Шторм усиливается с каждым днем, и не за горами тот момент, когда он вырвется на свободу и тогда беды не избежать. И у этого шторма уже есть красивое женское имя… но не мое и от этого самую малость становится грустно. Дело не в Джеймсе, он конечно не голубоглазый блондин, но вполне в моем вкусе, дело в его чувствах. Меня так не любили, а мне, как и любой другой девушке хочется, чтобы в груди у мужчины не прекращал бушевать шторм с моим именем. Кажется у меня в полном разгаре кризис первого месяца на новой работе: я хочу написать по собственному, но в тоже время мне нравится мой начальник. Хочется обратно в Нью-Йорк на Мэдисон-сквер-Гарден, но при этом я с удовольствием посещаю домашние игры Баварии и гуляю по весеннему Мюнхену. Я больше не прихожу в восторг от " Доброго утра " от Юлиана, зато новость о внеплановом совещание заставляет мое сердце биться быстрее. Ничего нового, практически у всех бывает этот кризис и тут главное не высовываться, плыть по течению и лишний раз не открывать рот, дабы не вляпаться в историю. И тогда на первой недели второго месяца все придет в норму. Проверено на личном опыте.***
Очередной домашний матч Бавария выигрывает без особых усилий. Более того во втором тайме игроки в красной форме откровенно издеваются над соперником. Красуются, хотя скорее выпендриваются и этим приводят своих болельщиков в неописуемый восторг. И если я поддаюсь всеобщему веселью, то Джеймс, находящийся по правую руку от меня в vip ложе, остается до неприличия серьезным. Я даже ловлю себя на мысли, что здесь и сейчас именно он является тем самым неподходящим кусочком пазла. А Хартманн видимо умеет читать чужие мысли, иначе как объяснить тот факт, что стоит мне только об этом подумать, а мой далеко не любимый босс уже направляется на выход. А я зачем-то следую за ним. И мне в этот момент плевать, как это может выглядеть со стороны. — Да что с тобой происходит? — летит в спину Хартманну, потому что догнать его на каблуках у меня не получается. Мужчина замирает на середине лестницы ведущей к подземной парковке. До его авто супер премиум класса всего каких-то полтора пролета. — Что? — Я спрашиваю, что с тобой происходит, Джеймс? В последние дни ты ведешь себя странно. — Боже, что я несу. Можно подумать я знаю, как обычно ведет себя Джеймс Хартманн. Или знаю? Я работаю под его руководством чуть меньше месяца и то, что я могу иногда наблюдать за боссом через прозрачные двери его офиса, совершенно не дает мне права утверждать, что я знаю какой он настоящий. Это так глупо пытаться помочь тому, кто тебя об этом не просит. Более того, это чревато последствиями. Но за последние две недели я не только нарисовала себе в голове образ благородного джентльмена, я в него еще и поверила. И теперь отчаянно пыталась спасти собственную иллюзию, совершенно не понимая, что такие люди, как Джеймс Хартманн не ломаются, они гнутся под тяжестью своих проблем, но не ломаются. А вот такие как я, даже очень ломаются. И спасать нужно не образ прекрасного принца, который никак не может пережить расставание с той единственной, а себя любимую. — Не припомню, когда мы перешли на " ты " , мисс Стоун. В любом случае, мои дела вас совершенно не касаются. Так что возвращайтесь на стадион, до финального свистка еще минут десять, минимум. — Джеймс смотрит на меня снизу вверх, я по-прежнему стою на верхней ступени, не рискуя сокращать дистанцию между нами. Мне не хочется даже тревожить границы личного пространства Хартманна, так что остается переминаться с ноги на ногу, да буравить начальника возмущенным взглядом. — Вы правы, мистер Хартманн, мы действительно не переходили на " ты", но думаю после того, что вы сделали, я могу позволить себе называть вас просто по имени. — Нет, не могу. Это неправильно и до одури опасно, и дело не в том, что Хартманн не потерпит моей наглости. Дело во мне и моих розовых очках. — И что же такого я сделал? Устроил тебя на высокооплачиваемую работу? — брюнет на мгновение опирается спиной на перила лестницы и зачем-то лезет во внутренний карман пиджака, но не найдя искомое, недовольно поджимает губы и не обращая на меня никакого внимания продолжает движение вниз по лестнице. А я вновь следую за ним. — Заставил соврать подруге, — рычу я, чуть ли не бегом спускаясь по ступенькам. — Что-то не припомню, когда я просил тебя врать своим друзьям. Более того, Алекс, я вообще ни о чем тебя не просил. Ты легко могла отказаться от моего предложения о работе, но ты не только согласилась, ты еще и Крис в это втянула. — А как же это твое — я не приму отказа? — авто приветливо моргает фарами, когда его владелец нажимает на кнопку снятия сигнализации, раздается характерный щелчок, который действует и на меня, я замираю в трех шагах от машины. — Если тебя что-то не устраивает, пиши заявление. Я с удовольствием расторгну контракт. Без каких-либо последствий для тебя. Вернешься на прежнюю должность в NBC. — Джеймс на мгновение исчезает в салоне иномарки, а затем вновь появляется, держа в правой руке пачку сигарет. — Так просто… — складываю руки на груди и готовлюсь выслушать все, что обо мне сейчас думают. Кажется, мне удалось невозможное — вывести Джеймса из себя настолько, что он не просто повысил голос, он выплюнул мне следующую фразу в лицо. — Да, мать твою, так просто. Либо ты делаешь свою работу лучше, чем хорошо, либо катишься из Мюнхена куда подальше. В твоем случае обратно в Нью-Йорк. — Хартманн закуривает, делает затяжку, и с явным наслаждением выпускает едкий серый дым в мою сторону. — А как же Крис? — О, она превосходно справиться и без тебя. Уж кто — кто, а Бастьен без работы точно не останется, — мужчина расплывается в хищной улыбке, а у меня по спине бегут мурашки. Иллюзия медленно, но верно растворяется в сигаретном мареве. — Тогда к чему был нужен весь этот спектакль? — я, правда, не понимаю. Если дело было не в Кристине, то зачем все это было нужно? Или это хобби у него такое — играть чужими жизнями? — Мне было скучно, — Джеймс едва заметно пожимает плечами, до омерзения изящно стряхивая пепел с сигареты на бетонное покрытие. — А ты так отчаянно хотела задержаться в Германии, что не нашла ничего лучше, как принять первое попавшееся предложение о работе. Если честно, я был уверен, что ты пошлешь меня еще по телефону, но когда ты согласилась на встречу, все стало очевидно. Так что, милая, ты просто очередная паразитирующая дрянь, прикрывающаяся дружбой с человеком, до которого тебе на самом деле нет никакого дела. А знаешь, что самое смешное, ты похерила труды своей работы ради какого-то поломанного футболиста. Я думал ты умнее, Алекс. — Можно подумать, тебя такого идеального и правильного променяли не на футболиста? — ядовито ухмыляюсь, смотрю с вызовом, а сердце того и гляди пробьет грудную клетку. — Совершить ошибку — это одно. Регулярно наступать на одни и те же занятые грабли — это уже совсем другое. В твоем случае — это неутешительный диагноз. В наших отношениях с Крис мы разберемся без посторонней помощи. А вот тебе лучше определиться, валишь ли ты обратно в Нью-Йорк или, наконец, проявляешь свои выдающиеся профессиональные качества. Надеюсь, не увидимся в понедельник. — Джеймс нагло улыбается, выкидывает окурок куда-то в сторону и, подмигнув мне на прощание, занимает водительское сидение. Автомобиль срывается с места, а я, провожая его взглядом, пытаюсь понять, что же мне хочется сильнее: разреветься или напиться. — Козел…