***
Стоя посреди зала ожидания в дортмундском аэропорту Бастьен сжимает до побелевших костяшек мобильник и никак не решается принять вызов от неизвестного. После разговора с миссис Стоун, любой звонок с неопределяемого номера, да еще и далеко за полночь автоматически переходит в разряд не сулящих ничего хорошего. А если учесть, что именно номер Бастьен Майк всегда указывает в качестве экстренной связи, то приступ легкой паники вполне объясним. Три гудка, именно столько необходимо Кристине, чтобы взяв себя в руки все же ответить на этот треклятый вызов с неопределенного номера. — Алло, — звучит твердо и, кажется, совершенно равнодушно, но при этом сердце, эта якобы бездушная мышца, в ожидание страшных уточняющих вопросов от неизвестного подобно птице рвется на волю с такой силой, что того и гляди проломит грудную клетку. — Привет. Надеюсь, ты еще не в самолете, потому что я нашелся. Вообще-то я и не терялся, просто мама была не в курсе моей вылазки на природу, вот и подняла тебя по тревоги. Но я уже дома в целости и сохранности, — на одном дыхании выпаливает до боли знакомый голос и Бастьен облегченно выдыхает, но на смену волнению за близкого человека приходит раздражение и негодование. — Хэй, Крис, ты меня слышишь? Не надо все бросать и лететь в Лондон первым рейсом, нет, конечно, надо, я ведь совершенно не против, чтобы ты вернулась домой, но… — Заткнись! — рычит кареглазая, изображая всем известный фейспалм. — Я тебя когда-нибудь убью, честное слово. И какая еще к черту вылазка на природу? Сегодня пятница, а тетя Мари не может связаться с тобой со вторника! Со вторника, мать твою! Ты хоть представляешь, что она себе за это время напридумывала? Да после того случая с больницей я до сих пор задаюсь вопросом: а не чипировать ли тебя? — Эй, я не домашний питомец! И вообще, сколько можно припоминать мне тот случай, мне было шестнадцать! Шестнадцать! И в этот раз во всем виноват отец, это он попросил о одолжении, а я с дуру согласился. В итоге застрял на три дня в глуши с его новыми деловыми партнерами. Но в свое оправдание скажу, что мобильник утопил не я, — почти чистосердечно признается Майкл, а Бастьен никак не может решить радоваться ей, что на этот раз младший Стоун никуда не вляпался или биться головой о ближайшую стену из-за идиотизма ситуации. — Знаю, нужно было предупредить, я думал, что отец рассказал маме, что привлек меня к этой блядской сделке. Я не по своей воле пропал с радаров. Да и про срочную командировку отца в Австралию я узнал пять минут назад. Признаю, что вышло все как обычно — через жопу, так что готов возместить все твои материальные затраты и даже моральный ущерб. — Думал он, — ворчит Бастьен, устраиваясь в близстоящем к ней кресле, попутно подключая наушники к телефону. Несмотря на то, что камень с плеч девушки упал, а сердце больше не пыталось проломить ребра, да и дышать стало в разы легче, сомневаться в реальности происходящего она не перестала. — Мне вот интересно, а как ты собираешься возмещать мне испорченный вечер? И вообще переключись на видеозвонок, а то в прошлый раз домом тебе служила камера в отделение полиции. — Ну, я что-нибудь придумаю. Или… под " испорченным вечером " ты имела в виду вовсе не сорванную культурную программу, да? — на экране мобильника появляется донельзя довольная физиономия младшего Стоуна. Он и правда находился дома, в целости и сохранности, а главное без видимых повреждений виде синяков и ссадин, которые обязательно заставили бы усомниться в правдивости рассказанной им истории. Вот только не у себя в квартире, а у Бастьен, свою кухню Крис узнает из тысячи других. — Ты что правда думаешь, что тогда в участке стоило рассказать и без того злющим родокам, что их горячо любимый сынуля опоздал на самолет из-за того, что его арестовала полиция за драку в которой он не участвовал. И да, я просто проходил мимо! — Ага, как же. А костяшки ты тогда наверное разбил отбиваясь от двери, которая ни с того ни с сего ударила тебя ручкой прямо в глаз, да? — усмехается брюнетка наблюдая за тем как ее собеседник установив телефон на импровизированную подставку решает заварить себе чай. И первым делом его загребущие ручонки потянулись к ее любимой чашке. — Не смей, у тебя есть своя кружка. — Ну хватит уже! — огрызается парень, но Крис не придает этому никакого значения. Майкл вспыльчив, к тому же он терпеть не может, когда ему напоминают о его косяках. И его можно понять. — А разве она подписана? — с вызовов интересуется Стоун, демонстративно отпивая дымящийся напиток из кружки Бастьен, но буквально через секунду расплывается в милейшей улыбке. — И вообще, ты мне тему не переводи. Что там насчет испорченного вечера? — Да ничего особенного, — отмахивается кареглазая, но в объектив фронтальной камеры не смотрит. — Ладно, давай закругляться, скоро объявят посадку на рейс. — Не верю, что это говорю я, но не вздумай сейчас лететь в Лондон. Я серьезно, Крис. Стоит тебе оказаться в Хитроу, и ты не то, что в Германию не вернешься, ты и про Кубок Конфедераций забудешь. А про личную жизнь, на которую у тебя теперь постоянно не находится времени, я лучше промолчу. — Не говори ерунды, пожалуйста. — Брось, в последний раз я видел тебя по-настоящему счастливой прошлым летом во Франции. Тот итальяшка совершил невозможное — вскружил тебе голову! Боже, да ты же тогда не задумываясь, махнула рукой на все правила, рамки и условности и просто наслаждалась моментом. Рядом с тем макаронником тебе было насрать и на Хартманна с его вечными загонами и даже на Деле с его перекроенной куклой. Ну же, Крис, позволь себе вновь кем-то увлечься или давай вместо Лондона ты сейчас плюнешь на все и махнешь в Италию, а? И не надо пытаться убить меня взглядом, ты знаешь, что я прав. — Ты в этой своей глуши случайно головой не ударялся? — устало интересуется Бастьен смотря то на экран мобильника через который на нее взирал как никогда серьезный Стоун, то на на табло вылета. Майкл действительно был прав, но признаваться в этом ох как не хотелось. Крис с малых лет учили думать на три шага вперед, но это не помогло ей сберечь сердце… так зачем выбирать между красным и черным, когда можно поставить на зеро? — И как это тебе удается? — У меня врожденный талант. — Майк улыбается, искренне радуясь, что ему все же удалось достучаться до Бастьен. — Позвони ему. — Иди к черту! Без тебя как-нибудь разберусь, — огрызается брюнетка, вставая с неудобного кресла, замерев на мгновение на месте, она, явно пытаясь найти вескую причину остаться, но в итоге уверенным шагом направляется в сторону выхода из зала ожидания. — И будь добр, найди уже себе свою жилплощадь. — О, я съеду, как только ты вернешься, а пока должен же кто-то присматривать за твоими орхидеями. Люблю тебя, созвонимся. — Стоун подмигивает кареглазой и завершает звонок, решая таким образом оставить последнее слово за собой. — И я тебя люблю…***
Чем выше — тем лучше вид из окна. Вот только в наше непростое время массовой застройки квартиры " ближе к небу " абсолютно не гарантируют панорамные виды. Зачастую в больших мегаполисах вместо красивых городских пейзажей приходится любоваться окнами рядом стоящих домов, промзонами, невзрачными крышами старых застроек или оживленными трассами. Но Бастьен в ее временном жилище в Дортмунде с видом из окон повезло, даже очень. До облаков конечно рукой не достать, зато из гостиной открывается прекрасный обзор на домашний стадион Шмелей. Но особенно Юлиану пришлось по душе, что лежа на хозяйской кровати можно любоваться ночным небом. И пускай из-за долбанного светового загрязнения невооруженным глазом можно разглядеть только самые яркие звёзды и белоснежный лунный диск, сейчас, в эту самую минуту — этого вполне было достаточно для счастья. Странного и невероятно скоротечного… Несмотря на более чем насыщенный день, спать Юлиану совершенно не хочется. Но гребенная бессонница действует на оголенные нервы. Приняв сидячее положение на кровати, футболист шумно выдыхает, ерошит волосы и вновь падает на подушки. Вдыхает полной грудью нежный, почти неуловимый и возможно существующий только в его воображении аромат жасмина и это становится последней каплей. Полузащитник оказывается в ванной комнате, где по закону подлости ему на глаза попадается форменная футболка с инициалами владельца. Такую не купишь в магазине и не получишь в подарок после матча, это личная вещь… висящее над раковиной зеркало в миг покрывается причудливой сетью трещин, но боль не отрезвляет. Юлиан вглядывается в пазл из осколков, стискивает зубы и с чего-то решает, что если вновь приложится кулаком по и без того уже натерпевшемуся зеркалу, то проблемы исчезнут сами собой. Но куда там, становится только хуже… и если на стеклянную крошку в разбитых костяшках Юлиану плевать, то от мысли, что вспышка гнева, возможно, вызвана банальной ревностью, полузащитнику становится не по себе. Благо холодная вода отрезвляет, приводит мысли в порядок, а главное хотя бы на время тушит пожар в душе. Дело не в Бастьен или треклятой истории с автобусом, Юлиан прибывает в состояние раздрайва уже давно, просто до этого момента ему как-то удавалось сдерживать рвущиеся на ржу эмоции. Вспышка гнева — это всего лишь следственная связь, важна причина. Но самоанализ приходится отложить до лучших времен из-за грохота входной двери. Переступив порог съемной квартиры, Крис думает, что стоило прислушаться к совету Майка — плюнуть на все и улететь в отпуск. Да и звонить Юлиану посреди ночи было глупо… кроссовки с чемоданом остаются стоять возле входной двери, кожанка вместе с мобильным летит на диван, первым делом кареглазая собиралась в душ, но в итоге оказывается на кухне. Свет не включает, отблесков от уличных фонарей хватает с лихвой, да и минимализм в обстановке позволяет без опаски передвигаться по квартире. Вино конечно плохой советчик, зато отличный антидепрессант. К тому же почему бы не совместить бокальчик красного полусладкого с ванной полной ароматной пены? Воспаленный мозг генерирует очередную бредовую идею о внеплановом отпуске где-нибудь на Оаху и Крис даже собирается захватить помимо бутылки вина и бокала, еще и мобильный, но все это отходит на второй план, когда журналистка, наконец, замечает, тусклый свет из-под двери ведущей в спальню. Кажется, ванна с пеной отменялась, хотя, скорее всего Юлиан просто забыл выключить свет, но при этом Бастьен даже не допускает мысли, что футболист все еще находится в квартире. Она на его месте уехала бы домой. — Не за этим вернулась? — невзначай интересуется Вайгль, демонстрируя форменную футболку Тоттенхэма, когда встречается нос к носу с брюнеткой в спальне. — И за этим тоже. — Кристина скользит взглядом по торсу парня, не осознано закусывает уголок нижней губы, четно пытаясь заставить себя смотреть исключительно в глаза футболисту. Но в приглушенном свете декоративных светильников ясное голубое небо на радужки Юлиана превращается в темный беснующий океан. И Крис как-то в одночасье забывает, что не боится глубины. До футболки Шпор, которая по идеи должна была стать для журналистки спасательным кругом, Бастьен нет никакого дела, зато взгляд цепляется за разбитые в кровь костяшки на правой руке парня. — Что с рукой? — Ничего того что могло бы угрожать моей жизни. — Юлиан не сводит глаз с брюнетки, а в душе с новой силой разгорается не так давно утихший пожар. — Так что срочное оказание первой помощи не требуется. — Вайгль ухмыляется, а у Крис мурашки бегут по спине от его голоса. Кажется, она ошиблась с ярлыками, " хороший " и " неопасный " — это не про Юлиана. — Уверен? Аптечка на кухне, — кареглазая с вызовом смотрит на полузащитника и уверенно сокращает дистанцию. Юлиан усмехается, именная футболка оказывается на полу, а в глазах Бастьен вновь появляются адские всполохи. Вайгль пожирает девушку взглядом, но с места не двигается, дает шанс уйти, но Кристина сама тянется к его губам. И это официально становится началом их конца. Им больше не быть друзьями и знакомыми не остаться, не после такого… Черное, красное или зеро, сейчас, в эту самую секунду Бастьен готова даже крутануть барабан револьвера… сейчас нет рамок, принципов, последствий. Нет рвущих душу сомнений и тех, других, правильных и, наверное, все еще любимых. Зато есть Юлиан, его пьянящие поцелуи, сильные руки и срывающиеся стоны. Есть его имя на ее губах и рождение сверхновой в звездной системе карих. Есть его исцарапанная спина, его запах вперемешку с гелем для душа и двенадцатибальный шторм на радужке. Есть они… вместе — и этого более чем достаточно…