Я смогу

      Воскресенье тянулось для Энди прилипшей к подошве растаявшей на солнышке жевательной резинкой, и, если бы не водка, парень, наверное, его бы не пережил. Водка притупляла сердечную боль, смягчала тоску и как-то расцвечивала одиночество, что ли.       Бухал Энди на кровати с ноутбуком на коленях, лазая по просторам интернета на тему «наркомания» — без закуски и потихоньку, маленькими рюмочками, постоянно поддерживая организм в состоянии средней степени подпития. Есть он не мог от слова совсем, ничего, кроме водки и черного кофе, в горло не лезло и даже вид съестных продуктов вызывал тошноту.       Умом бедняга понимал — гробит желудок, но аппетит отсутствовал напрочь. Прочитанное про наркоманию ему не способствовало, основательно запугав и наповал убив последние жалкие крохи настроения. Судя по тому, что писали разные авторы о наркомании, шансов на продолжение нормальной жизни без серьезного, дорогого курса лечения у Энди теперь было практически ноль. Лучше бы вообще не интересовался: меньше знаешь — лучше спишь.       Когда, к обеду, водка в бутылке закончилась, деморализованный Энди закрыл ноутбук и как был непричесанный, небритый и с нечищенными зубами сгонял в ближайший магазин и купил сразу две бутылки огненного напитка, едва глядя на этикетки и цены, ибо без разницы, чем туманить мозги, пойло и пойло. Новая водка из первой бутылки не пошла сразу — оказалась вонючим суррогатом. Парень, кривясь от отвращения, выплюнул ее на пол и открыл вторую. Эта — пошла вполне.       Чудовищно расстроенный не радужными перспективами на будущее Энди чуток воспрянул духом, хлопнул сразу треть стакана и отвалился на кровать, чувствуя — алкоголь стремительно всасывается в кровь. Может и правда отпустить тормоза, убухаться в дупель, провалиться временно в небытие, не вспоминать хотя бы до утра? Любая мысль о Егоре причиняла мучения, а не думать о нем не получалось. Кроме Егора, маячившего перед внутренним взором привидением, и страха скорой неизбежной смерти от передоза, в голове ничего почти не было.       Полнейший кошмар: Егор, тетка с косой, Егор, тетка с косой, Егор-коса-Егор-коса-Егор-коса, до бесконечности по замкнутому кругу. Невыносимо! Ну что такое есть в этом Егоре, что Энди по нему спятил? Мужик и мужик, пусть и симпатичный, к тому же — блядовитый наркоманящий мужик. По идее, от него нужно бежать, вопя «спасите, убивают» и не оглядываясь!       «Если бы Егор действительно хотел встречаться со мной на постоянной основе, — размышлял Энди, — он бы уже давно, как старший и ответственный, обзвонил всех наших с работы, обязательно нашел мой номер телефона и позвонил. Значит, не хочет, раз до сих пор не позвонил. Пидар лживый. Забыть».       И тут же в углу у телевизора вставал образ Егора, улыбался светло и чисто — именно Энди, только ему. Блядь-блядь-блядь. Приворотное колдовство какое-то. Чтобы избавиться от Егора, Энди ускорил процесс глушения водки и очень быстро набрался бы в зюзю, не воспротивься его уже изрядно потравленный, истощенный голодом, стимуляторами и переживаниями организм. Парень, давясь рвотными спазмами, едва успел добежать до туалета и примерно на четверть часа завис там над унитазом, отдавая привет Ихтиандру. Вывернуло, казалось, наизнанку.       Из туалета он выполз протрезвевшим, злым и близким к обмороку. На водку-предательницу, поманившую забвением и обманувшую, смотреть больше не хотелось, зато, прохлаждаясь коленями о кафельный пол в месте уединения, парень вдруг вспомнил о хранящейся в ванной, в аптечке, коробочке со снотворным. Лекарство лежало там около года, его случайно оставила приезжавшая в гости мама. Самоубиваться Энди не собирался, но одна-две таблетки вполне сейчас заменили бы водку.

***

      Сказано — сделано. Пройдя в ванную, парень умылся холодной водой, достал аптечку, нашел в ней снотворное, вытащил из коробочки пластинку таблеток, уверенно выковорял на ладонь две и закинул в рот, запив, опять же, водопроводной водой, паленую водку вылил в раковину и вернулся в кровать, ждать «прихода».       Едва он лег, в квартире раздалась трель входного звонка.       — Егор! — счастливо взвыло жаждущее чуда сердце, а трезво оценивающее ситуацию сознание ему немедленно возразило, призывая успокоиться: — Кто-то из соседей, придурок. Или сектанты-агитаторы. В жопу.       Звонок трезвонил и трезвонил, не умолкал. Неведомый пришелец не желал сдаваться и решил добить расшатанную Эндину нервную систему. Он уже не просто звонил без перерыва — стучал в дверь чем-то тяжелым, похоже — ногами, потом заорал с ясно различимыми нотками паники:       — Энди, открой! Энди!       Сердце лежащего на спине звездой Энди замерло, пропуская удар, подпрыгнуло и забилось в бешеном ритме где-то в горле, грозясь взорваться.       Приехал. Егор добыл у кого-то из коллег его адрес и приехал! И ужас, и ура: как ему открывать в таком неприглядном виде, лохматым, с щетиной, вонючим?!       — Подожди! — закричал парень что было силы, слетая с кровати и бросаясь в прихожую. — Я сейчас!       «Ведь уйдет же, уйдет! И тогда я умру, определенно!»       Замок заел, поддался с третьей попытки.       — Егор, — беспомощно всхлипнул Энди, распахивая дверь настежь. Кидаться мужчине на шею наподобие истеричной девицы не позволила гордость.       Егор стоял на пороге, теребя полу расстегнутой куртки — помятый, небритый точно так же, как и Энди, и очень неуверенно улыбающийся, словно опасающийся — здесь его не ждут и обязательно прогонят прочь.       — Вот, — мужчина протянул пунцовую, едва распустившуюся розу без целлофана и потупился. — Это тебе. Извини, в вашем ларьке красная последняя была…       Энди открыл рот и застыл статуей. Да, парень рассказывал Егору под наркотиком о своей любви к красным розам. Значит, Егор запомнил.       — У тебя телефон выключен, — мужчина упорно изучал носки кроссовок. — Нельзя так людей пугать, чудо. — он затрепетал ноздрями, принюхиваясь, и поморщился, учуяв прущее от Энди густое амбре. — Бухаешь, — вздохнул с укором, — ну-ну. А чего бухаешь? С горя, с радости?       Энди отмер, цапнул любовника за рукав и втащил в квартиру.       — Кто тебе дал мой адрес? — спросил парень, выхватывая у Егора розу. — Марина?       Егор кивнул, снова вздохнул и скривил уголок рта.       — Я, наверное, зря пришел, — уронил он с напряжением, изучая лицо Энди исподлобья. — Ладно. Повторять не требуется. Пока. Увидимся завтра на работе.       Сдвигаться в сторону захлопнувшейся двери он, впрочем, не спешил ни на миллиметр: чуял, сволочь — Энди его с потрохами, дразнился. Предложил со странной, неестественной ухмылочкой, раскрывая объятия:       — Давай мириться, пожалуйста? Мне без тебя как-то… пусто.       И Энди поплыл, растаял, девчонка девчонкой: шагнул к мужчине и ткнулся носом в его плечо, навстречу постоянным отношениям. Будто мотылек, приманенный трепещущим в темноте смертоносным пламенем свечи…