Я смогу

      — Почему ты сбежал ночью? — Егор нежно погладил Энди по щеке. — Что-то плохое в темноте причудилось?       Энди, как раз уколовшийся о один из шипов на стебле розы, зашипел и дернулся, сунул в рот большой палец с выступившей на его подушечке маленькой капелькой крови. Боль немного отрезвила, ровно настолько, чтобы вспомнить — в квартире везде дикий срач и завал, особенно на кухне, и испугаться — сейчас чистоплотный аккуратист Егор присмотрится, заметит грязищу, раскиданный мусор и валяющиеся вонючие носки, брезгливо поморщится, развернется… И уйдет навсегда. Стало смертельно стыдно за собственное неряшество.       — Кто варил этот твой борщ? — ляпнул Энди первое выскочившее на язык, вынимая изо рта влажный от слюны палец, отчаянно зевнул и вскинулся, скрипнув зубами — снотворное! Еще минут десять и вырубит!       — Подожди! — мяукнул парень, давя следующий зевок, отталкивая Егора и метнувшись на кухню за кружкой, а потом с кружкой — в ванную. — Я сейчас! Я быстро!       В ванной Энди, молясь, чтобы промывание желудка удалось, наполнил кружку из-под крана водой, в несколько глотков выпил и повторил процедуру четырежды. Влив в себя примерно литр, он поставил кружку в раковину и трусцой побежал к унитазу — совать в рот два пальца.       Егор наблюдал за действиями любовника через открытые двери сначала ванной, после — туалета с глубоким недоумением, но молчал. Когда Энди проблевался и поплелся умываться, мужчина спросил, помаргивая:       — Кардинальненько… Но зачем, ты, вроде, не такой уж и пьяный?       Объяснять про снотворное Энди очень не хотелось, и парень ответил уклончиво:       — Наверно водка попалась паленая, мутит.       На самом деле его не мутило —развозило на поспать. В мозгах клубился быстро сгущающийся туман, веки отяжелели и норовили сомкнуться, зевалось уже безостановочно. Похоже, большая часть препарата успела всосаться в кровь. Черт, черт, черт! Чувствующий, что не контролирует ситуацию, Энди заорал на свое растрепанное отражение в висящем над раковиной зеркале, схватил не повинную в глупости хозяина кружку и швырнул на пол, та разлетелась осколками. В месте, где кружка ударилась о пол, квадратик плитки покрылся расходящимися от центра трещинами. Пока внезапно впавший в ярость Энди лихорадочно оглядывался, ища, что бы еще грохнуть, Егор подшагнул к нему и крепко обнял, фиксируя руки. Энди бестолково заметался, пытаясь освободиться, но мужчина держал крепко.       — А ну прекрати истерику! — рявкнул прямо в бледное, запрокинутое лицо парня. — Что тут без меня произошло?! Ну!       Энди всхлипнул, рванулся еще раза три-четыре и перестал сопротивляться.       — Ничего, — буркнул он, отворачиваясь к стене. — У меня крыша едет, зай… Во все стороны сразу… Прости, я не хотел…       Егор гладил парня по спине и бокам, по волосам, по напряженной упрямо шее и не спешил отпускать. Пульсирующие от выплеска адреналина зрачки мужчины были прикованы к лежащей на бортике ванны бело-желтой коробочке снотворного.       — Сколько таблеток ты принял, мой хороший? — прошептал он, с нотками вины. — Скажи, не бойся. Я не буду тебя ругать.       Давящийся зевками Энди по-кошачьи потерся скулой о плечо любовника, ласкаясь, и показал на пальцах: две.       — Это не то, что ты подумал, зай, — парень тоже зашептал. — Мне нравится жить. Раньше точно нравилось…       Не склонный верить на слово Егор наклонился, взял коробочку, открыл и вытащил из нее початую пластинку таблеток.       «Десять таблеток», — быстро прочитал он надпись на коробочке и выдохнул, расслабляясь: в пластинке отсутствовали именно две таблетки. Но вдруг Энди принимал еще какие-то лекарства?!       — Поклянись, что не наглотался еще чего-нибудь! — Егор, пристально глядя парню в осоловелые, мутноватые глаза, встряхнул его за плечи словно куклу. — Или я немедлено вызываю скорую! — миг, и он уже вновь обнимал любовника, гладил по волосам.       — Клянусь, — наслаждающийся прикосновениями Энди приник вплотную, сопел, героически борясь с застилающим сознание сонным маревом.       «Нельзя сейчас отрубаться, — твердил он себе. — Нельзя! Андрюха, ты маме сутки не звонил. Давай, ты мужик, ты должен, ты справишься»…       Мантра нихуя не работала — веки мертво слипались. Цепляясь за Егора как за опору в проваливающемся мире, парень затер глаза кулаком и проговорил плывущим, неверным голосом, с запинками:       — Ты же… не уйдешь? На… ночь останешься?       Егор фыркнул «да» и ненавязчиво подтолкнул Энди к спальне. Уйдешь тут, угу. И чудо, проснувшись утром, на волне откатной депрессухи выкинет еще какой-нибудь самоубийственно опасный номер, например, раскарнает себе вены бритвой.       Хрен. Егор не позволит, убережет от беды.       Энди частично удалось победить сон, и остаток дня парень провел в ватной, сладостной полудреме, валяясь в обнимку с Егором на кровати перед бормочущим телевизором. Егор целовал ему уши и ладони, что-то вдохновенно рассказывал про поездки с кем-то в Гоа и в Таиланд, про какие-то фулл-муны и диждеев, не соображающий Энди отвечал не в попад, рвал рот отчаянными зевками и балдел, балдел, балдел. Парню очень нравилось так валяться, целуясь и нежничая, и быть при постоянном бой-френде бесспорно нравилось. Тепло, уютно, мухи не кусают.       В конце концов он все же незаметно уснул, когда уже совсем стемнело, удобно лежа головой на сильном плече Егора и неверно улыбаясь его солнечным улыбкам, но даже во сне продолжал цепляться за мужчину. Не мог отпустить и не желал. Ведь Егор был такой потрясающий зай. Его зай… кажется…