Наказание.

Хенджин нервничает, то и дело поглядывая на часы. Кусает губы, оглядываясь по сторонам, и уже начинает строить у себя в голове тысячу и одно происшествие, по которой парень мог задержаться. Но неожиданно, чьи-то маленькие ладони накрывают его глаза, создавая полную темноту. — Угадай, кто? — раздается знакомый голос из-за спины, и Хенджин улыбается. — Хм, даже не знаю. Может быть, сахарный мальчик Сынмин? Руки тут же пропадают, а откуда из-за спины слышится смущенное «эй!». Повернувшись, Хван видит покрасневшего Кима, что смотрит слегка недовольно. — Прости, я опоздал...— произносит тот. — Ничего страшного, — Хенджин улыбается, и, подойдя поближе, обнимает Сынмина. Тот тут же обнимает в ответ, обвивая руками талию. Но дружеские объятия не длятся долго, и Ким отходит. — Куда пойдем? — спрашивает Хенджин. — Знаешь, — начинает Сынмин, отводя взгляд. — В детстве, я и родители часто ходили в парки аттракционов. Это было наше любимое развлечение. Я там не был, кажется, лет с восьми. И, если ты не против, мы бы могли сходить туда. Но если это тебе кажется глупым маггловским развлечением… — Нет, конечно! Идем! Мне всегда было интересно, какие они, парки аттракционов, и за что их так любят. Сынмин улыбается довольно, и, схватив Хвана за руку, направляется в сторону города. А Хенджин, кажется, уже не дышит.

***

В парке аттракционов очень людно. Хенджин замечает это еще издалека. Щурится слегка недовольно, но виду не подает, ведь Сынмин от радости светится почти как новогодняя гирлянда. Хаффлпаффец покупает билеты, и тут же поворачивается к Хвану, слегка склонив голову набок. — Итак, куда мы пойдем сначала? — Я тут в первый раз, поэтому, давай будешь решать ты? Куда ты больше хочешь? Сынмин сначала задумывается, а затем в его глазах проскакивает какой-то подозрительный огонек. — На горки! Хенджин понятия не имеет, что это там за горки такие, и почему Сынмин почти вприпрыжку идёт на них, но покорно следует рядом. Что-то неладное он подмечает лишь тогда, когда на его грудь опускается ремень безопасности, с громким щелчком фиксируясь. Хван смотрит на Сынмина, но тот улыбается ободряюще, и Хенджин думает, что ничего страшного не будет. Что же, кажется он впервые в жизни серьезно ошибается. Когда вагонетка начинает подниматься вверх, Хенджин с удивлением смотрит вниз, на людей, что стали словно муравьи. Огромное скопление муравьев. «И что же в этом интересного? Я почти каждый день так на метле летаю…» Но стоит Хвану подумать об этом, как вагонетка резко останавливается, а затем все так же резко начинает катится вниз по огромному наклону. Хенджин не помнит, как все это закончилось, как он пережил все эти петли и высокие горки. Помнит лишь, что кричал как девчонка. Когда они с Сынмином наконец ступают на асфальт, гриффиндорец цепляется за плечи друга, что звонко смеется. У Хенджина трясутся руки, и, кажется, глаз дергается. — Ты чего так испугался? Каждый день на метле и не такое выделываешь ведь! Хван смотрит лишь слегка злобно, и ерошит красные волосы, зная, как Ким это ненавидит. Тот фырчит обиженно, и ведет его дальше. Стоит Хвану заметить еще одну вагонетку, как он начинает пятиться назад. Но Сынмин хватает его за руку, говоря, что тут никаких горок не будет, и Хван ему верит. И не жалеет. Как оказалось, Сынмин привел его в своего рода планетарий. Они и еще десяток человек в соседних вагонетках «посещают» разные планеты, знакомятся с ранее неизвестными растениями и животными, и наблюдают за взрывом сверхновой. Но самое запоминающиеся, наверное, было то, как Сынмин взял его за руку. В тот момент глаза хаффлпаффца блестели, и он указывал рукой на какую-то красивую звезду. Но Хенджин считал, что самая красивая звезда сидит сейчас рядом с ним, и не мог оторвать от нее взгляд. Но стоило им покинуть темный зал, как Ким отпустил его руку. Хван понимал, что все правильно, ведь они друзья, но все же почувствовал упадок настроения. — Хен, я хочу сладкую вату, — неожиданно произносит Ким, указывая в сторону небольшой палатки. — Идем, — пожимает плечами Хван, доставая бумажник. Стоит им опуститься на небольшую лавочку в тени дерева, держа в руках по сладкой вате, как Ким радостно пищит и широко улыбается. — Спасибо, что заплатил за меня, — тянет он. — Да не за что, — улыбается в ответ Хван. Сынмин отрывает сладкую вату по маленьким кусочкам, довольно щурясь и слизывая сладость с кончиков пальцев. Налетевший легкий ветер ерошит его волосы, и Хван замирает пораженно. Ким облизывает губы, юрким розовым язычком пробегаясь по ним, и Хенджин не сдерживается. Наклоняется ниже, к удивленному Сынмину, и целует. Губы у Кима сладкие от только что съеденной ваты, но невероятно мягкие и податливые. Хван не решается на более интимные действия, но рука Кима на затылке подталкивает его к ним. Хенджин проникает языком в рот хаффлпаффца, исследуя его. Обводит ряд ровных зубов, заставляя Сынмина издать стон прямо в поцелуй. Хвану приходится оторваться, ведь воздуха в легких стало катастрофически не хватать. — Хен... — тянет робко Сынмин. — Ты мне нравишься, — Хван поражается собственной решимости. — Достаточно давно. Потому что ты невероятно прекрасен. Ты похож на маленькое солнышко, ведь так же даришь теплоту и свет. Мне хочется обнимать тебя, целовать и защищать от всего мира. Я готов к отказу, но… Сынмин. Пожалуйста, будь моим парнем? Ким смотрит удивленно, не сводя взгляд с гриффиндорца. Затем, улыбается кончиками губ, и произносит: — Хван Хенджин, какой же ты все-таки идиот. Конечно, я буду твоим парнем. Хенджину кажется, что у него внутри взрываются фейерверки или, как любят говорить девочки, летает стая бабочек. Он смеется счастливо и, наклонившись к Сынмину, вновь целует его. Тот отвечает, обхватив Хвана руками. — Ты мне тоже давно нравишься, дурак, — шепчет Ким. — Ты не представляешь, как я был рад, когда ты в первый раз позвал меня погулять. Когда окликнул меня в коридоре, когда схватил за край мантии… Я думал, что все это злая шутка, и ожидал подвоха, но ничего не случилось. — И не случилось бы, — отвечает Хенджин. — Я люблю тебя. — И я тебя, хен. Хван улыбается, и целует Сынмина, думая, что счастливым быть не только Феликсу.