***
– Мое имя Содер. Формально, начальником экспедиции назначен сир Оттре ди Байхос, но ему, откровенно говоря, не до зимних походов, поэтому негласно прогулкой руковожу я, – произнес мужчина в заношенной до дыр буйволиной шубе. Он был невысокого роста, однако, каким-то чудом умудрялся смотреть на своих собеседников «свысока». – Прогулкой? – Арис сперва приняла его за боболака-переростка из-за густой, доходящей почти до глаз щетины. – Именно. Терпеть не могу идти куда-то, не имея цели. А цели у нас, как я понял, нет. – Тогда какой смысл тратить королевские деньги на бесцельную экспедицию? – девушка улыбнулась, решив, что это смягчит высокомерный тон мужчины, но тщетно. – Догадываюсь, что от меня что-то скрывают. В любом случае, я-то смогу выжить в горах, случись что. А вот ты... – он развернулся, собираясь уходить, и напоследок бросил: – Сегодня в ночь выдвигаемся, будь готова. На поляне Верхнего Посада, в окружении скромных деревенских хижин расположились навьюченные мулы с провизией, мешки, бочки, коробки, теплая одежда. Вокруг уже собралась толпа зевак; несмотря на позднюю ночь, в окнах домов горел свет. Среди мешков суетились люди, краснолюды, а также один эльф – всего около тридцати человек. Арис стало не по себе от мысли о том, что вся эта суматоха происходит по ее вине. Однако ее приход не внес никаких изменений в обстановке – все были слишком заняты делом и не замечали травницу. Никто не стал задавать ей вопросов. «Тем лучше», – подумала она. Через некоторое время Содер свистком дал всем знать, что пора в путь, и экспедиция неспешно выдвинулась в направлении Синих гор. Как только группа вышла за пределы долины, и последнее поселение осталось позади, толпа заметно оживилась. Под нескончаемый галдеж и матерные песни они вошли на горную дорогу, ведущую, как уточнил Содер, в никуда. – Твою мать, наконец-то можно спокойно отхлебнуть лимоночки* и снять эту паршивую тряпку, – Содер расстегнул черную безрукавку с вышивкой в виде солнца и закинул на спину. Несколько человек, в таких же безрукавках поверх шуб, последовали его примеру. Мулы бодро шагали по каменистой тропе, волоча за собой воз, колеса которого были щедро обмотаны тряпками. Коренастые краснолюды шли плотной гурьбой и басовито обсуждали какие-то сплавы, перебивая друг друга на полуслове. Эльф держался впереди, вместе с Содером. Его белоснежные волосы бельмом выделялись на фоне бурой краснолюдско-человеческой массы. Так они шествовали до заката, пока не настигли узкого ущелья, где и решено было сделать привал. Толпа вновь засуетилась и в одно мгновение ока на расчищенной площадке меж двух склонов появилась кучка хвороста, которая затем превратилась в добротный костер. Арис валилась с ног от усталости. Безостановочно восходить в гору было вдвое трудней, чем продираться через топкие аэдирнские болота. Она шумно опустилась на поваленный ствол дерева и потянулась за флягой с водой. Тут же откуда ни возьмись перед ней нарисовался Содер, который уселся на то же бревно и насмешливо глянул на травницу. – Нелегко из шелковых перин да сразу в горы? – пробубнил он. – Ты ничего обо мне не знаешь. Не так уж и часто я сплю на перинах. – А мне плевать на чем ты там спишь. Никакой особенности в тебе нет, чтоб тобой интересоваться. Девка как девка, ни дать ни взять. – Ну как знать, неспроста же ты так беспокоишься о моем самочувствии. – А ты не выступай! Я-то добрый, а вот ребята могут тебя и по кругу пустить. – Ребятам твоим я и слова поперек не сказала. – Стоит только шепнуть им на ухо... – Что же, в доброте тебе не откажешь. – Тьфу, шлендра... – «боболак-переросток» закатил глаза. – Лучше скажи сразу, – Арис подсела к нему чуть ближе, – чего ты хочешь и избавь меня от своих невнятных притязаний. – Ох ты ж какая... – Содер нащупал на поясе деревянную баклагу, откупорил и с лихвой глотнул оттуда, – какие же вы, бабы...надутые. Вечно строите из себя черт знает что. – Ты не ответил на вопрос. Содер закусил питье ломтем черного хлеба и отвернулся в противоположную сторону. Арис пожала плечами и тоже стала распаковывать кулек с пайком. Привал длился недолго. Когда на горы опустилась ночь, а на небе показались звезды, компания двинулась дальше, разгоняя тишину хохотом и бессвязной болтовней. Арис чувствовала себя утомленной. Ей удалось вздремнуть каких-то пару часов, но даже во сне она не переставала слышать этот раздражающий назойливый гул, состоящий из десятков разных голосов. Голоса шептали, кричали, смеялись, рыдали и выли у нее в голове. Спустя еще ночь ходьбы, группа вышла из ущелья, наткнувшись на полузамерзшее горное озеро. Раньше здесь текла речка, размывшая ущелье. Когда она пересохла – осталось лишь небольшое, но глубокое озерцо в месте, где был плес. Как только из-за скал показалось озеро – толпа вмиг затихла, как по команде. А команда действительно была. Содер стоял на возвышении, далеко впереди колонны и всматривался в расщелину на противоположном берегу. Беловолосый эльф тихой поступью направился вперед по льду, держа раскрытые ладони на виду. Кто-то из краснолюдов крикнул: – Лед еще не окреп! Но эльф не обратил на него никакого внимания, он уверенно шел по направлению к противоположному берегу озера. В то же мгновение из-за огромной скальной глыбы показались фигуры в зеленых накидках. Это были эльфы – те немногие, что отказались участвовать в кровопролитии и становиться Скоя’таэлями, те, кто решил скрываться в горах, отрекаясь от своего народа. Беловолосый поклонился им и подошел ближе. Завязался разговор. Никто не слышал их беседы, да и вряд ли кто-либо из присутствующих знал Старшую Речь, чтобы понять, о чем они говорят. Эльфы говорили долго и спокойно. Из толпы краснолюдов уже послышался нетерпеливый ропот, как беловолосый вдруг обернулся и жестом дал знать, что можно идти. Эльфы в зеленых накидках скрылись. «Вот зачем он здесь», – травница вытерла рукавом конденсат, потекший из замерзшего носа. – А я уж было подумал, стрелять по нам будут остроухие, – проворчал рыжеволосый бородач-краснолюд, вышагивающий рядом с Арис. – Ох, не надежный лед под нами, как бы воз не провалился. Тьфу. – Верно, по правому берегу такая полынья раскинулась, что дно видать. Меня зовут Арис, – девушка стянула толстую варежку и протянула руку попутчику. Тот, слегка опешив от такого жеста со стороны женщины, по-краснолюдски крепко пожал ее, буркнув что-то себе под нос. – Беринн Эльмер к вашим услугам. – Послушай, Беринн, куда мы идем? Я имею в виду, какова точка назначения? – Как же, ты не знаешь? К перевалу Тунны какому-то, горняки мы. Говорят, там выход кварца обнаружился, авось и золото есть. Идем разведывать, стало быть. Правда, кто это сказал – не понять, эльфы-то никого дальше этого озера не пускают... «Так они ничего не знают...» – подумала Арис. – Может, тот эльф? – Филавандрель-то? Никакой он не горняк, он из знати. Честно говоря, вообще не понимаю, какого лешего он с нами поперся. – Что скажешь насчет Содера? – А, этот... Этого я хорошо знаю, мужик неплохой, раньше на шахте работал, как и я, горы хорошо знает, не раз в шторм попадал, так ребят вытаскивал из-под снега и завалов. Одна напасть – пьет, падла, нещадно, хоть по башке его бей. – Да, я заметила. – Ты на него не обижайся, если он тебе гадость какую скажет – это он по трезвости. Арис усмехнулась. Путь продолжался. Следующий привал был устроен к вечеру. Вновь пылающий теплом огонь костра озарил ночной скалистый массив. К Арис подсел Содер со своей неизменно постной физиономией и деревянной баклагой в руках. – Бивуак пробудет здесь несколько дней, – хрипло начал он, – пока рабочие будут разведывать. А вы с господином эльфом отправитесь к перевалу. – Зачем? Почему я не могу пойти с вами? – А мне почем знать? Моя задача – довести экспедицию до перевала. Не я все это организовал, – он вынул пробку из баклаги, сделал глоток, а затем знатно рыгнул. Разило от него как от скального тролля. – Что за дрянь ты пьешь? – травница не побоялась задать столь интимный для страдающего алкоголизмом вопрос. – Нильфгаардская лимонная, – Содер и глазом не повел. – А воняет как помои. – Попридержи язык! Это самодельная. Думаешь я позволил бы нильфам для меня пойло варить?! Тьфу, да что ты можешь в этом понимать. Арис порылась в сумке и нащупала гладкий стеклянный пузырек, бережно завернутый в ткань. Она достала его из сумки и развернула: на бутыльке из зеленого стекла красовался аккуратно наклеенный кусочек пергамента, изображающий белые цветы на фоне веера листьев. Что-то заныло и затрепетало у нее в груди. Ей захотелось прижать к себе эту бутылку и вдохнуть легкий аромат базилика и аниса, оставшийся на бумаге после прикосновения его рук. Но она сдержалась и лишь откупорила сосуд. – У меня есть кое-что получше. Намного лучше. Ароматнее изысканнейшего боклерского вина и уж точно ароматнее твоего убогого самогона... Прохлада. Благодатная ночная тьма приятно окутывала неподвижное тело, скрывая кривые зловещие «когти» корней, образующие свод небольшой пещеры. Пещера была естественного происхождения – Регис чувствовал это, он знал каждый запах своего подземного убежища: запах земли и сырых камней, старого мха и мышиного помета, терпкий запах грибов-шибальцев и горьковатый аромат перегнившей осенней листвы, занесенной в пещеру ветром. И ни единого намека на присутствие человека или кого-то еще. Тишина и спокойствие тесно переплелись с его мыслями, заставляя наслаждаться каждой секундой своего уединения вдали от мира, вдали от болезненных ощущений. «Детлафф мертв. Люди виноваты в этом. Но их ли вина в том, что они хотят жить? Их ли вина в том, что смерть существует и для нас?» – проскользнуло у вампира в голове. – «Может, Скрытые в чем-то и правы. Какой в этом всем смысл? Жить среди людей, эльфов, краснолюдов... Можно ведь просто ждать. Минуты, часы, дни... Столетия. Время не имеет никакого значения». Регис не открывал глаз. Он прекрасно видел во тьме, мог разглядеть малейший комок грязи на своем ботинке, малейший желобок, прокопанный земляным червем в стене пещеры, но не хотел. Ему нужна была темнота. Так он провел два месяца. Два месяца он неподвижно сидел в своем земляном логове, оплетенном корнями старого дуба. Он так и не двинулся к Махакаму. Эмиель не знал, что твориться снаружи, кроме того, что снег наглухо завалил вход в пещеру, погрузив ее в кромешную тьму. Его торба лежала рядом, сплошь покрытая пылью и грязью; стеклянные флаконы внутри наверняка уже полопались от мороза, когда Регис бесцельно бродил по промерзшему лесу. Однако он не чувствовал холода, то ли от того, что в пещере было тепло, то ли от того, что он вообще ничего не чувствовал в последнее время. Никакой боли и жжения, никакого холода и усталости, разве что...одиночество. «Ждать, чтобы увидеть новый мир? Но чем же плох этот? Пожалуй, я зашел слишком далеко в своих рассуждениях. Отшельничество – это прекрасная умиротворяющая пустота, и ничего больше». На шестьдесят четвертый день своего аскетичного существования Регис неожиданно для себя решил во что бы то ни стало покинуть пещеру и впредь больше никогда в нее не возвращаться. Что-то изменилось в его мировоззрении или же созерцание угрюмых земляных стен столь наскучило вампиру, что он, закинув торбу на плечо, стал пробираться наружу сквозь немыслимую толщу снега. Со второй попытки он вылез из-под обледеневшего завала и сразу же оказался в заметенной снегом пеньковой роще. Осадков выпало настолько много, что Эмиель увяз по пояс, не в состоянии двигаться дальше. «Как ни крути, и в людских словах есть мудрость: нужно жить настоящим, а не прошлым. Пора отпустить Детлаффа». Он обратился в туман и беззвучно растворился в морозном воздухе: Регис направлялся в Альдерсберг, к своему давнему другу.***
– Слушай, а что за девка с нами увязалась? Да и остроухий этот... Байхоса спрашивал – тот, что воды в рот набрал, – Содер сплюнул в сугроб, сделав в нем дырку. – Если бы ты на сборах чаще бывал, – Беринн Эльмер подтянул штаны после справления малой нужды неподалеку от лагеря, – может и знал бы, что да как. – Занят я был, дела, понимаешь ли. – Ага, сдается мне, другого Содера я за день до того в корчме видал, валяющегося гузном кверху поперек лавки. – Да ты ошалел, бородатый?! Попутал меня, говорю тебе. Я был на ярмарке в тот день, во-от такой мешок пшена прикупил – самогон варить буду. – Ну-ну. – Ну так что с девкой-то? – Говорят, ведунья. То бишь, месторождение серебряной руды могет учуять или минерала какого. Вот и прислали нам ее. – Учуять? Рехнулся ты, не иначе. Не нравится она мне, хоть и надо признать – пойло у нее знатное по закромам водится. – Сдается мне, спрашивать, кто тебе нравится, а кто нет – никто и не собирался. Ты это... К девке-то не лезь. Больно замученная и без твоих пьяных домогательств. – А эльф на что? Ебсти ее повел? Изумруды видал на башке какие? Вот же болдырь бледнорылый. – Слыхал я еще кое-что... А именно, как тот бледнорылый с другим перешептывался во дворце. Я-то Старшую речь с малых лет знаю, не спрашивай откуда. Говорили, мол, девушка со способностями, госпоже пригодится. И чтобы прозекторий готовили в скором времени. Только тс-с... Никому! – Странные ты вещи говоришь. Что еще за прозекторий? – Ну, комната такая, где покойников режут да внутрях ковыряются. Не знаю, к чему все это сказано было... – Вот те раз. Что-то неладное творится, зуб даю! – То-то и оно. Ладно, пора нам выдвигаться, а то околеем, на холоде стоявши... Ветер усиливался. Навесы и холщовые подстилки трепыхались, будто пытаясь взлететь ввысь, размахивая тряпичными «крыльями». Бивуак начало понемногу заметать снегом. Арис топталась на месте, поочередно растирая в варежках замерзшие пальцы, когда к ней неспешной поступью подошел эльф. Его черные глаза резко выделялись на бледном измученном лице; заостренные уши пронизывали белоснежные волосы, а тонкие иссохшие губы были надменно искривлены. – Нам пора, – без тени дружелюбия произнес он, не глядя на травницу. Арис кивнула и послушно побрела вслед за Филавандрелем, оставляя шумный лагерь позади. Они стали подниматься по широкому склону, который с каждым шагом становился все круче и каменистее, ведя к заснеженным вершинам Синих гор. Величественные скалистые пики приближались, подобно громадным клыкам чудовища, разверзнувшего пасть в небо. Они чередовались с глубокими котловинами, окаймленными рыхлыми каменистыми обрывами. Ветер неумолимо толкал путников вбок, пытаясь сдуть их в обрыв, откуда не было ни единого шанса выбраться, в случае не смертельного падения. Морозное дыхание «чудовища» пробирало до костей, сковывая движения. Эльф шел уверенно, его снежные волосы буйно развевались на ветру. Арис плелась за ним, с трудом удерживая равновесие, чтобы не рухнуть на землю и не скатится вниз в непроглядную бездну. Всю дорогу девушка пыталась сконцентрироваться на своих чувствах, ведь она знала, что Филавандрель повел ее в горы вовсе не на увлекательную прогулку. Арис оглядывалась, осматривалась, принюхивалась и прислушивалась в поисках хоть какого-нибудь намека на присутствие так называемой «Руды Истока». Но она не чувствовала ничего, кроме холода и...одиночества. Вдали показалось узкое ущелье, куда не смог бы добраться ни один воз. Маленький проход, зажатый в тиски меж двух каменных монолитов, зиял своей чернотой. Это и был перевал Тунны, больше похожий на обыкновенную трещину в скале. Из трещины доносился заунывный вой ветра. – Ты знаешь, почему перевалу дали это имя? – вдруг заговорил эльф. – Перевал Тунны. Арис замешкалась. Само собой, она не знала ответа на его вопрос. – Давным-давно, – начал он, – в одной семье на свет появилось дитя. Девочка. У нее было доброе сердце и золотые руки. Девочка умела создавать прекрасные вещи, умела петь прекрасные песни. Ее родители гордились тем, что у них растет такая способная дочь. Но другие завидовали их счастью. Понемногу в их сердца начала закрадываться ненависть. Через некоторое время у девочки обнаружились интересные способности: она могла творить огонь и разрушать предметы на расстоянии. Другие подумали, что девочка – чародейка. А потом случилось несчастье: дом, в котором жила девочка и ее родители сгорел дотла белым пламенем. Девочку нашли целой и невредимой, а вот родители погибли в агонии. Все возненавидели ее. Было решено изолировать опасное магическое «отродье» от других людей. Девочку заковали в двимерит и посадили в башню. Но двимерит и магический барьер не могли ее удержать, и девочка сбежала. За ней гнались богатые вельможи и простые крестьяне, верослужители и наемники. Они били и пытали ее, натравливали на нее собак, угрожали ей и проклинали. Девочка обладала огромной силой, и они боялись ее. Но были и те, кто не испытывал ненависти к тому, кто сильнее. Эльфские чародеи. Они помогли девочке выжить, дали ей кров. Взамен они попросили девочку поделиться своей силой. Арис от холода не чувствовала пальцев. В этот момент ей было не до легенд и россказней. Она старалась не смотреть Филавандрелю в глаза, чтобы тот не увидел в них раздражения и усталости. Но ему было просто-напросто наплевать: – Она дала им намного больше, чем просто силу. Она показала им Исток силы. Уникальную породу, которая защищает наш мир от катастрофы. Изначальную энергию, порождающую магию. – Руда Истока... – выдавила травница. – Именно. Ты понимаешь, о чем я говорю. – И что же было дальше с девочкой? – Она ушла. За перевал. Здесь ее видели в последний раз. Здесь же, в этом ущелье и была найдена Руда. Арис глянула в бездонное ущелье. – Неужели там можно пройти? – За этими горами – земля драконов. Девочка исчезла во тьме ущелья. Быть может, сейчас она там, а может, она давно уже мертва. Никто этого не знает. – Тунна – это ее имя? – Т'унна в переводе со Старшей речи означает «Исток». – Печальная история. Ты рассказал ее потому, что считаешь и меня Истоком? – Возможно. Но решать не мне. Госпожа Энид ан Глеанна поможет тебе понять, кто ты на самом деле, – эльф приближался к Арис все ближе, посматривая на нее свысока. – А ты помоги нам отыскать Руду Истока. Так мы вместе сделаем доброе дело. – Зачем она тебе? Я же вижу ненависть в твоих глазах. Ты ненавидишь людей. Вряд ли тебя заботит спасение человечества... – Ты права, любить вас я не имею никаких оснований. После всего того, что вы сделали с моим народом. Но с меня довольно крови. Ваша смерть для меня более не имеет значения. Я лишь хочу спасти свой народ. Этого хочет и госпожа Энид ан Глеанна, – Филавандрель навис над девушкой как коршун, сверкая своими злыми холодными глазами. – Помоги нам, а мы поможем тебе. Арис слегка поежилась от его пронзительного взгляда. – Я не знаю, где она. Быть может, я вообще не Исток. У меня нет никаких способностей... Я не знаю, что должна сделать... Я не знаю... Беловолосый протянул свою руку девушке и произнес: – Дотронься до ладони и узнаешь всю правду... Травница с недоверием отшагнула назад, и в этот момент глаза Филавандреля вспыхнули диким голубым огнем, придавая ему еще более грозный вид. Арис поняла, что он читает заклинание... Она едва ли успела отскочить в сторону, увернувшись от ослепительной вспышки, пронесшейся мимо нее. Девушка споткнулась и упала на землю. Эльф стоял над ней, набирая силы для нового заклинания. Арис вскрикнула и закрыла лицо руками, но новая вспышка не последовала. Вместо этого послышался глухой стук и вопль. – Получи, сука! – выкрикнул Содер, появившийся на каменистом склоне из ниоткуда. Он держал в руке камень, размером с яблоко и намеревался запустить его в Филавандреля. Но тому хватило и первого камня, прилетевшего ему прямо в висок. Эльф упал на колени и застонал. Арис, не теряя ни минуты, ринулась вниз по склону, скользя на обледеневшей гальке и спотыкаясь о булыжники. Содер также не стал дожидаться, пока эльф придет в себя и кинулся вслед. Они бежали так быстро, как только могли, не оглядываясь, пока не достигли бивуака. Там их уже ждал Беринн Эльмер с огромной сумкой за спиной. – Вовремя вы. Уходим! – крикнул он, и компания растворилась в завесе поднявшейся метели.