Тропой искушения

Ах, Монтана! Штат холмов и гор. Пристанище, как неоднократно заявляли местные, людей свободных. Хотя точно ли? По поводу «свободных» Хезер не была уверена на сто процентов, но вот «влипших в передрягу» вполне подходило под ситуацию. В глуши долины Холланд мало что напоминало о прошлой жизни, лишь бережно спрятанные под кроватью сумки, под завязку набитые ценным грузом, и, к собственному удивлению, не поблёкшие под налётом времени воспоминания в голове. Кто бы мог подумать, что Хезер занесёт в такую даль от своего дома? Да скажи кто об этом года два назад, она бы не поскупилась на едкую насмешку, спеша заверить, что в жизни не существует ничего такого, что могло бы сподвигнуть её на столь радикальные перемены. Да уж, для двадцативосьмилетнего человека, не обделённого умом и чувством самосохранения, слишком самоуверенное заявление, весьма неосмотрительное. Как оказалось, «такое» вполне себе существовало, всего лишь выжидало подходящего момента. Уверенная в том, что её обманы раскроются не скоро, Хезер и не думала столь спешно срываться с насиженного места во Флориде, но три жалкие бумажки, кропотливо скроенные вдали от чьих-либо глаз, смешали все карты. После этого вынужденный переезд был неизбежен. Хотя какой ещё переезд, самый что ни на есть побег. На смену дневному зною пришла прохлада ночи. Комната полнилась свежим воздухом, проникающим внутрь сквозь приоткрытые окна спальни. В нём чувствовался запах прелой травы и отголосок усевшейся пыли, встревоженной машинами у обочин дорог. Прохлада чужих простыней спасала, равно как и прохлада чужого дома ― во всех смыслах. В течение монотонного, но, к счастью, спокойного года каждый новый вечер в точности напоминал предыдущий, и из раза в раз перед сном одинокую комнату Хезер наполнял шёпот: ― Надо просто ещё подождать. Каких-то года полтора, максимум два. Просто переждать это время, ни во что не лезть, нигде не светиться, ― она глубоко вздохнула, грезя о безоблачном будущем, ― и я смогу свалить из этой глуши, куда только душа пожелает. К тому времени всё уляжется, поутихнет. И я наберусь мозгов. Как же я на это… ― фраза оборвалась на полуслове, но, сделав над собой усилие, вздохнув, женщина закончила установку, ставшую мантрой, молитвой, словом, к которому ранее у неё не было тяги: ― надеюсь. Довольно скоро сон смежил веки, наводняя Хезер чувством сродни некоему успокоению. Хотя сон ли? Скорее уж смутное воспоминание, которому суждено безвозвратно растаять в пелене предрассветного сумрака. А сейчас, в полумраке комнаты на окраине Холланд в дурманящем мареве сна казалось, что никто не вздумает искать её в этом месте. Хезер надеялась, что Винс запутает её следы ещё больше, отвлечёт ищеек. И ближайшие год-два минут спокойно. Наутро вместо привычной музыки радио плевалось белым шумом, щекоча нервы и прогоняя остатки сна. Сквозь плотные шторы ― то немногое убранство, что посчастливилось застать на ферме по приезде ― проникал свет и ленно расползался лучами по стенам и полу, норовя добраться до кровати. Хезер открыла глаза. И в тот же миг ноющей тоской замерцало осознание, что она всё ещё в Монтане, хотя… В этой тоске брезжила радость. Её всё ещё не нашли. Завеса белого шума перекрывала собой птичий щебет. Перевернувшись на правый бок, женщина покосилась на радио, что висело на деревянной стене. Странно, за последние полтора месяца это уже не первая станция, что пропала из сетки вещания. Взгляд полусонно скользнул дальше и замер на часах. Стрелка минула половину седьмого. Заливая расплавленной патокой равнину, солнце вскарабкалось выше на горизонт, день обещал быть жарким. Жалобно пискнули тормоза припарковавшейся в тени дерева машины. Стайка птиц вспорхнула с насиженной ветки, когда, хлопнув скрипящей дверью, Хезер выбралась из синего пикапа. Еще один своеобразный бонус, доставшийся ей по дешёвке в долине, конечно если не считать маленькой, да к тому же запустевшей фермы, служившей ей прибежищем. От неё не было проку, ведь ни скотины, ни взошедшего урожая не было, единственный козырь ― это пара акров плодородной земли, с которыми Хезер так и не решила, что делать. Распахнув дверь, она никак не ожидала увидеть владельца магазина внутри. Хозяйничая за прилавком, пятидесятилетний мужик гремел ящиками, переставляя те, что с пустой тарой, подальше к стене, освобождая пространство. Заметив женщину, Энди по прозвищу Морж пихнул ногой ящик, пододвигая его к остальным. Бурая пакля усов, обрамлявших тонко сжатые губы, точно вписывалась в контекст прозвища, да и габариты лишь усиливали сходство. ― Сегодня ты рано, Ребекка, — хриплый, прокуренный голос перекрыл собой рычание песни, трещавшей в динамиках. — Ещё минут двадцать до открытия. Ребекка. Поначалу привыкнуть к чужому имени было сложно, порой Хезер даже забывалась, но лишь на мгновение, в голове вовремя срабатывал защитный механизм. Такова уж природа человека ― свыкаться со многим, что изменить не в силах. И другое имя ― самое простое. А вот к отсутствию денег, страху быть раскрытой и понести наказание привыкнуть оказалось труднее, чем полагала Хезер. Дамоклов меч, занесённый рукой правосудия, мог опуститься на её голову в любую минуту. Но что же поделать? Это был осознанный выбор. Ей всегда хотелось лучшей жизни, лёгких денег. И чувство собственной «особенности», «профессионализма» лишь подстегивали, подначивали делать то, что нравилось и хорошо получалось. До поры до времени. — Хотела дописать в журнал учета парочку вещей, да и разобрать ящики не мешало бы, но… — Хезер прошла внутрь и, остановившись напротив новенького вентилятора, разгонявшего прохладу аккурат возле стойки, потянула край серой футболки, уже прилипавшей к спине, — как вижу, ты уже сделал это. Жужжание двух холодильников, выставленных вдоль северной стены, сплетавшееся с гомоном радио, разбавляло застоявшуюся тишину. Едва ворочая липшим к нёбу языком, Хезер достала из холодильника две холодные бутылки ― пива и газировки. — Будешь? — подойдя ближе, она облокотилась на прилавок и протянула Моржу бутылку покрепче. Минутная передышка. Утерев рукавом пот, Энди пробурчал сквозь усы нечто очень похожее на «спасибо» и вцепился в бутылку. — Скажи-ка мне, с чего это вдруг такой порыв помощи? — с глухим хлопком слетела крышка, и Хезер глотнула спасительной прохлады. До начала рабочего дня оставалось пятнадцать минут. Мельком взглянув за окно, она заметила парочку человек, бредущих по обочине, кажется, Фред и Анжела шли к заправке, что желтым массивом маячила на перекрестке. Секунды тянулись, но ответа не было. Хмыкнув, Энди Морж тяжело опустился на стул, заскрипевший под обильной массой, того и гляди развалится. — Не хотел тебе говорить пока что, — прохрипел он. — Наша Гавань загибается, слишком уж мизерна выручка, мы едва перекрываем затраты. Если нам не улыбнется удача, то совсем скоро я не смогу платить тебе зарплату. — Ты меня увольняешь? — в голосе не было ни злобы, ни удивления, простая констатация факта. — Нет, — мотнул головой Энди, — не совсем... Ты можешь доработать еще месяц или два, но дальше… Ты извини меня, Бекка, но больше я не могу ничего предложить. В тишине сипело радио, и сквозь хрипевшие динамики доносилась, кажется, какая-то проповедь. — Я все понимаю, — на раз выдохнула Хезер, словно бы и не было сказано этих слов. Да, новость не из желанных, но все же, вполне ожидаема. Два месяца она отработает, получит деньги, которых хватит ей на какое-то время, а потом... — В любом случае, у меня есть ещё время, а там я что-нибудь придумаю, — хмыкнула она, допивая покрывшуюся испариной бутылку газировки, приятно холодившую руку. Впереди был долгий день. Звяканье колокольчика и дребезжание стекла обычно первыми возвещали Хезер о новоприбывших посетителях. В очередной раз заслышав знакомую песню, она выглянула из-за стойки, высматривая в сгущавшихся сумерках гостя. Навстречу ей шел Тревис ― мужчина лет тридцати, давний знакомый. В белой рубашке и тёмных штанах он не совсем вписывался в картину глухого магазина. Что-то блестнуло, заставив Хезер сфокусировать взгляд: на груди у Тревиса маячил крест ― символ местной общины. — Ещё на посту? — ухмыльнулся мужчина в рыжую бороду, разглядывая полки за спиной Хезер, выискивая на них что-то. — Как видишь, с самого утра жду, пока ты закупишься у меня на кругленькую сумму. — Не могу обещать кругленькой, Бекка, — мужчина сразу же полез в карман за наличностью. — Дай-ка мне два кабеля с перемычками. И минералки. Ящик. — А ты не лопнешь, милый? Может ты хотел этого? — Хезер кивнула в сторону пива. Но мотнув головой, Тревис коснулся мозолистыми пальцами креста. Машинальное движение, неосознанное. Хезер хмыкнула. На самом деле её забавляла местная община. Буквально в первую же неделю, как только она оказалась в округе Хоуп, её угораздило столкнуться с ними, с эдемщиками ― так в шутку называли их местные. Чудаки, витавшие в каком-то параллельном мире. И всё же, по факту они мало чем отличались от местных, разве что на пределе возможностей вкладывались в дело общины и свято следовали своим неписаным законам, заветам и ритуалам, они не лезли со своей верой ко всем и каждому. Во всяком случае так было в самом начале. Впрочем, и сейчас от них не было какого-либо вреда, разве что частые мигрени от бесконечного брюзжания радиостанций, вещавших об Отце. Более Хезер не могла сказать о них плохого, не так хорошо она была погружена в жизнь округа Хоуп. Безмятежный взор Тревиса был устремлён вдаль, туда, где мелкой чёрной точкой маячила ферма Хезер, освещаемая желтым светом дорожных фонарей. — Ты так и не обжилась там. Уже почти год как пашня пустует. Ни урожая, ничего. Но Хезер ничего не ответила, лишь развела руками. — С тебя тридцать баксов, — она положила на прилавок два найденных в закромах красных кабеля с перемычками. — А с чего такой интерес? — Как я уже и сказал, твоя пашня пустует, судя по всему она тебе не очень-то и нужна, — заметив, что женщина тянется к тяжелому ящику с водой, он подошёл ближе и поднял, не желая обременять Хезер. И как бы между прочим спросил: — Может быть ты продашь нам ферму? Что?! Она ослышалась? Хезер рассмеялась ― прозвучавшие слова показались довольно забавными ― и хлопнула по плечу говорившего. Но ей вторил столь же спокойный, как и голос, взгляд серых глаз. Судя по всему, предложение Тревиса не было шуткой. — Если ты переживаешь за плату — у общины есть средства. А если ты хотела бы, могла бы присоединиться к нам. В общине всем хватит места. Креститель никому не откажет. Но выслушивать странные предложения не хотелось, да и вторая его часть была уже «слишком». — Да, ты прав, я переживаю за плату и уверена, что мы не сойдемся в цене. Эти слова, произнесённые без тени издевки и сарказма ― обычный факт ― произвели какое-то странное впечатление на Тревиса. Он не изменился в лице, нет, но интуитивно Хезер ощутила волну настороженности, взбудоражившую тело. Тихонько играло радио, и стрекотали насекомые в прелой траве. Мужчина расплатился и, улыбнувшись, точно ребёнку, произнёс: — Как знаешь. Спасибо, — он кивнул на свои покупки и ринулся к двери. Но в последний момент будто что-то вспомнил и, обернувшись, на прощание обронил: — Не забывай, Ребекка, жадность ― это порок. Советую подумать, благим поступком ты поможешь Джону Сиду. Креститель Долины запомнит… ― Тревис помедлил, ― твою доброту. И он ушел, оставив внутри Хезер странное чувство.