Тропой искушения

Немигающий взгляд буравил пыльное стекло, за которым в полумраке ночи маячил амбар. Едва заметно покачивалась лампочка у его входа, тусклым пятном заглядывая в окно спальни, а на деревянном столбе, у двери, монотонно мигал зелёный огонёк, отбрасывая косой отсвет на рупор-сирену. Ночная округа полнилась стрекотом насекомых, и это сводило с ума. Так-то сводила с ума вся ситуация. Когда Хезер осталась один на один со своими мыслями, ужас стал буквально осязаем. Трясло жутко. И ей, несмотря на духоту ночи и плотное одеяло, в комнате казалось слишком тесно и холодно. Всё время чудилось, будто кто-то ошивается рядом, наблюдает. По пути домой лживо дружелюбные вопросы Холли о повседневных делах не стихали ни на мгновение, едва удерживая себя в состоянии напускного равнодушия и сонливости, Хезер отвечала ей, но уже сама не помнила, что конкретно. Будто бы в отдалении, наравне с голосом эдемщицы, она слышала эхо выстрелов в памяти, а перед глазами всё ещё стояло зеленоватое марево наркотического сна. Во всей сумятице мыслей, погребённых глубоко внутри, она отчетливо слышала жужжание самой назойливой из них ― бежать. Но приходилось сдерживаться в своих порывах, ибо Хезер знала, уйти так просто у неё едва ли получится, во всяком случае не так быстро после случившегося. Хотя бы потому, что её консервная банка, услужливо брошенная на заднем дворе эдемщицей, была сломана. Ремонт, как и всё остальное, требовал времени, а другого способа осуществить это ― пока что не наблюдалось. «Что дальше?» ― запахнувшись одеялом плотнее и замерев на краешке кровати, точно изваяние, Хезер спросила саму себя. Шестеренки в мозгу скрипели, вырабатывая возможные вариации поведения. На манер Холли нацепить маску покорности, авось эдемщики поведутся? Не исключено. Или же попытать счастья с остатками сопротивления? Как ни крути, но ничто не прельщало. Первый вариант был рискованным, но второй… Второй был сродни приговору. Мазнув взглядом лежавшие на прикроватном столике паспорта ― фальшивку и подлинник ― она тяжело вздохнула и наконец закрыла глаза, практически мгновенно проваливаясь в беспамятство сна. Но и оно не было долгим. Блаженную тишину спугнул искаженный помехами радио голос Крестителя, вещавшего что-то о покаянии, и, кажется, далекий стук. Громкий. Настойчивый. Будто и не было ночи Хезер едва разлепила глаза, как разум сразу же включился в работу, подсказал, что гости явно были непрошеными. У изголовья кровати густилась сонная дымка, в солнечных лужах, расплескавшихся на полу, в углах комнаты, она навевала странное чувство апатии и безразличия, внушала желание даже не шевелиться. Замерло ли время вместе с ней? Кто знает. Глаза закрылись сами собой, и кажется в тот миг, когда под веками расползлись масляные пятна алых фейерверков, призраком по стене скользнула чёрная тень, выдёргивая из дрёмы. Звякнула клямка, сорвавшись с железного штыря, и, задребезжав, окно спальни чуть приоткрылось. — Ребекка, — негромкий, но до абсурдного серьёзный голос наполнил собой пространство комнаты. — Ребекка! За окном торчала тёмная макушка. Должно быть эдемщице пришлось встать на что-то, чтобы дотянуться до щеколды. Покрытый потом лоб, пересохшие губы и блестящие тёмные глаза, в которых тлел подавляемый испуг — вот что увидела Хезер, когда обернулась на голос. — И тебе утречка, — сдерживая зевоту, она поднялась и свесила ноги с кровати, едва касаясь босыми ступнями нагретого солнцем пола. — Что... Но её оборвали на полуслове. Вцепившись тонкими пальцами в оконный косяк, Холли заявила прямо, без свойственных ей словесных реверансов: ― Форс-мажор. Скважинный насос сломался, загорелась пара тюков с соломой! Форс-мажор ― именно то слово, с которого с незапамятных времён у Хезер начинались все проблемы. Прошлый раз, когда она услышала его от Джона Сида, была вынуждена заключить с ним сделку. И теперь… То же слово от его же человека. Какая ирония. Порожденная этой мыслью ухмылка едва успела тронуть губы, как вдруг к Хезер пришло осознание ситуации. Вскочив с места, она поспешила к окну. ― Пожар? Хмурый кивок был ответом. Но недоверие зрело, за исключением самой Холли всё вокруг казалось слишком обыденным, разве что… Хезер прислушалась, птичьи трели перебивала приглушенная ругань где-то со стороны амбара. За его распахнутыми настежь дверьми точно ужаленные мельтешили эдемщики, а в воздухе чувствовался едва уловимый запах дыма с примесью чего-то ещё. Взгляд вернулся обратно, но в последний миг споткнулся о высохшие грядки, что стелились ковром буквально в паре шагов от окна. Хезер едва раскрыла рот, как заметила бегущих к Холли мужчин с вёдрами наперевес. ― Сейчас открою! И без раздумий она кинулась к двери. Да, признаков сильного огня не наблюдалось, однако даже если и так, пусть мелкое, но возгорание необходимо было ликвидировать. Несколько недель к ряду не было дождей, земля изнывала от жажды, а палящее солнце лишь усугубляло ситуацию. Охвати пламя полностью амбар, перекинься оно на траву, сухостой, эта беда вполне могла бы добраться и до её дома. Чего уж там говорить, прояви жители халатность, полыхал бы весь округ добротным пламенем. Всё вокруг менялось с немыслимой скоростью: лица, краткие обрывки фраз и время. Эдемщики сменяли один другого, буквально врываясь ураганом в дом и столь же быстро исчезая в дверном проёме. Солнце вскарабкалось высоко на горизонт, когда Хезер облегченно выдохнула, краем глаза заметив, что наконец осталась одна. Зачерпнув пригоршню воды из ведра, женщина обтёрла влажными ладонями лицо, шею и плюхнулась на диван, давая себе минутную передышку. Тишина была слишком желанной. Прошла четверть часа, но после никто так и не появился в доме, хоть на улице всё ещё слышались голоса, и едва ли их можно было назвать спокойными. — Отсоединить оставшееся от сети! — изнутри послышался голос, но слова довольно скоро потонули в густом кашле и далёком грохоте. Клубы дыма густились под сводом крыши, просачивались сквозь щели его серые ленты и медленно исчезали, растворяясь, за распахнутыми настежь дверьми. Вокруг мельтешили люди, бегали как кучка перепуганных муравьев, перетаскивая уцелевшее добро в нетронутую огнём сторону. Минув молоденького паренька, одного из тех, кто успел наведаться в её дом, Хезер наконец удалось разглядеть дожёвывающие солому языки увядавшего пламени. Щедро плеснув воды и туша окончательно один из очагов, она сделала шаг в сторону, освобождая путь другим, а вместе с тем и оглядывая помещение. Что ж, пламя тронуло немного относительно того, что могло бы сгореть ― всего лишь два тюка и, кажется, один из четырёх генераторов. Всё остальное, не считая мелких вещей, было в целости и сохранности, опасность миновала. Хмыкнув, Хезер поставила ведро у стеллажа с инструментами, принялась выискивать во всё ещё царившей суматохе знакомые лица. К её удивлению эдемщица оказалась слишком уж впечатлительной барышней, такой костерок едва ли вселил бы испуг, что лучил взгляд Холли при встрече, разве что здесь не было замешано нечто иное. С глухим грохотом что-то вновь рухнуло, рвануло, послышался плеск, а следом из дальнего закутка прогремел хриплый голос Бена: — Все на выход! Живо! Буквально секундой после из-за дальнего стеллажа вынырнула эдемщица, бледная, как полотно, и, заметив Хезер, грубо мотнула рукой в сторону двери, будто бы приказывая убираться отсюда. Не свезло и молоденькой девчонке, следовавшей за ней. Схватив рыжегривую за шиворот льняной рубахи, Холли что-то прошипела ей и толкнула в спину. Девчонка пулей бросилась в сторону улицы. Действительно, задерживаться здесь не стоило. Хезер сделала лишь пару шагов, как дым, а может и резкий запах, который стал намного различимей внутри, болезненным спазмом сдавил лёгкие. В глазах потемнело, но лишь на краткий миг, а затем мир неспешно насыщался цветами, слишком уж яркими для реальности. Хезер крутила головой по сторонам, силясь понять, не мерещится ли, как вдруг совсем рядом пронесся знакомый голос, но слов не осталось в памяти, ибо вниманием завладело другое. — Тебя это тоже касается, дочка, — повторил старик, совершенно не церемонясь он схватил её за локоть и потащил за собой, бурча что-то под нос. Хезер уводили прочь, кажется в сторону улицы, и она повиновалась, но, едва не сворачивая шею, поглядывала назад, в дальний угол, где ярко-зелёными кляксами виднелись ряды пластмассовых бочек. Их было так много, что казалось не счесть. Потребовалось не так уж и много времени, чтобы окончательно прийти в норму и сбросить с себя цепенящие путы. Свежий воздух отрезвил, придав ясность мыслям, буквально за пару минут. Очутившись на пыльной дороге, практически на середине пути меж домом и злосчастным амбаром, старик ослабил свою хватку и отпустил Хезер, а затем двинулся дальше навстречу иным заботам. С его уст не сорвалось ни единого укора в расплату за её любопытство. Хезер не успела разглядеть лица, впрочем, это и не было нужно. По шаркающей походке и сутулой выправке она узнала человека, это был Норберт, старший смотритель на ферме. И все же прожорливым червем грызло любопытство, заставляя украдкой оборачиваться назад. Хезер обошла по периметру дом, но подходящего момента, чтобы вернуться, не улучалось. Увиденное не отпускало ни на мгновение, да и собственные домыслы подначивали проверить их правдивость. Подавляющее большинство эдемщиков было собрано в тени дерева у припаркованных машин, Норберт, сжимая в кулаке нашейный крест, выпытывал у трудяг детали случившегося, без сомнений, желая разгадать причину и найти виноватого, если такой и был. Смекнув, что лучшего момента не представится, Хезер вышла обратно к тропе, также неспешно приблизилась к входу амбара и лишь мельком заглянула внутрь, не смея переступить порог. Сквозь щели высоких полок ей удалось разглядеть сокрытое. Закупоренные бочки стояли вдали от всего, часть из них была замаскирована широкой полосой брезента, обнажавшей лишь край ряда. Изучив пространство, Хезер наконец заметила пару опрокинутых бочек, чьё содержимое щедро расплескалось на землю. Удобрение? Да, она определённо видела всё это раньше, хоть и мельком, но и подумать не могла, что нынче у удобрений настолько отвратительный запах. Когда краски вновь грозились стать ярче, а мысли вязче, Хезер решила, что стоило убираться. Расследование провалилось, внутри амбара не было ничего того, что ей видеть не стоило. Когда окольными путями Хезер спешила домой, она ненароком встретилась с Холли, но та даже не придала значения её появлению. Неприкаянным призраком эдемщица, пиная камешки под ногами и сжимая в руках кружку, брела к чёрному входу, где в россыпи почти засохших клумб пряталась скамейка. Рядом же, разинув железную пасть, стояла сломанная машина. Сворачивать было некуда, оттого Хезер и шла следом за ней, уже продумывая начало разговора. — Невеселое у вас выдалось утречко, ― буркнула она, усаживаясь на скамью рядом. ― Что случилось? Видя состояние Холли, Хезер намеренно медлила, полагая, что той нужно немного больше времени, чтобы сфокусироваться на её словах. Но, как оказалось, едва ли. Вопрос так и остался без ответа. Хезер не была уверена, слышит ли она её вообще. Рассеянный взгляд бессмысленно блуждал по горизонту, настойчиво избегая строения напротив, а пальцы до белизны в костяшках сжимали медную чарку. Она выглядела потерянно и даже жалко. ― На моей памяти это первый раз, когда ты такая несговорчивая. Сама на себя не похожа. Хезер бросила эту фразу просто так, не ожидая никакого ответа взамен. На что, вылив остатки воды из кружки на увядший в клумбе цветок, Холли наконец взглянула на неё. — Да, это мне не свойственно, ― голос казался бесцветным и очень усталым. Но более пояснений не было. Впрочем, Хезер хватило и этого, её ответ буквально стал сигналом к наступлению. Хотелось расспросить, узнать детали, возможно даже уточнить зачем им так много удобрения, но сострадание в душе взяло верх, ей просто-напросто стало жалко эдемщицу и, к собственному стыду, захотелось хоть как-то приободрить её. — Тебе стоит расслабиться. Всё обошлось же, — но невзирая на такой широкий жест со стороны Хезер, их вновь разделила стена безмолвия. Холли сидела прямо, спина, точно натянутая тетива, а взгляд — потерянный омут, — Неужели ты так сильно боишься огня? Или там, — Хезер кивнула в сторону амбара, туда, куда Холли даже не желала лишний раз взглянуть, — случилось что-то другое, и до меня ещё не дошли слухи? — Тебе легко говорить, — только и сказала она, нервно постукивая пальцами по зажатой в руках кружке, на оголённых запястьях дыбилась гусиная кожа. Подобный шум был тем ещё раздражителем, но Хезер не смела и слова сказать поперёк, все ещё полагая, что из разговора можно будет что-нибудь вынести. Ошибки в таком предположении не было, и впрямь, Холли действительно потянуло на откровенность. — Стихийный огонь — детский страх, от которого так и не смогла избавиться по прошествии лет. Ты даже не представляешь, что у меня внутри творится, как только я представляю... — издав странный звук, не то полувздох, не то полустон, она запнулась, а затем, зажмурив крепко глаза и накрыв лоб ладонью, тихонько добавила: — У меня дурное предчувствие на этот счёт. Так и сидели молча: Холли, погребенная под гнетом собственных чувств, и Хезер, пытавшаяся уловить посыл её откровенности. Она предприняла ещё две безуспешные попытки завязать разговор, но женщина словно бы потерялась в своих мыслях, позабыв о реальности. Что ж, делать было нечего. Расслабившись, Хезер вальяжно облокотилась на спинку скамейки и, раздумывая о своей всё-таки сопереживающей даже таким людям натуре, глубоко вдохнула. Приторно сладкий запах щекотал ноздри, оставляя после себя неприятный осадок и будто бы пробуждая нечто забытое. В подкорке мозга перещёлкнуло, и Хезер вдруг поняла. Она вспомнила этот запах! Так пахло от вод Хенбейн. Не удобрение, блажь — вот что было в бочках! — Эй, — из-за пикапа вырулил старик едва моложе Норберта, под закатанными рукавами лёгкой кофты виднелась черная вязь татуировок, складывающаяся в совершенно бессмысленные рисунки геометрических фигур и линий. — Холли, я все починил, парни приняли работу, а теперь я сматываю удочки и еду к Джону с отчётом. Хезер растерянно хлопала глазами, силясь нагнать суть брошенной фразы, хоть недавнее открытие и сбивало с толку, но ей удалось это сделать. Приняв самый что ни на есть спокойный вид, она вслушивалась в их слова дальше, ощущая, как к щекам приливает жар. — Спасибо, — эдемщица помрачнела ещё сильней. Ларри бросил на неё взгляд в какой-то мере сочувствующий. По нему было видно, он хотел сказать что-то ещё, но никак не решался, намеренно сдерживался. — Я уже говорил Норберту: все это дерьмо надо разгрести как можно скорее, за это нам не светят лавры, — наконец выдохнул он. — Пять из сорока двух потрачено впустую, а ведь мы ещё не начали делить между регионами. Хоть ни ты, ни Норберт не виноваты, а по макушке вас не погладят... Он бы говорил и дальше, но вдруг будто ото сна — кошмара — пробудилась Холли, ощерилась: — Я всё поняла. Брошенный напоследок взгляд, предназначавшийся Хезер, был совершенно иным, в какой-то мере смешливым. Искрой вспыхнувшее недоумение довольно скоро сменилось пониманием. Ведь до сих пор Хезер рассекала по ферме в ночной сорочке с узором из мелких-мелких овец. Минута-другая. На скамье рядом заёрзала эдемщица. Оглядываясь по сторонам, она оценивала нанесённый сообществу ущерб, не остались без внимания иссохшие гряды ещё не распустившихся цветов, тянувшиеся к горизонту на пашне. Да уж, для Холли картина вокруг была весьма удручающей. Не успел Ларри скрыться за забором, эдемщица закрыла глаза и, мотнув головой, выдохнула, словно бы выпуская пар, а затем, без каких-либо объяснений, поднялась и ринулась в сторону Норберта. — Погоди! — бросила ей вслед Хезер, пытаясь урвать последний шанс, чтобы решить свои проблемы, — дай наводку, к кому из ребят можно обратиться за помощью с моим старичком? — она кивнула на пикап, мимоходом запнувшись взглядом за вмятину на радиаторе, уже давненько оставленную кабаном. — Тревис или же Чарли, — более не говоря ни слова, Холли удалилась, оставив Хезер один на один с мыслями, неспешно, но всё же перетекавшими в хлюпенький план. Невзирая на отсутствие работы рядовые эдемщики не спешили покидать ферму, лишь к вечеру, когда начало смеркаться, их число потихоньку убавлялось: первым уехал Норберт в сопровождении ещё троих ребят, следом за ним вместе юнцами отбыла Холли. К моменту как стрелка часов отмерила половину девятого, на территории из их числа остались лишь трое: охранник, чьего имени Хезер так и не удосужилась узнать, Бен и по счастливой случайности Чарли. Вечер и впрямь был дивный. Умостившись, она закинула ноги на покосившуюся оградку и, отталкиваясь мысками от деревянной балки, поддерживающей козырёк веранды, раскачивала кресло-качалку. Ей нравилось это место, поскольку отсюда было всё видно: и амбар, и пашню, и длинную ленту дороги, усеянную костлявыми фонарями, вдалеке даже маячили две мелких точки — заправка и Гавань, всё было как на ладони. Глубоко вобрав в себя воздух, в котором уже не ощущалось той тошнотворной сладости, Хезер вглядывалась в горизонт, выискивая Чарли, но пока что никого не было, лишь слышались отдалённые голоса. Ей оставалось лишь ждать. — Чарли, — заметив на горизонте знакомые очертания, Хезер окликнула мужчину, довольно быстро подбираясь с места, — Можно тебя на минуточку? Без лишних слов и уговоров, заслышав просьбу, он свернул на тропу, что, пролегая у окон обеденной, вела прямиком к Хезер. — Понимаю, сейчас совсем не к месту, но я бы хотела попросить тебя об одолжении. Такая глупая ситуация получилась... — Не тяни, Бекки. Мне нужна конкретика. Шутливость в голосе казалась Хезер добрым знаком, отчего, махнув рукой в сторону временного пристанища пикапа, она продолжила дальше, напуская на себя самый скромный, но в то же время умилительный вид, который только могла: — Ты видел машину на заднем дворе? — Мельком, — Чарли оглянулся назад и почесал затылок, видимо осознавая, к чему ведёт разговор. — Можешь его реанимировать? — в глазах напротив забрезжила усталость, и в этой перемене она вновь узнала Винса, только порядком моложе. — Я заглядывала под капот, но ни черта в этом не смыслю, — от воспоминания защемило где-то в груди, но Хезер быстро согнала с себя наваждение, кляня про себя наглеца. ― Посмотреть я её конечно могу, но ремонт… ― мужчина мотнул головой, по нему было видно, что желания нянчиться с заботами Хезер у него не было совершенно, ― это уж вряд ли, у меня работы и без того по самое горло. Особенно сейчас. Нет. Нет. Нет. Ситуация принимала совсем не те обороты. Прекрасно помня свои манипуляции с полицейским, Хезер решила прибегнуть к тем методам вновь. Парень напротив казался добычей попроще, он уже повёлся на неё и её льстивые речи и теперь относился к ней с заочным расположением. — Чарли, — с тихим вздохом просьбой сорвалось его имя, — помоги, пожалуйста, — будто следуя внезапному порыву, она схватила его за запястье, полностью приковывая к себе внимание, — моя работа тоже простаивает. Хоть меня и турнут скоро с места, но хотелось бы довести её до конца и получить причитающееся, — она ощущала под своими ладонями исполосованную мелкими рубцами кожу, и в этот миг ей стало интересно, а что же ощущает он? — Я в долгу не останусь, если нужна какая-то помощь на ферме, я её окажу. Ты же видишь, я сближаюсь с вами, у нас много общего. Сложно сказать, что овладело им в тот миг: желание помочь, выслужиться перед своими или же примитивное влечение, но доселе решительный отказ сменился колебанием. Хезер всё не отнимала рук в своей мольбе. Обратившись к небу, он на пару мгновений задержал взор на алых разводах зарева, обдумывая ситуацию, а затем, окатив волной незаслуженным Хезер доверия, процитировал, чьи-то чужие, явно не его, слова: — Окажи помощь просящему и тебе воздастся добром. Два дня к ряду Хезер растаскивала по углам амбара материалы. Она сомневалась, что это действительно было то дело, с которым эдемщикам нужна была помощь, и чем больше она делала, тем сильнее закрадывалось в голову подозрение, что Чарли дал ей эту работу с какой-то умышленной целью, однако непонятно какой. Вариантов было слишком много. Посмеяться? Приобщить? Отвлечь? Эдемщики давно всё сделали сами, остальное же было простым переливанием из пустого в порожнее. Но как бы там ни было, Хезер сдержала данное слово, а Чарли сдержал своё. На вторые сутки пикап был уже на ходу.