***
Им по 17. Комната Кадмины на втором этаже. Прямо по коридору. Её губы впиваются в шею Агнии, кусая, целуя, мучая. Кареглазая против воли прогибается, будто вжимаясь в тело Аддерли. Дыхание совсем сбилось, перемешалось со стоном девушек. Агния заглушает свои же крики, в очередной раз пытаясь сопротивляться предательски дрожащему телу. Она слишком боится. Боится, что кто-то узнает. Мы же просто друзья, верно…?***
В реальность возвращает телефонный звонок. Кадмина выключает его, даже не взглянув на экран: «Пусть катятся ко всем чертям…» — звучит в голове темноволосой. Но телефон вновь противно оживает, пронзая глухую тишину комнаты радостной трелью. Сбросила. Четвертый раз. Двенадцатый. «Да какого черта, блять?!» — выкрикивает девушка, окончательно возвращаясь в реальность. На экране телефона высвечивается знакомый номер. Некоторое время Кадмина неотрывно смотрела на экран, будто гипнотизируя его. 5 лет. 7 месяцев. И 24 дня. Дрожащими пальцами она подняла трубку, судорожно пытаясь угадать в чём причина столь позднего звонка: — Да? — Чёёёёёёёёёёёёёрт, ты, наверное, спишь? Я перезвоню утром, ладно, — слышится воодушевлённый женский голос, с явно заплетающимся языком. — Какого чёрта, Юхим? — едва не шипит Кадмина, до боли сжимая трубку новенького смартфона. — Всё-всё-всё, отключаюсь. Извини. Приятных снов. — Да ты можешь нормальным языком объяснить, что ты хотела? Ты время видела? — Ты свободна сейчас? Брюнетке потребовалось время, чтобы сдержать подступивший к горлу нервный смех. Сжав руки так, что ногти впились в кожу, раздирая её, девушка, наконец, ответила: — У меня завтра важный экзамен, я готовлюсь, извини, мне пора. — Ага, знаю я, как ты готовишься. Не смеши погоду. Она и так не особо радует. Сидишь на своём подоконнике, страдаешь. У Кадмины зашевелились волосы на затылке, и она поспешила взглянуть в окно. Но сколько не вглядывалась — там была лишь кромешная тьма. — Ну, дак что ты решила? — Допустим свободна, и что? — Тогда открывай входную дверь, дура! На улице не май месяц! «Какого дьявола?!» — пронеслось в голове Кадмины, но она всё же медленно встала, отрываясь от городского пейзажа, поглощенного тьмой, и поплелась к входной двери, за которой стояла продрогшая Юхим: — Это что за фигня?! Предупреждаю, не дай бог ты не ответишь мне в ближайшие три секунды, будешь ночевать на коврике около дома! — А ты знала, что когда злишься, очень сексуальна? — томно пробормотала Аня, облизывая губы. — Рада была повидаться! — и Кадмина быстрым движением руки попыталась закрыть дверь. — СТОООООООООООООЙ! Я это… Сюрприз хотела сделать. — Быстро промямлила Юхим, хлюпая носом. Кадмина приоткрыла дверь и осмотрела свою ночную гостью: в одной руке девушка держала перламутровый зонтик с несколькими вырванными спицами — на улице было, и правда, ветрено, — в другой же руке удобно располагалась бутылка дорогого элитного… Вина? Нет. Это был дорогущий коньяк, что не могло ускользнуть от внимания Кадмины. Сама девица, пришлёпавшая к ней, выглядела также весьма интересно: длинные волосы, винного оттенка, явно крашеные неумело, тут и там на шее виднелись следы от краски, которые девушка пыталась замазать тональным кремом. Но, если не приглядываться, цвет выглядел на ней шикарно. Лёгкий чёрный плащ был расстегнут. Под ним виднелось тёмно-лиловое платье, облегающее её формы, в принципе, не изменившиеся со старшей школы. Шатенка заулыбалась еще шире, когда поняла, оборона пробита. Её впустят в дом. Но оставалась на страже, ведь вот-вот должен был вспыхнуть огонь ругани. И она, скажем так, не ошиблась. — Твою поэтическую душу, Юхим! Что-то случилось или тебе просто дома скучно сидеть стало?! Когда твой дом почти в двух с половиной тысячах километров от моего. Что за внезапный нарядный переезд?! — С каждым словом Кадмина будто вколачивала и без того миниатюрную девушку в землю. Агния мотнула головой и тяжело вздохнула, несмело подняла голову, заглядывая в горящие синим пламенем глаза брюнетки. Разряд. Они видят глаза друг друга, слышат сбивчивое дыхание. Одна дрожит от холода, вторая от ярости. Глаза горят, как 5 лет тому назад, а, если быть точнее, то 5 лет, 7 месяцев и, уже, 25 дней. Но это совершенно неважно. Они теперь другие. Неплохие. Просто другие. А глаза уже выдали друг друга. Скажи, ты меня вспомнила?