Холодная кровь.

Мы пошли в бар, нас сюда привели новые друзья, или враги. Я ещё не разобрался, но всё равно ухо нужно держать востро. Я удивился, давольно хорошие место, много народу, хорошая музыка. Девушка за стойкой мне улыбнулась, мне здесь определённо нравится. Что? Это правда уши эльфа? Кажется это место сумеречного мира. — Люк? — мы с Клэри переглянулись, он улыбнулся, обнимая нас. — Я знаю Клэри, мы поговорим обо всём, и я тебя обещаю мы найдём маму, — шептал Люк, Клэри кивала головой, я обхватил её за плечи. Она плачет. — Тише, нам нужно поговорить, — Люк аккуратно направил нас к столику. — Вы голодные? — заботливо спросил Люк, мы кивнули. Чёрт, да, безумно есть хочется. Люк подозвал девушку, которая сразу поднесла нам с большими тарелками со стейками. — Алек, Изабель — кивнул охотникам Люк.  — Ты их знаешь? — спросила Клэри, Люк кивнул, подав ей вилку. Она послушно стала есть. — Я знаю их родителей. Я когда-то был сумеречным охотникам, мы были товарищами, — сказал Люк, я заметил как настроение его переменилось — Вы же уже знаете об этом мире, так? — До сих пор в голове не укладывается, — сказал я, осушив стакан с колой. Кажется я по немного отхожу от шока. — А ты — Омега, как и моя Клэри, — кивнул он, я теперь знаю, что это значит, и меня это смущает. А ещё я вспоминаю тот вечер и того парня. Чёрт! — Я был охотником, но потом меня предали и я стал оборотнем. Встал по ту сторону. — Боже, Люк, мне так жаль, — Кларисса потянулась к его руке, мужчин сжал её ладошку. — Джослин, твоя мама не отвернулась и поддерживала меня. Со временем стала проще, и я открыл это место, это пристанище моей стаи и нейтралитет для всех. Одно из мест, где нет границ, — пояснил он, я улыбнулся, он говорил уверенно как истинный хозяин. Он в своей тарелке. — Мне нужно умыться, — сказал я, Люк сочувственно улыбнулся, указывая на дальнюю дверь Я открыл кран на полную, просто смотря на то, как течёт вода. Я собирался с мыслями, пытался всё переварить. Это тяжело, когда твой мир меняется. Я погрузил руки под холодные струи и закрыл глаза. Через пару минут несколько раз ополоснул лицо. Я так увлёкся, что не заметил силуэт за спиной, понял лишь когда меня прижали телом к раковине. — Hola bebé, — шёпот мне на ухо, я знаю его. Я тяжело сглотнул, теперь мне страшно, вспомнив те укусы на моей шеи, запястьях. — Что тебе надо? — спросил я, чёрт, голос дрогнул. Мои инстинкты истерично пищат: бежать. Он слишком близко. Нужно спасаться! Но я не могу, слишком сильная хватка, я сожмурился так, что из глаз брызнули слёзы, чувствуя как ломят кости. — Ты всё узнал — сказал он. — Ты кусал меня, чтобы выпить кровь, чтобы убить меня? — спросил я, как же чешутся эти укусы. — Ты был не против, — напомнил он, ведя носом по изгибу моей шеи. Отлично, меня обнюхивают. Я закусил губу, тянет живот, очень тянет. — Тебе это было нужно, ты хочешь сейчас. — Нет, отпусти меня! — потребовал я, игнорируя зарисовки своего разума, что специально напоминал мне о той ночи. — Правда? — насмешливо спросил он, его руки скользят по моему телу, забираются под футболку и спускаются ниже. А я даже сопротивляться не могу, я просто обмяк в его руках. — Ещё как хочешь. Иди за мной — подозвал он, это приказ, ну уж нет. — Yo no iré a ninguna parte el hijo de puta — рявкнул я, парень усмехнулся, скинув с плеч пиджак и оставаясь в белоснежной рубашке. Я, конечно, понимал, что он не уйдёт просто так, но. Он стал наступать на меня, и вот я прижат к стене, а он (я даже не знаю, как его зовут!) властно впивается в мои губы. Сейчас тело и мозг не единое целое. Тело прижимается ближе, чёрт, он так пахнет, руки обхватывают шею. Я бесстыдно трусь об него. Я не понимаю, раньше такое я бы ни за что не сделал. Сейчас же мне это необходимо. Я хочу, как же я хочу! — Мммм — простонал я, что со мной творится. Он отстраняет и я понимаю что вешу на нём, обхватив ногами и руками. — Не хочешь? — усмехнулся он, посмотрев на меня. Чёрт! Он рассмеялся, снова прижав меня к стене и ударив головой о кафель. — Больно вообще-то! — шикнул на него я. — Потерпишь птенчик, — прошептал он у самого уха, прохладное дыхание на шеи. Я не боюсь, напротив глаза закатываются от наслаждения. Острая боль, я вцепляюсь в его плечи, от чего он утробно рычит, я закидываю голову назад. Ещё хриплю я, когда я понимаю что тянущее наслаждение закончилось. Наступает слабость, глаза хотят устало закрыться. — Хватит птенчик, ты обессилен, — его я почти не слышу, в ушах шум. Я обнимаю его за шею, он несёт меня к раковине, смывая кровь. Я позволяю, я сейчас всё позволяю. — un buen muchacho, — прошептал он, умывая моё лицо, холодная вода помогла мне прийти в себя. — Очнулся? — Да, да, — сказал я, быстро моргая, чтобы снять пелену. Он пропал, я не успел заметить когда он ушёл. — Что я за придурок, — прошипел я, ругая себя.