Когда вы песни на земле поете...

Когда вы песни на земле поете, Тихонечко вам небо подпоет…

      Небо в горах всегда казалось близким и каким-то более реальным, чем все то, что они оставляли внизу. Россыпи далеких звезд, снизу казавшиеся равнодушными и насмешливыми, здесь воспринимались совсем по-другому. Да, они все еще были холодны и далеки, но уже не насмешливо, а скорее, оценивающе. Как глаза прекрасных и далеких божеств, беспристрастно наблюдающих за ними и размышляющих, стоит ли спускаться к этим полудиким варварам, или лучше все-таки оставить эту странную, залитую кровью планету на откуп судьбе.       Иногда то одна, то другая звезда приходили в движение, и в такие моменты Реа всегда запрокидывала голову и до рези в глазах всматривалась в бездонную небесную пропасть. Она знала, что это корабли, но не знала, чьи. Наверное, тех самых существ, кому не было никакого дела до того, что творилось у них под ногами, на пыльном красноватом шарике, несущемся сквозь черный космос. Что ж, возможно, это и правильно? Никто не в ответе за их беды, ведь не с неба же пришли воинственные захватчики. Только они сами во всем виноваты.       Тихий хрип со стороны лежащих в ряд тел заставил ее встряхнуться и отвлечься от горьких и бесполезных мыслей. Кто-то пришел в себя и требовалось помочь ему отойти в мир иной без боли. Во всяком случае, лишней.       — Вот, выпей, — Реа прижала к губам неизвестного сородича ковшик с водой, и тот, раскрыв жвала, принялся жадно глотать. Вода проливалась ему на грудь, и Реа невольно задержала дыхание, ожидая хотя бы в этот раз чуда. Ну пожалуйста, ну хотя бы этот… Хотя бы один…       Нет.       Черная жидкость просочилась вместе с проливающейся водой, и Реа устало прикрыла глаза. Чуда не случилось, а, впрочем, с чего бы ему случиться? За два года они не видели ни одного исцелившегося. Видимо, от этого вируса и вправду не существовало лекарств. Мужчина, наконец, напился, и устало прикрыл глаза. Реа помогла ему опустить голову обратно на рваное покрывало и села у изголовья, скрестив конечности. Подождать еще немного, лелея последнюю слабенькую надежду. Ведь все-таки…       Ждать пришлось не долго. Дрожь, похожая на озноб, пробежала от нижних конечностей мужчины до шеи, и тело выгнулось дугой, натянутой настолько, что казалось, хитиновый панцирь вот-вот лопнет пополам. Тут же его швырнуло обратно, и снова вздернуло почти в сидячее положение.       Но обратно на землю тело рухнуло уже без головы.       Реа отряхнула клешню, сбрасывая омерзительные черные капли, тягучие, как смола. Отсеченная голова покатилась по камням, чуть подпрыгивая, и на какую-то секунду дико напомнила ей мячик, которым они с братом играли в детстве. Обезглавленное тело еще пару раз дернулось и затихло, наполнив тишину ночи умиротворением отошедшего. Реа сделала несколько шагов в сторону, подобрала голову и, принеся ее обратно, положила возле тела. Тягучая черная субстанция, в которую превратилась кровь несчастного, длинными нитями свисала с обрубленной шеи, и пришлось несколько раз встряхнуть голову, чтобы «нити» оторвались.       Она снова уселась прямо на камни, прислушиваясь к неровному дыханию спящих. Завтра утром здесь будет девять могил, и в каждую они положат обезглавленное тело вместе с отсеченной головой, прочитают отходную, завалят могилы камнями и продолжат путь. Наверное, раньше она бы ужаснулась собственным мыслям, но жизнь среди бесконечной войны отучила ужасаться чему бы то ни было вообще. А получить мгновенную и практически безболезненную смерть в любом случае лучше, чем за считанные часы сгнить, разлагаясь изнутри. И на чудо она уже не надеялась: если не выжил один, то и все, кто попал под здешнее заражение, не спасутся.       Спустя пару часов, когда последний умерщвленный сородич затих, Реа устало легла на острые камни и, перевернувшись на спину, раскинула конечности. Тяжело выдохнув, она устремила взгляд в небо. Звезды всегда успокаивали. Среди алмазных россыпей одна двигалась и светила гораздо ярче, чем те, что были кораблями неизвестных им существ. И летела она определенно медленнее, словно обшаривая обозримое пространство.       Реа резко повернулась на бок и уткнулась лицом в камни, боясь дышать. Сердце бешено заколотилось где-то у горла. Нашли. Все-таки нашли… Хорошо, что все зараженные уже мертвы, сложнее будет отследить живое тепло. А она умеет экранироваться. Да, она полностью себя контролирует и не позволит прорваться ни единому импульсу.       Холод заморозил внутренности, когда перед внутренним взором яснее ясного встала картина, что должна была сейчас разворачиваться внизу, где они разбили лагерь. Даже если она будет себя контролировать, то Тахил с Зером… Реа едва сдержала стон, бессильно вцепившись в холодные камни под собой. Оставалось лишь надеяться, что удача не оставит их и на этот раз, и горы каким-то чудом защитят и укроют от вражеских сканеров. ***       От дурмана кокхарра, рассыпанного вокруг «постели» ощутимо мутнело в глазах и горло сжималось, не желая вдыхать пропитанный его пыльцой воздух. Узкие лепестки в неверном свете лампы казались не багровыми, а фиолетовыми, с черными прожилками, и капли крови на них сверкали драгоценными камнями. Алой человеческой крови, дикой для существ, в чьих венах пульсировала жидкость цвета янтаря. И настолько же невероятно притягательной.       Острая клешня прошлась по нежной белой коже, и изогнутая спина тут же задрожала. Из свежего разреза, рядом с уже подсохшими, потянулись новые красные дорожки, и рослый крокрысец с нетерпеливым стоном прижался к ране, слизывая терпкий солоноватый вкус. От привкуса железа на языке все его тело ходило ходуном, и скованная жертва ощущала эту дрожь даже глубоко в себе, наравне с неровными резкими толчками. Крепко закрыв глаза и низко опустив темноволосую голову, девушка старательно вдыхала испарения кокхарра, надеясь все-таки остаться в полной осознанности. Еще чуть-чуть… Ведь должен же и у этого когда-нибудь наступить предел.       Цепи, удерживающие руки над головой, громко звенели при каждом толчке, из-под наручников тянулись тонкие дорожки крови, колени тоже давно стерлись о камни, но единственное, что ее волновало – остаться в сознании. Не дать разуму помутнеть, не поддаться и не отключиться. Иначе все насмарку. О том, какие еще последствия могут ожидать ее в расплату за бессознательность, думать было страшно.       Наконец, крокрысец дернулся, все его тело выгнулось дугой, из горла вырвалось полудикое рычание. Острые клешни вцепились ей в бедра, раздирая кожу и плоть в клочья. Боль ветвистой белой молнией прошила сознание, и это было хорошо. Боль ослабляла, а это именно то, что так необходимо сейчас. Потому что организм уже зафиксировал внутри себя чужое пульсирующее семя, слишком слабое для такой, как она. И древний инстинкт, сильнее голоса разума, требовал наказать наглеца, разодрать в клочья, не сходя с места. Глаза угрожающе налились желтым, сквозь человеческую плоть начала проступать хитиновая основа, слишком жесткая и темная для обычного крокрысца.       Ее партнер на метаморфозу никак не отреагировал. Все еще тяжело дыша и время от времени чуть вздрагивая, он наклонился и прижался лбом к прозрачным, сложенным на спине крыльям, там, где минуту назад была нежная белая кожа.       — Люблю, — едва слышно выдохнул он. — И никому не отдам.       — И я тебя, — с трудом выдавила его любовница, ведя отчаянную борьбу за право остаться в сознании. — Зер, уходи. Немедленно.       Крокрысец отпрянул, с тревогой глядя на мышцы, ходуном ходящие под блестящей черной спиной партнерши. Его любовь медленно, но верно теряла всяческое сходство не только с человеческой девушкой, но и с любым цивилизованным жителем Крокрыса.       — Что я не ясно сказала? — прошипела она, стиснув зубы. — Вон!!       На последнем выкрике из ее горла вырвался уже не привычный чуть скрипучий голос, а малоразборчивое рычание, заполнившее собой всю округу.       Дважды повторять не пришлось. Наспех натянув защитный костюм, Зер покинул палатку, оставляя позади скованное, бьющееся в конвульсиях чудовище, слишком пугающее даже для их покореженной планеты. Чудовище, которое он любил больше жизни.       Горы встретили его тишиной и темнотой. Костер в лагере был потушен, и Зер почувствовал укол страха: обычно Реа до рассвета поддерживала огонь, заботясь об ощущении уюта и безопасности. Бывшая целительница, она делала это больше на интуитивном уровне, чем на осознанном, и ее спутники были благодарны судьбе за то, что Реа уродилась именно такой. К тому же, она вызвалась готовить ужин сегодня, и должно было случиться что-то действительно серьезное, чтобы она забыла об обещании. Возможно, проблемы с зараженными, ради которых они и остановились здесь?..       — Зер, — темный силуэт выступил из темноты, и крокрысец вздрогнул от неожиданности. — Ну как, получилось?       — Напугала, — он нервно скрипнул жвалами. — Где ты была? Я уже переполошиться успел.       — Нас нашли, — устало ответила Реа, садясь на большой, все еще хранящий тепло дневного света камень. — Я видела глайдер, летел очень низко над северным хребтом, ручаюсь, что нас высматривал.       Зер снова скрипнул жвалами, на этот раз зло, и опустился прямо на землю, напротив Реа. В темноте, освещаемой лишь звездами, его глаза едва заметно светились желтым.       — Что будем делать? — наконец, спросил он. — Уйдем сейчас? До рассвета еще часов пять, успеем затеряться среди ущелий.       — А Тахил? — Реа качнула головой в ту сторону, где они разбили палатку. — Она уже в состоянии соображать? Или ты предлагаешь освободить ее, чтобы она нас порвала на месте? Я даже отсюда слышу ее рык.       Зер поник, и янтарный взгляд Реа наполнился сочувствием пополам со смущенной жалостью.       — Ну хоть получилось у вас? — мягко спросила она, и Зер неопределенно дернул плечом, глядя на камни у себя под ногами.       — Ну, получилось. Но потом она сразу… Даже не знаю, подпустит ли меня теперь когда-нибудь еще. Сама слышишь.       — Подпустит, — успокоила его Реа. — Сейчас организм сопротивляется, но как только зачатие произойдет, она успокоится. А после первенца ее генокод запишет тебя как удачного партнера и именно тебе ее организм больше никогда не будет сопротивляться. В отличие от других, слишком ярых кандидатов.       На последних словах Реа злорадно усмехнулась, и Зер удивленно поднял голову.       — Ты об этих? — он повел жвалами в сторону горного хребта, над которым Реа видела глайдер. — А разве Керрыс не первенец королевы? Я думал, он должен был унаследовать нужные гены.       — Чушь, — спокойно сказал Реа, и ее глаза блеснули. — Да, он первенец, да только первенцы вовсе не наследуют всю силу, как почему-то думает большинство. Просто зачастую они более приближены к трону, и поэтому у них больше власти и привилегий. Соответственно, и пару они себе могут выбрать и взять любую, хоть и молодую королеву. Сковать, накачать вытяжкой их кокхарра и делай что хочешь. Знаешь, сколько их таких пропадает на территориях кланов? Пока совсем еще девочки и генокод чист, пока не осознали своей силы и не обзавелись собственными кланами. Керрыс хороший и сильный боец, тренированный, умный, хитрый. И имеющий немалую власть. Но по рождению он обычный солдат, можешь мне поверить, я его два года наблюдала у себя в госпитале. Зер разве что не подавился и с изумлением уставился на собеседницу.       — Ты? Наблюдала? Его?       — А что тебя удивляет? — пожала острыми плечами Реа. — Это, все-таки, был мой госпиталь. И очень хороший. Многие высокопоставленные крокрысцы бывали у нас на лечении или профилактике. Разумеется, с сохранением анонимности. Керрыс тоже. Как я теперь понимаю, они уже тогда знали о готовящемся оружии и приняли меры. А я-то, дура, думала, что королева просто хочет сделать из сына отличного солдата. Хоть бы подумала, а зачем они требуют настолько подробные отчеты о малейших реакциях его организма? И раздражители подбирают самые нелепые, на первый взгляд. Возможно, если бы догадалась тогда, сумела бы что-то сделать.       Зер отошел от первого шока, вызванного словами Реа, и несогласно покачал головой.       — Глупости. Попыталась бы ты что-нибудь сделать, и никто бы тебя уже не увидел. Да и вряд ли это северный клан разработал вирус. Они царствуют только на материке, а ракеты запускали из центра планеты, с островов. Скорее, разведка северной королевы работала лучше других, потому и узнали заранее. Все-таки, их клан один из самых старых и больших здесь.       Реа кивнула. Она покопалась в рюкзаке, который бросила у камня, выудила два запечатанных брикета, кинула один Зеру, а со второго сорвала обертку сама.       — Сегодня придется обойтись концентратом, извини. Костер зажигать опасно, вдруг глайдер вернется.       — Ничего, я любовь сыт, — пошутил Зер, и, распечатав пакет, спокойно вгрызся в безвкусную спрессованную массу.       Жевали в тишине. Реа сползла с камня и теперь сидела, прислонившись к нему жестким спинным панцирем и запрокинув голову. Взгляд ее бездумно блуждал между далеких звезд. Со стороны можно было подумать, будто она высматривает возможное возвращение врагов, но на самом деле мысли Реа в этот момент были далеко от всего, что их окружало. Она вспоминала. Два последних спокойных года перед войной. Уютный родной госпиталь. Молодого и чрезмерно амбициозного солдата, которого тяготило давление облеченной властью матери. Бывшая целительница уже тогда видела, насколько парню хочется власти собственной, безразмерной безраздельной. Видела, да только ничего не сделала. Хотя, возможно, Зер и прав, что бы она смогла сделать против власть имущих? Наверное, ничего.       Но теперь все может измениться. Если только Тахил понесет после сегодняшней ночи… Реа прикрыла глаза, боясь упустить картины счастливого будущего. Их собственная королева, молодая, умная, сильная. С адекватными моральными принципами, способная родить Зеру столько детей, сколько он будет в состоянии ей дать. Их собственный будущий клан, на который можно будет опереться, не опасаясь ножа в спину. Крокрысцы ведь никогда не предают своих, даже самый отпетый садист не сможет поднять руку на породившую его королеву и основателей клана.       Она проглотила последний кусочек брикета и огляделась, удивленная внезапной тишиной. Зер уже спал, распустив крылья на манер плаща, а она настолько ушла в собственные мысли, что и не заметила, когда он отключился. Реа тоже вытянулась на камнях и подтянула к себе туго набитый рюкзак, умостив его под щеку. Вполне себе неплохо, особенно если последовать примеру друга и тоже укрыться крыльями. Уже смежив глаза, она заметила, что звуки, долетающие из палатки, стихли, и теперь оттуда слышится что-то вроде тихих всхлипов. Конечно, надо было бы встать и пойти проверить, в порядке ли подруга, но события дня так вымотали бывшую целительницу, что Реа поняла, что больше не в силах пошевелить ни единой конечностью. И уже уплывая в сон, ей причудилось странное и красивое видение, будто одна из далеких движущихся звезд, изменила свой курс и начала приближаться.