Когда вы песни на земле поете...

      Утро было свежим и розовым, как и всегда в горах. Реа проснулась от странных ритмичных звуков, повторяющихся с зубодробительной периодичностью. Вставать не хотелось совершенно и некоторое время она лежала, прислушиваясь. Может, животное какое, или птица? Было бы неплохо, у них как раз провиант на исходе, не помешает пополнить. А если хищник, тем лучше — больше мяса. Все равно на всей планете не водится хищников более опасных, чем ее коренное население.       Но звуки повторялись и повторялись, никакое рычание или скрежет когтей не примешивались к ним, и в конце концов Реа не выдержала. Приподнявшись на локтях, она окинула взглядом каменную долину, залитую утренним светом. Зер все еще спал, немыслимым образом подвернув под себя все конечности. Рядом с ним валялись вещи Тахил, которых еще вчера здесь не было.       Реа поспешно поднялась. Раз Тахил вернулась, значит, с ней все в порядке, и нет смысла задерживаться здесь, нужно продолжать путь. Хотя нет, осталось же еще одно дело… Догадавшись, наконец, что это звук разбудил ее, она растолкала Зера, и вдвоем они быстро поднялись на вершину.       Тахил копала спокойно и размеренно, как машина. Лопата с противным скрежетом вгрызалась в каменистую землю, всем своим звуком протестуя против столь варварского обращения. Ровные восемь ям в ряд свидетельствовали о том, что к ее протестам Тахил прислушивалась мало. И, судя по всему, уже достаточно давно.       На ней была странная трансформа, которой ни Реа, ни Зер до того никогда не видели. Изображения существ с двумя ногами и руками были им знакомы по разбитому кораблю, на который они наткнулись еще с год назад. Там, в корабельном журнале, были записи и голограммы, которые они хоть и мало поняли, но суть все-таки уловили: это были пришельцы с далеких миров, очевидно, потерпевшие здесь крушение. Иногда Тахил одевала такую трансформу, когда не хотела лишний раз демонстрировать перед друзьями свое кастовое превосходство. Но вот чтобы шесть рук и три ноги…       — Привет, — Зер подошел к подруге без какого-ибо видимого опасения, но Реа была готова поклясться, что он напрягся. — Ты как?       Тахил прекратила копать, выпрямилась и устало улыбнулась, отбросив со лба светлую челку. Глаза у этой формы были не такие, как у тех, двуногих. Гораздо больше и выразительнее, насыщенного синего цвета, как море глубоким вечером.       — Более-менее. Решила вот чем-нибудь заняться, пока вы спите. Думала, устану, и все вернется в норму, но вот…       Она махнула одной из рук, указывая на свое новое тело.       — Никак не могу сбросить эту форму. Как заклинило вчера. Ты, когда ушел, оставил меня в пограничной стадии. Я все пыталась не сорваться и вернуться в двуногий вид, он все-таки послабее и поспокойнее, но никак не получалось. А потом вспомнила, что видела в том корабле и такое изображение. Не в бортовом журнале, а когда бродила по каютам, вас тогда со мной не было. Там была такая фотография. И как щелкнуло в голове, мгновенно получилось и перекинуться, и успокоиться. Вот только обратно никак. Реа, что теперь будет? Это какая-то болезнь?       — Глупости, — отозвалась подруга, заворачивая одно из обезглавленных тел в старое рваное покрывало. — Это обычный шок. Я видела крокрысцев, которые по году не могли вернуть себе нормальную форму головы или тела. Экспериментировали с разными образами, а потом что-то резко напугало, и как заклинивало. Но потом все равно возвращалось в норму. Рано или поздно. Тебе как, удобно в этой форме? Тахил кивнула.       — Да, она очень спокойная и какая-то… легкая, что ли.       — Ну и не заморачивайся тогда. Укутаешься во что-нибудь, чтобы в глаза другим не бросалось, если вдруг встретим кого, да и все. Главное, чтобы тебе было комфортно.       — Необычно, но красиво, — поддержал Реа Зер, с любопытством перебирая длинные светлые волосы, свисавшие новой трансформе на спину. — Они совсем не похожи на нас, правда?       — Угу, — заторможено кивнула Тахил, внезапно открывшая, что прикосновение к волосам — это приятно и вгоняет в сон. — И не только внешне, но и внутреннее. Гораздо спокойнее и мягче.       — Тем лучше, — улыбнулась Реа. — Стрессов и злобы нам и так по самые жвала хватает. Только давайте поторопимся и уберемся с открытого пространства. Тревожно мне что-то.       Втроем они быстро закончили оставшуюся, девятую могилу. Завернув тела в ткань, на которой до этого лежали зараженные, они осторожно перенесли и опустили их в неглубокие ямы. Теперь никакие падальщики или каннибалы до них не доберутся. Лопата у них была одна, и закапывать пришлось по очереди. Зер плюнул на ожидание и работал прямо клешнями, оставив инструмент девушкам. К полудню работа была закончена, вымотанные до предела, она перекусили концентратом, помянули ушедших, и стали собираться в путь.       Тахил сходила на луг, где вчера они собирали кокхарр и принесла еще охапку этих странных цветов. Багряные, с острыми узкими лепестками и горьким запахом, для крокрысцев они символизировали вечную и неразделимую связь жизни и смерти. Кокхарром усыпали любовное ложе в первую ночь, и им же поминали ушедших в последний путь. Вечный круговорот, попадания в который не может избежать никто, ни королева, ни последний солдат.       — Куда теперь? — спросила Тахил, разложив цветы по свежим могилам и натягивая лямки своего рюкзака. — Продолжим скитаться по горам?       — Нет, — покачала головой Реа. — В горах сейчас опасно, они знают, что мы здесь, и ищут, ночью я видела глайдер. Чудо, что они вас не заметили. Оставаться нельзя, да и пищей в горах разжиться труднее. Я предлагаю направиться в мой старый госпиталь. Тот район опустел еще в начале войны, мы никому не попадемся на глаза. И даже если здание под корень разрушено бомбежками, под землей есть немалых размеров бункер и хранилище, где можно будет найти что-нибудь съедобное. Туда идти недели две, сперва через черный перевал, потом вдоль высохшего моря. Так что, если никто не против…       Против никто не был.       Дорога оказалась сложной. Добираться пришлось не две, а три недели, часто останавливаясь и делая передышки. Новая трансформа Тахил оказалась гораздо более выносливой, чем стандартный крокрысец, но после первой недели дороги она обрадовала друзей что зачатие, скорее всего, прошло успешно и у них с Зером все-таки будет ребенок.       Поэтому теперь друзья ее старались беречь. Переходы совершали, в основном, ночью, а днем отсиживались в ущельях или редких заброшенных жилищах. Иногда им попадались дома, в которых удавалось разжиться нормальной пищей и пополнить запасы воды, и чем дальше, тем больше Реа казалось, что это какой-то грандиозный подвох. Ну не может быть так, чтобы все складывалось гладко. Для кого угодно, но только не для них. И как будто предчувствовала.       К исходу третьей недели впереди замаячили родные белые стены. Госпиталь выстоял, лишь с одной стороны его стена обвалилась от попадания снаряда. Не веря, что и тут им повезло, Реа, забыв обо всем, быстрым шагом вошла в пустой светлый коридор, вдыхая родные запахи. Ее спутники, поминутно оглядываясь, следовали за ней. Вот и родной кабинет, в котором она когда-то принимала пациентов. Этот привет из старой жизни показался настолько нереальным и прекрасным, что у Реа невольно перехватило горло. Но когда она распахнула старую, с выломанным замком дверь, то поняла, что на этом их удача закончилась.       Внутри их уже ждали.