Когда мы оказываемся у серой двери, сердце сжимается, и я смотрю на скелета, чьё лицо невозможно прочитать. Привычная улыбка и белые точки в глазницах ни о чём не говорят, потому нет возможности понять, почему он делает то, что делает.
В прошлый раз я не обращала внимания на то, как выглядела дверь в лабораторию Гастера, однако помню, что она была серого цвета. Дверь в Вотерфолл — голубая, будто вода, в Сноудин — белая, словно снег.
Серая — лаборатория Гастера, замок короля монстров и место, которые полностью контролирует Чара.
— ты хотела сюда, — просто говорит скелет, толкая дверь.
На долю секунд в глазницах скелета мелькает синий цвет, и я вздрагиваю, хватаясь за сумку; Рекс прижимает голову и едва ли виляет хвостом, глядя то на меня, то на монстра. Выдохнув, прежде, чем Санс полностью открывает дверь и заходит внутрь, толкаю его в плечо, призывая посмотреть в мою сторону.
—
Ты хотел вернуться нас назад, — показываю скелету, хмурясь. —
Так почему мы здесь?
Скелет оборачивается, смеряет меня взглядом, который стоит назвать весёлым, но что-то внутри меня понимает, что это скорее осуждение и нежелание отвечать.
— ты хотела.
Словно он объяснил все свои действиям этим простым «ты хотела», Санс толкает дверь сильнее, открывая её полностью, и сразу переходит порог.
Сжав сумку сильнее, выдыхаю, смотрю на Рекса и захожу следом.
Лаборатория точно такая, какой я её помню: много склянок, большой компьютер, кровать в углу, где я лежала, пребывая тут пару дней, и небольшой рабочий стол. Пес, завидев знакомые места, начинает активно вилять хвостом, издаёт негромкий лай, которые я перекрываю сразу, сжав пасть монстру, и шикаю. Санс оглядывается на нас, смотрит точно с неодобрением и качает головой.
Несмотря на улыбку, скелет кажется мне взволнованным и обеспокоенным. Особенно — злым.
Гастер приходит к нам сразу, должно быть, из-за Рекса. Дверь в лабораторию распахивается быстро и также стремительно закрывается.
— Фриск? — он переводит взгляд на скелета и будто цепенеет. — Санс...
— гастер.
То, как эти двое смотрят друг на друга, кажется похожим на картину, где между двумя людьми пробегает молния. Мне кажется, что я чувствую это напряжение в их встрече, и воздух словно становится тяжелее.
Мне всё ещё неизвестно, почему сын и отец враждуют, почему первый так сторонится их встречи, а второй тоскует, не силясь исправить их отношения.
Глажу рекста и даю ему знак, которые тот понимает и тут же подаёт голос, такой, чтобы было слышно только тут, в стенах лаборатории. Звук, который пёс издаёт по моему приказу, похож больше на скулёж, чем тихий лай. Скелеты оборачиваются сразу, и оба выглядят больше похожими друг на друга, что их родственная связь будет понятно и самому недалёкому.
—
Я хочу помочь вам, — показываю, пытаясь увести тему в другое русло, пока двое монстров — или один, во всяком случае, которые является Сансом, — не начали драку. —
Я хочу покончить это всё. Хочу разобраться с Чарой.
В этот раз я вижу, как мрачнее младший скелет, что белые точки в его глазницах почти сливаются с темнотой; Гастер смотрит и точно не понимает, что именно я показала.
— Это опасно и глупо, — говорит Гастер.
Санс, вопреки ситуации, соглашается с ним:
— я сказал то же самое.
Фыркаю, смотрю на Рекса и думаю, что вот он единственный, кто меня понимает. Животное виляет хвостом, преданно смотрит на меня и подаёт тихий голос, точно соглашаясь именно со мной, а не монстрами.
Есть то, о чём я не хотела говорить, потому что это — подлость, но Санс и гастер не оставляют мне выбора.
В конце концов, я надеялась, что учёный при дворе согласится со мной и, быть может, немного поспособствует в приведении моего плана в жизнь.
—
Она уже запрела вас в Сноудине. Куда вы собираетесь идти дальше?
Младший скелет совсем мрачнеет, и Гастер выглядит, словно набрал воды в рот.
— Фриск...
—
Нет. Я должна это сделать. Она моя сестра.
Наш спор длится много часов. Гастер и Санс стоят по одну сторону, я — по другую, будучи одна при своём мнении. Сколько бы они не пытались, у скелетов не получается меня переубедить, и всё заканчивается на том, что я сделаю то, что задумала, с их помощью или без. Санс, вздохнув и чертыхнувшись в сторону, соглашается, обещая, что не позволит Чаре и пальцем меня тронуть — и я благодарна ему за эти слова больше, чем за всё другое, и сердце бьётся быстрее, а в голове укрепляется мысль «Я люблю его».
Гастер менее активен в своих действиях и доводах и соглашается, чуть погодя, после сына.
А после мы разрабатываем наш план.
Всё сводится к тому, что мы дождёмся прибытия Чары — прямо сейчас она ушла по делам, никому ничего не сказав, даже не упомянув время, когда вернётся, но по подсчётам Гастера — это займёт не более двух дней. После я встречусь с ней и прежде, чем что-либо делать, попытаюсь поговорить, ведь мы, в конце концов, сёстры и жертвы решения родителей и людей деревни. Санс будет рядом и прикроет, если понадобиться. Если разговоры не помогут...
Я показываю скелетам, что тогда мы убежим, или Санс попробует её атаковать, однако в голове у меня уже есть мысль о том, что я могу сделать. Это не более, чем теория, и то, что моя идея сработает — шанс пять из десяти, но даже так — этот шанс есть, и я не собираюсь его упускать.
После того, как план оказывается вроде как приемлемым для всех, Гастер уходит, потому что его ждёт работа. Рекс лежит на кровати, отдыхает и тихо сопит в подушку. Младший скелет сидит на стуле и смотрит камеры, больше всего наблюдая за Сноудином.
— Санс, — тихо зову монстра, впервые за всё время подавая голос.
Скелет вздрагивает, резко смотрит на меня и выглядит настолько шокированным, что с его черепа пропадает улыбка.
— Ты можешь говорить.
Приходиться кивнуть.
Опускаю взгляд и тереблю рукава одежды.
— Я сама построила этот барьер, — отвечаю, признавая то, что так долго не хотела; голос всё ещё хриплый и тихий, потому что я давно не говорила. — Санс, почему вы в ссоре.
Спрашивать о том, с кем именно, нет нужды: скелет понимает меня. Монстр отворачивается, смотрит на экран и какое-то время молчит.
Полагая, что ответа я так и не дождусь, беру в руки кружку горячего какой, обхватываю рукам и греюсь. В лаборатории так или иначе холодно, хотя мы под землёй. Возможно, это призрак неприятных воспоминаний о том, когда меня запрели здесь. Дрожь проходит по телу, и она вызвана отнюдь не холодом. Старательно скрываю состояние, губами прислоняясь к кружке.
— он выступил за чару.
Резко поворачиваюсь к скелету, открывая рот от изумления. Санс сидит, повернувшись на стуле боком ко мне, и я могу видеть только его профиль, опущенные челюсти и померкнувшую точку в глазнице.
В голосе скелета слышится злоба, и это пугает, как когда я видела его в гневе.
— перешёл на её сторону, чтобы спасти свои кости. как мне доверять ему?
Устремляю взор в кружку и хмурюсь, размышляя над ответом.
Мне всё ещё не ясна вся ситуация, потому что я не была прямым участником тех событий, и я не знаю этих монстров достаточно хорошо, чтобы судить их поступки.
Гастер показался мне добрым и заботливым; монстром, что скучает по сыновьям до того, что прячет в столе их фотографии, говорит с тоской и почти что улыбкой — будь он человеком, а не скелетом, не обтянутым кожей, выражение скорби было бы заметно сразу.
— У него могли быть свои, — морщусь, чувствуя боль в горле, и отпиваю чаю прежде, чем продолжаю, — мотивы и причины.
— уж точно не те же, что и у нас.
Вздохнув, решаю, что эту тему лучше не поднимать.
Гастер приходит к вечеру — видим время суток по камерам — и говорит, что Чара будет уже завтра. Слышу эту новость и чувствую щемящую боль в груди и предвкушение, которого быть не должно, потому что мой план — безрассуден и не имеет счастливого конца.
***
Тронный зал встречает чистотой и золотом, богатством и холодной красотой. Чара улыбается и выглядит так, словно только и ждала меня. Двушка, что выглядит в точности, как и я, встаёт с трона прошлого короля монстров, улыбается хитро и так, как улыбается хищник.
— Вот мы и тут.
Её слова звучат, словно бы она знала, что я приду сюда в это время.
Оказывается, она и правда знала. Окно вызова появляется перед ней, и она поворачивает полупрозрачный экран ко мне. Все мои движения, сохранения и предпосылки к появлению у неё под рукой. Чара знала о почти что каждом моём шаге.
— И так, — говорит Чара, и в её руках — острый нож, которым она играется, словно бы это не оружие, а игрушка, — зачем же ты пришла, сестра?
Слова — яд. Морщусь, когда она называется меня сестрой, ведь в её словах полно ненависти, ничем не прикрытой, злобы и ярости.
Думаю, я могу понять, почему она против людей, но почему её целью стали монстры — нет, и могу понять, почему она ненавидит меня, которую родители оставили, а её — сбросили.
Гастер рассказал кое-что из жизни принцессы монстров, ставшей почти что королевой, мстительной и важной, которой не смеют перечить даже сильные. Чара ненавидела людей, потому что те предали её, и почему-то она взросла ненавистью к монстрам и особенно — к Азгору, которые вырастил её, но отказался содействовать в мести людям.
В определённой мере я понимаю Чару и думаю, что жила бы с ненавистью к людям тоже... Быть может, я ненавижу их тоже, потому что сама пострадала от их действий, и в то же время это — ненормально и неправильно, потому что мы сами являемся людьми.
— Попросить тебя оставить, — морщусь и продолжаю говорить тихо, но достаточно слышно для Чары, — оставить монстров в покое. Они тебе ничего не сделали, Чара.
Взгляд — нож, оружие в руках — точно копьё, что готово пронзить любого и сразу. Глаза Чары красные, словно кровь.
— Серьёзно? — он усмехается и подкидывает нож вверх. — Ты серьёзно пришла просить меня об этом? — Фриск-Фриск-Фриск. А ты недалёкого ума, да?
С ней невозможно договориться, я понимаю это сразу и бесповоротно, сжимаю зубы и чуть поворачиваюсь к скелету. Тот стоит позади меня, словно каменная стена, за которую я могу скрыться в любой моменты. Санс смотрит в ответ и делает знак, прося уйти за него. Качаю головой и под очевидное неодобрение и злость поворачиваюсь обратно к Чаре. Ты выглядит заинтересованной.
— Ты бы хотела жить там, на Поверхности, если бы я не родилась?
От удивления принцесса монстров чуть не бросает нож. Он прекращает им играться и смотрит, широко раскрыв глаза.
— Это шутка? — усмехается Чара.
— Нет.
Она действительно задумывается над моими словами.
— Ха, думаю, не родись ты, моя жизнь стала бы более счастливой.
— ты переходишь все границы!
— О, комик, я забыла, что ты тут.
На последующее препирательство, немного не соответствующее ситуации, выдыхаю и подхожу к Чаре. Та выглядит напряжённой, но продолжает стоять на месте, только наблюдая.
— Что ты задумала?
То, что я задумала, не понравится другим, но зато исправит то, что сотворили наши родители и люди.
Во всяком случае, я на это надеюсь, когда касаюсь сестры пальцами и вызываю системной окно, радуясь, что моя догадка работает. Время вокруг застывает, и Чара — в том числе. Её лицо застыло в интересе и удивлении одновременно. Поворачиваюсь в сторону, где находится Санс, выдыхаю и решаюсь сделать то, на что у меня есть мало времени. Преодолеваю расстояние между нами за секунды и целую туда, где находятся скулы.
— Прощай. Передай другим, что это было хорошее время.
Пусть он не слышит меня, как не услышит Чара или кто-то другой, в кармане куртки Санса — записка, которая должна сохранится, если я правильно всё прогадала и поняла. На крайний случай — диалоговое окно как то, что делала для меня Чара, которое высветиться ей через шестнадцать лет.
Возле меня — кнопки, перезапуск и сброс, и та, которая стирает мир подчистую. Нажимаю на неё, потому что в понимании моей силы это кнопка стирает только меня, и вместе с тем я нажимаю сброс, которые перезапустит мир с момента, когда мы с Чарой — теперь только она одна — родились.
— Сделай в этот раз всё правильно, сестра.
Моё тело исчезает, и я становлюсь духом, какими являются девочки-души.
Мой призрак парит в воздухе, и я могу видеть то, как появляется на свет Чара. Меня нет и не существует. Как она растёт, взрослеет, становится умнее и той, кто действительно имела шанс на то, чтобы жить на Поверхности.
Вижу и монстров, которые живут лучше и спокойнее, чем когда среди них была Чара. В этот раз я могу наблюдать Санса, Альфис и Гастера, работающих вместе, гвардейца Папируса, милую Ториэль, что заботится об Азриэле вместе с Азгором.
***
— Это выглядит несправедливо, — тихо говорит голубая душа, медленно сплетая цветы вместе.
Смотрю на неё, пожимаю плечами и не знаю, как стоит ответить.
— Не доставай её, — шикает Дженна и ойкает, когда на её голову опускается венок. — Ты такая милашка, Анна!
Улыбаюсь, глядя на эту картину, и отворачиваюсь, чтоы понаблюдать за суетой монстров в Сноудине.
Санс живёт тут время от времени, большую часть проводя в лаборатории. Папирус такой же — занят гвардейскими делами, бегая из одной локации в другую. Их отец и вовсе живёт в королевском замке, что заставляет меня лукаво улыбаться. Их семья странная и занятая, но дружная.
Голове становится чуть тяжелее, и я осторожно оборачиваюсь. На голове — такой же венок, как и у Дженны, аккуратно сплетённый руками заботливой Анны. Призрак чуть улыбается и уходит на своё место возле оранжевой души.
— Спасибо, Анна, — улыбаюсь ей.
Та, заикаясь, говорит, что не стоит этих слов.
Касаюсь цветов на голове, смотрю туда, где сейчас блуждает среди снега Санс, и сообщаю призракам, что скоро вернусь.
Мы прозрачны, но может касаться предметов, если научиться. Цветы лёгкие, их почти не нужно удерживать, и силы моей души достаточно, чтобы делать это без труда.
Доплываю — потому что трудно ходить по земле, не имея твёрдых ног, — до моста, оглядываюсь и замечаю скелета, идущего куда-то дальше. Кажется, там были незатейливые ловушки, в моём прошлом отключённые или настроенные на убийство и связывание. Плыву следом, и когда мы доходим до пещеры, моё сердце замирает. Сразу вспоминаю ту единственную вылазку на миссию.
— И зачем ты сюда пришёл, Санс? — качаю головой, улыбаюсь и плыву следом.
Скелет забирается на самую вершину, где находится вход в пещеру, садится на край и смотрит куда-то вдаль. Недолго наблюдая за ним, снимаю с головы венок и, наполнив его силой, устраиваю на голове монстра. Санс вздрагивает, резко оборачивается и выглядит растерянным, когда никого не видит.
— Прощай, Санс.
— Фриск!
Слышу его голос, зовущий меня, улыбаюсь и прежде, чем его костлявая рука хватается за меня, исчезаю, наконец оставляя этот мир.
