картинка смешная, а ситуация страшная

джонни снится, как он вскрывает себе горло ребром ключей. он не помнит, почему решил это сделать, но выходит у него это на удивление легко — одним плавным движением проводит по голой шее и ещё долго смотрит, как белый пол заливает бордовая жидкость; кровь забрызгивает ему подбородок и стену совсем рядом. во сне он не чувствует боли, холода металла или сожалений по поводу своей скорой смерти. только странное облегчение и как тёплая вязкая кровь пачкает его футболку и грудь, слышит звон ножа о кафельный пол — холодный, на контрасте с кровью. у джонни замёрзли ступни и лодыжки. он дотрагивается до пореза рукой, будто пытается остановить кровотечение. из его рта доносится тяжёлый хрип. в какой-то момент ему начинает казаться, что он смотрит на себя со стороны — глаза у него остекленевшие, пустые, на подбородке осталось несколько тёмных капель. он видел что-то такое в кино пару месяцев назад — бесполезное насилие и слишком много оттенков красного (немецкий арт-хаус он никогда не понимал, внезапно оказаться внутри него — ощущается довольно странно). джонни падает на колени, лужа крови вокруг растекается дальше, у него мутнеет в глазах. он смотрит в стену, но взгляд не фокусируется — как будто он поломанная камера. ориентация во времени теряется — он не понимает, сколько уже так сидит (по ощущениям, не больше десяти секунд, но в таких ситуациях он себе не доверяет). ему кажется, что мир становится бордовым, в цвет его крови — он падает в неё лицом и не видит больше ничего. он открывает рот, пытаясь вздохнуть, во рту остаётся вкус металла и соли. джонни просыпается. утро встречает его холодом с открытого балкона и сухостью во рту. он лежит лицом в подушку и жалеет обо всех принятых решениях минувшей ночи: начиная от предложения джексона устроить рейд по барам в честь приезда, заканчивая бутылкой текилы, которую он умыкнул с соседнего столика. пропажи не заметили, но голова у него сейчас болит просто ужасно — лучше бы заметили. — пиздец, — хрипит он, лениво поднимая голову с подушки. шарит рукой по полу, пытаясь найти телефон; роняет бутылку с водой — она укатывается в сторону противоположной стены. джонни думает, что хуже и быть не может, пока с улицы не слышится грохот забивающихся свай — джексон живёт рядом со стройкой. прошло только восемнадцать часов с того момента, как он приехал в гонконг, а он уже успел пожалеть, что отказался от поездки на гавайи или хотя бы аляску («всё лучше, чем две недели тухнуть дома в чикаго», — сказал ему джексон вчера, ещё в первом баре). джонни хочется пить — он медленно поднимается и садится на узком диване. слышится противный скрип — непонятно, это у него в голове или всё-таки диван. ерошит волосы на затылке и широко зевает, пальцы на ногах поневоле сжимаются, когда он касается ими пола — тянет сквозняком. он скребёт шею короткими ногтями, сонно щурится по сторонам. вещей у джексона не очень много: стеллаж из икеи, подарочный томик «хранителей», небольшой проигрыватель винила и две пластинки эми уайнхаус. скромно, даже по меркам джонни, но поделать с этим ничего нельзя. дело даже не в том, что джексон не барахольщик — будь его воля, давно бы потерялся в многочисленных сувенирах и книгах — просто есть две причины. первая — он живёт на съёмной квартире у самого злого деда в доме. джонни думает, что если бы джексон не выплачивал аренду вовремя, то его точно бы уже сожрали вместо ужина или просто выкинули на улицу, не говоря уже о том, что он постоянно приходит и проверяет, как поживает его квартирант (джексон рассказывал, что ему предъявляли за полную корзину мусора, которую он собрался выносить, и это он ещё не пускает его на балкон — тогда его бы точно погнали за горку окурков в пепельнице). вторая — джексон постоянно переезжает. не особо любит, но из-за работы приходится. каждый раз таскать за собой по сотне коробок — ужасно утомительно, а организовывать мини-распродажи тяжело и быстро надоедает (с тем, какой джексон сентиментальный, он бы дрался за каждый треснутый горшок и в итоге ничего бы не продал, плавали уже — знают). джонни раскачивается на кровати с закрытыми глазами, пытаясь справиться с головной болью, но становится только хуже — его начинает тошнить. он резко останавливается и закрывает рот рукой. нужно выйти на балкон — свежий воздух всегда помогает. ноги держат плохо — он всё время шатается и чувствует, что всё ещё пьян; до балкона добирается по стенке, опираясь на неё рукой. около двери он замечает только одни резиновые шлёпанцы, грязно-голубого цвета. снаружи джексон стоит в майке-алкоголичке и курит. джонни неуверенно переступает порог. джексон оборачивается на звук открывающейся двери — сигарета зажата между зубами, а на щеках и подбородке уже пробивается щетина. — как утро? — спрашивает он, выпуская дым изо рта. джонни начинает тошнить сильнее. — я сейчас всё тут заблюю. джексон снова выдыхает дым и тут же выбрасывает недокуренную сигарету вниз. — слабак. вчера была неполная программа, как ты будешь жить со мной ещё две недели? — надеюсь, сдохну в канаве между барами. он хлопает джонни по плечу и передаёт бутылку с водой; джонни прикладывает её ко лбу и устало облокачивается на перила балкона. — ты скажи, если текила и лимоны назад попросятся, я за ведром сбегаю, а то как-то перед соседями за дождь из блевотины будет неловко. я пока съезжать не планировал. на фоне снова заколачивают сваи. джонни передёргивает от шума — он прячет лицо в ладонях и тихо стонет. — разве лёгкий шлейф вони и всего такого не относится к особым восточным чертам? — спрашивает он, поворачиваясь назад к джексону. тот достаёт новую сигарету и смотрит на него с недоумением. — ну, в смысле, я не говорю, что дождь из плохо переваренной текилы и лимонов — дело привычное, но… — братишка, ты сейчас допиздишься и тебя отпиздят ногами всем китаем. какое-то время они молчат. джексон выкуривает ещё одну сигарету и задумчиво разглядывает верёвку с бельём в доме напротив. джонни становится немного полегче — тошнота отпускает и он куда лучше ориентируется в пространстве (ощущение, что он до сих пор пьян, всё ещё держит его за горло). — всё-таки не понимаю, в чём кайф этого вашего гонконга, — он лениво потягивается; охает, когда слышит хруст позвоночника. джексон смотрит на то, как горит пламя зажигалки и тлеющую в его руках сигарету. — в пиндосии лучше, что ли? — спрашивает он. — лучше в париже, на рейвах, — джонни пожимает плечами и забирает пачку из кармана джексона, несколько секунд задумчиво вертит её в руках, но так и не закуривает. — до сих пор вспоминаю, как было круто. джексон тогда выбил им пригласительные на продиджи и за последние два года это — самое яркое воспоминание, которое есть у джонни (он тогда чуть не подрался с каким-то придурком из бельгии и им пришлось долго убегать от охраны, а когда они вернулись — сара чуть не спустила с них три шкуры). тогда было хорошо, даже с условием того, что после они огребли. дальше становилось гораздо скучнее. в основном жизнь состоит из бега между базами по всей америке, унылых собраний по проведению учений и самих учений, споров с джексоном по поводу политики, споров с сарой по поводу стрёмных книг берроуза, споров с начальством по поводу отпуска. — ты обещал заехать к моей маме и познакомиться. а теперь он тут — смотрит, как окурок джексона летит вниз с балкона, прокручивается несколько раз, прежде чем пропасть из виду. джонни топчется на месте, разглядывает бледно-жёлтые вьетнамки на ногах джексона — им уже года полтора или два, а они всё ещё не порвались, его личный рекорд. обычно резиновой обуви ему хватает неделе на две-три, не больше, а тут — прямо мистика какая-то. — я к ней и так захожу, каждый четверг, — джонни подмигивает ему и тут же получает подзатыльник. — могу в следующий раз передать ей привет. — можешь пойти нахер, придурок, я со змеями не общаюсь, — фыркает джексон, толкая балконную дверь. — а как же сара? — мы с ней не виделись уже полтора года, не считается. — а как же джинён? джексон оборачивается через плечо. — я думал, ты про себя скажешь. — я думал, что у меня не будет похмелья, и когда-нибудь я научусь шутить. как видишь, не все мечты сбываются, — джонни криво улыбается, хлопая дверью и скидывая с ног резиновые шлёпанцы. — в твоём бомжатнике найдётся бутылка минералки? — а кто её вчера купил? вместо неё есть пиво и кофе, что будешь? — стаканчик «сдохнуть» найдётся? — только за дополнительную плату, но таких денег у тебя нет. джонни закатывает глаза; джексон успевает уйти на кухню и шумно открыть холодильник. он садится обратно на диван — тот снова противно скрипит под его весом. — а какое пиво есть? — кричит он, облокачиваясь на спинку. — лучшее из магазина через дорогу, — джексон возвращается из кухни с парой бутылок без этикеток, одну из них протягивает ему. джонни забирает и задумчиво вертит её в руках — стекло холодное и тёмное; нельзя сказать наверняка, какое там пиво и пиво ли вообще. — ты вроде говорил, что в магазине через дорогу продают какое-то дерьмо? джексон пожимает плечами, отпивая из бутылки. — на безрыбье и ссанина — пиво. джонни тяжело вздыхает и делает глоток; кривится, на вкус просто ужасно. следующие две недели обещают быть интересными. — кстати, — спрашивает он, — как у тебя с той девочкой, из кореи? — джексон тяжело вздыхает. — она всё так же хороша, и всё так же далека, — джонни задумчиво отпивает из бутылки и ничего не отвечает; он просто не любит тишину и это единственное, что пришло ему в голову. с улицы снова доносится шум стройки и лай уличной собаки. допивают пиво уже на кухне: джексон ставит перед ним тарелку с кимчи и банку со сладкой кукурузой — набор так себе, поэтому они решают сварить к нему сосиски. джонни порывается вылить пиво в раковину и заварить кофе, но джексон бьёт его по рукам — священную амброзию не выливают, даже если она на вкус как хлорка с пузырьками и пенкой. — а если у меня рог от него вырастет? — я думал, ты умеешь пользоваться средствами от прыщей? — джонни пытается пнуть его по икре, но получается плохо — он чуть не падает со стула (координация после ночи — ни к чёрту). — есть планы на сегодня? — я думал, ты спланировал мне все дни, что я буду тут. у меня есть свобода выбора? — всё зависит от твоего ответа, — джексон пожимает плечами, скидывая сосиски в маленькую кастрюлю. — я могу проваляться с похмельем весь день и ныть по проёбанной поездке на гавайи? — нет, — джонни закатывает глаза. джексон щёлкает пальцами и показывает указательным пальцем в его сторону. в кастрюле лопается сосиска. — у тебя уже есть план? подставка под горячее шлёпается на стол с громким хлопком, джексон ставит на неё кастрюлю, даже не потрудившись слить воду, и следом — две тарелки и палочки (вилок нет, братан, справляйся так, будто ты в японском ресторане). — конечно. у меня всегда есть план. от гонконга у него всегда двойственные ощущения — ему нравится этот ритм, когда все куда-то спешат, нравится атмосфера огромных кондоминиумов, за которыми почти не видно неба, протянутых между домами сеток для белья и фешенебельных районов с блестящими стеклянными высотками и офисами с невидимой неоновой «ДЕНЬГИMONEY钱», но при этом он всегда чувствует себя не в своей тарелке, как будто он вот-вот растворится в этом водовороте. гонконг всё время пытается его сожрать, пусть для больших городов это типично, только здесь — всё под двойным соусом из странной атмосферы и китайской речи, окружившей его живой стеной. во франции было полегче, в какой-то мере, джонни иногда вспоминал отдельные фразы со школьного курса и мог объясниться с помощью жестов. здесь он чувствует себя немного беспомощным, хотя он уже почти два месяца учит китайский. джексон говорит, что это нормально — с непривычки всем немного сносит голову, особенно когда в разговоре мешают несколько языков сразу (он признаётся, что сам иногда с такого выпадает, особенно когда общается с девочкой с корейского штаба — дипломатия и вся хуйня). к вечеру всё становится только хуже: людей на улице становится в несколько раз больше, машины наперебой сигналят друг другу. из каждого угла слышится смесь из китайского и английского и запах пережаренных сосисок для хот-догов с кимчи и острой морковкой (у джонни немного слезятся глаза; джексон в очередной раз говорит ему, что он слабак). они бродят по городу около часа: бегут между машинами в час-пик, прямо по дороге, делают несколько смазанных фотографий на старую мыльницу. — я заебался, — джонни устало падает на скамейку, убирая влажную чёлку со лба. джексон закатывает глаза. — мы ещё даже половину не обошли! а ещё вечером идти в клуб! джонни поднимает на него жалобный взгляд. — я слишком стар для этого дерьма. — ты меня на год младше, — джонни устало воет и роняет лицо в ладони. маленький шпиц, привязанный к велосипедной стоянке, начинает громко на него гавкать. — пиздец, чувак, и это с тобой мы убегали от полиции во франции? джонни поднимает на него взгляд, громко фыркает и почти сразу за этим — чихает, немного подпрыгивая на скамейке. джексон смеётся под неумолкающий лай шпица. — картинка смешная, а ситуация страшная. джексон всё ещё смеётся, пока суёт ему в руки рюкзак и говорит, что скоро вернётся. джонни пересекается взглядом с хозяином шпица — высоким рыжим парнем с бейсболкой козырьком назад — они неловко улыбаются друг другу, пока собака с его рук всё ещё продолжает гавкать. он слышит её до тех пор, пока парень не скрывается за поворотом на другую улицу. джонни быстро становится скучно — сеть тут ловит плохо, а джексона нет рядом уже почти двадцать минут; он широко зевает, вытирает лоб от пота. жара окружает его плотной стеной, вместе с шумом машин и громкими разговорами местных продавцов цветов. один из них даже пытается всучить ему букет — джонни глупо улыбается и пытается притворится, что не понимает человеческого языка в принципе. получается плохо, но торговец быстро отстаёт, когда джексон быстро отвечает, что в цветах они не нуждаются. джонни уже готов благодарить его на всех известных ему языках, но не успевает — джексон суёт ему в руки большой рожок с двумя шариками клубничного мороженого и мармеладными мишками сверху. — у меня сегодня день рождения? — нет, у нас впереди слишком большие планы, чтобы ты позорно умер прямо сейчас, — джексон плюхается на скамейку рядом и откусывает от своего шоколадного пломбира. джонни тяжело вздыхает — видимо, сегодня они и правда зависают до утра — и откусывает немного от рожка. джексон достаёт мыльницу и фотографирует клубничную каплю у него на кончике носа. — напомни, что в следующий раз программу отдыха буду составлять я. — упаси господь, мы тогда всё время будем сидеть дома и спать, — фыркает он, убирая фотоаппарат в рюкзак. — кстати, с нами сегодня ещё лукас. — лукас? — ну, помнишь, тот чувак, который на вечеринке у виктории сторожил холодильник с пивом на опохмел? ну, типа, «ооо, май лэйди»? — джонни смотрит на него с таким недоумением, что джексону хочется неиронично завыть в голос. — чувак, мы в прошлом году вместе тусовались в сан-хосе. ты реально забыл? лукас потные ладошки? лукас фанат кендрика и дэвлина? лукас любит лэйс и принглс? — блин, это не тот чел, который ничего не чувствует, только рэп? он ещё пытался замок из пивных бутылок сделать, да? — про меня разговариваете? лукас никогда не появляется вовремя — об этом джонни вспоминает, когда подскакивает на скамейке и в очередной раз мажет себе мороженым по носу. джексон громко смеётся, запрокинув голову назад, хлопает себя по бедру. — если только ты из тех загадочных стражей холодильников, — джонни вытирает нос тыльной стороной ладони. джексон продолжает смеяться, пока не замечает, что уронил рожок на землю. — блин. — that’s what i call instant karma, — лукас и джонни отбивают друг другу пять, пока джексон с сожалением смотрит на лужу от мороженого. — карма — сука. — но не такая сука, как ты, — джексон возмущённо взмахивает руками — мороженое джонни падает рядом с его собственным. — лошара. — иди нахрен, лукас. лукас в ответ на это только пожимает плечами и достаёт из рюкзака бутылку с водой — уже наполовину пустую и тёплую — делает несколько больших глотков. джонни смотрит, как дёргается его кадык и думает, что не отказался бы от ещё одной бутылки пива или хотя бы газировки. он смотрит на электронный циферблат с температурой и временем — ещё только половина шестого и двадцать шесть градусов тепла. думает, что змеям такая погода бы понравилась, но по гороскопу он водолей, а по китайскому календарю — кабан. провал по всем фронтам и никакой компенсации за терпеливость. лукас хлопает его по плечу и говорит, что он живёт недалеко — у него дома есть кондиционер и минералка. — может посидеть и потом пойти в «иксиксикс гэллери». всё лучше, чем по жаре шататься. джексон говорит, что им тогда просто необходимо купить ещё мороженого. джонни просто рад, что ему не придётся мучится и ходить по жаре ещё несколько часов. — что за учиха? вы что, знаете чуваков из наруто? к клубу они подходят ближе к одиннадцати. джонни успевает окончательно устать от бесконечных шуток лукаса и джексона про их общего знакомого, и просто хочет поскорее помереть где-нибудь посреди танцопола (за барной стойкой он умирал вчера). — ты не понял. это мой братишка — у чихо. андеграундный пацан из сеула, тоже ничего не чувствует, кроме рэпа и водки, — лукас грызёт палочку от клубничного чупа-чупса, пока они стоят в очереди. джексон ковыряет поребрик носком ярко-жёлтого конверса. — и как он здесь замешан? — никак, он просто прикольный. ипишник сейчас записывает. вообще-то, они стоят в очереди почти тридцать минут; какая-то заминка с пробиванием приглашений или просто вредный секьюрити — джонни не знает, но уже готов прорываться сквозь толпу. асфальт под ним как будто вибрирует — уже отсюда слышно электронное веселье, запах пота и виски с содовой. лукас качает головой в такт битам, джонни резво переступает с ноги на ногу. джексон снимает видео на телефон — проезжающие мимо машины и свои кеды — громко и удручённо вздыхает. — напомни мне, — говорит он лукасу, когда очередь наконец начинает двигаться, — что в следующий раз я выбираю место, куда идти. — да ладно тебе, будет классно. очередь того стоит. проходят внутрь они ещё через тридцать минут, да и то — благодаря джексону и его знакомству с одним из диджеев (они пересекаются с ним на входе и джексон припоминает ему двадцать баксов с позапрошлой недели — ещё никогда джонни не был так рад, что джексон знает половину земного шара). — допинг? — спрашивает лукас, кивая в сторону бара. — обойдусь, спасибо, — джонни хлопает джексона по плечу, машет лукасу и практически сразу растворяется в толпе. клуб напоминает ему о видео с рейв-вечеринок девяносто седьмого года — каждый двигается как умеет и старается влезть в любую камеру, проходящую мимо; только ходят не в найковских костюмах и коротких спортивных топах, а в обтягивающих скинни и кожаных куртках. джонни это кажется забавным — особенно то, как здесь всё отличается от америки (люди много толкаются, громко кричат и обливаются пивом — тот тип вечеринок, которые не слишком нравятся, но ты почему-то на них ходишь). мысль он теряет быстро, стоит только прочувствовать ритм следующей песни. дальше — набор смазанных картинок и лёгкое головокружение от духоты. в голове откладываются блестящие леггинсы девочки со светлыми волосами, толстая цепь с замком на шее у какого-то белого парня, горящие ярко-красным неоновые иероглифы «钱, 功率, 荣耀», юбка в пол у миниатюрной японки с большими зубами, громкий смех и оранжевая кепка у диджея на голове. джонни чувствует себя на своём месте — как будто не было тех нескольких усталых часов и похмелья утром. диджеи меняются местами. джонни закрывает глаза. он не может с уверенностью сказать, через сколько выдыхается, но когда подходит к бару, лукаса и джексона там уже нет. он устало плюхается на один из высоких стульев и просит у бармена бутылку холодной колы — тот смотрит неодобрительно, но протягивает колу в стекле. джонни не смотрит на этикетку, делает большой глоток и чуть не выплёвывает всё на стойку — колу зеро он ненавидит, ещё больше чем пепси. сказать об этом бармену не получается — тот ушёл от него в противоположную сторону и стоит спиной. джонни раздосадовано вздыхает и разворачивается лицом к танцполу. наблюдать за танцами ему кажется странным и скучным, особенно после того, как сам только оттуда ушёл. он зачёсывает спадающую на лоб чёлку назад — пальцы влажные от пота и конденсата с бутылки — отстранённо думает, что план по смерти в танце он почти выполнил. он лениво обводит клуб взглядом, пытаясь выцепить где-нибудь джексона или лукаса. помещение заливает малиновым светом неона и искусственным дымом под потолком. джонни непроизвольно щурится и отворачивается в сторону. взгляд падает на случайного парня, танцующего почти у самого края. ему кажется, что парень похож на того, кто действительно пришёл сюда просто отдохнуть и потанцевать; он не пытается влиться в центр, пусть и двигается очень хорошо (джонни зависает на его плечах и острых скулах настолько, что делает глоток ужасной колы и снова чуть ей не давится), у него прикрыты глаза и — боже мой — можно запретить безрукавки на законодательном уровне? джонни смотрит на него, широко открыв рот даже в тот момент, когда парень подходит к стойке и подзывает к себе бармена — он этого как будто не замечает, садится на высокий стул и пинает стойку носком кроссовок. — а, тэиль, тебе как обычно? — он кивает, устало забираясь на стул. бармен тут же отходит за парой бутылок, на ходу что-то объясняя только что подошедшему парнишке. три секунды у джонни уходят на обработку полученной информации, ещё одна — для того, чтобы закрыть рот. — тэиль значит? — громко спрашивает джонни, придвигаясь к нему ближе. — мы знакомы? тэиль оборачивается к нему с широкой улыбкой на лице — джонни даже немного теряется, но вовремя спохватывается, улыбается ему в ответ, и только собирается ему что-то ответить, как его прерывают — бармен отдаёт ему коктейль и снова исчезает, как будто его не было. джонни снова теряет мысль. за пультом снова сменяется диджей — включает микс одной из песен сам41. на фразе про «ай вонт ю ту ноу» он снова открывает рот: — а ты что, тут типа в отпуске? — не самое худшее, из того, что он смог придумать. однажды он попросил у какого-то парня его одежду и мотоцикл и они чуть не подрались. — я типа пытаюсь тут не оглохнуть. тэиль медленно тянет коктейль через трубочку, всё так же улыбаясь; джонни думает, что это похоже на лонг айленд, но тут так много неона — он боится, что ему отсвечивает и там может быть просто кола (или кола с ромом, кто знает). — я тоже в отпуске, — он пытается перекричать музыку, но получается плохо. тэиль или его плохо слышит, или ему пофигу. — может выйдем, поболтаем? — что? — говорю, выйдем, поболтаем? — что? — сядешь на меня? тэиль давится коктейлем с колой, ошарашено смотрит на джонни. — выйдем? пожалуйста? — джонни широко улыбается и еле сдерживает смех. (тэилю не прикольно).

ba deedly deedly deedly dum ba

в маленькой забегаловке душно — ещё хуже, чем на улице. непривычно, обычно в это время года повсюду работают кондиционеры, вечером и ночью — тем более. воздух тут как будто застыл в масляных запахах и клубничном сиропе — джонни сказал, что тут недавно разбили бутылку с сиропом для мороженого (откуда он знает, тэиль не интересовался). это место в принципе не очень похоже на обычную гонгконгскую кафешку со стрит-фудом. больше напоминает что-то американское, как будто кто-то вырезал её из какого-нибудь второсортного фильма и вставил посреди двух лапшичных в многоквартирных домах, а, может быть, совсем немного, сцену из «блейд раннера» — вокруг тоже много длинных неоновых лампочек. (тэиль думает, что выглядит это как самое уродское последствие глобализации — всё кажется слишком «чересчур») по телевизору в углу идёт повтор «в джазе только девушки» — субтитры на кантонском занимают почти половину экрана, иногда попусту закрывая происходящее в фильме. раз в пару минут официантка отгоняет назойливую муху от тарелки с заветренными бутербродами. тэиль сидит, подперев подбородок ладонью, со скучающим видом тянет «будвайзер» прямо из горла — ему больше нравится «ханикен», но здесь его не было, да и платил не он. — джонни, к чему всё это? — спрашивает он, когда перед ним появляется поднос с картошкой и кетчупом в маленькой пиалке — в таких обычно подают соевый соус и острую капусту. — в смысле? я пригласил тебя пообщаться, ты согласился. не вижу проблем, — он открывает свою бутылку пива и делает глоток. губы почти сразу же растягиваются в довольной улыбке. — то есть, я могу сейчас забрать пиво и уйти? по твоей логике, меня тут никто не держит. джонни ему не очень понравился — он, конечно, милый и купил ему пиво, но тэиль сегодня не планировал пить и уходить из клуба раньше двух ночи. у него первый нормальный выходной за всё время, что он тут работает, а это почти три недели. хотелось провести их как дома, в корее — зависнуть на рейвах до утра, прийти домой и отрубиться на двенадцать часов (или больше), а что он делает вместо этого? цедит «будвайзер» сквозь зубы и потеет без кондиционера в полуамериканской-полукитайской забегаловке рядом с парнем, который ему не очень нравится. мун тэиль ненавидит нарушение планов и спонтанность, особенно в свои законные выходные, особенно с незнакомцами, пусть даже милыми и покупающими ему пиво. — ну, я расстроюсь, но ты прав — держать не буду, но ты многое упустишь, если уйдёшь, — джонни тянется за картошкой, макает её в кетчуп — тэиль видит, как она исчезает у него во рту — пережаренная, с чёрными краями. ему плохо от одного её вида, но говорит он совсем не об этом. — удиви меня. — что ты знаешь о черепахах? — что так говорили в последней части «пиратов карибского моря». у тебя есть ещё две попытки. — значит, я не так плох, если у меня две попытки, да? — джонни подмигивает ему, тэиль чуть не давится пивом. — одна попытка. и, если я подавлюсь и умру, то ты оплачиваешь мои похороны. джонни негромко смеётся и широко улыбается, глядя на тэиля; он пытается выдержать взгляд — со скучающим видом смотрит на него и очень надеется, что в конце он не начнёт, как придурок, улыбаться в ответ. — а какие бы ты хотел себе похороны? — тэиль снова чуть не давится пивом. — нет, я серьёзно! мне надо будет хотя бы иметь в виду, к какой сумме готовиться и дадут ли мне кредит в случае чего. — безработным дают кредиты? — обижаешь. я вообще-то на заслуженном отпуске. — поздравляю, чувак. тэиль тащит одну картофелину себе в рот — самую длинную — макает в кетчуп и неторопливо откусывает половину; внутри она оказывается сырой и неприятно хрустит на зубах. джонни смотрит на него, подперев щёку ладонью и улыбается. — а ты? тоже в отпуске или живёшь здесь? официантка звонко шлёпает мухобойкой по столу и негромко ругается — убить не удалось. по экрану идёт рябь — антенна здесь ловит просто ужасно, хуже только картошка у тэиля во рту. — работаю, — кивает он, делая глоток. с пивом всё как будто становится вкуснее, но максимум — на три звезды. — уже пару лет как. — вау, — задумчиво тянет джонни. — а кем работаешь? — в лаборатории. просиживаю деньги одного из филиалов «health inc.» в подвале, а потом тусуюсь тоже в подвале. — не знал, что подвальные крысы могут так, — тэиль не может с уверенностью сказать, нравится ли ему такой тон и что имел в виду джонни, но на всякий случай недовольно фыркает и делает ещё один глоток. — а сам? где работаешь? — в америке. просаживаю бюджет на учениях и потом по месяцу тусуюсь в подвалах других стран. — не знал, что военные хомячки могут так, — джонни в ответ улыбается и тащит картошку в рот. — а тебе разрешают выезд? — ну, типа того. я не владею такой информацией, которая могла бы помешать, но, если бы владел — тебе бы точно рассказал, — джонни подмигивает ему, но тэиль на это только закатывает глаза. — найди того, кто учил тебя флиртовать и потребуй назад свои деньги. — я настолько хорош, что ты не можешь выдержать? — настолько хорош, что ай куд килл ю нау. энд ноу уан вуд ноу. на минуту между ними повисает молчание; прерывается, когда тэиль начинает громко смеяться. джонни скептически хмурит брови, кусает нижнюю губу — как будто пытается не засмеяться. — серьёзно? ты говоришь цитатами из тупого ситкома? — «экзо нек дор» — это вершина комедии, только лошары этого не понимают, — тэиль отправляет в рот ещё одну картофелину и широко улыбается. — no shade, я просто больше по «южному парку», — джонни поднимает раскрытые ладони над головой. тэиль тянет негромкое «щикарно-о» и снова начинает смеяться. (джонни наигранно серьёзно прижимает руки к груди и хочет очень глупо пошутить про купидона со стрелами).

ba boop bee doop

— снилось сегодня, что я делал харакири, — задумчиво говорит джонни, мешая растворимый кофе в чашке, — у меня ощущение, что нож всё ещё в животе застрял. за окном снова забивают сваи — джексон вчера жаловался, что эта стройка кажется ему бесконечной, а дребезжащая посуда теперь будет его преследовать даже в других странах и городах. у них поздний завтрак из вчерашней пиццы и наггетсов из морозилки. — мне кажется, тебе пора завязывать с чтением крипи-паст на ночь, братан, — джексон ставит на стол тарелку со вчерашней пиццей и наггетсами, плюхается на стул напротив. — планы? — с тэилем договорились встретиться. джексон смотрит на него с непониманием. — это тот парень, которого ты увёл есть картошку в стрёмной кафешке за углом? он всё ещё готов тебя терпеть? — отстань, джексон. — just sayin, — пожимая плечами, говорит он. — где встречаетесь? — не знаю, — джонни задумчиво смотрит на кусок пиццы у себя в руках. — думал, можно в парк моррисон. там, вроде, неплохо и можно ролики на прокат взять? — а если он не умеет кататься, что будешь делать? — джонни смотрит на него одним из своих самых тяжёлых взглядов, но джексон этого как будто не замечает. — кстати, тэиль — это корейское имя. — тонкая мыслительная работа, джексон. а теперь иди к чёрту и дай позавтракать. — как скажешь, братишка, — отвечает он и забирает кусок пиццы прямо у джонни из рук, тот даже не успевает ничего понять. — надеюсь, как пользоваться плитой, знаешь! говорит он и скрывается на балконе, прихватив с собой тарелку с едой. джонни в очередной раз жалеет, что не поехал на гавайи и лениво поднимается со стула — может быть, в холодильнике есть что-то для сэндвичей или хотя бы салата. в кухне продолжает вонять маслом от наггетсов, когда джонни с позором и двумя чашками кофе приходит к джексону на балкон. джонни ждёт его около отеля шэмрок почти двадцать минут — у него уже давно не было такого сильного чувства, что его пытаются обмануть. во-первых, либо тэиль оставил ему неправильный номер, либо у него какие-то проблемы с телефоном — дозвониться ему он так и не смог, но всё-таки решил прийти. в конце концов, они просидели в том кафе почти четыре часа и большую часть времени смеялись и веселились (это же хороший знак, да?). во-вторых, джонни ужасно боится, что в итоге он заблудился, даже со всеми возможными гугл-картами и объяснениями джексона. отношения к обману это, конечно, не имеет, но более уверенным себя он почувствовать не может — несколько раз оборачивается на вывеску с названием отеля позади и к входу на станцию слева. большую часть обзора закрывают люди — очередь к кабинке с эксченджем начинается около ювелирного магазина и этого джонни тоже решительно не понимает; проще зайти в тот же отель, особенно если торопишься, или рассчитаться картой на крайний случай. он устало вздыхает и думает о том, чтобы прислушаться к внутреннему голосу. голос джексона шепчет ему, что вечер дома с пивом и тупыми видео с ютьюба был бы куда лучше, чем ожидание человека, который не факт, что придёт. голос сары упрямо повторяет, что гонконг изначально был плохой идеей, а прошвырнуться по барам можно даже в чикаго (свой собственный голос не теряет надежды и просит подождать ещё хотя бы пять минут). мимо снова проносится огромный двухэтажный автобус и грузовик с полуфабрикатами для супермаркетов. джонни смотрит на экран телефона: они договаривались встретиться в половину седьмого, уже почти без десяти. — ещё десять минут, — тихо говорит он, убирая телефон в карман. очередь к эксченджу как будто не уменьшается — джонни кажется, что тот парень в кепке янкиз стоит тут с того момента, как он сам сюда подошёл. раздражает — люди вокруг говорят слишком громко, стоит он тут слишком долго, ещё и жара — живой ночной кошмар. — жопа, — говорит он, задрав голову к небу. тэиль подходит к нему и задирает голову следом. — на что смотришь? — джонни от неожиданности отпрыгивает почти на метр в сторону. тэиль громко смеётся и протягивает ему стакан со смузи — что-то красное и, наверное, ягодное. — извини, что долго — задержали в родном подвале. — говно вопрос, я сам опоздал, только пришёл, — отвечает джонни, пожимая плечами. тэиль тянет его в сторону метро, по пути говорит, что тут всё равно делать нечего — только ювелирка и магазины с хентайной мангой. джонни медленно тянет ягодный смузи и думает, что может быть джексон всё-таки ошибся — тэиль пришёл (и, может, даже умеет кататься на роликах). почти полчаса они таскаются между станциями метро, трамвайными остановками и торговыми центрами на острове — джонни бесконечно много шутит про каменные джунгли и морских черепах, покупает им по рожку мороженого (ванильные, с шоколадно крошкой сверху). тэиль рассказывает про жизнь в сеуле, про друзей из колледжа и работу патологоанатомом. джонни рассказывает про сару, про концерт продиджи в париже, про знакомство с джексоном и совместные тренировки. — вау, — тэиль держится за поручень в трамвае, стараясь не завалиться к джонни на плечо. — типа как программа по обмену? — что-то в этом духе. он успел попасть в ту программу, пока учился. хотя, зная джексона, он бы и без неё смог — человек с шилом в жопе везде успеет. они смеются, когда трамвай останавливается на флеминг роад — спешно выходят на оживлённую улицу и ещё двадцать минут идут в сторону парка. у тэиля смешно разъезжаются ноги — почти как на коньках, только на роликах. джонни стоически сдерживает смех почти семь минут, но не выдерживает в тот момент, когда тэиль гордо подъезжает к столбу и обнимает его, чудом оставаясь на ногах. — ролики — это не для стариков, — устало говорит он, когда джонни подъезжает к нему. — могу научить, если хочешь. не сложнее, чем на коньках. — ты удивишься, но я и на коньках кататься не умею. джонни негромко смеётся, и берёт его за руку. — поехали, я поймаю, если что. они падают, не проехав и метра — снова громко смеются. тэиль говорит, что сегодня точно останется без костей и ещё что-то про «старость не в радость». джонни думает, что тэиль точно не может быть идеальным во всём — он как минимум не берёт трубку, опаздывает и не умеет кататься на роликах (и коньках тоже). они шатаются по парку ещё пару часов — много падают и смеются. джонни торжественно обещает сбегать до аптеки за перекисью и бинтами; тэиль требует, чтобы домой его отнесли на руках, но когда джонни порывается это сделать — со смехом отбегает на пару метров (дальше не хватает). потом они долго ковыляют до трамвайных путей — тэиль покупает им по манговому смузи и пытается сфотографировать на телефон огни многоэтажек и неоновые вывески (снимки получаются ужасно смазанными — приходится удалить практически все, кроме парочки, у джонни там смешное и глупое лицо). в трамвае они сидят рядом — тэиль рассказывает джонни про рынок со свежей рыбой недалеко от порта, если ехать по улице хой по. джонни предлагает как-нибудь сходить вместе — у него в запасе почти полторы недели и гора энтузиазма. тэиль отвечает, что подумает. они подъезжают к остановке рядом с метро, неторопливо идут в сторону входа. тэиль распутывает наушники, протягивает один джонни — с их разницей в росте вдвоём слушать не очень удобно, но никто не жалуется (джонни идёт чуть ссутулившись). в вагоне тэиль кладёт голову джонни на плечо, почти мгновенно отрубается и спит почти до самой станции (как у него получилось проснуться за десять минут до выхода, джонни всё ещё не понимает). — было здорово, — говорит он, потирая шею ладонью. — надеюсь, ещё увидимся. — да, было бы здорово. они неловко обнимаются и расходятся по домам — джонни практически сразу звонит джексону и спрашивает, нужно ли что-то купить. джексон говорит — билет на самолёт. звонила сара — ему срочно нужно уезжать. сидеть по ночам в лаборатории тэиль не любит — зрение и без этого никакое, а с лишними несколькими часами за компьютером становится только хуже. тем более, он даже не по своим проектам работает — перебирает технологии американских военных с общими снами. скучнейшее зрелище, если задуматься, потому что без нормально простроенного «лабиринта» внутри сна — тебя быстро убивают своеобразные «антитела» для сна (принято называть их проекциями, но тэиль предпочитает «засранцы»), а строить лабиринты тэилю некому. приходится разбираться по ходу дела. — не передашь мне пакет со скальпелем? — кун поворачивается к нему, на ходу стягивая маску. — тебе пятичасовой давности или десяти? — десяти, разницы всё равно особо нет. с куном они работают вместе уже два месяца — устраивались одновременно и на этой почве сдружились. вне работы они, правда, общаются мало — кун больше любит посидеть дома за «стар треком» или «звёздными войнами», в отличии от тэиля, но вместе ворчать на начальство и сидеть в лаборатории по ночам с ним всё равно здорово, насколько это вообще может быть здорово. — что планируешь на выходных? — тэиль протягивает ему крафт-пакет с запечатанными инструментами. кун пожимает плечами. — наверное, высплюсь. может быть к родителям съезжу, они скучают, — кун пожимает плечами. — а ты? снова помирать в клубе? — посмотрим, как сложится. если смогу нормально перед этим выспаться — пойду помирать. — а если нет? — тогда я умру в процессе. кун звонко смеётся, разрывая пакет напополам. в тишине лаборатории шорох кажется слишком громким, громче работы системного блока и кофеварки на соседнем столике. тэиль непроизвольно дёргается — то ли из-за препаратов для дримшеринга, то ли из-за рвущейся бумаги. — вчера ты сказал, что уже мёртв внутри. нет ли тогда разницы, когда тебе умирать в реальности? — кун поправляет перчатки на руках, оглядывается в поисках защитных очков. — это что-то из конфуция? — спрашивает тэиль, нахмурив брови. — кунфуция. ждите мою книгу в ноябре, а стэндап — пятого числа. — вип билет подгонишь? — только если принесёшь завтра кофе. тэиль еле сдерживает смешок и бредёт обратно к компьютеру. кун возвращается к работе — за всё время, тэиль так и не понял, чем он тут занимается. что-то связанное с биологией и внутренностями, но больше он не знал, да и не было особо интересно. он садится за компьютер и решает проверить фэйсбук — делать пока всё равно нечего. во вкладке сообщений горит одно новое. Джонни Со 01:07pm привет го интим фото тэиль устало смотрит на время и запоздало вспоминает, что с чикаго у них тринадцать часов разницы и джонни сейчас всё ещё живёт прошлым днём (у него только начало первого, но кто вообще считает?), а тэилю не очень хочется шутить и тем более фоткаться для этого придурка. Тэиль Мун 01:11am тебе не надоело? ты похож на говно Джонни Со 01:11am обижаешь (( я скучал кстати как дела? всё ещё в сянгане? Тэиль Мун 01:11am ар ю чайниз? или с джексоном переобщался? Тэиль Мун 01:14am пока тут. не знаю, говорят могут перевести в европу или корею, всё неточно и решается. сижу как на бочке с порохом, копаюсь в схемах и растворах. так себе. как сам? вижу, потерянное чувство юмора ты всё ещё не нашёл? джонни присылает ему фотографию одной из книг берроуза с подписью: «здесь написано, что ты сучара». тэиль тихо фыркает в кулак и быстро печатает ответ. Тэиль Мун 3:57am без пруфов не поверю через пару минут джонни присылает ему ещё одно фото: посреди страницы красным маркером написано: «мун тэиль сучара», следом летит его довольное лицо и смайлик красного сердца. тэиль надеется, что он не выспится и у него не будет времени жаловаться на свою жизнь и сонное состояние. (он улыбается так широко, что кун спрашивает — всё ли в порядке?) списываются они не то, чтобы очень часто — от случая к случаю, насколько позволяют часовые пояса. так, по крайней мере, кажется тэилю. несколько раз джонни зовёт его поболтать по скайпу. ему очень хорошо запоминается тот раз, когда он чуть не облил ноутбук чикагским растворимым кофе и почти сжёг яичницу, тэиль тогда рано вернулся с работы и заснул ровно в тот момент, когда джонни всё-таки ушёл на работу. когда тэиль уезжает в командировку в сеул, джонни говорит ему — приезжаю в гонконг на неделю. тэиль сообщает, что тот снова лоханулся, но немного радуется — разница во времени теперь не такая большая. они смотрят пиратку «железного человека» по скайпу и троллят джексона, который просто хотел посмотреть кино, а не слушать чужие обсуждения прошедшего дня (я на вас весь китай натравлю, вот увидите!). за все перенесённые мучения, тэиль торжественно обещает ему передать хеджин с корейской базы его пламенный привет и горшок фиалок (на следующий день они и правда с ней встречаются — health inc сотрудничает с военными — он передаёт ей пламенный привет и данные по работе с дримшерингом). весь обратный путь до гонконга тэиль думает, что лох тут всё-таки он — с джонни у них так и не получилось встретиться — улетел на учения за пару дней до того, как тэиль вернулся из командировки. джонни ему ещё позвонил из аэропорта, сказал — пожелай мне хорошего полёта (тэиль сказал, что задницы не попадают в неприятности и попросил написать, когда тот доберётся). он со странным ужасом понимает, что они знакомы почти девять месяцев — за это время кто-то успел родиться и умереть несколько сотен раз (кун бы точно сказал что-то в этом духе, если бы он сидел у него в голове). тэиль думает, что давно не был в отпуске и долго смотрит расписание рейсов гонконг-чикаго, прямых всего два, остальные с вариантами пересадок в пяти странах. не то, чтобы он совсем такого не ожидал, но трястись семнадцать часов в перелётах ему не очень хочется. Джонни Со 01:03pm возвращаясь к нашему прошлому разговору ты когда-нибудь бывал в новом орлеане? Тэиль Мун 01:03pm не-а там что-то классное? параллельно он открывает рейсы гонконг-новый орлеан. результаты ещё более неутешительные — прямых рейсов нет, но можно выбрать пересадку в чикаго (эта мысль почему-то его воодушевляет). Джонни Со 01:06pm да!!!!! там супер во1 колоритно и много джаза, вуду, ведьм, вампиров — красота во вторых там буду я, особенно через 1 месяц 한달 — у меня как раз отпуск, а ещё ты ни разу не был в америке. я могу провести экскурсию по барам, интересным местам интересным барам, моей съёмной квартире и это даже не в своём родном городе в третьих 3 мы давно не виделись и тебе надо практиковаться с роликами, а ты наверняка не практиковался без меня Джонни Со 01:07pm я надеюсь этих причин тебе хватит и ты уже побежал смотреть как сделать визу иначе не понимаю почему ты не отвечаешь тэиль понимает, что влюбился, когда оказывается в америке. асфальт плавится у него под ногами — кеды на стрёмной резиновой подошве неприятно липнут к нему, когда он идёт в сторону ближайшей кофейни. джонни ждёт его на крыльце с двумя стаканчиками айс-кофе — у него тёмные очки на носу и майка-алкоголичка с принтом bmth. вид у него довольно привычный, тэиль часто видел его таким, когда они болтали по скайпу. — я мог тебя встретить в аэропорту, к чему всё это? — надеялся отдохнуть от тебя подольше. про то, что он чувствовал себя отвратительно ещё на первой пересадке в нарита, говорить не хотелось — двадцатитрёхчасовой перелёт лучше переживать в гордом одиночестве, с мягкими булками во время обеда и желанием попить пива (на крайний случай — текилу, но они не в мексике, придётся обходиться виски). джонни протягивает ему стаканчик с кофе — тэиль видит, как в стакане плещется лёд. — мы не виделись больше года, ты совсем не скучал? он поднимает очки и наклоняется чуть вперёд. между ними сантиметров сорок, но это всё равно кажется ужасно неловким — их глаза почти на одном уровне, а джонни выглядит выспавшимся и отдохнувшим. в последний раз тэиль помнит его таким в рождественские выходные, когда они три часа ругались на одну из последних частей «один дома» и пили глинтвейн. ему становится немного совестно, потому что — скучал. извини, непривычно видеть тебя не с экрана. джонни на секунду зависает и широко улыбается. он берёт тэиля за руку и тащит его вниз по улице. говорит: — пойдём. у нас просто дохренища из того, что нужно посмотреть. бурбон стрит вечером похожа на музыкальную шкатулку в яркой коробке. тэиль таскается за джонни с открытым ртом, то и дело спотыкаясь на ровном месте и восхищённо вздыхая над всем подряд: от саксофониста, стоящего на деревянной бочке, до палатки с гаданием на картах таро. джонни улыбается, неторопливо водя его от одного бара к другому; думает, что он вёл себя ещё хуже, когда приехал на фестиваль в первый раз — подходил чуть ли не к каждому и спрашивал, где здесь можно найти вампиров из «сумерек» (он старается забыть этот печальный опыт, но сара и джексон раз в пару месяцев обязательно скидывают ему старые фотки и видео, где он пытается играть на саксофоне). тэиль замирает около лавки с куклами вуду, засматривается на тёмно-коричневые вуду-куклы, подвешенные к витрине за дреды из свалянной шерсти. вместо глаз — большие черные пуговицы, а рот зашит белыми шерстяными нитями. тэиль от удивления приоткрывает рот. джонни наклоняется к нему поближе. — я такие только в кино видел, — тихо говорит тэиль. его едва можно расслышать из-за музыки и разговоров вокруг, джонни пододвигается к нему ещё ближе. — и что ты об этом думаешь? — спрашивает он, наклонившись к самому уху. тэиль сглатывает. — выглядит пугающе. они вместе смотрят на рассаженных пёстрых кукол. джонни чувствует, как из лавки тянет тяжёлым запахом жжёных трав: у джонни немного кружится голова, как после прогулок по парфюмерному. тэиль как будто ничего вокруг не замечает и вздрагивает, когда джонни берёт его под руку и снова наклоняется над ухом. — не хочешь выпить? — тэиль еле отводит взгляд от витрины и натыкается на глаза джонни прямо перед собой. — говорят, здесь можно найти очень классные бары, знаешь. — ты, вроде, звал меня сюда с тем условием, что уже здесь был и всё знаешь? — джонни смотрит на него с недоумением, но тэиль широко улыбается, быстро целует его в щёку и тянет в сторону от лавки. — пойдём, мы ещё не всё посмотрели! джонни растерянно плетётся за ним следом и думает, что запах трав подействовал не только на него. в следующий раз они тормозят буквально через две минуты — вокруг импровизированной сцены в виде земли, окружённой маленькими коробками, танцуют люди. тэиль думает, что он попал в странный джазовый мюзикл, когда смотрит на пианиста и саксофониста, обменивающихся многозначительными взглядами, когда смотрит на яркие рубашки и пышные юбки, когда смотрит на джонни и видит, как светятся его глаза. тэиль неуверенно дёргает его за руку. — потанцуем? — на тебя так ведьмовские штучки действуют? я думал, ты трезвым не танцуешь, — и прежде чем тэиль успевает возмутиться, джонни притягивает его ближе к себе и уводит вглубь танцующей толпы. у тэиля немного дыхание перехватывает. он цепляется руками за плечи джонни, то и дело оглядывается вокруг — боится случайно отдавить кому-то ногу (того, что о них могут подумать — почему-то не боится). ему до последнего кажется, что танцевать они будут ужасно неловко — он даже жалеет, что вообще решил затащить их куда-то кроме клуба с бьющим по ногам и голове дабстепом. джонни кладёт руку ему на лопатки и наклоняется немного ближе — похоже на крупный план из какого-то фильма-мюзикла, которые так любит кун; тэиль всё ещё сжимает его плечи, когда джонни берёт одну из его рук в свою, а ладонь с лопаток спускает к пояснице. тэиль не совсем понимает, что нужно делать, просто повторяет за джонни — шаг влево, шаг вправо, поворот, заново. тэиль переводит ладонь на его шею, порывисто вдыхает, когда видит, как ему улыбается джонни. тэиль понимает, что влюбился, когда видит, как светятся его глаза в лучах маленьких гирлянд с домов вокруг. думает, что никогда не видел джонни таким красивым — ни когда тот поправлял волосы в гонконге на набережной, ни когда улыбался ему с вкладки скайпа с пятном от кетчупа на рубашке. он облизывает губы, когда джонни притягивает его к себе чуть ближе и ему ещё никогда не было настолько обидно, что у него такой маленький рост — тянуться слишком далеко. джонни наклоняется к нему сам. они целуются под аплодисменты для безымянного джаз-бэнда посреди улицы и это — лучшее, что он испытывал за целую жизнь. весь следующий день проходит лениво: они поднимаются где-то часам к четырём и долго толкаются около раковины в ванной. тэиль отвоёвывает право первым пойти в душ на правах самого низкого в квартире, джонни порывается влезть в узкую кабинку вместе с ним (чуть не поскальзывается на желто-зелёном коврике и решает в итоге подождать на кухне). тэиль выходит спустя полчаса — джонни пытается приготовить завтрак из того, что есть в холодильнике — арахисовая паста и пакет апельсинового сока. — мои комплименты пекарю, — задумчиво говорит тэиль, глядя, как джонни наклоняется к нижней полке холодильника. — чего говоришь? — спрашивает он, не оборачиваясь. тэиль тут же отводит взгляд и тихо мямлит себе под нос. — душ свободен, говорю. он громко шмыгает носом в подтверждение. джонни вытягивается над холодильником и хлопает дверцей. — у нас там, — он хлопает ладонью по морозильной камере, — пусто. — классно. — надо сходить в магазин, — тэиль морщится ещё на слове «сходить». — блин, мне тоже лень, но без еды оставаться как-то не круто. живот тэиля согласно урчит (в голове проносится слово «предатель»). — может, лучше закажем пиццу? — жалобно спрашивает он. — ты в новом орлеане и хочешь заказать пиццу? — я хочу есть и мне плевать где я, — он запрыгивает на стол и пытается натянуть носок повыше — одолжил у джонни и теперь мучается. — можем тогда в мак сходить, он тут недалеко — он забирает у него полотенце из рук и бросает на подоконник, сам садится напротив него. — типичное киношное свидание, с картошкой и колой. «как будто мы встречаемся», — проносится у тэиля в голове. он смотрит на джонни, склонив голову на бок и удивлённо хлопает глазами. — мы теперь типа вместе? типа встречаемся? — тэиль болтает ногами, сидя на столе. джонни смотрит на его лодыжки — один носок сполз вниз. — не знаю? ты хочешь? — он поднимает взгляд к его подбородку, задумчиво смотрит на лёгкую щетину рядом с губами. тэиль не знает, что сказать. в смысле, это, наверное, было бы логично? джонни ему нравится, с ним классно ходить по магазинам, выбирать винил и сиди (даже если связь только через телефон), классно разговаривать по скайпу в три часа ночи, классно пить пиво и целоваться. нужно ли что-то ещё? — ты живёшь в америке, — его голос звучит обречённо. носок сползает ещё больше. джонни вздыхает, но ничего не отвечает — тэиль прав. — ну, мы можем съехаться через пару лет, когда ты закончишь со своими проектами? к тебе, или ко мне, как говорится? — он резко поднимается со стула и подходит вплотную к тэилю. — я не хочу ничего заканчивать. ты хочешь? тэиль кусает нижнюю губу и отводит взгляд. — мне страшно за то, что из этого может выйти. — я понимаю, — джонни водит по его бедру кончиками пальцев, тяжело вздыхает. — слушай, давай… давай просто не думать об этом раньше времени? само рассосётся, если будет нужно. у тэиля на языке вертится «а если мы больше не встретимся», которое он проглатывает вместе с противным комом в горле. джонни упирается ему лбом в плечо и кладёт ладони по обе стороны от его ног — пальцы тэиля путаются в его волосах. он думает, что стоит перевезти вещи из гостиницы сюда, если джонни согласится. из соседнего окна играет песня из детства тэиля; ему тоже хочется вылезти в окно и крикнуть: «hey, what’s going on» — совсем немного. ему интересно, что будет дальше; ему хочется посидеть так подольше, но момент уходит вместе с окончанием песни — джонни бодает его лбом в плечо, гладит по коленке и уходит в душ. они выходят только через час — в соседний макдональдс за картошкой и парой бургеров, честно стоят двадцать минут в очереди и несколько раз жалеют, что не остались дома с арахисовой пастой. джонни просит упаковать с собой (по пути обратно покупают ещё по рожку мороженого и пакет сока — жара невыносимая). тэиль забирает у джонни одну из футболок и говорит, что за вещами сходит завтра — его максимум сейчас — поесть и отрубиться под кондиционером. джонни не против, но кондиционер сломался ещё два месяца назад; вместо него он притаскивает из спальни вентилятор и включает на самый сильный режим. тэиль садится к нему вплотную: закрывает глаза и чуть приоткрывает рот — прохладный воздух путает волосы у него на голове, а щёки после уличной жары горят не так сильно. джонни думает, что он так точно простынет или застудит шею (перед тем как сказать об этом — достаёт телефон и фотографирует его профиль; тэиль похож на тех, кого фотографируют на картинки в тамблер — торчащие колени из-под длинной футболки и вьющиеся волосы). — пошли есть, — джонни дёргает его за рукав футболки. тэиль медленно поворачивает голову в его сторону и ловит его ладонь своей. — тут хоть микроволновка есть? или что тут самое горячее и греющее? — я. сара звонит ему поздно ночью. джонни уснул около двух часов назад — они опять болтали с тэилем, пока тот шёл домой собирать чемоданы — и взволнованный голос сары — это последнее, что ему хочется сейчас слышать. — это до утра не подождёт? — раздражённо отзывается он, открывая дверь в ванную. — я знаю свои права, у меня ещё минимум два часа законного сна, которые ты хочешь у меня забрать! — засун сво недовольство поше, будь дор, — её голос из трубки звучит с помехами, на улице наверняка сильный ветер или она просто стоит в метро. — у с пиздец. — что, кто-то украл любимую игрушку президента? — гавайи разорв, джон. он смотрит на своё отражение в зеркале и думает, что ему пора поменять зубную щётку — у этой щетина совсем истрепалась. в трубке с другой стороны слышатся чужие крики, но конкретных слов не разобрать. — в смысле, разорвало? — сайся скорее, вылетаем в штб, в солт лейк сити, чрз полта часа. сара бросает трубку так же внезапно, как позвонила. джонни переводит взгляд с трубки на зубную щётку и своё отражение в зеркале — решительно ничего не понимает и тяжело вздыхает; достаёт мятную пасту с нижней полки шкафа и неторопливо открывает. хорошо. он наверняка сможет что-то узнать по телевизору или радио. если случилось что-то настолько серьёзное, что их с сарой подняли в штаб на другом конце страны — там точно расскажут, пусть и трижды переврут. «по данным фема, в катастрофе погибло более ста тысяч человек», — слышит он по радио в машине. в чикаго сейчас половина пятого утра. джонни широко зевает и пьёт стрёмный автоматный кофе, пока едет в сторону аэропорта. вообще-то, в командировку он ехать не планировал, да и не хотел особо. надеялся поработать ещё пару месяцев и отпроситься в отпуск, в гонконг, мучить тэиля и джексона (последнего — опционально), никаких чрезвычайных ситуаций — только скучная бумажная работа, споры с сарой про гибсона и обоих мураками и ночные скайпы с тэилем, а теперь он едет в сраный солт лейк, чтобы просидеть штаны на супер-скучном собрании, на котором он всё равно ничего не решает, и потом снова сидеть за бумажной работой ещё двадцать тысяч лет, а может быть и чуть дольше. джонни знает эту схему работы — уже проходили, когда помогали с катриной в две тысячи пятом. с годами меняются только события, схема в итоге всё та же. он просит таксиста переключить на музыку — лысеющий мужчина нехотя включает дорожное радио, там крутят бон джови и это даже хуже, чем новости, от которых болит голова. джонни ненавидит в нём всё: от голоса и текстов песен, до случайных интервью из интернета — но просить переключать ещё раз не решается, боится, что его высадят, с этого мужика станется. он сжимает зубы, прикрывает глаза и старается мысленно убежать от пресловутой have a nice day. такси переезжает через шлагбаум в тот момент, когда у джонни кончается кофе, а на радио включают дэвида боуи. «как вовремя», — раздражённо думает он, пытаясь найти кошелёк в глубоких карманах. — сдачи не надо, — говорит он, на ходу выскакивая из машины. торопится он настолько сильно, что вместо двадцати пяти даёт целых тридцать долларов. таксист ему ничего не говорит — он заслужил себе на чай. нервотрёпка на этом не заканчивается — в аэропорту огромные очереди и толпы около телевизоров с новостями, на памяти джонни такое — впервые. даже хочется спросить, не массовка ли это для какого-нибудь фильма-катастрофы с евой грин в главной роли. он еле протискивается между парой мужчин в тупых ковбойских шляпах, слышит, как пожилой австралиец называет его «дерьмом неблагодарным» и вздыхает с облегчением, когда замечает чёрную кожаную куртку сары. — долго ждала? — спрашивает он, подходя к ней со спины. сара вздрагивает, но ничего не отвечает — молча кивает ему в сторону одной из дверей в другом конце зала, забрасывает тёмно-синюю спортивную сумку на плечо и торопливо огибает окружающих людей. джонни негромко хмыкает и идёт за ней следом — поговорить успеют в самолёте. — суть состоит в том, — начинает сара, когда они взлетают над аэропортом, — что у нас разнесло на куски целый архипелаг прямо под носом, а мы не смогли никого эвакуировать. то есть, никто вообще этого не ожидал, понимаешь? сейсмологи в ахуе, правительство рвёт на себе волосы и ждёт, что люди выйдут на улицы с плакатами и это мы ещё не знаем, как отреагируют в других странах. мы в жопе, джонни, мы в полной жопе. ему не очень хорошо слышно — при взлёте всегда немного закладывает уши, но всё-таки лучше, чем по телефону. он пытается подавить зевок — выходит плохо, но уши закладывает немного меньше. сара неодобрительно качает головой — и какой у нас план? мы проводим эвакуацию с фемом или просто сидим в штабе? — джонни устало трёт глаза. сара переводит взгляд с него на спинку кресла перед ней — пустующего, как и весь салон самолёта. — тебе не понравится ответ, — джонни фыркает и отворачивается к окну. «что и следовало ожидать», — думает он. сара снимает куртку и кидает её на соседнее сидение. — ты знаешь, что я ничего не могу тебе сказать или пообещать, что всё будет в порядке? — знаю, — ворчливо отзывается он. — а ты знаешь, что я злюсь совсем не на тебя. он не спрашивает, но сара всё равно кивает головой. — знаю. но сделать ничего не могу. извини. джонни хочется сказать, что извиняться не за что — в конце концов, не она взорвала гавайи и не она вызывает их в солт лейк ради одного из самых бесполезных заседаний в жизни. вместо этого он спрашивает: — они эвакуируют побережье? — да. идёт волна, никто не может толком предположить, насколько большая, — сара распутывает наушники. у неё подрагивают руки и колени ходят ходуном. джонни продолжает с деланным интересом пялиться в окно. — думаешь, лос анджелес полностью смоет? — думаю, — выдохнув, говорит она, — что смоет всю калифорнию, если не больше. джонни больше ничего у неё не спрашивает, сара не пытается с ним заговорить. оставшиеся три часа они летят в молчании, только переглядываются, когда пилот сообщает — первая волна ударила по западному побережью. солт лейк сити джонни не очень любит. всегда выходило как-то так, что с ним здесь что-то случалось: то кошелёк украдут прямо в аэропорту, то отравится бургером в одной из сомнительных забегаловок на заправке. один раз его даже чуть не арестовали — спутали с каким-то местным маньяком-нелегалом (в полиции потом даже извиниться не потрудились, ещё и на работе нагоняй получил). вот и в этот раз он заранее готовится к тому, что что-то обязательно произойдёт. — предположительно, волна должна затронуть калифорнию, орегон и вашингтон, но возможно она продвинется дальше. мы не можем сказать точнее. пробки в городе просто ужасные — сэм, водитель местного отделения фема, сигналит почти без остановки, пока эрик из отделения работы со сми пытается ввести их в курс дела. получается у него это лучше, чем ожидалось — сара ни разу его не перебивает и только задумчиво кивает. джонни смотрит на его чёлку и думает, что отдал бы буквально всё на свете, чтобы у него волосы лежали так же аккуратно. — что требуется от нас? — скоординировать план эвакуации населения, проследить за всеми тонкостями и всё такое. то же, что и при обычном чп, — эрик пожимает плечами. — не поймите неправильно, мы бы и сами не хотели лишний раз привлекать военных. просто людей совсем не хватает, тащим к себе всех буквально из каждого уголка. сара понимающе кивает. джонни проверяет почту на телефоне, связь почему-то ловит неважно, но отписать тэилю, что с ним всё в порядке, у него получается. Мун Тэиль 09:13am держи меня в курсе по возможности как освободишься сразу позвони я уже прилетел в берлин всё хорошо — через сколько будет вторая волна? эрик пожимает плечами. — предполагаем, что у нас есть ещё несколько часов. джонни мысленно сокращает время до получаса. — данные по предполагаемым жертвам уже… — начинает было сара, но эрик её тут же прерывает. — все подробности на месте. немного осталось. их «база» выглядит как обычный полицейский участок. по сути — это он и есть, только полиция отсюда съехала где-то пару месяцев назад, а помещение отдали под другие административные нужды. «вовремя пиздец», — раздражённо думает джонни, включая старенький компьютер с маленьким толстым монитором, и вытаскивает из сумки два жёстких диска. сара бегает из кабинета в кабинет, раздаёт указания — куда и что поставить, какие кабели подключать — много и громко говорит по телефону — она всегда так? — спрашивает эрик, в поисках сиэнэн на одном телевизоре и евроньюс на другом. — только когда жопа, — отзывается джонни, переключаясь на камеры с вертолётов над тем, что осталось от сакраменто. он впервые видит такое в реальности. в смысле, он смотрел «невозможное» и «2012» — и даже они показались ему жутковатыми — но видеть это на экране сейчас и понимать, что это по-настоящему — гораздо хуже. мощный поток воды уносит за собой машины, остатки домов, деревьев, рекламные вывески. думать о том, сколько тел скрыто под обломками и водой тяжело. джонни сглатывает противный ком в горле и надеется, что следующие волны до них не доберутся. одна из камер показывает, как поток воды сносит каменную эстакаду. джонни переключается на другие камеры и надевает наушники. вторая волна ударяет, когда они только заканчивают подключать оборудование — эрик грустно усмехается и бормочет «вовремя». у джонни заранее начинают болеть голова и глаза. начинается бесконечный водоворот из звонков службам спасения, проверки камер наблюдения и снимков со спутников, репортажей с телевидения и интервью с выжившими или сбежавшими от первой и вторых волн. — с вами шейли голдберг, мы ведём прямой репортаж с места событий. эрик матерится сквозь зубы. — журналюги совсем, блять, не думают. а если сейчас третья волна пойдёт? — он сплёвывает в мусорную корзину. по его дрожащим рукам джонни понимает — он бы с удовольствием закурил прямо здесь. — мы с этим ничего не можем сделать, — говорит он, шмыгнув носом. — но я могу попросить кого-нибудь, чтобы их отогнали. эрик машет рукой — будь что будет. джонни пожимает плечами и возвращается к экрану компьютера, переходит в информационный блок службы — может, появилась информация о причине взрыва, но там всё ещё глухо. он устало вздыхает и снова включает наблюдение со спутников, затем — на блок со сводками по сейсмической активности. хочется закрыть глаза и на секунду представить, что всего этого — не существует. джонни несколько раз моргает, когда замечает большую тень на пути к бывшему берегу калифорнии. он стягивает наушники, поражённо переводя взгляд с экрана своего монитора на один из телевизоров со стены. ему это не снится? — господи, что это… — шейли голдберг на экране не видно, только огромную голову, обтянутую тёмно-зелёной кожей, медленно поднимающуюся из воды.