Запах английской литературы

Joe Hisaishi — Ходячий замок Хаула (это вам для атмосферы) — Прошу тебя, Клэр! — Громкий мужской голос звучал надрывно. — Так нельзя! — Слезы катились по щекам вместе с макияжем за пятьдесят долларов. Девушка плакала, не сдерживая себя в движениях, хоть и была зажата в объятьях. — Нет, можно! Клэр, можно! — Он пытался взять ее лицо в руки, но она всеми силами пыталась противиться. — Девочка моя, не плачь, незачем тебе это делать… Тебе не нужен тридцатилетний старикан, который будет привлекать тебя еще только пару лет, а потом морщины… — Заткнись! Как же разговоры о красоте души?.. Зачем эти дурацкие слова «цените душу», если для тебя она ничего не значит?! Я тоже не буду красивой вечно! — Мужчина лишь вздохнул и дрожащими пальцами вытер мокрые щеки девочки. — Ты будешь красавицей всегда, для меня… — Неправда, ты все врал и сейчас врешь! — Нет, я не вру, Клэр. Помнишь, я тебе рассказывал, что в этом мире две любви? — Не дожидаясь ответа, мужчина продолжил. — Так вот, ты моя небесная любовь…ты всегда будешь ею, Клэр, моей небесной нетронутой этими ужасными моральными законами, незапятнанной, самой светлой, чистой любовью, которую никто бы не посмел очернить и осуждать. Вот кем ты будешь для меня через десять, двадцать, через пятьдесят лет! А я — это земная любовь. — Ты говоришь неправду! Я тоже люблю тебя так же, по-светлому!.. — Она ударила маленьким кулачком по его плечу, а потом прижалась к нему как можно ближе. Она слышала, как сердце в его груди грозится выпрыгнуть наружу. — По-настоящему! Не говори такое обо мне! — Нет, детка моя, — он положил свою руку ей на макушку и провел по длинным волосам, остановив ладонь на затылке, — первая любовь, она всегда земная, ты влюбишься в душу другого человека, не мою. — Тогда я полюблю тебя дважды! — девушка, чьи глаза блестели от слез, встала на носочки, чтобы быть как можно ближе к глазам мужчины, которые, к слову, в тот момент тоже заблестели, а зрачки расширились. — Клэр, не надо. Одинадцать лет разницы — это много, ты во много кого влюбишься за это время. Иди к одноклассникам. — Мужчина отпустил руку девушки и отступил на шаг. — Иди. — Она стояла на месте, боясь пошевельнуться, закрывая лицо руками, и больше не старалась скрыть ту дрожь в теле, которая пронзала ее то ли из-за прохлады, то ли из-за волнения.

***

Три месяца назад. В воздухе наконец-то пахло весной. Легкие наполнялись необъяснимой легкостью. Весна — наверное единственное время года, когда ты чувствуешь себя, как никогда свободно. Хоть весной полно экзаменов, работы в саду, да и вообще хлопот по горло, именно в то время, когда деревья цветут, тает снег, хочется петь и танцевать, выкинуть шапку и поскорее ощутить себя независимым человеком. Вот и я бежала в школу без шапки, в кроссовках и, расстегнув на ходу куртку, залетела в класс как раз за пять минут до звонка. Волосы, некогда уложенные, торчали во все стороны, а расческу я оставила дома. Лицо раскраснелось, и я села на стул, чтобы снять напряжение внутри. Первым уроком была английская литература. Миссис Треверс была женщиной, которая за опоздание дала бы писать контрольную и выучить дополнительный стих. А какая могла быть дополнительная домашняя работа в выпускном классе, если мою комнату и так заваливали книги по подготовке к экзаменам! А еще на выходным планировалась вечеринка, поэтому опоздание в пятницу для меня приравнивалось к домашнему аресту, то есть его избежать надо было в любом случае. Кинув портфель на стул рядом, я поняла, что Сэм все еще не пришла. Ее место пустовало. Не успела я начать волноваться как следует, как она, запыхавшаяся, забежала в класс. С Самантой Блэк я дружила все три года старшей школы. Наши с ней дружеские отношения совершенно не напоминали те, о которых любят рассказывать девчонки. Вся эта ерунда о совместных куклах и ночёвках летом была не о нас. В начальных и средних классах мы чуть ли не ненавидели друг друга. А все потому, что нет никого более жестокого, чем дети в переходном возрасте. Мы не общались без каких-то важных причин, просто так. Как бы то ни было, сейчас мы очень хорошо дружили, и я могла с уверенностью назвать ее своей лучшей школьной подругой. И я имела право так говорить хотя бы потому, что мне доверялось намного больше информации, чем остальным. Из себя Сэм представляла такую себе соблазнительницу парней: джинсовка, штаны, которые обтягивали ее попу как можно больше, отличный макияж и блондинистое каре. Количество парней Сэм точно было больше, чем мое, ведь даже один — это больше, чем ноль. — Успела! Да, я успела! Ура! Я успела! — Она убрала мой портфель на пол и села за парту. — Привет, Сэмми. На счет завтрашней вечеринки все в силе? — О да, конечно, я купила себе такое платье! Тебе понравится! А еще Эрика говорила, что там будет старший брат Моники! А еще, что он вроде будет работать у нас школе! Наверное, ему где-то двадцать два, представляешь, какой красавчик! — Сэ-э-эм, еще есть вероятность, что он ужасный страшила и боится таких настырных, как ты! Ты его напугаешь, если будешь смотреть так же, как и на меня! — Добрый день! — В классе прозвучал голос миссис Треверс, что значило табу на наш рвущийся наружу смех.

***

Музыка звучала так громко, что мне стало жалко свои барабанные перепонки. К счастью, на балконе квартиры Моники была хорошая звукоизоляция. Саманта уже нашла жертву на этот вечер: студент первого курса Билл Льюис. После нескольких бокалов шампанского она отказалась слушаться меня и полезла к нему на колени. Мне осталось только надеяться, что она не наделает глупостей или этот парень поймет, что надо скорее сбегать домой. Больше все-таки я надеялась на благоразумность Сэм. Она очень быстро трезвела, поэтому, чтобы избежать безрассудства с ее стороны, я попросила больше не давать ей в руки ни одного бокала. Вечеринка организовывалась по тому поводу, что с началом весны начнутся экзамены, и мы не сможем погулять вплоть до выпускного бала. На ней присутствовал весь наш класс и несколько друзей-студентов Моники, в квартире которой мы гуляли. К этой вечеринке новое платье я покупать не стала. Не видела смысла наряжаться к тем, кто видит меня каждый день. Новое впечатление производить не требовалось. Поэтому я надела джинсы, легкую блузку, завила кудри, немного подкрасилась и с трудом влезла в кеды, которые до ужаса натерли мне ноги. Танцевать я конечно хотела, но не настолько, что могла бы терпеть жжение от одного лишнего шага. Закрыв за собой дверь на балкон, я с облегчением сняла кеды. — Что? Да нет, я у сестры! Мэгги, хватит! Даже не хочу оправдываться на этот раз! Я заметила, что в двух шагах от меня стоял парень…даже не так, взрослый парень, другими словами, мужчина и говорил по телефону. Мне стало жутко неудобно перед ним. Я почувствовала себя так, словно полезла в чужую личную жизнь. Поэтому я сделала вид, что ничего не услышала и продолжила стоять на балконе. — Вы…ты…все слышала? — Он повернулся ко мне лицом, положив телефон в карман пиджака. Мои глаза машинально забегали по нему. Что ж, я с уверенностью могла признаться, что он выглядел не то, чтобы красиво, не подходит это слово…привлекательно: острые скулы, карие глаза, ровный нос, губы аккуратной формы и…довольно накаченные руки. Но на ученика он был похож меньше всего. Слишком взрослым он был для школы. Меня всю трясло от волнения. — Нет, не переживайте, я никому ничего не скажу. Извините, что влезла в приватный разговор. — Да не волнуйся, все хорошо! И не надо говорить ко мне на «вы», не настолько я старый! Меня зовут Николас. А тебя как и почему ты не танцуешь? — Да мне просто ноги кеды натерли! — Мой внутренний голос кричал мне «Беги от него подальше!», но слушать его совсем не было желания. — Я — Клэр. — Я протянула ему руку для пожатия, а он поцеловал ее. Мои щеки моментально покраснели. — У тебя нет французских корней? — Он все еще держал мои пальцы. — Нет, ни капли французов, просто моей маме понравилось это имя, если ты это имел ввиду. И еще она любит французскую литературу. — Интересно, а ты? — Николас наконец отпустил мою ладонь и уперся руками в балкон, разглядывая ночной Лондон с высоты пятого этажа. — Я люблю английскую. — Я сделала так же, уперлась руками в балкон и посмотрела на город, словно это движение было чем-то обязательным, чтобы поддерживать разговор. — Я тоже. Очень люблю. — Николас улыбнулся мне, и я машинально улыбнулась в ответ. А потом он вышел на улицу, и я даже расстроилась, что он ушел. Ведь, как это обычно бывает, я при виде красивого парня начинаю надумывать романтичные свидания, поцелуи, а в итоге дальше знакомства не идет. И зачем вообще было думать об этом, если в итоге я не вызывала никакого интереса? Еще и джинсы надела, а вот надела бы платье!.. Но мой внутренний голос резко притих: Николас вошел на балкон с бокалом шампанского и подал его мне, невероятно взволнованной и удивленной. — Держи, может хоть так поднимешь себе настроение. Настроение правда поднялось, но не из-за пузырьков шампанского, которые ударили мне в голову, а от того, что мне показалось, что наконец-то мною кто-то заинтересовался. Ту ночь, вплоть до четырех утра, Николас и я говорили, закрытые на балконе.