Можно полюбить душу, не зная тела, и потом сойти с ума, прикасаясь к телу любимой души. Пауло Коэльо
У каждого человека есть своя среда. Место, где он чувствует себя как нигде уютно. Место, где человек ведет себя так, в независимости от того есть люди в комнате или нет, словно он наедине с собой и ему наплевать, что он делает, как. Ходит по квартире в старой одежде и без макияжа, с заплывшими глазами после ночи перед тетрадками и охрипшим голосом. Моей средой был дом на окраине Лондона. В эту среду входил мой старший брат, мама и папа. На дворе был апрель, а это означало то, что скоро экзамены. А после них поступление в университет. Новое место для уюта, поиск этого чувства под названием «я дома». Я была уверена, что это займет, как минимум, пару месяцев. Но пока я жила в Лондоне, в доме на его окраине, в комнате, которая раньше была чердаком. Меня ждали школьный будни, огромное их количество, если с нетерпением ждать выпуска, и малое, если усиленно пытаться задержаться там. А я вот находилась где-то посередине. Ничего не изменилось. Мое восприятие школы и выпуска было обыденным. Возможно, даже чрезмерно. Я не пыталась наверстать все то, что не сделала в школе за 11 лет. Еда в тарелке уже остыла, когда я поднесла ложку ко рту. Все, кроме меня были собраны к рабочему дню. Поэтому я должна была, как можно скорее поднимать свой портфель с пола и бежать на первый урок. Английскую литературу, на какую я не имела права опоздать. Сэм уже сидела за партой, когда я перешагнула порог класса. Окно было открыто, с улицы долетал прекрасный весенний запах. — Привет, Сэмми. Как дела? Что там с первокурсником? — Клэр, он ужасен. Наше первое свидание стало последним. У него есть девушка! А я не хочу быть запасной. — Столько отвращения к парню в голосе Сэм я слышала впервые. — Не расстраивайся, кстати, ты познакомилась со старшим братом Моники? — Нет, вообще его не заметила, как и тебя! Просидела всю ночь на балконе! — Извини, у меня не было настроения веселья, но зато я говорила там с одним душкой. Мы всю ночь проговорили! — Я чувствовала всем нутром, как щеки начинают пылать. — Кто это?! Как его зовут? — Его зовут Николас. Наверное, он один из друзей Моники. — Моя улыбка растянулась до ушей. Как только Сэм открыла рот, чтобы спросить меня о большем, как в класс зашла мисс Треверс. Но без тетрадей, увесистой книги и выражения лица, как у коршуна. — Добрый день, у меня есть важное объявление. В нашу школу пришел новый учитель. И так получилось, что я буду вынуждена с вами расстаться. — Класс наполнился звуком шепота. — До конца учебного года английскую литературу у вас будет вести… — миссис Треверс что-то сказала, повернув голову в сторону полузакрытой двери, и обратилась к нам, — мистер Николас Лотнер. Из дверного проема вышел Николас, с которым я говорила на вечеринке. Вот так одновременно я и Сэм познакомились с братом Моники. Все внутри меня переворачивалось. — Добрый день, меня зовут мистер Лотнер, мне двадцать семь лет и я надеюсь, что вы любите читать. Он стоял перед всеми нами и смущенно улыбался, словно подросток, пытаясь этим наверное расположить к себе женскую часть класса. А я в тот момент думала над тем, что ему двадцать семь лет! Так еще он мой учитель, что противоречило всем моральным принципам и даже законам. Совращение малолетних никто не отменял. Но, даже если бы все случилось с ним, то я бы ни за что не писала на него заявление в полицию. Мне казалось, что я бы выглядела в его глазах, как малолетняя распутница… Хотя, это сценарий совсем другой книги. Но книги, которую я имела возможность написать, только надо было пойти на риск. На огромный риск, за который я могла получить позор всей школы, наказание от родителей и разбитое сердце. Поэтому я решила на этот риск не идти. Надо было всего лишь не дать моей заинтересованности, симпатии перерасти во влюбленность. Главное это минимальное взаимодействие с предметом заинтересованности. Но даже это было проблематично… — Я думаю, что сегодня урока, как такового не будет, сегодня просто знакомство. Но сначала хочу предупредить вас, что, даже не смотря на то, что с вами учится моя сестра, все на равных правах. А теперь начнем! — Он хлопнул в ладоши и дальше началось представление себя. Я совершенно не слышала слов. Сэм дергала меня за руку и пыталась что-то спросить, но мне будто наушники надели и включили песни группы The 1975* на полную громкость. Все друг за другом вставали и рассказывали о себе. А что могла сказать я: мистер Лотнер, мы с вами всю ночь на вечеринке говорили, закрытые на балконе. Весело было бы. — Меня зовут Клэр, мне 17 лет и я люблю читать. Когда я обращалась к нему, то старалась смотреть прямо в глаза. Он же ухмыльнулся и, ничего не сказав мне, сел за учительский стол. Весь урок я сидела ниже травы, тише воды. И когда началась перемена и он позвал меня на пять минут, когда в классе осталось пару человек, мы с Сэм переглянулись. — Что вы хотели? Я спешу на следующий урок. — Да так, просто хотел разъяснить одну ситуацию. — Николас встал со стула и подошел ко мне, — Не стоит спутывать личную жизнь и учебу в одну кучу. В обычной жизни я не ношу с собой сборник стихов Шекспира, так же, как и ты не говоришь с незнакомцами ночью в помещении школы. — Что он творит?! — Я надеюсь, ты все поняла. — Конечно, я больше не буду подходить к вам, если встречу после школы. — Пробормотала я, трясущимися руками забрав портфель с парты. — Не совсем поняла… Как раз после школы это было бы более приемлемо, чем сейчас. — Мое лицо горело от смущения. Что значили эти слова? Нельзя было принимать дружеское отношение, как намек на что-то большее. Мне было страшно поднять взгляд. — Думаю, в четыре у кофейни в центре тебе будет удобно. Я не против общения. — Х-хорошо. Я пулей вылетела из класса.***
Я до сих пор не могла понять, что произошло. Он флиртовал со мной? Это свидание? «Думаю, в четыре у кофейни в центре тебе будет удобно…» О, да! Еще как! Вся моя сущность трепетала в нетерпении! Ноги покрылись мурашками. Я так и не решилась рассказать Сэм об этом разговоре. Сказала, что Николас спрашивал меня дружу ли я с его сестрой. Мне невероятно хотелось обсудить сложившуюся ситуацию, но страх быть отвергнутой и непонятой меня останавливал. Больше Саманта не настаивала на том, чтобы я объяснила ей больше. Хотя по ее глазам было видно, что она этого жаждала. Сразу после школы я стремглав помчалась домой. У меня оставалось меньше часа до встречи с Николасом. Надо было успеть все: подкраситься, уложить волосы, возможно переодеться и выложить книги с портфеля, не забыв его надеть обратно, чтобы он не догадался, что я забегала домой, чтобы подготовиться. Какой же глупой я была, когда думала о таких мелочах… Ровно в четыре я сидела за столиком у окна с горячим капучино между ладоней и ждала потенциального спутника на этот час или же пару. Мое воображение создавало десятки вариантов того, как он придет, поздоровается, о чем мы будем разговаривать, пригласит ли он меня еще раз. И вот пока мое сознание блуждало далеко от реальности, Николас буквально забежал в кофейню, разрушив гармонию, окутавшую всех посетителей этого эталона уюта и спокойствия: никакой громкой музыки, запах выпечки, маленькие подушки на диванчиках, улыбающиеся официанты. Он в секунды заставил всех обратить свое внимание на себя, громко шагая по паркету. — Привет, Клэр, извини за опоздание. Собрание учителей в школе задержалось. Ты не хочешь заказать еще один капучино с собой и пройтись? Я жутко засиделся на этом твердом стуле в учительской! — Не дождавшись от меня ответа, он позвал официанта и заказал еще два капучино. — И счет, пожалуйста! Идем, — Николас махнул головой в сторону двери. — Привет, а почему мы не можем посидеть здесь? — Весна дана, чтобы расцветать, а пить кофе внутри ты можешь и зимой. — От его слов моя голова кружилась, как от сладких весенних ароматов. Что могло быть лучше, чем общение с умным человеком? Николас оплатил заказ и мы пошли гулять по парку. Меня всю трясло. В хорошем смысле. Ощущение приятной встревоженности разливалось по телу. Никогда раньше я не гуляла наедине с парнем, а с двадцати семилетним тем более. Нельзя было подать виду, что я такая неопытная. Только бы он не стал спрашивать меня о прошлых отношениях. — Ну и как тебе мой первый урок? — Неплохо, если это можно считать уроком. Видела бы это миссис Треверс! Она бы вся аж раскраснелась от злости! — Я засмеялась и чуть ли не поперхнулась капучино. Вот дура… — А что там одноклассники? Моника не ворчала? — Да нет, а должна? Разве брат-учитель это плохо? — У нее слегка специфическое отношение к тому, что ее брату двадцать семь. Думаешь, почему я провел весь вечер на балконе? Моника сказала, что такие старики испортят атмосферу. — Николас покачал головой и ухмыльнулся. — Но есть же и плюсы, верно? — О да, один огромный плюс, — боковым зрением я заметила, что он смотрит на меня и усмехается, — ночные разговоры приятнее дневных. Ради них стоило отказаться от кучи пьяных незнакомцев и музыки, которая ужасно бьет по барабанным перепонкам. — Что он делает?! Эти слова…они же были адресованы мне, да? — Клэр, тебе наверно, кажется это странным: то, что я гуляю с тобой? — Есть немного… — мне стало неловко. — Но здесь нет ничего плохого, что такого запретного в дружбе? Мне интересно с тобой общаться. Я редко встречаю людей, которые готовы говорить со мной всю ночь да еще о писателях, литературе и о многих других вещах. Я буду рад, если тебя тоже не разочаровало наше знакомство. Надеюсь, ты не против продолжать наше общение. — Конечно я не против! Ты тоже очень интересная личность! И я…мне…ох, прости…знаешь, я волнуюсь, когда мне говорят такие хорошие вещи и начинаю нести чушь… Может, мне пойти домой, попить воды и?.. Забудь все, что я сказала. — Я опустила голову и закрыла лицо рукой. — Дай свою руку. — Ну что ж, я дала ему свою ладонь и… Николас сжал ее. — Не смотри вниз. Ты должна себя чувствовать так, будто хочешь взлететь. — Легко ему говорить. А мне все еще было стыдно. Но все же я подняла свой взгляд вверх и, сказать честно, мне стало легче. — А почему ты решил стать учителем литературы? — Тебе разве никогда не хотелось понять, какие были люди в прошлом, какие они сейчас? — Для этого есть уроки истории. — История дает тебе только оболочку, поверхностное виденье того, какими люди были и есть. Если хочешь понять их, почитай литературу столетия, в котором они жили. — Ты всегда говоришь метафорами? — Я прищурила глаза. — Наверное, мне стоит отдохнуть от чтения на время. — Николас потер глаза и улыбнулся. — Много уже прочитал? — Где-то двести книг, но не все из того, что я читал принесло мне пользу. Кстати, сколько часов? — Он посмотрел на наручные часы и засуетился. — Ого, уже шесть, Клэр, мне надо бежать. Спасибо за такой разговор. До встречи. — Николас обнял меня и побежал неизвестно куда. — До встречи, Николас…***
Домой я пришла в невероятно приподнятом настроении! Николас считает меня приятным собеседником! Пусть это не свидание, но…мое сердце…оно было готово выпрыгнуть ровно с того момента, как только он поздоровался. Теперь у меня совершенно не было желания отбрасывать чувство заинтересованности. Мне хотелось включить музыку и петь песни на всю комнату! Нет, не на всю комнату, на весь Лондон! Да, это играли гормоны моего подросткового возраста, но мне было плевать. Ведь какая разница от чего я была так счастлива? Я упала на прохладную кровать и почувствовала, как меня бросает в жар от всей той бури, которая просыпалась. Я достала со шкафа старые колонки, подключила их к ноутбуку и, не выдержав, включила свою любимую группу The 1975. — «Я знаю, когда ты рядом, ведь я знаю, как звучит, я знаю, как звучит твое сердце, я знаю, когда ты рядом, ведь я знаю, как звучит, я знаю, как звучит твое сердце!»* — Я пела, танцуя по всей комнате, размахивая найденными в гардеробе шарфами и длинными волосами. Мне было так хорошо… — Клэр, ты дома? Почему ты не сказала, что пришла? — Я резко остановилась и выключила музыку. Мама стояла в дверном проеме и чуть ли не смеялась. — И что же такого произошло в школе? Энергия так и прет! — Все по-прежнему, просто весна на улице, хорошее настроение. — Почему ты задержалась? — Да мы с Сэм в парке гуляли. — Ну ладно, — мама загадочно улыбнулась и пошла на кухню. Не успела я включить музыку обратно, как Фред, мой старший брат, завалился ко мне на кровать. — Фред, вали! Я занята! — А мама сказала, что ты очень даже свободна. А еще попросила меня узнать с кем ты гуляла на самом деле? А точнее, с каким мальчиком? — Фреду в голову тот же час прилетел мой портфель. — Да ладно тебе, Клэр, я никому не скажу. — Хватит стягивать одеяло с моей кровати! Фред, у меня полно уроков на завтра, я готовлюсь к экзаменам… — Весна — пора любви…да, Клэр? — Он еще более удобно улегся на кровати и вздохнул. — Фред, тебе напомнить, как я прикрывала тебя перед мамой, когда у нас ночевала Кессиди? Или может мне позвать ее, и мы обсудим это втроем? Ой, давай папу подождем, интересно, что он скажет, когда я ему расскажу, что это она пролила кофе на его ноутбук? — Это запрещенный прием! Ты обещала не рассказывать о Кессиди! Клэр, ты не сделаешь этого. — Вставай с моей постели и вали к себе! Хватит с меня твоих допросов, Фредди. Страх быть разоблаченным заставил его подняться. В моменты именно такой необычно интимной радости у меня появлялось желание побыть одной. Возможно, это было эгоистично. Ведь Фред не сделал ничего супер плохого, а мама просто хотела узнать от меня правду. Это обычный природный интерес. Но я решила сохранить в тайне мою новую дружбу. Даже от Сэм. Какой бы близкой она мне не была я боялась, что она начнет подшучивать надо мной. А если кто-то в классе прознает о моей дружбе с учителем, то можно забыть о нормальном выпускном вечере. Мои одноклассники легко могли превратить остатки школы в ад. Время близилось к ужину. Папа уже вернулся с работы, и наша семья сидела за столом в полном составе. Наш отец работал в одной страховой компании, владельцами которой были родители Моники. Странно, что Николас стал такой творческой личностью, ведь жизнь его семьи была связана с цифрами. Мама работала главным костюмером в театре, поэтому в детстве мы с Фредом часто просились к ней на работу, да и с костюмами на утренник не возникало проблем. Не смотря на небольшую разницу в возрасте, три года, последнее время мы с Фредом отдалялись друг от друга все больше и больше. Я рассказывала ему все меньше, а он перестал спрашивать. — Как дела в школе? — спросил папа. — Все как обычно, миссис Треверс заменил новый учитель, брат Моники Лотнер. — Это те Лотнеры?.. — Да, у которых ты работаешь. — Должно быть солидный молодой человек, — мама надпила из кружки чая, бросая на меня косые взгляды. Словно она что-то поняла. — Фред, а как там университет? Что-то ты очень тихо сидишь. Я сразу заметила, как он напрягся. Фред сам по себе не был тихим человеком, но сейчас он вообще ничего не говорил. Он то сжимал, то разжимал вилку в руке. Его и так черные волосы, будто стали чернее, а темно-синие глаза были полны страха. — Говори, Фред. — Терпение папы было на пределе. Молчание в нашей некогда уютной кухне давило со всей силы. — Меня отчислили. — Как отчислили?! — Папа поднялся со стула, и я увидела, как его глаза, переполненные злости и разочарования, впились во Фреда. — Мэтт, сядь! — Мама ухватила его за руку, но он легко ее выдернул и ударил рукой по столу. — Фред, ты на третьем курсе! Как тебя могли отчислить?! Чем ты думал?! — Папа, я… — Что ты можешь сам? Тебе всего лишь двадцать лет! Я уже все за тебя решил! Сначала университет, потом ты работаешь вместе со мной! Фред, как ты мог?.. — Вылететь из универа — это не конец света. — Ты разочаровал меня. Отец вышел с кухни и закрылся у себя в кабинете. А я сидела и не могла понять, что произошло на нашей кухне. Мама отвернулась к посудомойке и начала загружать туда посуду. Фред закрыл руками лицо, прямо как я недавно, и спустя пару минут ушел к себе в комнату. Когда и я вышла в коридор, то почувствовала невероятный груз одиночества, внезапно навалившийся. Я стояла одна посреди коридора с закрытыми на ключ дверьми. Везде должен быть баланс. Если днем я радовалась, то вечером я не ощущала ни капли той приподнятости из-за Николаса. Иногда я просто ненавидела этот закон равновесия! Набравшись смелости, я постучала в спальню Фреда. Оказалось, у него было открыто. Его комната по прежнему напоминала типичное жилище мальчика: разбросанные книги на полу, джинсы, небрежно висящие на стуле, на столе старые диски с видеоиграми. Фред лежал на кровати в наушниках. Он всегда слушал музыку, когда злился. — Эй, братец, — я вынула один наушник и присела рядом с ним, — что слушаешь? Можешь говорить? — Клэр, сейчас не лучший момент для разговоров. — Почему ты не сказал мне о том, что тебя отчислили? Фред, расскажи мне. — Клэр, вообщем, ладно. Я завалил экзамены, должен был прийти на пересдачу. Но…не пришел. В общем, Кессиди беременна. — Что?! Ты маме говорил? — Я перешла на шепот, — Фред, надо рассказать родителям. — Кессиди теперь ненавидит меня. Я не против нашего ребенка, но она говорит, я испортил ее жизнь. Клэр, я не оправдал ничьих надежд. — Мдаа…ситуация не очень, но если уж ты мне секрет рассказал, то и я тебе свой тоже расскажу. На вечеринке у Моники я познакомилась с ее старшим братом, но тогда я еще не знала кто он. Теперь он мой учитель. Но Николас сказал, что я ему интересна и что он хочет дальше дружить со мной. Не знаю куда зайдет наша дружба, но я не хочу, чтобы она кончалась. Остаток вечера я просидела в комнате Фреда. Я забралась на кровать с ногами, и мы начали жаловаться друг другу на все, что угодно: на школу, на универ, на то, что иногда любимая песня надоедает. Мне стало намного легче, когда я поделилась своими мыслями. Но теперь меня больше всего волновала девушка моего брата. Кесс не была плохой, вовсе нет. Она просто не хотела терять свободу в девятнадцать лет, как и любая девушка в таком возрасте. Винить кого-либо я не имела права. Они сами допустили такую ошибку. Мне было искренне жаль их обоих. Я нутром чувствовала, как Фреду тяжело понимать, что он подвел близких ему людей. Рассказать обо всем родителям значило предать доверие брата. А слова так и рвались из моих уст, я требовала кого-то, с кем бы я могла без вреда Фреду все проанализировать, поэтому нашла в твиттере страничку Николаса и попросила о встрече после уроков. Ответ пришел моментально: Я рад, что ты решила продолжить наше общение. Буду ждать в пять на Тауэрском мосту. И я буду ждать этой встречи с нетерпением.