Попутчики

       Переезд между станциями Ли́ски и Подгорное занял около двух часов. За это время Борис так и не вернулся в купе, а у Олеси не хватало смелости отправиться на его поиски. В голову опять, как назло, закралось предположение, что он у Верочки из соседнего вагона. - Убила бы! – тихо прошептала Уманова в ответ на свои мысли. – Сначала бы её, а потом – его!        Решив не покидать вагон во время стоянки, Олеся достала из куртки телефон и набрала номер единственного человека, который сможет ей сейчас помочь. - Жень, помнишь, ты говорила, чтобы я кричала, если вдруг что случиться? – вместо приветствия сразу же начала Уманова. - Не пугай, - взмолилась Мурашова. – Что произошло? - Меня тянет к соседу… - В смысле «тянет»? Тебе он понравился, или ты просто его хочешь, как мужчину? - Да хрен его знает, - поморщилась Ума. – Я просто не могу себя рядом с ним контролировать. Около часа назад он меня поцеловал, и что хуже всего, я ответила на этот поцелуй! А теперь убить его готова… - Леська, это всего лишь поцелуй! – облегчённо воскликнула Женя. – Не заморачивайся, ради Бога! - У меня никогда такого не было… - Да ну? – удивилась подруга. – У тебя был парень, и ты знаешь, что такое секс! - Я тебе не про это! А про то, что меня тянет к незнакомому человеку! И даже этот поцелуй: я не оттолкнула Бориса, и вообще не хотела, чтобы он отстранялся. - Погоди, - только сейчас Мурашова поняла ситуацию. – Так это он остановился? Не ты? - Ну, слава Богу! Дошло! – недовольно фыркнула Ума. - Леська, ты влюбилась? Без этого ты бы точно зарядила ему по челюсти! – не сомневаясь, произнесла Евгения. – А коль разрешила себя поцеловать, то… - Как мне себя с ним теперь вести? – задала девушка наиболее интересующий её вопрос. - Как и раньше! Сделай вид, что не предала этому поцелую значения, будь… стервой! - Вот что я за человек? – задумалась Ума. – Поехала, чтобы избавиться от проблем, а в итоге нашла себе ещё одну… - Я тебя умоляю! Поцелуй с попутчиком – это не самая великая из твоих проблем! - Просто паршиво теперь как-то…        Дверь купе открылась, и Уманова непроизвольно вздрогнула от этого резкого звука. На пороге появился Тарасов, на его футболке виднелись мокрые следы от капелек дождя – небо над Подгорном сейчас затянуто хмурыми облаками. - Леська? Ау?! – раздался из динамика голос Муры. – Ты меня слышишь? - Женька, ты главное не волнуйся, ладно? – отвернулась к окну Ума. – Всё будет хорошо. - Почему ты меня успокаиваешь? – не поняла подруга. – Мы вроде про тебя говорили… А-а, он пришёл? - Да, - коротко ответила Олеся и боковым зрением заметила, как мужчина достал из сумки свежую сухую рубашку-поло. Неужели он собирается переодеваться прямо перед ней? Чуть было не озвучив этот вопрос в слух, Уманова услышала от Мурашовой: - Слушай, а он женат? Или холост? – спросила она. – Хотя, можешь не отвечать, он же рядом! Но, в общем, если твой попутчик холостой и не слишком старый, то бери козла… тьфу, лучше быка… за рога. Обменяетесь по приезде телефонами, может, встретитесь ещё…        Олеся рассмеялась. На автомате метнула взгляд в сторону соседа: - Разрешаешь? – невольно закусила нижнюю губу. - Конечно! Тебе пора прекратить вспоминать своего Илью, пусть локти кусает, пока ты счастлива будешь! - Да-да, - отрешённо отозвалась девушка. - Уманова! – требовательно обратилась к ней Женька, почуяв, что подруга сейчас далеко не с ней. – Что у тебя там происходит? Ты вообще со мной? - Не хочу тебя расстраивать, но поезд тронулся с места, боюсь, сейчас связь пропадёт… - Ладно тогда! Моё мнение ты узнала, а дальше сама решай. Созвонимся позже!        Отключившись, Олеся положила телефон на стол и посмотрела на попутчика. Он без разрешения взял с её места книжку, которая помогала девушке отвлечься от тяжёлых мыслей последние минут сорок, и сейчас бегал глазами по строчкам. - «В ней есть элегантность ежика: снаружи сплошные колючки, не подступиться, но внутри … ее отличает та же изысканная простота, какая присуща ежикам, зверькам апатичным — но только с виду, никого к себе не подпускающим и очень-очень славным...»*, - прочитал Борис вслух. – Почему вы выделили эту фразу жёлтым маркером? - Привычка, - беззаботно пожала плечами Олеся. – Я всегда выделяю маркером понравившиеся мне высказывания. - Может, потому что вы сами похожи на ёжика? – предположил Тарасов. – И эта фраза характеризует вас? - Э-эм... – протянула Ума. – Мне это считать за комплимент? Или же за… - Пожалуй, за комплимент. - Я бы поспорила, но не буду, - «смиловалась» девушка. - Да, всё-таки эта фраза идеально вас описывает, особенно вот эта часть, - вновь опустил взгляд на строки: - «Снаружи сплошные колючки»… - Вы тоже не шёлковый, знаете ли! – забрала из его рук издание. - Чай хотите? – ни с того, ни сего спросил он. - Хочу! – уверенно кивнула она.        Улыбнувшись, Тарасов вышел из купе, и вернулся уже через несколько минут с полными стаканами в руках. За это время Олеся как раз успела освободить стол от всяких лишних предметов, которые на нём лежали. - У меня печенье есть, - достала из сумки упаковку. - Вы же ничего с собой не брали? – напомнил ей Борис её же слова. - Только печеньки, - заверила его Ума и открыла пачку. – Угощайтесь! - Благодарю, - рассмеялся он. – И всё-таки даже по этому критерию вы подходите по описанию… - По какому? - Ёжики все запасливые, - подмигнул Тарасов, отчего девушка заробела. – И… славные… - А как вас называли в школе? – перевела она тему. – Все в детстве имели какие-нибудь кликухи. Меня вот Умкой постоянно называли, и говорили, что я не ёжик, а медвежонок! А вас? - Я в школе был рыжим, отсюда и «кликуха» пошла, а потом звали «Бизоном», - усмехнулся Борис. - Бизон? - усомнилась она. – Ну, не знаю… Для меня эти животные всегда выглядят какими-то грозными, суровыми, уставшими от жизни, - хихикнула Ума. – Вы как-то на них не похожи. - Может, я просто такой же сильный как бизон? – с гордостью заявил Тарасов. - Вашу силу я как-то не горю проверять, поэтому поверю на слово. - Не советую, - кивнул он. – На лопатки вас уложу за секунду! - Я – законопослушный гражданин, не надо укладывать меня на лопатки! – рассмеялась Олеся, сделав глоток чая. - Вы знаете обо мне почти что всё, - заметил Тарасов. – А я даже понятия не имею, где вы учитесь или работаете… - Вам это интересно? - Очень, - признался он. - Я – психолог, окончила университет в прошлом году, сейчас работаю по специальности. - Теперь ясно, откуда у вас такая наблюдательность и почему, вы так людей хорошо «читаете», - усмехнулся Борис. Он хотел ещё добавить что-то про несоответствующую специальности вспыльчивость девушки, но не стал этого делать. – Почему именно эта профессия? - Хотела помогать людям… - И как? Получается? - До недавнего времени вроде бы да, а теперь… не знаю… - Что-то произошло? – догадался Тарасов, уловив перемену в интонации собеседницы. - Вы наверняка слышали про захват детского садика на Кавказе? – увидела кивок. – Наша служба оказывала там психологическую помощь родным и близким тех детей, которых удерживали. Мы разговаривали с ними, поддерживали, иногда кололи успокоительное, это помогало на какое-то время, а потом истерика у человека начиналась вновь… - Один из них покончил с собой? - Да, - сглотнула Уманова. – Отец мальчика, который узнал о том, что его ребёнка убили. Это был его единственный сын, и он не смог перенести горе… Мы с девочками были рядом с ним несколько часов, он сначала плакал, затем очень долго молился, а потом он сказал, что ему нужно в туалет… Его нашли там повешенным, без признаков жизни… - Винишь себя? – незаметно перейдя на «ты», спросил Борис, хотя уже заранее знал ответ. - Мне кажется, мы что-то ему недосказали в тот момент…        Пересев к ней на полку, Тарасов положил руку на плечо девушки и привлёк её к себе, облокотившись на мягкую спинку. Он знал это чувство, хорошо знал, и поэтому представлял, что творится на душе у этого маленького медвежонка. - Ты не виновата, - как можно твёрже сказал Борис. – Люди не роботы, чтобы их можно было перепрограммировать по своему желанию. Они чувствуют, они думают, и мы не можем залезть к ним в душу, чтобы узнать всё самое сокровенное. И боль каждый человек тоже переживает по-своему, а уж потерю близкого… Ты не должна винить себя за смерть этого человека, всё, что могла, ты сделала в тот момент. - А вдруг… - Это уже домыслы, - не дал договорить ей. – К тому же ты сама сказала, что он перед этим долго молился. Увы, это означает только то, что он сразу же знал, как закончится его жизнь. Ваша помощь ему изначально не была необходима. - Почему ты так в этом уверен? – подняла на Бориса заплаканные глаза Уманова, не делая попыток отстраниться. - Потому что сам вижу подобное достаточно часто. - Кем ты работаешь? – повторила некогда заданный вопрос Олеся. - Группа специального назначения, - всё-таки ответил он, хоть и без конкретики. - И ты был на Кавказе? - Да, но последний раз – года два назад. Про детский садик только по сводкам слышал. - И как вы?.. - Это – работа, Олесь. Когда мы в форме и на задании, мы все – циники, - признал он. – Жестокие, прагматичные и даже бездушные... Нами движут только холодный расчет, а все эмоции прячутся куда подальше. - И вы убиваете? - Мы спасаем. Проще делать выстрел именно с этой мыслью… - А когда ты – психолог, оставаться равнодушным как-то не получается, - задумчиво произнесла Леся. - Надо учиться абстрагироваться, сосредотачиваться на мысли, что ты – единственный стержень для тех, кто попал в беду. С опытом это придёт, просто сейчас ты ещё слишком молода. - Кто из нас ещё психолог сейчас? – тихо усмехнулась Ума. - Наверное, я, - улыбнулся Борис. – Поэтому на правах психолога спрошу: ты после этого решила уехать на море? Развеяться?        Олеся провела ладошкой по лицу. - Да. В Питере, конечно, тоже есть Балтика, но… там слишком близко работа, коллеги, а захотелось побыть одной. - Порой одиночество помогает лучше всего, но иногда оно переходит в бесконечное самобичевание и тогда, хорошего не жди… - Я знаю, но вся тяжесть с души вроде понемногу уходит… Меня одиночество именно что успокаивает… - грустно улыбнулась Олеся. – Ну а ты? – спросила она. – Почему ты всё-таки решил отправиться на море? - Я ведь уже говорил, что выдалось несколько дней отпуска… - А реальная причина? – вновь усомнилась она. – Отдохнуть можно и дома, перед телевизором. А ты решил на поезде, да ещё и на другой конец страны. - Люблю поезда. Люблю дорогу. Люблю просто ехать и наблюдать за людьми, - делился Борис. – Не потому что служба, обязанность, а просто так… для себя… Это как какой-то энергетик, который даёт понимание, что моя работа… она нужна обществу, что ради смеха детей, можно и нужно бегать по болотам и ловить диверсантов. Что ради этого, не страшно даже жизнь отдать. - И ты готов это сделать? – шёпотом спросила Олеся, чувствуя, как по спине пробегают сотни мурашек и врезаются в тёплую руку Бориса, что сейчас покоится в районе лопаток. - Да, но я привык бороться за жизнь до конца, - усмехнулся Тарасов. – За свою, и за чужих. - Почему ты выбрал эту профессию? - Кто-то ведь должен этим заниматься… Почему не я? - А родные? Как они отреагировали на это? - Отец у меня сам военный, так что отнёсся к этому внешне спокойно, даже сказал, что я сделал правильный выбор. Сестра в то время совсем маленькая была, но она до сих пор думает, что я обычный юрист… Сколько не пытался, а всё не могу рассказать ей правду, - помотал головой Борис. – Мама тоже не знала о моих настоящих планах, думала, что я просто учусь на юридическом, адвокатом стану. Если бы узнала, то боюсь даже представить, как бы она отреагировала… - А жена, дети? – спросила раньше, чем успела подумать об этом. - Я не женат, да и детей тоже нет… Какая семья с такой работой?.. - Самая лучшая! - уверенно кивнула Ума и подняла взгляд на собеседника. – Почему ты думаешь, что никто не согласится иметь мужа – военного? Твой отец же как-то женился! - Мама узнала, что он военный, когда его собирались откомандировать в Питер! До этого он ей плёл что-то про тракториста, а тут пришлось правду поведать… - рассмеялся Борис. - Но твоя мама ведь приняла это! Меньше-то любить его не стала! Да и, судя по всему, согласилась переехать с ним в Питер! - А ты бы поехала за своим мужем в другой город? - Если бы любила, то да! - как говорится, без задней мысли, кивнула Уманова. – Только не надо меня замуж звать, всё равно не соглашусь! – с улыбкой добавила она. - Да я и не собирался, - пожал плечами Борис, за что получил слабый удар от попутчицы.        Вновь притянув её к себе, Тарасов подождал, пока Олеся поудобней устроится на его широкой груди, и только после этого по-настоящему расслабился.