Попутчики

- Стоянка сорок минут! – громко крикнула проводница, когда все желающие прогуляться, вышли на перрон. - Не сорок, а сорок семь! – заметил кто-то из толпы. - Да-да, сорок семь, – недовольно цокнув, сказала женщина.        Борис огляделся по сторонам. Уманова покинула вагон одной из первых, однако на платформе её не было. Куда только подевалась за эти несколько минут?        Тарасов, засунув руки в карманы брюк, неторопливо пошёл вдоль поезда. По перрону туда-сюда ходили грузчики, которые предлагали свои услуги, кто-то обнимал своих родных, встречающих путешественника на вокзале, некоторые разговаривали по телефону, а самые любопытные и мнительные внимательно следили за работниками железных дорог, что ходят и постукивают специальным молотком по колесам.        Возвращаясь обратно, Борис заметил, как у его вагона топчется Верочка. Женщина, не смотря на прохладную погоду, не стала накидывать бесформенную, немного мешковатую куртку, предпочтя остаться в одних блузке и пиджаке. Тарасова это слегка позабивало, но уже через секунду стало как-то не до смеха: как ему в вагон-то теперь попасть? Пройти мимо Верочки незамеченным не получится, а злить Олесю лишний раз тоже как-то не хотелось, особенно после прошедших полутора часов, которые он прижимал её к себе и периодически утыкался носом в каштановые волосы. Они говорили на разные темы, вспоминали какие-то случаи из жизни – в общем, вели себя как старые знакомые.        Только уже решив, что зайдёт в свой вагон через соседний, Борис услышал рядом с собой тихий, но смеющийся голос: - Уж не от Медузы Горгоны ли ты прячешься?        Уманова! Ну, кто бы ещё мог так издеваться над несчастной проводницей? - Ну, ты же бросила меня ей на растерзание! – хохотнул он. - Я ходила по делам!        Только сейчас Тарасов обратил внимание, что кончики её волос слегка влажные, также как и горловина у футболки. - Решила заболеть?! – излишне громко прикрикнул он. – На улице ветер, а ты с мокрой головой! - Зато я наконец-то приняла душ! Какое же это счастье! – воскликнула Ума. - Иди в купе, грейся! - Не-а! Мы ещё десять минут тут стоим, да и тепло мне, так что никуда я не пойду! - Олесь! - Вообще-то, на «ты» мы не переходили! – напомнила она и, увидев, как лицо Бориса вытянулось от удивления, всё же добавила: - Но так уж и быть, перейдём! - Спасибо! - Так ладно, хватит тут стоять! Пошли! – приказала она и, взяв Тарасова за руку, потянула его в сторону их вагона. - Ума? – протянул он, поняв, что задумала девушка. - Да, любимый! – чуть ли не прокричала на весь вокзал.        Нежный возглас привлёк внимание всех, кто находился поблизости, на него обернулась и Верочка, которой впору было искать свою челюсть где-то на платформе. - Олесь, прекрати этот цирк! – тихо попросил Борис, ощущая себя клоуном на арене. - Котик, ну ты только представь: море, номер в пятизвёздочном отеле и мы! Только вдвоём! - продолжала громко говорить Уманова.        Встав поближе к обескураженной Верочке, Олеся повернулась лицом к пунцовому мужчине и, обвив его шею руками, прошептала: - Ну что? Повторим наш театрик? – заманчиво предложила Леся. – Иначе в Новороссийске она найдёт способ всучить тебе свой номер.        Тяжко вздохнул, Борис, конечно, скривил душой, сделав вид, что этот цирк ему не приятен. Ещё как, чёрт возьми! Его и на смех пробирало, и в то же время хотелось посмотреть, что будет дальше. - Любимая! – с придыханием обратился он к ней. – Как ты думаешь, у нашего сына будут голубые глаза или карие? - Палку-то не перегибай, - тихо хихикнула Ума и громче добавила: - Карие, котик! Только карие! - Зайка, если будут карие, то родишь мне ещё и дочку! - Конечно! Как пожелаешь, милый, - и уже сквозь зубы процедила: - Я ж как копировальный станок, работаю до последней капли краски…       Смех Тарасова разлетелся по всему вокзалу. Он ожидал услышать всё, что угодно, но только не такое сравнение. - Да хорош уже ржать! – слегка ударила его по животу Ума. - Пойдём к нам в купе? – нарочито громко предложил Борис, не прекращая улыбаться. - Да, котик, твоя зайка уже замёрзла, но я знаю, что ты меня согреешь! - У-у, тебя в жар бросит!        Обнявшись, пара под удивлённый взгляд своей проводницы прошла к двери вагона. Станиславский явно бы воскликнул «Верю!» и поаплодировал бы стоя после такого реалистичного спектакля. А вот проводнице Верочке уж точно не до рукоплескания было, ей впору искать платочки, ибо очередной мужчина её мечты оказался в объятиях другой.        Завалившись в своё купе, Борис и Олеся закрыли плотно дверь и рассмеялись. Актёры! В них явно пропадает актёрский талант! Не было сомнений, что эта «любовь» отобьёт у Верочки всё желание подходить к Тарасову ближе, чем на сто метров. Мужчина, кстати, до сих пор покатывался со смеху, да и Уманова явно вошла в образ, ибо уже начала предлагать «любимому» имена для будущих малышей. - Ростислав! – воскликнула Олеся. – Точно! - Ну, нет! – в очередной раз воспротивился Борис, улёгшись на полку. – Какой ещё Ростислав? Говорю тебе – Андрюха – самое то! - Эти Андрюхи на каждом шагу! Надо что-то более редкое! - Святослав! – хохотнул Тарасов. – Будет как князь на Руси! - Может тогда, Добрыня? А что – Добрыня Никитич, по-моему, весьма мило! - Какой ещё «Никитич»?! – в шутку насупился «отец». – Борисович, вообще-то!        Уманова задумалась, а после ослепительно улыбнулась: - Точно! – подняла она вверх указательный палец. - Нет, Олеся! Никаких Добрынь! - Тарасов Никита Борисович, - довольно сказала Уманова. – Звучит! - О, Боже… - только и протянул мужчина. - Котик, тебе что-то не нравится? – приторно-сладким голосом спросила девушка. - Нет, Киска, только одно смущает: твой подозрительный энтузиазм в этом вопросе, - рассмеялся Тарасов. - Тебе ж помогаю! – кинула в него конфетой, лежащей на столе. – Вот жена тебе скажет: «Любимый, я беременна!», а ты уже имя выбрал! - Попрошу заметить: имя выбрала ты! - Ну, так ты ей об этом не говори, - заговорчески произнесла Ума. – Так уж и быть, дарую тебе свою гениальную идею!.. - Вы очень великодушны, Олеся Михайловна! – не дослушав, сказал Борис. - … Однако за неё вам придётся расплатиться чашкой горячего чая, - договорила она. – С шоколадкой! - Где я тебе её возьму? – удивлённо взглянул на неё Тарасов. - Ну, не знаю… Мы пока ещё на станции стоим, авось, где-нибудь и продают её… - закатив глаза, улыбнулась Ума.        Борис с нескрываемой надеждой в глазах посмотрел на попутчицу, однако она была непреклонна. Повторила жалобным голосом: «Хочууу!» и сделала взгляд а-ля котик из Шрека. Деваться было некуда. - Спасибо, - вдогонку услышал мужчина, когда выходил в коридор.        При всей кажущейся лёгкости этой ситуации, на душе Умановой бушевал настоящий ураган. Одному Богу известно, каких усилий ей стоило то, чтобы говорить беззаботно и с улыбкой, да и с юмором обсуждать тему будущих его детей. Сердце почему-то отбивало в эти минуты чечётку. - Держи, эксплуататорша! – появился в дверях Борис.        Увидев пористый шоколад, Олеся едва ли не завизжала от радости. Угадал-таки с её любимым вкусом! - И чай! – напомнила она. - С тебя одно имя – с меня одна шоколадка! – заметил он под недовольный взгляд соседки. - А если я скажу «пожалуйста»? - То так уж и быть, я схожу тебе за чаем, - ответил с улыбкой Тарасов. - Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! – заканючила Олеся. - Командирша, блин!        Когда на столах дымились кружки с горячим чаем, поезд плавно тронулся с места. Здание вокзала медленно уходило из поля зрения, открывая вид на небольшой город. Четырёхэтажные дома сменялись частными постройками, и тут же неподалёку виднелись панельные девятиэтажки. - Всегда было двоякое отношение к таким городам, - ни с того, ни сего произнесла Ума. - Почему? - Да какие-то… маленькие они, все у всех на виду… - Тебя это напрягает? - Согласись, что приятного в этом очень мало? – улыбнулась девушка, пристально посмотрев на попутчика. – Тут же все друг друга знают! - Ты любишь большие мегаполисы? Бетонные муравейники? - Мне в них комфортно, - пожала плечами Олеся и поспешила уточнить: – В том плане, что всегда есть куда сходить, на что посмотреть и с кем пообщаться. - И, тем не менее, едешь в Новороссийск! - заметил Борис. – Чтобы побыть одной… - Иногда и от мегаполиса нужен отдых, как и от всей суеты. Питер, конечно, классный город, и я его обожаю, но всё-таки от его ритма жизни устаёшь. - И хочется спокойствия, тишины и… - Солнца! - закончила за него Уманова с улыбкой.        Тарасов невольно перевёл взгляд на пейзаж за окном. Затянутое хмурыми тучами небо, голые ветки деревьев – как-то не очень верится, что поезд движется на юг. Однако, несмотря на мрачную погоду за окном, в купе номер восемь было не просто уютно, а как-то даже по-домашнему тепло. - Может, на побережье уже цветы распустились… - мечтательно протянула Олеся, глядя в голубые глаза Бориса, что так сильно напоминали ей море.