Какассыма

Магнус любил его до умопомрачения. Алек чувствовал это почти на физическом уровне: приятную тяжесть ласкающего взгляда на теле, осторожное касание пальцев в миллиметрах от губ, стук сердца, тяжело бьющегося о грудь. Магнус жадно смотрел на Алека, дышал им, осязал каждой клеткой своего тела. Магнус поклонялся ему с ненавязчивой простотой: целовал щиколотки, плечи, руки… Вставал перед ним на колени так, словно это было пределом его удовольствия. Будто боготворить Алека было естественно. Он не мог этого понять. Измерить его любовь к Магнусу было практически невозможно. Алек готов был бросить к ногам Магнуса весь чертов мир. Магнусу же нужен был лишь Алек. Почему? Магнус был создан, чтобы его желали, чтобы ему возносили жертвы на алтарных покрывалах, чтобы безумцы целовали следы его подошв на земле. Возможно, где-то глубоко внутри Алек понимал, что он этим безумцем и был, что невозможно любить человека так. Растворяясь в нем добровольно и бесследно. Они оба — сумасшедшие. Алек берег свою любовь, хранил яростно и ревностно. Алек не мог понять, почему Магнус чувствует то же. Он был обычным. Его тело было длинным и нескладным, кожа — изрезана стилом и оружием, руки — загрубевшими от мозолей и ихора, все тело, казалось, пропиталось запахами пота и крови. Он не ловил заинтересованных взглядов в толпе, к нему не подсаживались в баре и не предлагали перепихнуться в заблеванной кабинке туалета. Алек чувствовал любовь Магнуса и безмолвно благодарил его за это. Он не считал себя достойным этой любви. И зная это, читая Алека, как раскрытую книгу, Магнус доказывал его ценность каждым взглядом, касанием, поцелуем. Алек не мог постигнуть простой истины: он был совершенным. Не лучшим из возможных. Единственным. И потому в какой-то момент он положил голову на колени Алека, цепко удерживая его взгляд, и спросил: — Ты доверяешь мне? И Алек ответил, казалось, даже не задумываясь: — Да.

***

— Расслабься, это не больно, — Магнус мягко улыбнулся, щелкая пальцами и призывая магию. Алек сидел перед ним обнаженный, с небрежно накинутым на ноги покрывалом, неуверенно терзал губы зубами и опасливо следил за магическими искрами. Они медленно, поэтапно обсуждали предложение Магнуса несколько дней. Он хотел, чтобы Алек чувствовал себя в безопасности, поэтому терпеливо отвечал на вопросы или задавал их сам, пока наконец Алек не решил, что готов попробовать. Свою просьбу Магнус объяснил сразу же: «Это не для меня, милый. Для тебя». И Алек до сих пор не был уверен, что понимал истинное значение его слов. Магнус был мудрее него и давно научился жить в относительной гармонии с собой и с миром вокруг. Так с чего бы Алеку не доверять ему? — Открой глаза, Александр, — виска коснулись губы Магнуса, и он резко распахнул веки, сам не понимая, когда успел их смежить. Было странно осознавать, что юноши, стоящие перед ним, не более чем его магические копии, материальные призраки. Пустышки? Магнус обошел их по кругу, словно невзначай касаясь темных прядей, пробегаясь пальцами по обнаженной коже. Алек чувствовал смущение и возбуждение и знал, что они чувствуют то же. — Посмотри, как ты прекрасен, ангел, — ахнул Магнус, и его глаза на миг вспыхнули золотом. Алек опустил глаза вниз и приложил ладонь к горящей шее. Взглянув исподлобья, он обнаружил, что его копии сделали то же самое. И тогда же Алек понял, что они не просто куклы, не пустышки. Они — это он. И каждый из них знает другого лучше, чем кто-либо. Магнус ласково провел по их спинам руками, и Алек повел плечами, будто действительно почувствовал холод колец на теплой коже. — Смелее, — шепнул Магнус и, подтолкнув их к кровати, отступил назад, плавно опускаясь в кресло. Алек знал, что Магнус не будет вмешиваться, они обговаривали это не единожды. В мыслях вновь пронеслось: «Для тебя». Алек на мгновение прикрыл глаза, чувствуя, как матрац прогибается под тяжестью двух тел. Кто-то несмело коснулся его плеча, и Алек взглянул на знакомую до самой крошечной царапины руку. Отчего-то сейчас она не казалась мозолистой и грубой, напротив, ощущалась теплой и сильной. Длинные пальцы отбрасывали густые тени на бледную кожу, косточка на запястье вызывала зуд в деснах. Алеку нестерпимо хотелось оставить на ней след от зубов, и он с удивлением понял, почему Магнус так часто кусает его руки. Они были… красивыми. Так странно, так ново было воспринимать свое тело в этом смысле. Красиво. Разве мог Алек претендовать на это? Взгляд невольно скользнул выше. В полумраке комнаты черты лица казались заостренными, резкими, а глаза, напротив, блестели каким-то болезненным предвкушением. Интересно, выражало ли его лицо те же чувства? Пальцы коснулись его подбородка, и Алек, рвано выдохнув, повернул голову в другую сторону. Искусанные губы вызывали улыбку вперемешку с желанием: он и не мог предположить, что его привычка выглядела так греховно. Качнувшись вперед, Алек легко, словно на пробу коснулся своих губ. Отстранился, смакуя ощущение. Приятно. Где-то в стороне послышался тихий стон, и Алек хотел было повернуться к Магнусу, но неожиданно уверенно теплые ладони обняли его лицо и притянули для еще одного поцелуя — более смелого, глубокого до головокружения. Со спины обняли, крепко и надежно, и еще одни руки легли на бедра, плавно выводя большими пальцами круги на тазобедренных косточках. Простонав, Алек разорвал поцелуй и откинул голову назад, на плечо. Много ночей Магнус с искусной кропотливостью выискивал точки удовольствия на теле Алека, играя на нем, словно на изящном музыкальном инструменте, обучая принимать и отдавать. Что ж, теперь Алек мог признать, что был хорошим учеником. Он терялся между реальностью и желанием: так привычны были касания, но так иначе они ощущались. Всегда ли он был так чуток? Всегда ли пах приятно-горько? Всегда ли выражение его лица, дрожь тела казались столь же сексуальными? Неужели Магнус видел его таким? «Твоя похоть чище, чем кровь вашего ангела» «Твое тело — святыня» «Посмотри, как ты совершенен, Александр» Неужели все, что Магнус говорил ему… — Александр, — хрипло произнес тот, будто нутром чувствуя его сомнения. Алек облизнул пересохшие губы и повернул голову. Их взгляды схлестнулись. В глазах Магнуса плавилось раскаленное золото. И Алека затрясло. Много. Много. Слишком много. Поцелуй, разделенный на троих, был влажным и грязным. Бедра горели от откровенных ласк. На их шеях расцветали россыпи меток. Так ли Магнус чувствовал себя с ним? Так ли хорошо ему было? — Да, — выдохнули ему в висок, и Алек с каким-то заторможенным удивлением обнаружил, что те руки исчезли и на смену им пришли другие, обжигая разгоряченное тело холодным металлом колец. Других больше не было. Был лишь он и Магнус. — Красивый, — жарко шептал Магнус, ловя губами его прерывистые стоны и жадно обхватывая пальцами твердый член. — Блять, какой же ты красивый. Алек выгибался на кровати, исступленно хватаясь непослушными руками за лацканы его пиджака. Алека трясло и выкручивало изнутри. С каждым выдохом Алек погибал и воскрешался, вдыхая. Много. Много. Слишком много.

***

— Милый, ты в порядке? — заботливо уточнил Магнус, мягко ведя влажным полотенцем по еще чувствительной коже. Алек моргнул, чувствуя тяжесть каждой ресницы. — Да, — хрипло ответил он, приподнимаясь с помощью Магнуса и делая глоток воды из поднесенного бокала. — Спасибо. — Не стоит, — подмигнул ему Магнус и, накрыв Алека теплым одеялом, магией приоткрыл окно. В комнате все еще явственно чувствовался густой запах секса. — Я… — наконец решился Алек, застав Магнуса почти у дверей спальни. Тот повернулся, заинтересованно приподняв брови. — Я, кажется, понял, что ты имел в виду. Магнус улыбнулся и глаза его озарились каким-то внутренним живым светом. — Я счастлив это слышать, Александр. — А ты… — Алек помялся, прикусив губу, но затем продолжил чуть решительнее: — Ты пробовал… это? Магнус хитро усмехнулся и, подошел ближе, сев подле Алека. Голос его стал интригующе-низким. — Возможно. Алек даже чуть приподнялся, взбудораженный собственным воображением. — А ты сделал бы это еще раз? Для меня. Улыбка Магнуса стала совсем крошечной, а лицо приобрело выражение какой-то хрупкой уязвимости. — Для тебя, Александр, все, что угодно.