Now

— Уснул, — шепнул Марко, укладываясь рядом с Олли. Нежно посмотрел в сторону маленькой детской кроватки, стоявшей тут же, а затем перевел взгляд на альфу и мягко, устало улыбнулся. Олли вздохнул и постарался медленно сосчитать до десяти и обратно. Прошел уже месяц спустя родов, и они справлялись. Правда, справлялись. Недосыпали, конечно, но старательно делили обязанности поровну, возились с малышом, работали в студии и все было просто прекрасно. Олли любил Марко и любил своего ребенка, но было одно «но», отравляющее существование. Вот уже несколько недель, как он безуспешно пытался подкатить к Марко. Звучит невероятно глупо, но это действительно было так — Олли никак не мог добраться до задницы своего мужа, своего омеги и любви всей своей жизни. А трахаться хотелось просто жуть. Но Марко уставал и под поцелуями как правило засыпал, оставляя распаленного Олли дрочить, смотря на умиротворенное любимое лицо. Все последние дни Олли ужасно залипал на Марко, но не знал, как к нему подступиться. Бедра, мягкие бока, округлившаяся за период беременности задница и самые счастливые и прекрасные глаза в мире. Марко хотелось прижать к стене и выдрать так, чтоб стоять не мог, ворваться в него на всю длину, кусать за шею и шарить руками по телу, вырывать умоляющий скулеж из глотки и слизывать иступленные стоны с губ. Воздержание во время беременности, воздержание на период родов, и вот теперь воздержание еще и после родов. Все это бесило ужасно, и Олли не мог думать ни о чем другом, кроме как о тесной заднице Марко и его длинных ногах на своей талии. — Детка… Вот и сейчас он решил идти в наступление, уповая на всевышнего. Подтянулся ближе, цепко хватая Марко за бок и прижимая к себе, кожа к коже, ощущая чужой жар всем своим телом. Марко мягко и согласно мурлыкнул ему в губы, а затем они сплелись в поцелуе. Олли честно старался. Честно. Но выдерживать нежный темп, когда Марко впервые за очень долгое время сам льнул к нему в руки такой трогательный, покорный и открытый было выше его сил. Постепенно движения губ и языка Олли становились грубее и напористее, и в какой-то момент он буквально начал трахать рот Марко, жадно шаря ладонями по любимому телу, прихватывая за бока и бедра и не желая отстраняться. Марко простонал ему в губы не то чтобы протестующе, и ребенок в кроватке издал хнык, заставивший их двоих встрепенуться как сторожевых псов. — Обещаешь быть потише, м? — Олли ухмыльнулся и погладил Марко по шее, спускаясь затем на грудь и будто случайно цепляя большим пальцем сосок. Внутри уже бушевало острое, жадное желание, и он прижался вставшим членом к бедру Марко теснее, намекая на продолжение. — Может, не сто́ит… Олли возмущенно посмотрел на него, и Марко покорно поспешил добавить: — …здесь. Здесь не сто́ит. — У меня нет никаких сил терпеть и тащить тебя в ванну или на диван в гостиную. Хочу тебя так сильно, что сейчас просто взорвусь, — Олли успел поймать польщенную, счастливую улыбку Марко перед тем, как вновь коснуться его губ своими, а затем перейти на челюсть и подбородок, на шею, пахнущую так сладко, и между ключицами, втягивая кожу губами и облизывая все, до чего можно было дотянуться. — Так что тебе придется вести себя сдержаннее, детка. Сможешь? — Олли самодовольно улыбнулся, а затем вернулся к шее Марко, у которого уже так восхитительно потяжелело дыхание, а ладони гладили Олли по спине, стараясь притянуть ближе к себе. Олли упивался вкусом, попутно лаская сосок Марко пальцами, когда над ухом раздался максимально задушенный, но все равно откровенный стон, и он испуганно отстранился, опасаясь, что в порыве жадности причинил омеге боль. Все оказалось куда хуже. Или лучше — решить Олли было трудно. — Блять… Точно сейчас кончу, — хриплым голосом произнес он, не отрывая взгляда от открывшегося ему зрелища. Марко бросил на него смущенный взгляд, стараясь прикрыться руками, но Олли мягко пресек эту попытку на корню, завороженно наблюдая, как на соске Марко застыла небольшая белесая капелька, а вторая чертила дорожку по коже, подчиняясь закону гравитации и спеша впитаться в постель. Олли мягко подхватил ее пальцем, а затем, немного подумав, слизал. Рецепторы взорвались сладковатым, бесконечно приятным вкусом, и Олли сам не заметил, как прижался ртом к соску и принялся высасывать и глотать небольшие порции молока. Голова кружилась от внезапного открытия, а Марко вверху задушено постанывал, нервно вороша волосы Олли пальцами и, кажется, умирая от смущения. — Олли… — Т-ш-ш. Ты… Ты прекрасен. Не думал, что ты и так можешь. Олли с трудом отстранился, с удовольствием подмечая румянец на высоких скулах, а также покрасневшую, припухшую кожу сосков. Он и до этого заметил, что грудь у его омеги слегка увеличилась и потяжелела, но даже и подумать не мог, что Марко начнет давать молоко. Это все было очень странно и непривычно, но Олли хотелось продолжать глотать, глотать, глотать теплую, сладковатую жидкость, вырывать из Марко скулеж и гладить его везде, сгребая в охапку. — Я… Пожалуйста, прекрати. — Тебе не нравится? — Олли с трудом перевел взгляд на лицо Марко, обеспокоенно вглядываясь в глаза. Марко смотрел в ответ смущенно и сконфуженно, тяжело дышащий и бесконечно прекрасный. — Они очень… чувствительные. И это все… так неожиданно. Олли тут же поспешил проверить, проводя самыми кончиками пальцев по напряженным, вставшим соскам, и Марко отчаянно затрясся от этого прикосновения, закрывая лицо руками. — А еще мне неловко, — слова прозвучали невнятно, и Олли поспешил отнять ладони Марко от его лица, заглядывая в глаза. — Но ведь это я, правда? Пожалуйста, позволь мне… Разве тебе не приятно от этого? — он лукаво улыбнулся и еще раз погладил пальцами сморщенный, напряженный комочек, а затем сразу же приник к губам Марко, разделяя с ним стон. Кожа у омеги на щеках пылала от румянца, и Олли поспешил ласково погладить скулы, успокаивая и показывая, что все хорошо. — Ты абсолютно прекрасен, и тебе нечего стыдиться. Я люблю тебя. И я хочу тебя. В доказательство Олли оседлал бедра Марко, и их члены соприкоснулись сквозь ткани белья — у обоих напряженные, твердые и неимоверно горячие. Склонившись ниже, Олли опять накрыл губами один из сосков, легко лаская второй пальцами, сжимая и потягивая. Молоко свободно выступало из них, стекая и пачкая ладонь, а Марко под ним дрожал и Олли подумал, что он самый счастливый альфа в мире. Он сжал руками грудь Марко, стараясь обхватит как можно больше, и молоко, слегка брызнув, полилось с удвоенной силой на грудь и к подмышкам, и слизывать его было так правильно и прекрасно. Они терлись друг о друга — главным образом потому, что Марко, глотая стоны и всхлипы, но все равно прекрасно шумный, отчаянно ерзал, выискивая контакта. По комнате поплыл знакомый, сильный запах, и Олли окончательно потерял голову, сильнее прихватывая губами сначала то один, то второй сосок и глотая теплое молоко. Сжал руками бедра Марко, задрал тому ноги вверх, избавляя от повлажневшего от смазки белья и с удовольствием рассматривая покачнувшийся член с алеющей от прилива крови головкой. — Так сильно хочу тебя. Пожалуйста… Марко посмотрел на него поплывшим взглядом, слабо кивнул, разрешая, и Олли поспешил освободить и свой член тоже. Вжался под мошонкой, притерся, наблюдая, как Марко кусает себя за пальцы, стараясь заглушить стоны и не разбудить ребенка. Его хотелось до одури, и Олли прекратил медлить, заставил Марко сложиться чуть ли не пополам и толкнулся в блаженную тесноту, медленно погружаясь сразу на всю длину. Ладони уютно расположились у Марко на груди, сдавливая и доставляя болезненное удовольствие, опять потекло молоко из сосков, и Олли начал плавно двигаться, пока его руки пачкались в белой жидкости и скользили по коже. Стонать тише не получалось, но они старались. Марко послушно двигал бедрами навстречу, потерявший голову от близости, и Олли чувствовал, как они оба улетают куда-то за край сознания. Марко был такой тесный и горячий внутри, с потемневшими, припухшими сосками, и Олли, вздрогнув, поспешил поцеловать омегу, стараясь вложить в это касание губ и языков всю любовь, что ощущал. Не переставая двигаться, он ласково погладил Марко по шраму на животе, одним этим благодаря за все на свете, а затем толкнулся испачканными пальцами в умелый, влажный рот, наблюдая, как Марко старательно обсасывает с них свое же собственное молоко. Именно от этой картины Олли и кончил, конвульсивно врываясь внутрь тесной задницы и чувствуя набухающий узел. Марко последовал следом, проваливаясь в один оргазм за другим, и Олли пришлось зажимать тому рот дрожащей рукой, самому при этом сотрясаясь от наслаждения и наблюдая, как Марко кончает себе на живот. Усталые и сцепленные, они упали друг на друга, чувствуя, как дрожат колени. — Главное, чтобы ребенок сейчас не проснулся, — тихо произнес Марко, и Олли едва успел закусить губу, чтобы не засмеяться. Напоследок собрав языком все молоко, оставшееся на коже партнера, он коротко поцеловал Марко в ключицу и погладил по голове, позволяя им обоим провалиться в сон.