Точка невозврата

      Даже несмотря на то, что Джихён не выкурила и половины подозрительного табака, дарованного ей Сольхи, всю ночь её продолжали мучить несвязанные между собой кошмары: то она тонула, то она горела, то откуда-то падала. Последней же каплей, заставившей её всё-таки встать с кровати не дожидаясь рассвета, стало то, что кто-то попытался задушить её при помощи свадебного корсета, постепенно стягивая на спине золотистую шнуровку.       Полдня девушка проходила злая и не выспавшаяся, искоса поглядывая на серебряный мундштук гадалки, который руки так и чесались выкинуть, но предполагая примерную стоимость безделушки, Джихён никак не могла решиться на такое коварство. Так бы, пожалуй, она и проходила целый день удручённая, если бы после обеда ей не позвонил следователь. Окрылённая радостной новостью о том, что Чондэ выдали ордер на обыск лаборатории Мун Инджэ и даже предоставили доктора-консультанта химико-биологических наук, чтобы проще было проводить освидетельствование, Джихён несколько часов подряд пребывала в приподнятом настроении, пока этот же самый ордер у старшего инспектора к вечеру не изъяли из-за неправильно заполненных бумаг. Стоило им только создать свою полевую мини-лабораторию и взять образцы пары препаратов, не внушающих доверия, как их тут же свернули, да ещё и написали на них заявление в прокуратуру. Она понимала, что начни она копать глубоко, то ей сразу же заинтересуются люди из окружения главы центральной больницы, всячески пытаясь насолить. Но каково же было её удивление, когда мешать ей стали не приближённые Мун Инджэ, а Кай собственной персоной. При этом глава мафии обрубил им с Чондэ не только вход в лабораторию, но и закрыл доступ к архиву с медицинскими документами почти тридцатилетней давности.       На протяжении недели Джихён приезжала в клуб, пытаясь встретиться с главой мафии, который, как ей казалось, нарочно выводит её из себя, избегая встреч. Окончательно рассвирепев, девушка навестила Бэкхёна в конторе и, прижав к стенке, заставила выдать дату и время ближайших посиделок с друзьями, на которую она собиралась явиться незванно. Пожалуй, ещё с утра от спонтанного визита её должно было предостеречь неудачное начало дня, начавшееся с того, что она пролила на себя кипяток, а потом умудрилась прожечь ворот на любимой блузке. Впрочем, Джихён была слепа к подсказкам судьбы даже тогда, когда загорелся провод от нового тостера, после чего отключили отопление, а лампочка в ванной так и вовсе взорвалась, рассыпавшись по полу накалившимися осколками стекла. Погоревав по поводу испорченной вещи, Джихён натянула кофейного цвета вязаное платье и, перекусив мерзким кофе и таким же мерзким бутербродом с иссохшимся авокадо, решила отправиться в контору к Чондэ, который со своим начальником всё ещё пытался получить вразумительный ответ по поводу ордера, который у них изъяли.       Не переодеваясь, Джихён приехала в клуб в разгар пьяной ночи, когда бурлеск-шоу уже подходило к концу, а гости уже допивали весь принесённый им с вечера алкоголь, намереваясь делать заказ по второму кругу. Музыка как всегда подобно ржавчине разъедала барабанные перепонки. Ощущая необходимость в приливе смелости, Джихён выпила в баре пару рюмок водки, смешанной с апельсиновым соком, после чего решила подняться на второй этаж. Какая-то пьяная мужская компания, как и она знающая, что эвакуационная лестница в это время пуста, попыталась потеснить её и облапать, но чей-то устрашающий образ, возникший со спины, заставил их спрятать руки в карманы и ретироваться в неизвестном направлении. Почувствовав холод затылком, Джихён, как и её несостоявшиеся знакомые, тоже поёжилась, не желая оборачиваться.       – Негоже приличным девушкам посещать подобные заведения, – услышала она низкий мужской голос, и ей сложно было бы узнать его через столько лет, если бы она не помнила этот необычный слегка шипящий акцент, принадлежащий только одному знакомому ей человеку, с которым она никогда не разговаривала, но с которым несколько раз в своей жизни пересекалась.       – Здравствуйте, – всё-таки осмелилась Джихён обернуться и даже одёрнуть платье, норовящие всё время приподняться вверх из-за скользких капроновых колготок. Суровый мужской взгляд, с залёгшими морщинками в уголках глаз, был удушающе тяжёлым и слишком пристальным для незнакомца. Девушке показалось, что в её внешности пытаются что-то отыскать, и не понятно было, приносят ли эти попытки хоть какой-нибудь результат.       – Здравствуй, Джихён, – покрутил он в руках стянутые наручные часы, после чего бросил взгляд через плечо туда, откуда пришёл. – К Чонину идёшь?       – Да, – покраснела она от непонятного смущения.       – Тогда удачи, – спустившись на пару ступенек, он поравнялся с девушкой, после чего неожиданно резко наклонился к растерянному лицу и сделал глубокий вдох. Загнанная врасплох Джихён дёрнулась, больно врезаясь лопатками в перила, – и водку приличные девушки тоже не пьют.       – Буду знать, – округлив глаза, не своим голосом прохрипела она, замечая как уголок чужих губ резко дёрнулся вверх, изображая усмешку. Слегка поклонившись, насколько это позволяло пространство между телами, девушка собиралась уже убежать, наметив себе траекторию к отступлению, но крепкая рука подобно шлагбауму заставила остановиться. Голубая визитка была зажата между указательным и средним пальцем. Заколебавшись, Джихён даже не сразу сообразила, что она предназначена ей. Губы так и не решились спросить зачем. Захотелось просто поскорее удрать от странного, очень странного господина Лау. Не понимая толком, что произошло, Джихён запихала в сумочку контакты мужчины, напоследок подумав о том, что плотная штампованная бумага кажется ей очень даже знакомой. Хотя ей действительно могло просто показаться.       Отмахиваясь от ароматизированного дыма кальянов, девушка поднялась наверх, ища нужную ей VIP-комнату. Бэкхён, как назло, не брал трубку, поэтому приходилось заглядывать во все подряд помещения, смущая гостей, которые так и не удосужились закрыть двери, принимаясь за любовные утехи. В другой подобной ситуации Джихён бы, пожалуй, смутилась и покраснела, но она и так была красная от злости, как сваренный и поставленный на стол с пылу с жару рак.       Ввалившись в одну из самых дальних комнат с приглушённым тёмно-синим свечением, девушка нашла почти всех друзей в сборе за исключением Тао, который, кажется, снова отбыл по делам в Китай. Как обычно, стол был заставлен различными закусками и несчетным количеством цельных и ещё недопитых бутылок: допитые же уже стояли на полу, сиротливо ютясь возле дивана. Бэкхён в очередной раз спорил о чём-то с прокурором, ярко жестикулируя и зачем-то повышая голос на несколько октав, как будто от этого его собеседник мог лучше его понять. Чанёль разговаривал по телефону, поглаживая ноги какой-то длинноногой крашеной блондинки, что-то сексуально ему шепчущей на свободное ушко. Время от времени Джихён видела как он от слегка отклонялся в сторону, чтобы деловой партнёр на обратной линии не мог расслышать откровенные признания. Кай же, откинувшись на спинку дивана, курил, на его коленях лежала голова какой-то рыжеволосой полуголой девицы, которая тоже время от времени, забирая из мужских губ сигарету, подносила её к своим губам, долго затягиваясь. После каждой такого вдоха, девушка медленно облизывала губы, накрашенные тёмно-сливовой помадой, отпечатки которой виднелись на мужской шее и вороте рубашки. Как заметила Джихён, всего пару раз бросив взгляд на парочку, курили они оба точно не табак.       – Что ты здесь забыла? – хрипло отозвался глава мафии, после чего прокашлялся. Рыжеволосая девица всё также продолжала лежать на его коленях, переводя сощуренный взгляд то на мужчину, но на незваную гостью, которая с виду точно не походила на девушку из эскорта — следовательно, по её мнению, отобрать хлеб не могла.       – Хотела поговорить, – громко захлопнула Джихён за собой дверь.       – Говори, – сделал он долгую затяжку и склонился вниз, выпуская в намалёванное косметикой лицо дым. Наигранный женский смех разлетелся по комнате.       – Давай выйдем, здесь накурено. Хочу, чтобы твоя голова хоть маленько прояснилась от дури, которую ты употребляешь.       – Выйду, но только если ты сделаешь мне минет, – пьяно рассмеялся он, сжимая щёки рыжеволосой, – вот она мне обещала сделать сегодня минет. Правда, детка?       – Правда, котик, – промурчала девица, потеревшись своим носом о нос мужчины, – такой, какой тебе ещё в жизни никто не делал.       – Вот видишь, зайчик, – перевёл он снова глаза на Джихён, – мне собираются сегодня дать то, чего у меня никогда ещё не было, а что можешь предложить мне ты кроме мозгоёбства?       – Вставай сейчас же с дивана, проклятый Ким Чонин! – руки упёрлись в бока, девушка с силой сжала между собой зубы. Кажется, это был первый раз когда он бесил её больше, чем она его.       – Только, если ты мне отсосешь и разрешишь кончить тебе в рот, – снова рассмеялся преступник. Джихён перевела взгляд на траву, лежащую на бумаге в углу стола. Несколько широких шагов — и в воздух взлетели сушёные листья, чем-то похожие на те, что обычно засыпают в чайные пакетики.       – Ты головой тронулась? – скинул преступник со своих коленей рыжеволосую и тут же схватил Джихён за запястье, больно потянув на себя. – Ты хоть представляешь сколько это стоило и как это сложно протащить в Корею? Ты мне даже на столько теперь не насосёшь!       – Совсем крышу снесло? – начала вырывать девушка руку. – Какого чёрта вмешиваешься, когда обещал ничего не предпринимать?       – Я тебе ничего не обещал, – ещё яростнее вцепился он в хрупкое запястье.       – Чонин, – раздался басистый голос Чанёля, сбрасывающий телефонный звонок, – отпусти Джихён, ты делаешь ей больно.       – С хуя ли?       – Ёль прав, ты перебрал, – поймал его за локоть Бэкхён, оттягивая на себя.       – Джи, иди домой, ты же видишь, что сейчас не самое лучшее время, – потирая переносицу, вынес вердикт Лухан, дотрагиваясь до бутылки с коньяком.       – А когда будет лучшее, если он меня избегает? – глаза вспыхнули ярким пламенем. – Верни Чондэ ордер, – ткнула она его пальцем в грудь.       – Не верну, вам нечего там копать, ищи связь Джеки с кем-нибудь другим, но не с главой центральной больницы.       – А иначе что?       – А иначе я тебе вообще доступ к любой информации закрою, – рявкнул он, покраснев до состояния раскалённого железа. Женская рука за доли секунд выхватила у сидящего рядом Лухана бокал с коньяком, плеснув его в чужое лицо. Глава мафии зашипел как раненое животное. Крепкий алкоголь обжёг глаза. В какой-то момент Джихён даже пожалела о содеянном. Дрогнувшая рука потянулась на встречу к мужчине, но, не достигая лица, резко опустилась, когда до ушей добрался пропитанный ядом голос: – Ты — труп, – протирая лицо краем рубашки, произнёс Кай ледяным голосом. Ледяным настолько, какой, пожалуй, бывает только острый клинок, который прикладывают самураи к горлу своего врага. – Разрешаю выбрать место захоронения. – В глазах отразилось, что-то страшное, что-то такое, что Джихён когда-то уже видела и от чего ей когда-то так и не удалось убежать. Резко дёрнув низенький столик в сторону, Кай опрокинул на пол половину его содержимого, шагнув навстречу к Джихён. Девушка сорвалась с места. Мужчина последовал за ней.       – Детский сад, – закатил глаза Лухан, и, пожалуй, это было последнее, что она услышала, потому что мозг с усилием начал придумывать пути к отступлению, а не анализировать происходящее.       Пробежать не удалось и половины коридора. Столкновение случилось у лифта. Преступник схватил её за волосы и, намотав их на кулак, затащил в первое попавшееся помещение. Похоже, сегодня тигр не собирался развлекаться с жертвой, преследуя её по всему лесу. Сегодня он решил взять её сразу рывком. Пальцы с остервенением вонзились в шею, отбрасывая девушку на кожаный диван. Шерстяное платье задралось, приоткрывая вид на кружевные трусики. Руки через чёрные колготки погладили внешнюю сторону бёдер, потом скользнули к внутренней части, коленом шире раздвигая ноги. Джихён забрыкалась, пытаясь оттолкнуть мужчину от себя, когда он ловко, заломив кисти рук, устроился между ног, плотнее прижимаясь пахом к паху. Пальцы подцепили тонкую ткань. Капрон жалобно треснул. Длинные стрелки потянулись вдоль бёдер. Ногти в отчаянии попытались оцарапать сначала плечи, потом лицо. В итоге руки в одночасье были перехвачены. Шерстяная ткань скользнула вверх. Тонкие запястья перевязали рукавами платья, закатанного от плеч и до локтей. Пыхтя, девушка приложила последние силы, чтобы оторваться от мягкого подлокотника и вонзиться зубами в мужскую шею. Властная же рука, схватив за подбородок и надавив на щёки, заставила лечь обратно. Джихён ощутила, что её снова хотят втоптать в грязь. От беспомощности слёзы выступили на глазах. Захотелось смахнуть их, но сколько бы она не пыталась тугой узел на руках никак не хотел поддаваться.       – Какой же ты всё-таки мерзкий, – краснея выпалила она.       – Какая же ты всё-таки сука, – схватив девушку за бёдра, притянул он её к себе, несколько раз сделав имитацию полового соития, чтобы через ткань своих трусиков и его брюк она смогла почувствовать его твёрдый член. Руки сильно и импульсивно сжали грудь под лифчиком, испугавшись, девушка вскрикнула и в очередной раз попыталась ногами оттолкнуться от кожаного дивана. Джихён пугало, что он завёлся ещё даже толком не раздевшись и не раздев её. Это же насколько он был изголодавшийся по женскому телу? В какой-то момент ей действительно почудилось, что он ни с кем не спал уже пару месяцев, а теперь срывается на ней. Но ведь, кажется, у него была Ханни? Или Ханни всё-таки не было?       – Так что, отсосёшь мне? – ухмыльнулся он, сжимая чужое горло двумя руками и наблюдая за тем, как женское лицо краснеет. Всего несколько секунд пытки — и он снова позволяет ей дышать, любуясь грудной клеткой, которая, нервно подрагивая, то опускается, то поднимается, жадно с помощью рта хватая кислород.       – Да пошёл ты к чёрту! – зло выплюнула девушка, озираясь по сторонам в попытке найти выход из ситуации. Глаза начала заполнять белая пелена. Потянув вниз чашки, нарочно задев грубыми краями ткани соски, Кай обнажил маленькую грудь, неудобно сжавшуюся из-за полностью неснятого бюстгальтера. Собрав во рту слюну, мужчина склонился ниже, выпуская её изо рта. Жидкость приземлилась на затвердевший сосок и, скатившись вниз, скрылась под девичьим телом.       – Прекрати, – крупная слеза упала на скрипучий диван, – прекрати, ты как будто нарочно пытаешься сделать процесс ещё более грязным.       – Я пытаюсь сделать его приятным для себя, – накось улыбнулся он, после чего, обхватив лицо Джихён, приблизился к нему и с наслаждением собрал языком все выступившие слёзы.       – Не хочу, – провыла она, ощущая, как дерзкий язык вторгается в рот. Губы с жадностью прикусили, выпуская кровь. По крайней мере, её металлический привкус Джихён сумела почувствовать у себя во рту, как и влажный язык, целующий мокро и пошло. – Я не хочу тебя, – попыталась прогнуться она в спине, чтобы он не смог дотянуться до шеи. Выставив вперёд таз, ей удалось в очередной раз прочувствовать его напряжение через ткань брюк. Кажется, он был на грани безумия.       – Тогда почему ты здесь? Почему ты уже мокрая, когда я даже толком и не начинал? – прикусил он мочку уха и, поиграв языком с серёжкой, спустился вниз по шее, оставляя красные отпечатки зубов. Большой палец через ткань трусиков потёр половые губы.       – Нет, – замотала она головой и снова задрыгала согнутыми в коленях ногами, – святые Будды, я тебя боюсь, у меня даже волоски на руках стоят дыбом. Пожалуйста, перестань!       Губы впились сначала в один, потом во второй сосок, облизывая и натягивая его на себя. Руки до синяков сжали талию, после чего, закинув на плечи ноги, стянули обувь и снова вернулись к надорванным колготкам, полностью распустившимся сеткой. Вытянувшись, Кай прожёг девушку взглядом. Губы снова нарисовали на лице маниакальную улыбку. Не отрывая глаз от девушки, глава мафии медленно расстегнул золотые запонки, отбросив их куда-то на пол, явно не собираясь больше никогда их надевать. Пальцы ловко расстегнули рубашку, приоткрывая смуглую кожу.       – Хочу, чтобы между нами не осталось никаких преград, – облизнул он губы. – Хочу чувствовать твой холод и твою ненависть всей своей кожей.       – Но я не хочу! – захлёбываясь слезами, прокричала Джихён.       – Не хочешь ощущать меня в себе? – скинул он рубашку, после чего снова склонился над всхлипывающим телом, проходясь языком от пупка и до подбородка. – Не хочешь, чтобы мой член входил во всю длину? Не хочешь чувства заполненности? Да брось, твоё тело истосковалась по ласке и просто просит, чтобы его хорошенько выебали.       – Я не хочу тебя ненавидеть, но ты каждый раз заставляешь меня это делать, – накинула она завязанную петлю из рук на мужскую шею. – Зачем ты говоришь всё это, когда знаешь, что мне неприятно? – испуганные светло-карие глаза нашли заполненные похотью тёмно-карие. – Зачем обижаешь меня своими поступками? Почему как только я начинаю видеть в тебе что-то хорошее и тянуться, ты всё портишь, – слёзы, сопли и слюни смешались в одно единое целое, сейчас Джихён даже с трудом могла видеть чужое расплывшееся лицо.       – Потому что я чудовище? – усмехнулся он, большими пальцами стирая с девичьего лица влагу. – Я не хочу подстраиваться, хочу быть настоящим, хочу, чтобы меня все воспринимали тем, кто я есть, не приукрашивая и не отнимая. Понимаешь?       – Но, – повернув голову на бок, утонула Джихён лицом в чужой ладони.       – Отдалась бы ты мне, если бы я был мягок? – оторвав от холодных щёк руки, он поставил ладони по обе стороны от девичьего лица. Губы мягко коснулись краешка губ, потом самих губ, потом спустились на подбородок. Пальцы правой руки помассировали шею, снимая неприятные спазмы от прежнего удушения. – Конечно бы отдалась, – прошептал он ей на ухо, защекотав кожу. – С удовольствием бы отдалась. Даже всей чистотой своей души попыталась бы согреть меня и даже удовольствие бы для себя не попросила, а попыталась бы доставить его мне. Но я не хочу так, зайчик мой. Понимаешь или нет? Не хочу, чтобы ты отдавалась только мягкому Чонину, когда он на самом деле он бывает таким разным, – погладив волосы, Кай поцеловал лоб и скулы, опаляя горячим дыханием лицо. – В душе моей живёт чудовище. Безобразное до ужаса. Но при этом такое одинокое, что хочешь или не хочешь, а расплачешься глядя на это убожество. Кажется, я половину своей жизни только и грезил тем, чтобы кто-то отдался ему добровольно. Но ты ведь не хочешь? Не хочешь ведь, боясь, что со стороны это будет выглядеть отвратительно? Тебе мерзко. Ты так часто говорила, что я мерзкий, что, похоже, теперь я и сам в это уверовал. Получается выхода не остаётся: чудовище возьмёт тебя силой, – грустно пожал он плечами, выпрямляясь и дотрагиваясь до ремня на брюках. Бляшка звонко щёлкнула, открывая карабин. Кожаная змейка лениво выползла из петли.       – Почему ты не искал меня? – приложив оставшиеся силы, резко дёрнула она его к себе. Лица оказались в паре сантиметров друг от друга.       – А ты хотела? – прошептал он, рассматривая глубокую трещину на чужой губе — рану захотелось зализать. Девушка стянула петлю рук с чужой шеи, закрывая глаза ладошками.       – Ну вот, какого честного диалога ты хочешь, если сама не решаешься ответить?       – Я хотела, – всхлипнула Джихён, – чтобы меня нашли. Хоть кто-нибудь.       – Вот видишь, – усмехнулся он, – хоть кто-нибудь. Значит я был не столь важен.       – Ты был первый в списке поисковиков.       – Приятно слышать, – отвёл он руки от девичьего лица, – но неужели с конца?       – С начала, дурак, – стукнула она его в грудь кулаками и узлом кофты. – Мне не хотелось жить. Я столько раз пробовала покончить со всем, но я такая трусиха, что стоило мне только взять в руки лезвие, как Он приходил ко мне и, осуждающе качая головой, просил к тебе вернуться. Представляешь? Да даже после того, как он умер, Он просил к тебе вернуться. Долбанный фантом твоего лучшего друга даже после смерти не давал мне покоя и говорил, что я сделала неправильный выбор, – узел платья наконец-то спал вниз, освобождая затёкшие руки. Обхватив крепкие плечи, Джихён уткнулась в мужскую грудь. – Почему ты не искал меня, когда я в тебе так нуждалась? Я так мечтала о защите. Я была согласна даже на заточение в страшном замке у страшного чудовища, но ты не приходил. Почему ты не приходил, когда я так в тебе нуждалась?       – Мне казалось, что так будет лучше, – прохрипел он, сползая с болезненного тела и устраиваясь на самом краю дивана. – Я надеялся, что мы сможем забыть друг о друге и начать всё сначала, пока ты не вернулась и всё не испортила. Я не знаю, возможно ли пронести любовь через всю свою жизнь. Это спорный вопрос. Я до сих пор не верю в это. Но знаешь, одно я понял точно: влюбиться ещё раз в одного и того же человека возможно, Джихён, – печально улыбнувшись, он подобрал с пола шёлковую рубашку и, ловко натянув её, быстро застегнул длинный ряд серебряных пуговиц.       Девичье сердце пропустило удар, упав куда-то вниз, куда-то в солнечное сплетение, где по восточным поверьям живёт душа. Впервые за четыре года и четыре месяца она почувствовала себя живой. Живой как никогда. Приподнявшись, Джихён притянула к груди колени, пытаясь прикрыть голое тело. Руки всё ещё била дрожь. Вывернув платье, Кай натянул его на голову девушки, потом помог продеть руки в рукава.       – Я всё время отступал. Боялся обжечь тебя, когда горел сам. Но недавно понял, что срываюсь. Сначала я пытался бороться со своими монстрами, пока не понял, что не должен изменять сам себе. Ким Чонин ведь эгоист и должен оставаться им до последнего своего вздоха. Зачем пытаться обманывать себя и тебя?       – Значит, если тебе суждено сгореть, то ты хочешь сгореть вместе со мной?       – Не знаю, – мотнул он головой, перебирая пальцами волосы. – К сожалению, я не могу стать твоим идеалом. Жизнь не сказка, чудовища не становятся прекрасными принцами.       – Но ведь если жизнь не сказка, то и злодеи, нарушая каноны, получают свои счастливые концы, – перебравшись на колени, Джихён приблизилась к главе мафии, дотрагиваясь рукой до тёплой щеки и большим пальцем поглаживая скулу.       – Не нужно, – сипло простонал он, прикрывая глаза.       – Что не нужно?       – Быть со мной ласковой сегодня, чтобы начать снова презирать завтра.       – Прости, – прошептала Джихён, безжизненно опуская руку.       – Обувайся, отвезу тебя домой, – кивнул он в сторону сапог.       Поднявшись с дивана, Кай обвёл взглядом помещение, ища ключи от машины, что были потеряны во время перепалки. Джихён сидела не шелохнувшись. На душе было паршиво. Всего пару минут назад она ненавидела его за то, что он собирался с ней сделать, а теперь ненавидела саму себя за то, что так и не дала ему это с собой сделать. Кажется, это была какая-то новая неизученная болезнь, но она действительно всё чаще начинала испытывать вину перед главой мафии, когда она ничего противоречащего морали и совести не делала в отличие от него. Кай был прав: между ними и в правду всё было сложно, но она до сих пор не могла понять, кто именно из них двоих был тому виной.       – Прости, – сдавленно произнёс он. Джихён оторвала глаза от пола, ей вдруг показалось, что она ослышалась. Это был первый раз, когда он осмелился за что-то попросить у неё прощения. Замявшись у двери, он долго не решался выйти, будто бы искал ещё какие-то слова. – Прости, что в очередной раз сорвался. Думаю, чтобы в дальнейшем подобного не случилось, тебе нужно держаться от меня подальше.       – Подальше, – машинально повторила она.       – Да, как можно дальше, – кивнул он, подкинув в руке ключи от машины. – Наверное, сейчас мне даже стоит дать тебе водителя.       – Не нужно, – подпрыгивая с дивана и путаясь в ногах, возразила девушка. Кай глянул через плечо, наблюдая за тем, как Джихён нервно натягивает на ноги зимние ботинки.       – Не нужно что? Подвозить тебя, давать водителя или и то, и другое?       – Я не против, если меня подвезёшь ты, – заправила она за уши волосы.       – Как скажешь, – пожал он плечами, выходя из комнаты.       Погода была морозная. С мокрым снегом. Добираясь до парковки, Джихён сумела прочувствовать весь её промозглый холод на своих голых ногах, к счастью, хотя бы скрытых длинным пуховиком. Половину пути они проехали молча, пока девушка, дотянувшись до музыкального плеера, не включила радио. Молчание её угнетало, а осознание того, что Кай был не похож на себя и практически никогда не пребывал в таком унылом состоянии, угнетало её ещё больше. Пару раз она пыталась его разговорить, но каждый раз он отвечал лаконично, не вдаваясь в какие-либо подробности. Разноцветные огни медленно зажигались на магистрали, радиоведущие о чём-то без устали болтали из колонок, пытаясь настроить слушателей на романтический лад. Вцепившись в ремень безопасности, Джихён мечтала только лишь о том, чтобы на их пути встретилась хоть какая-нибудь многокилометровая пробка. Как назло, дороги были пустые, а Кай хоть и не превышал допустимой на трассе скорости, всё равно вёл очень быстро. Ей хотелось как можно больше побыть рядом с ним. Заканчивать ночь на такой печальной ноте не хотелось, при этом ни одна дельная мысль, способная оттянуть время, не шла в голову. Переводя взгляд то на пальцы, крепко сжимающие руль, то на подрагивающую ногу, жмущую на педаль, то на губы, искусанные до крови, Джихён всё ещё пыталась понять, в каком глава мафии сейчас пребывает состоянии. Сердится? Расстроен? Или может быть как и она чувствует сейчас безотрадное одиночество?       Не припарковываясь, Кай подъехал к подъезду, намереваясь быстро высадить девушку. Джихён же отчего-то медлила, всё ещё не вынимая ремень безопасности из защёлки. Со спины кто-то протяжно засигналил, прося освободить тротуар, не предназначенный для машин.       – Джихён, – вопросительно перевёл на неё глаза глава мафии, – мы мешаем людям.       Пальцы нервно нащупали карабин, который с первого раза открыть не удалось. Со стороны ей казалось, что она выдаёт себя с головой, и на самом деле он уже давно догадался по её лицу, что она откладывает минуту расставания. В голове всплыла первая их совместная ночь на вилле. Тогда он тоже переложил всю ответственность случившегося на неё. Могла ли она теперь поступить также? Лицо обожгло тёплое дыхание. Нависнув сверху, Кай отстегнул ремень безопасности. Дверь на выход щёлкнула.       – В прошлый раз ты дал мне двадцать минут для принятия решения, – тяжело сглотнула она. – Я не такая смелая как ты, поэтому дам тебе в два раза меньше. Всего десять минут я буду держать входную дверь открытой. Ты можешь уехать, а можешь подняться наверх, – покраснев Джихён, выпрыгнула из машины, прижимая к пылающим щекам руки. Она помнила, что в ту ночь Кай настаивал на том, что не выпустит её из своей комнаты. Неужели она тоже не собиралась его сегодня отпускать, если он всё-таки поднимется? Означало ли её приглашение то, что она собирается принять у себя сегодня в доме чудовище? Или не только сегодня?       Чтобы привести мысли в порядок, Джихён не стала пользоваться лифтом, решив идти по лестнице. Преодолев около восьми пролётов, девушка остановилась на середине, бросив взгляд через перила вниз. Домофонная трубка в квартире не работала — она снова забыла купить батарейки. Теперь попасть в дом можно было только через обиженного жизнью консьержа, который в ночное время не пускал никого кроме жильцов. Пометавшись из стороны в сторону, Джихён всё-таки решила не спускаться вниз. Как-никак, а чудовища на то и чудовища, что должны похищать принцесс при любых жизненных обстоятельствах, поэтому если им очень приспичит, то они и через дымоходную трубу залезут.       Нервно открыв дверь, Джихён прижалась спиной к стене, по пути стягивая шапку и шарф. Руки потянулись к замку, несколько раз щёлкнув им из стороны в сторону — то закрывая, то снова открывая дверь. Кажется, она и правда была трусихой. Сначала позвала, а теперь жалела, боясь содеянного. В голове не переставало крутиться только одно слово «последствия». Стало страшно, насколько далеко они смогут сегодня зайти и насколько от этого завтра им будет больно. Сбросив пуховик на пуфик, Джихён только сейчас заметила, что не выбросила пустые бутылки из-под алкоголя. Стало стыдно и интересно, о чём именно подумает преступник, если увидит такое большое количество выпитого алкоголя. Посчитает ли он её жалкой? Задвинув ногой коробку под шкаф, Джихён прошла внутрь маленькой кухни. Руки потянулись к чайнику, наполнили его водой из-под крана и поставили на газовую плитку. Она до сих пор не понимала, чем им стоит заняться, если Кай всё-таки поднимется. Идея с чаем показалось глупой, но руки всё равно стянули с полки красную и чёрную кружки. Сердце бешено билось в груди, как море бьётся и омывает скалы, закладывая уши. Руки дрожали, перебирая салфетки, девушка то и дело оглядывалась на медленно закипающий чайник. «Поднимется или не поднимется»? На электронных часах оранжевым цветом высветилась полночь. Дотянувшись до кухонных полок, девушка стянула две жестяные банки с чаем. Взгляд в очередной раз упал на дверной проём, из которого никто появляться не собирался. Кажется, прошло больше десяти минут, но квартиру всё ещё идти закрывать не хотелось. Как только вошла — очень хотелось, а вот сейчас она готова была ждать всю ночь, даже несмотря на то, что ждать с каждой минутой становилось всё страшнее. Подойдя к окну, Джихён попыталась с высоты двенадцатого этажа различить тёмно-синий BMW среди стройного ряда машин на парковке. Чайник засвистел подобно подростку, стоящему под окнами друзей и призывающему их спуститься вниз. Может быть ей тоже стоило спуститься вниз? Консьерж действительно выглядел грозно. Она была уверена, что он не испугается даже главы мафии. Неожиданно дверь плотно захлопнули. Испугавшись, Джихён чуть было не выронила банки с чайными листьями. Замок закрылся изнутри. Глухой щёлкающий звук был странным. Ей даже почудилось, что он над ней подшучивает: первый оборот хмыкнул надменно, второй — насмешливо, а третий — явно издевательски. Теперь выйти можно было только в окно. Она сама загнала себя в ловушку.       – Зелёный или чёрный? – крикнула Джихён в коридор, пытаясь хотя бы каким-то способом побороть панику. Из-за двери долго никто не показывался. Стуча друг о друга банками, она уже и сама хотела выглянуть, но её опередили. Кай вошёл почти бесшумно, по пути выключив в коридоре свет. Облокотившись о дверной проём, он с любопытством изучил сначала кухню, потом перевёл взгляд на девушку, застывшую у окна.       – А есть что-нибудь покрепче? – расстёгивая зимнее пальто, поинтересовался он. – Или всё уже успела выпить? – глаза в темноте попытались различить коробку под шкафом.       – Есть полбутылки красного сладкого, – отозвалась Джихён, засыпая в заварник листья зелёного чая и жестоко заливая их кипятком. – Но не думаю, что тебе понравится. Будешь?       – Правильно думаешь, – улыбнулся он, отбрасывая пальто на стул и делая шаг вперёд. Джихён вздрогнула, после чего зачем-то инстинктивно попятилась назад. Чужая паника заставила его снова вернуться к дверному проёму.       – Тебе долго не было.       – Не мог найти место для парковки, – пожал он плечами.       – Это единственная причина?       – У вас злобный консьерж внизу, – ухмыльнулся он, закатывая рукава шёлковой рубашки.       – Больше ничего?       – Пытаешься выяснить, сомневался ли я?       – Пожалуй, – присела Джихён на стул.       – Сомневался, – прохрипел он, усаживаясь напротив, – как и ты. Я столько же раз хотел спуститься с лестницы вниз, сколько ты хотела закрыть замок своей входной двери.       – Но ты не спустился.       – А ты не закрыла дверь.       – Потому что я ждала тебя.       – Долго?       – Четыре года, четыре месяца и шестнадцать дней, – прошептала Джихён.       – Прости, что шёл так долго, к несчастью, и у компаса, и у карты есть свойство теряться.       – Ничего страшного, я догадывалась, что ты решишь воспользоваться подручными средствами в виде полярной звезды или мха, растущего на севере.       – Пообещай мне, что с сегодняшнего дня ты перестанешь считать смерть сестры и Сехуна точкой отсчёта.       – Обещаю, – кивнула она, разливая по кружкам чай.       – Ты впервые пригласила меня к себе в дом, не боишься теперь, что мне не захочется уходить?       – Я боюсь только того, что если ты получишь то, что хочешь, ты уйдёшь.       – Не думаю, что я когда-нибудь смогу получить то, что хочу, – постучал он по керамической кружке ногтями. – Можно я приму душ? – девушка открыла было рот, чтобы сказать ему, что не обязательно это делать, но потом поняла, что он имеет в виду не совсем то, о чём подумала она. Щёки заалели. Он явно хотел смыть с себя остатки трудового дня.       – Конечно, – прошептала она, отпивая чай из кружки. – Только у меня нет во что можно было бы переодеться, а ещё в ванне нет света. Я не успела поменять лампочку.       – Ничего, – улыбнулся Кай, – это мелочи, но от полотенца я бы всё-таки не отказался.       Джихён подскочила со своего места, засеменив в сторону спальни — чужая рука тут же цепко и больно была перехвачена за запястье, напоминая о том, с кем она всё-таки осталась наедине.       – Пока у меня всё ещё есть силы уйти, – прохрипел он, разворачивая её к себе лицом. – Но минут через пять я точно буду не в силах этого сделать.       – Останься, – мягко погладила она его пальцы. – Правда, я не буду ни о чём сожалеть, а вот если ты уйдёшь — я долго не смогу этого себе простить.       Покинув кухню, Джихён отыскала Каю махровое полотенце, после чего зачем-то проводила до ванной комнаты, как будто жила во дворце, где можно было заблудиться. От предложенной свечки мужчина отказался, поэтому пришлось оставить дверь распахнутой, чтобы свет из коридора мог осветить хотя бы немного углы комнаты. Не зная, чем заняться, пока глава мафии моется, Джихён успела перемыть гору грязной посуды, оставленной в раковине со вчерашнего дня, потом она перестелила постельное бельё на полу, радуясь запаху лаванды и хрустящей под пальцами белоснежной ткани. Пожалуй, единственное за что Джихён было не стыдно сейчас в своей съёмной квартире — так это за бельё, похожее на то, что обычно подают в гостиничном номере какого-нибудь люксового отеля. Порывшись в шкафу, девушку отыскала такую же белоснежную как постельное бельё ночную сорочку, достающую практически до пяток и украшенную кружевом на шее и рукавах. Следом стоило только Каю показаться на пороге спальни, промакивая предплечья розовым полотенцем, как Джихён тут же, не поднимая глаз, проскользнула в ванную, плотно закрывая за собой дверь и не боясь, что в темноте может себе что-нибудь отбить.       Навернув несколько кругов по дому, без присмотра хозяйки Кай оценил скромные, но уютные апартаменты, состоящие из коридора, маленькой спальни и кухни ещё меньших размеров. Открыв холодильник, мужчина разочарованно вздохнул, не найдя на полках практически ничего съестного. Похоже, Джихён действительно питалась воздухом. Красное явно подкрашенное вино оказалось мерзким на вкус, прополоскав им рот, Кай выплюнул содержимое в раковину, после чего, не сомневаясь, в канализацию отправил и содержимое всей бутылки. Захотелось покурить, но сигареты остались в клубе. Вернувшись в комнату, он удобно устроился на полу, ожидая Джихён. Он давно не спал вне кровати, и от этого не знал, сможет ли сегодня уснуть на твёрдой поверхности, да ещё и рядом с девушкой. На самом деле, поднимаясь в квартиру, он ни разу не подумал о сексе. С момента того, как он переступил порог, ни одна пошлая мысль не пришла к нему в голову. Если бы на месте Джихён был кто-то другой, он с уверенностью мог бы сказать, что зовут его для интимной близости, но девушка явно звала его не для этого. Тело или душа? Душа или тело? Сейчас бы он точно выбрал не то, что выбрал в первый раз.       Задержавшись в душе дольше, чем мужчина, Джихён вышла вся разрумяненная и свежая, принеся с собой клубы белого пара. Даже сидя в паре метров, он мог чувствовать, что от неё пахнет чем-то сладким и цитрусовым. Он очень любил цитрусы.       – В квартире прохладно — ты не замёрз? Накинул бы на плечи одеяло, – кивнула она на голый мужской торс, перебирая между пальцами длинные волосы, с которых капала вода, падая на светло-бежевый линолеум.       – Ты нарочно экономишь на отоплении, электричестве и еде? – нахмурил он брови.       – Ты ревизор что ли? – рассмеялась Джихён, доставая из комода фен и присаживаясь рядом на воздушное одеяло. Дотянувшись до розетки, девушка включила электроприбор на полную мощность, после чего приблизилась к Каю, начиная медленно перебирать его светлые волосы, чёрные корни на которых теперь уже были закрашены, да и цвет в общем с их последней встречи стал на тон теплее. На миг ей вдруг показалось, что и его сердце постепенно начинает оттаивать. Глава мафии прикрыл глаза, наслаждаясь чужими пальцами, которые успевали не только просушивать волосы, но и по пути делать мягкий массаж головы.       – Сделаешь так ещё как-нибудь? – спросил он, когда пряди наконец-то были высушены и Джихён взялась за свои.       – Сделаю, если будешь вести себя так же смиренно, – улыбнулась она, ощущая как на колени опускается чужая голова.       – В этой странной сорочке ты похожа на снежинку.       – А я думала, скажешь, что на призрака, – отклонилась девушка чуть назад для того, чтобы не щекотать влажными волосами чужое лицо. – Или на барашка.       – До барашка тебе далеко. Специально скрыла всё, что можно скрыть?       – Я не нарочно, – смутилась Джихён, – я правда люблю такие вещи. Тебе не нравится?       – Нравится. Тебе очень идёт, – коснулся он одной из двух шнуровок на горловине и, намотав её на палец, несколько раз дёрнул вниз, будто бы позвонил в колокольчик. – Заметила, как различаются наши спальные места? – похлопал он рукой по одеялу, приминая его воздушную пену. – У меня всё шёлковое и тёмное: чёрное, красное, синее, а у тебя тут кругом хлопковая стерильная белизна.       – Это плохо? Когда белизна?       – Это замечательно, – прошептал он, рассматривая длинные ресницы, которые то поднимались, то опускались. – Но, к сожалению, пройдёт ещё немного времени, и ты поймёшь, как же всё-таки я не вписываюсь в окружающую обстановку, – рука коснулась пушистых и слегка закрутившихся волос. – Можно я заплету тебе косу? – Джихён опустила удивлённый взгляд на мужчину.       – Ты умеешь?       – Когда Момо была маленькой, её в школу собирал я, – пальцы переместились на затылок.       – Тебе всё так же больно?       – Сейчас уже легче, – прикрыл он глаза, переворачиваясь на бок и сползая с чужих коленей. Поднявшись на ноги, мужчина подошёл к комоду и отыскал резинку для волос.       – Выключи свет, – прошептала Джихён.       – Уверена, что не будет страшно? – дотронулся он до выключателя. – Темнота это всё-таки моя территория.       – Ты прав, в темноте мне обычно бывает страшно, но зачем бояться чужих чудовищ, когда у тебя есть своё собственное, которое способно их припугнуть?       – Твоё сегодня притомилось и уже крепко спит, как бы его не пришлось спасать, пока оно на время потеряло бдительность.       – Спасём, я очень отважная…       – Принцесса? – щёлкнул он выключателем.       – Снежинка, – повернувшись к Каю, девушка дождалась пока он пальцами расчешет волосы, а потом бережно соберёт их в косу. Забравшись под одеяло, Джихён натянула ткань на нос, наблюдая за тем, как мужчина избавляется от джинсов. В тусклом свете уличных огней, льющихся из окна, она могла полностью видеть его подтянутую фигуру с тёплой бронзовой кожей.       – Спокойной ночи, – прошептал он, ложась на спину и тоже накрываясь одеялом.       – Спокойной, – отозвалась Джихён, поворачивая голову и наблюдая за мужчиной, который с появления в её доме не посмел перейти границы дозволенного. Кажется, он даже ни разу к ней не прикоснулся, не считая волос. Похоже, первым удивительным открытием о чудовищах стало то, что они бывают очень даже покорными и стеснительными, если с ними обращаться ласково. Заёрзав на месте, Джихён подползла ближе, касаясь ладонью чужой шеи и проводя по ней пальцами. Показалось, что Кай вздрогнул. – От тебя вкусно пахнет.       – От тебя тоже, – перевернулся он на бок, встречаясь с чужими глазами. – Кажется, это называется чистота. Хотя с тем образом жизни, который я веду, вряд ли я когда-нибудь сумею отмыться. Кровь уничтоженных мной людей хоть и будет невидимой, но всё равно останется на моих руках.       – Зачем ты об этом сейчас говоришь? – нахмурилась Джихён.       – Чтобы ты ни на миг не забывала, кто я, – пододвинулся он к ней вплотную. – Чтобы понимала, с кем решила разделить свои простыни.       – Я помню, – приблизилась она к нему губами и, не колеблясь ни на секунду, проникла в чужой рот, медленно завлекая главу мафии в сладкий поцелуй с примесью детского мыла и цитрусовых фруктов. Женские руки погладили плечи, потом мягко спустились на грудную клетку, очертив каждый контур и изгиб. Не отрываясь, Джихён приподнялась, нависая сверху и ставя руки по обе стороны от мужского лица.       – Я пришёл не за этим, – прохрипел глава мафии, с влажных губ перемещаясь на шею.       – Я знаю, – снова вернулась она к мужскому лицу, чувствуя, что в это раз Кай отнимает инициативу.       – Мне нужно совсем другое, – чистосердечно признался он.       – Я знаю, – крепко прижалась она к его груди, – но пока я могу дать только это.       – Чтобы потом сожалеть? – меняясь с девушкой местами и подминая её под себя, уточнил мужчина, поглаживая чужие руки и талию под льняным платьем. Уже сейчас, прижавшись, он мог чувствовать её грудь — затвердевшую то ли от холода, то ли от возбуждения — и он отчаянно надеялся на второе. Он желал, чтобы и она хотела его так же, как он хочет её. Полупрозрачная рубашка, не скрывая очертания фигуры, выделила напряженные соски. Не в силах терпеть, Кай склонился вниз, втягивая их под намокшей тканью языком. Джихён простонала, выгнувшись навстречу.       – Хочу тебя, – прижимая его ухо к своим губам, прошептала она, – хочу тебя впервые всем своим сердцем. Веришь?       Дотронувшись до щиколотки, Кай медленно начал приподнимать сорочку, добираясь до бёдер.       – Верю, – прошептал он ей в губы. Стянув хлопковые трусики, пальцы постепенно раскрыли половые губы, начав их поглаживать, до того момента пока они не стали влажными, чтобы можно было ввести палец. – У тебя правда никого не было? – облизнул он ушную раковину. Джихён протяжно застонала, тоже забираясь под сорочку и сжимая чужую кисть, которая не переставая двигалась вперёд-назад.       – Правда, – ощутила она ещё один палец внутри себя.       – Я рад, – поцеловал он её подбородок, а потом снова завлёк в долгий поцелуй.       – Разве имеет это значение? Ты же сам говорил, что любовь и секс — разные вещи, – заскребла она ногтями по его плечам.       – Разные, – отстранившись, он скинул боксеры, после чего снова навис над девушкой, – но порой ты эгоистично хочешь получить и первое, и второе только от одного человека, – притянув Джихён за бёдра, Кай медленно вошёл, постепенно заполняя её изнутри. Потянувшись, девушка руками обхватила крепкую спину.       – Чонин, – коснулась она рукой чужого лица, большим пальцем поглаживая щёку, – прости за боль, которую я тебе успела причинить, и за боль, которую должно быть ещё причиню.       – Зачем просишь прощения, – наклонившись, коснулся он чужого лба. – Только я делал страшные вещи.       – Я тоже делала, – прижалась она плотнее к его груди. – Чонин, – губы коснулись уха, – замри.       Глава мафии послушался, переставая двигаться. На какой-то момент он испугался, что делает что-то не так и что Джихён передумала, не желая его больше принимать в себе. К счастью, она тут же успокаивающе погладила его по широкой спине, робко спускаясь к ягодицам.       – Хочу насладиться моментом, – уткнулась она в мужское плечо, лишь бы он не видел её полыхающих щёк.       – Каким? – переспросил он.       – Когда ты внутри, – обняла она его за шею, – когда, когда...       – Не объясняй, я понял, – поцеловал он её в лоб.       – Теперь я, кажется, понимаю, что значит быть единым целым, – женские губы нашли мужские. – Продолжай, пожалуйста.       – Теперь я делаю всё правильно?       – Мне не с чем сравнивать, – обхватила она его ногами, надавливая пятками на копчик.       – Но при этом ты ведь знаешь как неправильно, – облизал он девичьи пухлые губы, постепенно ускоряясь.       – Мне нравится, когда ты такой, – убрала она упавшую на мужское лицо прядь волос.       – А мне нравится, когда ты проявляешь инициативу, – перекатившись с Джихён на полу, мужчина усадил девушку сверху, стянув через её голову сорочку. Растерявшись, она не сразу сообразила, что ей стоит продолжить самой, пока он руками не начал ей помогать. Смутившись, позы и своего обнажённого вида, который он отчётливо мог видеть через падающий уличный свет, девушка прикрыла руками грудь.       – Чонин, – прошептала она.       – И когда ты зовёшь меня по имени — тоже люблю, – откинул он за спину косу, следом погладив пальцами ключицы. – Ты прекрасна. Почему закрываешься?       – Слишком открытая поза, так от тебя не скроешь, насколько я несовершенна, – всё-таки оторвала она ладошки от груди, не знаю теперь куда их деть.       – Я тоже не совершенен, – поддавшись вперёд, он обхватил Джихён крепче, настойчиво давай понять, чтобы она двигалась быстрее. – Когда моих волос коснётся первая седина, ты всё ещё будешь выглядеть как хорошенькая прилежная школьница. Когда на мой лоб ляжет первая глубокая складка морщин, ты всё ещё будешь выглядеть как хорошенькая прилежная школьница.       – Не преувеличивай, – едва задыхаясь, легонько толкнула она его в грудь, после чего он снова перекатился с ней на полу, чувствуя приближение скорой разрядки. По женскому телу прошлась волна наслаждения, вынув член, Кай кончил и, перевернувшись на спину, накрыл их обоих сползшим одеялом.       – Теперь-то уж точно спокойной ночи, – прижимая девушку к себе, произнёс мужчина. – Ты ведь не сбежишь завтра рано утром из своего же дома?       – Не сбегу, – уткнулась она в его грудь носом, ощущая аромат взмокшего тела с примесью её цитрусового геля для душа. Или всё-таки он был у них теперь общий?