Точка невозврата

      В национальном театре было оживлённо. Ещё накануне по радио Джихён услышала о том, что все билеты, а это одна тысяча пятисот зрительных мест, были распроданы задолго до даты премьеры. Сегодня в самом большом зале города давали «Дон Кихота», привезённого из-за рубежа. Опера состояла из пяти действий и исполнялась на языке оригинала. Джихён не знала испанского, как, впрочем, и большая часть зрителей, поэтому понимать значение слов помогали синхронные титры, всплывающие в верхней части сцены, к которым она, к слову, практически не обращалась. К сожалению, перевод, расположенный не совсем удачно, заставлял отвлекаться от блестящей актёрской игры и упускать немаловажные детали происходящего. В этот вечер язык чужого тела для неё стал намного важнее слов.       По знакомству семье Ву были выделены одни из самых лучших мест на широком балконе, висящем над тёмной пропастью зрительного зала. Разместившись на кресле, Джихён бережно провела рукой по спинке и подлокотникам кресла. Обилие зелёного бархата холодило кожу. Кажется, это был первый раз в её жизни, когда она в действительности чувствовала себя обласканной принцессой, выехавшей с друзьями на светское мероприятие для того, чтобы увидеть высокопоставленных лиц и представиться им лично. Раньше её никогда не манило величие, но сегодня она испугалась, осознав, что ей нравится ощущать себя частью светского общества.       Во время антракта в фойе было шумно, люди возбуждённо обсуждали увиденное, обмениваясь мнением о качестве иностранной постановки. Оставленная Крисом без присмотра, девушка бродила вдоль широкого холла, разглядывая небольшую выставку картин современной художницы. Чужие эмоции, окрашенные в чёрные, тёмно-синие и фиолетовые цвета ей не нравились — всё это вгоняло в меланхолию. Остановившись напротив картины девушки в подвенечном платье, тонущей в водной пучине, Джихён склонила голову, пытаясь найти хотя бы какую-нибудь аллегорию, предусмотренную автором. Но кроме воды, воздушного платья, похожего на морскую пену и явного недостатка кислорода, от которого девушка задыхалась, ничего разглядеть не получилось. Хотя, возможно, это действительно была просто красивая картина, нарисованная маслом, в которой не стоило искать какого-то глубокого смысла.       – Нравится? – раздался за спиной мягкий голос, и, пожалуй, такой же бархатный как летние ночи, проводимые влюблёнными в парке рядом с рекой Ханган. Джихён обернулась, уже по тембру угадывая обладателя. Исин стоял чуть поодаль, хотя ей вдруг показалось, что находится он в недопустимой близости, причём той близости, которую невозможно измерить обычными шагами. На нём был шоколадный костюм, отливающий красным бархатом, похожим на раскалённые угли. Даже не касаясь, она чувствовала, что он обжигает её всем своим внешним видом.       – Не могу определиться, – снова перевела девушка глаза на полотно. – Всё должно отталкиваться от самой яркой эмоции, но её у меня нет. Что это: свобода и избавление от страданий или гибель чьей-то души?       – Может это свобода, которая достаётся через гибель чьей-то души, – поравнялся с ней мужчина. – Давно в городе?       – Скоро два месяца, – попыталась сосчитать девушка в уме количество дней с прибытия, поймав взгляд мужчины, рассматривающий её брючный костюм. – Но ты ведь знаешь?       – Знаю, – кивнул он, – Сольхи сказала.       – Перестань, я не настолько наивна как раньше. Ты узнал намного раньше, чем тебе об это сказала Сольхи.       – Жаль, мне нравилось это качество, оно придавало тебе шарма, – улыбнулся он, как-то неловко покрутив кожаный ремень наручных часов, пытаясь занять чем-то руки. – Зачем старалась вытащить Чонина из тюрьмы? Мне казалось, что ты его ненавидишь. Неужели я когда-то сделал верный прогноз, сказав, что пройдёт время и ты сама не заметишь, что привязалась к нему подобно лиане на тропическом дереве? – услышав необычное сравнение, Джихён смутилась. Возможно, собеседник был прав, и всё время именно на это были похожи их взаимоотношения. Обычно растение нуждается в солнце, чтобы выжить, но бывают случаи, когда из-за отсутствия крепкого стержня некоторые представители не способны сами дотянуться до источника жизни, в таком случае им приходится цепляться за ближайшее дерево в качестве опоры. Вот и она, похоже, теперь использовала кого-то в качестве опоры.       – Привязанность идёт от преданности и доверия, – вздохнув, Джихён скрутила в руках театральную программку в тугую трубку. – Могу с уверенностью сказать, что ничего подобного не испытываю.       – Разве? – удивился Исин, небрежно засовывая руки в карманы брюк. – Ты до сих пор не сдала его полиции и даже пыталась помочь с заведённым на него уголовным делом. Неужели это не похоже на преданность? А то, что ты сейчас находишься рядом, когда знаешь, насколько он опасен, неужели это не показатель твоего к нему доверия?       – Я не могу сдать его полиции, потому что не обладаю властью, способной свернуть горы.       – Пытаешься убедить в этом меня или себя? – ухмыльнулся он, чуть вздёргивая подбородок и прислушиваясь к первому театральному звонку.       – Думаю, нам пора вернуться к тем, с кем мы сюда пришли, – натянуто улыбнулась Джихён, собираясь сделать шаг в сторону, но чужая рука, схватив её за запястье, притянула к себе.       – К сожалению, те, с кем мы сюда пришли, будут вынуждены остаток вечера провести без нас.       – Что ты делаешь? – зашипела девушка, пытаясь выдернуть свою руку из мужской цепкой хватки.       – Краду тебя с бала, надеюсь, твой друг не сильно расстроится.       – Прекрати сейчас же, это некрасиво. Если хочешь со мной пообщаться, давай хотя бы дождёмся конца спектакля, – проворчала Джихён, чуть было не сбивая пожилых дам на своём пути.       – Прости, до конца спектакля не дотерплю, – рассмеялся Исин, – от этого испанского меня уже уши вянут, а разглядывать тебя из бинокля третье действие подряд у меня терпения не хватит.       – Тебе больше заняться было нечем?       – Давно тебя не видел — соскучился, – подмигнул он ей.       – И всё же, – мягко коснулась она чужой руки, – дай я хотя бы извинюсь перед семьёй Ву.       – Напиши им сообщение, – бросил он девушке через плечо. – Когда-то я уже допустил ошибку, решив ненадолго выпустить тебя из поля своего зрения — теперь приходится пожинать плоды.       – О чём ты?       – О том, что люди часто в течение долгого времени пытаются продумать стратегию, готовятся выйти победителями из состязания всей своей жизни, но под конец хода выясняется, что судьба делает подарок их сопернику, подкидывая несколько козырей самой крупной масти.       – Да что же все вокруг меня говорят загадками? – топнула Джихён ногой, когда они оба добрались до гардероба. Руки нервно начали перебирать содержимое сумочки, ища сотовый телефон и номерок.       – Загадки — это часть всей нашей жизни. Ищешь ответы на одни, следом появляются другие, – отозвался мужчина, принимая верхнюю одежду у гардеробщика.       – Куда мы едем?       – А куда ты мечтаешь попасть?       – Я — никуда.       – Неправда, у всех есть места, в которых они хотят побывать, – покачав головой, Исин галантно помог Джихён влезть в рукава пуховика. – Признайся честно, не рада меня видеть?       – Очень грубая постановка вопроса, на которую я не могу дать однозначный ответ, – нахмурилась девушка, всё-таки разрешая мужчине застегнуть ей верхнюю одежду, натянуть на голову шапку и намотать на шею шарф как беспомощному маленькому ребёнку.       – Я соболезную, – на лице отразилась тень печали. Джихён ещё сильнее нахмурилась, рассматривая мужское лицо и пытаясь понять, насколько человек напротив в данную минуту искренне себя ведёт. После недавно услышанной истории из уст Сольхи стало понятно, что у Исина была настолько же потрясающая актёрская игра, как и у того актёра, который играл сегодня на сцене Дон Кихота. – Думаешь, я причастен к покушению на Чонина?       – Не знаю, – пожала она плечами, – но раз уж ты сам начал эту тему, то продолжай. Мне не жалко разделить свою ненависть между тобой и Джеки.       – Я не причастен к этому случаю. Веришь?       – Время покажет. Но это хорошо, что мы с тобой встретились. У меня есть несколько вопросов, на которые у тебя точно найдутся ответы.       В кафе было безлюдно. Джихён в какой-то момент даже показалось, что Исин нарочно заранее его забронировал. Выходной вечер, центр города, кругом нет посетителей, да и обслуживающий персонал старается не мелькать перед глазами — всё это уже явно наводило на мысли, что у мужчина хотел уединиться. Спутница настаивала посидеть где-нибудь недалеко от театра, всё ещё надеясь сегодня увидеться с семьёй Ву и извиниться за внезапный уход лично, но в итоге оказалась в другой части города.       Расположившись на диване, что был усеян разноцветными подушками со сложным арабским узором, Джихён окинула взглядом уютную, почти домашнюю обстановку. Мягкий тёплый свет ярко освещал зал, а натянутая на потолке гирлянда в виде крупных снежинок, создавала красочные разноцветные переливы. Фотографии в белых рамочках, запечатлевшие разные европейские достопримечательности: Парфенон, Эйфелева башня, Эдинбургский замок и Лувр, красовались на бурых кирпичных стенах, которые в свете ярких неоновых огней переливались тёмно-фиолетовым. Люстра в изумрудном тканевом абажуре с золотой бахромой висела над столиком, на котором располагались широкие свечи, приятно пахнущие мандаринами и ванилью. Мороз рисовал на окнах воздушные паруса, сказочные замки, страшных чудовищ и рыцарей, с которыми воевали эти самые чудовища. По крайней мере именно это бурная фантазия Джихён видела на стёклах.       – О чём ты хотел со мной поговорить? – уткнулась девушка в меню, исследуя разновидности глинтвейна.       – Обо всём и понемногу, – ласково улыбнулся Исин, расстёгивая пиджак и аккуратно стягивая его с плеч. Джихён редко видела его без верха, раньше максимум на что он был способен, так это расстегнуть пиджак, приоткрыв жилет — за всё время их знакомства он ни разу не изменил своему деловому стилю. Чёрная рубашка была повязана перламутрово-кровавым галстуком, который издалека можно было принять за змею, обвившую крепкую шею. – Почему не позвонила мне, когда приехала?       – Это было бы неловко, – замялась девушка, нервно постукивая красными ногтями по плотному картону, описывающему алкогольные напитки. Бросив взгляд на алый лак, Джихён пришла к выводу, что он идеально сочетается с чужим галстуком. – Да и что я могла тебе сказать, когда прошло столько времени?       – Привет, не хочешь увидеться? – не поднимая глаз от блюд, отозвался мужчина.       – А потом что? Чувствовать весь вечер неловкость?       – Тебе сейчас неловко? – удивился он, подзывая рукой официанта.       – Безумно, – кивнула Джихён. – Как-то один буддийский монах в Китае по имени Кандзан вспомнил в своих записках, что во время дождя отправил двух прислужников храма за какой-нибудь ёмкостью, которую можно было бы поставить на пол в месте, где протекала крыша. Один из них побежал и сразу же вернулся с бамбуковой корзиной, чем очень порадовал мастера, но при этом мастер был опечален вторым монахом, который долго искал более подходящий сосуд, – положив декоративную подушку на ноги, Джихён разгладила ткань пальцами. – Вот и я такая же, ношусь всё время не с тем сосудом и подставляю его не в те места, хотя в моём случае сгодились бы даже ладошки.       – Всё ещё боишься последствий? – ухмыльнулся он. – Поэтому пытаешься подобрать правильный сосуд?       – Боюсь, моя жизнь вообще превратилась в один большой страх.       – Перестань накручивать себя, – улыбнулся он, после чего обратился к подошедшему молодому человеку. – Кофе с коньяком и, пожалуйста, в разные бокалы.       – Глинтвейн с апельсином и острый сыр, – дополнила заказ Джихён. – Знаешь, всему должно быть своё время и место. Люди часто не различают времён года. В зимнее время они бросают в землю пшеничные зёрна, а в летнее надеются получить урожай.       – Считаешь, что и наше общение подошло к концу?       – Я не нахожу в нём смысла. Как бы ужасно это не звучало со стороны, но я, пожалуй, возьму за основу теорию Ким Чонина, заключающуюся в том, что каждый человек что-то хочет получить у другого — человеческие взаимоотношения основываются на выгоде, – светло-карие глаза утонули в мягких тёмно-карих, в тёплом освещении зала похожих на тёмно-красный бархат. – Мне нечего тебе предложить, а тебе нечего у меня взять.       – Уверена? – во взгляде отразилась чёрная мгла. Джихён непроизвольно тряхнула головой, отгоняя наваждение. Официант, вернувшись, поставил перед посетителями заказ, после чего снова скрылся на кухне. – Я могу решить все твои проблемы в одночасье всего лишь за одну маленькую услугу, которая тебе ничего практически не будет стоить.       – У меня нет проблем, с которыми мне нужно помогать, – сделала девушка глоток горячего напитка, ощущая как тот согревает горло изнутри.       – Зачем же ты тогда так открыто собираешь информацию о Джеки? Если бы не я, и не Чонин, он давно бы узнал, кто им так смело интересуется.       – Причём здесь ты и Чонин? – подхватила девушка шпажкой квадратный кусочек пряного сыра, заталкивая его в рот и медленно с наслаждением разжёвывая.       – Джихён, в криминальном мире все преступные дома связаны друг с другом, и когда ты так глупо начинаешь интересоваться кем-то, об этом сразу узнают все, – покрутив в руках широкий бокал с виски, Исин сделал глоток. – Чонин явно приказал Бэкхёну за тобой подчищать, но и тот не настолько всемогущий, чтобы скрыть всё, поэтому и мне приходится подметать твои следы. – Девушка нахмурилась: у них с Бэкхёном был договор, при котором он обещал не разбалтывать другу, какой именно информацией Джихён интересуется. Она не была настолько наивной, чтобы поверить в то, что бизнесмен будет держать язык за зубами, но она и представить не могла, что Кай зачем-то решит опекать её и при этом даже не попытается вмешаться. Со слов Исина выходило, что он на досуге от нечего делать занимается скрытым попечительством. Джихён покосилась на сотовый телефон в углу стола: а не могло ли выйти так, что он вообще следил за ней и прослушивал её через какую-нибудь технику? Кажется, раньше она видела нечто подобное в фильмах.       – А тебе-то откуда известны такие подробности? Кто и за кем подчищает.       – А у тебя есть ещё какие-то покровители, готовые безвозмездно проявить заботу? – приподнял он брови, отставляя пустой бокал в сторону и принимаясь за кофе. – Я вот лично знаю только одного глупца.       – Почему сразу глупца?       – Потому что Кай занимается не тем, чем нужно, в самое опасное для себя время. Защищать женщину, к которой ты неравнодушен, это, конечно, благородно, но и о своей жизни не стоит забывать. А то смысл от твоего присмотра, когда вы оба в скором времени можете оказаться на том свете? Сейчас он скрывает кое-что очень важное от своих покровителей, и когда тех осведомят, ему придётся очень несладко.       – О чём ты? – потёрла переносицу девушка.       – Сложно объяснить несведущему человеку, – ласково большим пальцем погладил он ручку керамической кружки. – Мафия — это большой дом, состоящий из разных семейных кланов, поэтому, когда ты начинаешь что-то скрывать от любимой семьи, можешь впасть в немилость. Знаешь, думаю, можно сравнить мафию с мегакорпорацией, в которую входят несколько сотен акционеров, каждый из которых занимает свою ступень на социальной лестнице. Получается, если у тебя акций много, то ты вправе высказывать своё мнение, а если мало, то сиди и помалкивай, наблюдая за происходящим со стороны. В любой такой мегакорпорации есть глава, диктующий свои правила и выбирающий политический курс, который в свою очередь чаще всего избирается большинством голосов. Далеко за примером не ходи — допустим я и Чонин, люди нас поддерживают, за нами идут и нас слушают, каждый день мы доказываем на деле, что нас выбрали не зря. Основная наша задача направлена на прибыль, которую мы приносим своему дому, а второстепенная — это уже решение проблем семьи или, к примеру, слияния с другими «корпорациями».       – Члены семьи, говоришь, – прошептала Джихён, обводя пальцем край кружки, – когда-то давно я видела, – голова как отрубленная склонилась вниз, в горле противно запершило, – что-то похожее на публичную казнь, – мурашки забегали по коже от воспоминаний. – Там было несколько мужчин, они смотрели на всё это со стороны и, кажется, получали удовольствие от происходящего. Мне сказали, что они очень влиятельны и опасны, поэтому мне запретили вмешиваться. Это те, кого ты называешь «акционерами», и те, кто имеют самую большую долю в этой «мегакорпорации»?       – Похоже на то.       – Я думала, что Чонин ни от кого не зависит, но из твоих слов становится понятно, что мнение «верхушки» важно для него.       – В этом бизнесе невозможно ни от кого не зависеть. И ему, и мне нужны верные глаза и уши. Мы можем контролировать только то, что находится в поле нашего зрения, а то, что выходит за его пределы, уже находится не в нашей компетенции.       – Получается, что чем больше становится поле, тем больше людей вам необходимо, чтобы хорошо видеть владения?       – Что-то типа того, – ухмыльнулся преступник, небрежно расслабив петлю на галстуке двумя пальцами. – Но и «верхушка», как ты понимаешь, это не просто доходяги с улицы — это проверенные временем и делами люди. К примеру, те, кто начинали с тобой этот бизнес.       – Те люди начинали вместе с Каем? – поинтересовалась Джихён, отрывая от кружки апельсиновую дольку и выедая кислую цитрусовую мякоть.       – Только те, кто близок ему по возрасту, – отозвался Исин, отпивая крепкого кофе из своего стакана. – Все люди старшего поколения когда-то работали вместе с Ёнхо. Что ты о нём слышала?       – Он был гениальным преступником, выстроившим могущественную империю за счёт того, что всего за пару-тройку лет объединил под своим началом несколько враждующих между собой кланов, – Джихён в очередной раз покосилась на телефон, почему-то захотелось его отключить. Параноидальное чувство, что её могут подслушивать, не давало покоя, к тому же ей не хотелось обсуждать с Исином прошлое Кая, который неминуемо точно должно было всплыть в разговоре. – Однажды мужчина был предан своим лучшим другом, который решил прибрать всё к своим рукам, убив его.       – А теперь Чонин ему мстит? – губы расползлись в насмешливой улыбке. – Так тебе это видится? – Джихён утвердительно кивнула, на что преступник тут же отрицательно покачал головой. – Доля правды в этом есть, но первый предал дружбу не Джеки, а Ёнхо.       – Поэтому он заслуживал смерти?       – В мафии почти все разборки сводятся к чьей-то смерти, – пожал он плечами.       – За что он так со своим лучшим другом, что они не поделили?       – Ещё не забыла моё сравнение с акционерами? – накось улыбнулся Исин.       – Помню, – одними губами подтвердила Джихён, сдвигаясь на край дивана и поддаваясь чуть вперёд.       – Ёнхо никогда не принадлежала полная власть, как не принадлежит она сейчас мне и не принадлежит она Чонину, за нами всегда были и есть люди, которые оказывают на нас влияние. Когда-то давно Ёнхо грезил тем, чтобы создать один общий преступный синдикат, и у него это практически получилось, – дотянувшись до бутылки виски, Исин снова наполнил свой стакан. – Раньше несчётное количество банд существовали сами по себе, но только ему удалось объединить их в одну.       – Получается, что было время, когда вся корейская мафия была едина и контролировалась только одним человеком? – удивилась Джихён.       – Да, – осушил он бокал. – Но после смерти она распалась на три части.       – Три? – закинув в рот ещё кусочек сыра, девушка звонко щёлкнула пальцами. – Ты, Кай и Джеки стоите во главе каждой?       – Умничка, умеешь быстро обрабатывать полученную информацию, – задумавшись, Исин прокрутил на запястье часы. – Сольхи уже успела рассказать тебе о своём бывшем муже, на место которого пришёл я?       – Успела, – хрипло отозвалась девушка, немного смутившись такого прямолинейного вопроса и такого же прямолинейного взгляда.       – Он был из числа тех, кто начинал бизнес стоя плечом к плечу с Ёнхо, Джеки и Лау, когда первого не стало, часть клана пошла за ним следом.       – Так же, как пошла она за Джеки и Лау?       – В прямом смысле за Лау почти никто не пошёл. Те, кто были верны Ёнхо до последнего, затаились, зализывая раны после смерти своего главаря, чтобы через пару лет возродиться из пепла и отомстить. Кстати, сейчас все они и составляют тот узкий круг доверенных лиц Чонина, которых ты скорее всего видела на упомянутой тобой публичной казни.       – Так, теперь можно я всё разложу по полочкам, – выставила Джихён вперёд руки, изображая те самые полочки. – Ёнхо при поддержке нескольких преступников создал единую мафию, но вступив в открытый конфликт с лучшим другом, был убит, после чего его империя раскололась на три части. Самый большой кусок получил Джеки, чуть поменьше получил муж Сольхи, а совсем маленький кусочек перепал Лау. Так?       – Всё верно, – покрутил он в руках бокал, наблюдая за светло-коричневыми переливами алкоголя на стекле.       – Но что же всё-таки не поделили Ёнхо и Джеки? – возбуждённо выпалила девушка, пытаясь найти развязку.       – Правопреемника, – подперев рукой щёку, на одном дыхание произнес Исин.       – Правопреемника? – непонимающе переспросила Джихён.       – Ёнхо в дальнейшем хотел передать всю власть Каю, но Джеки был категорически против.       – Почему? В этом есть смысл. Разве власть чаще всего не передаётся по наследству? Неужели люди, которые уважали Ёнхо и которые ему подчинялись, не могли принять его сына в качестве будущего короля?       – Ты права, мафия — дело семейное, – медленно облизнул он губы, после чего еле слышно произнёс: – Но что делать, когда наследник искусственный?       – Какой? – сощурила Джихён глаза, не понимая значения слова в контексте предложения.       – Что делать, когда в наследнике нет ни капли твоей крови?       – Что? – рука дёрнулась, случайно опрокидывая на стол недопитую кружку глинтвейна. Глаза расширились. Керамика, встретившись с полом, рассыпалась на осколки. – Чонин не родной сын Ёнхо? – глухо спросила девушка.       – Не родной, – подтвердил Исин, – Ёнхо никогда не имел своих детей, он жил со шлюхой, которая несколько раз из мести приносила ему в подоле от других мужчин. Каждый раз она бесчестно клялась, что они его, а он настолько бредил детьми, что, пожалуй, это была единственная ложь, которую он не мог раскусить и в которую он верил свято. Как позже выяснилось, от него она всю жизнь делала аборты, – подлетевший официант, начал быстро собирать рассыпавшиеся по деревянному полу осколки, после чего тут же ретировался обратно на своё место. – Многие говорят, что он был кровожадным и жестоким. Но способен ли человек, у которого нет сердца, поставить в качестве своего преемника неродного ребёнка? Мне думается, что одного человека он уж точно в этом мире любил, раз не обращая внимания на все предрассудки о кровных узах, считал самым родным. Не думаешь?       – Чонин, видимо, тоже считает его родным, раз так яро мечтает о мести.       – Он его вырастил, подарив всё, что имел.       – Дракон появляется из ручейка*.       – Дракон — это скорее про меня, – рассмеялся собеседник, мягко дотрагиваясь до руки девушки и начиная гладить её запястье, – Кай всегда больше походил на тигра. Прежде чем съесть пищу тигр разрывает её на части, дракон же поглощает её целиком, но в любой мифологии они неотрывно следуют друг за другом по пятам, образуя слияние. Мы с Чонином уже много лет идём к одной и той же цели — и я, и он хотим воплотить идею Ёнхо о единой мафии, которая будет подчиняться только одному человеку.       – Получается, помимо Джеки и ты планируешь убрать Чонина? – вздрогнула Джихён.       – Он хочет сделать то же самое, – пальцы переплелись с пальцами девушки, – но вот незадача: ни один из нас не является кровным наследником и продолжателем чьего-либо рода. Оба мы дети улицы, за нами нет могущественных родителей.       – Кровная связь так важна?       – Очень, ты даже не представляешь насколько, – прошептал он, – если бы существовала хотя бы минимальная вероятность, что у Ёнхо есть ребёнок, это могло бы изменить ход всей истории.       – Но есть ли толк от наследника, который ничего не знает о делах мафии и живёт припеваючи, работая каким-нибудь офисным клерком? Думаешь, все эти люди преклонились бы перед ним?       – От наследника толку уже никакого, – покачал он головой, – тут каждый второй — наследник, если он принадлежит к какому-то влиятельному роду и его отец был приближён к Ёнхо. Скорее всего, если у него неожиданно объявится бастард его потихоньку, не привлекая внимания, попробуют убрать, чтобы не создавать конкуренцию.       – Вот и я о том же, – выкрутила Джихён свою руку из чужой, – уже слишком поздно для объявления наследников.       – Но не для наследниц, – широко улыбнулся он, снова наливая в бокал виски и делая глоток.       – А какой толк от девицы, которая тем более не сведуща в преступных делах?       – Как какой? – рассмеялась мужчина. – Это же потрясающая возможность выдать её за какого-нибудь сына мафии: брак по расчёту никто не отменял, а вот пожелания леди вряд ли будут учитываться в такой ситуации. Тут идёт война за титул, а не за сердце дамы. У того в чьих жилах будет течь кровь первого короля, явно будет привилегирован. По крайней мере для вредных старикашек.       – Но ты ведь об этом чисто гипотетически? – нахмурилась девушка. – Ёнхо явно должен был контролировать все свои сексуальные связи.       – Ты права, это я так — гипотетически.       – А почему в качестве наследника ты не рассматриваешь Тао, его отец ведь был рядом с братом долгое время.       – Тао не из тех людей, которые пытаются усидеть на двух стульях. Его полностью устраивает китайская империя отца, та, к слову, ничуть не хуже здешней. К тому же всеми делами здесь всегда руководил Кай под присмотром Лау, и связей у него нет, а они нарабатываются годами. Единственный, кому сейчас законно может принадлежать власть — сын Джеки. Но, к несчастью отца, парень настолько бесхребетный и ведомый, что я даже не представляю, как он сможет взвалить на себя эту ношу.       Официант снова вернулся, ставя перед девушкой ещё одну порцию глинтвейна. Руки обхватили горячую чашку. Переведя глаза на окно, Джихён попыталась через стекло различить заснеженный тротуар. Вывески давно загорелись яркими красками. На улице уже было темно, но город, выпив крепкого кофе, будто бы взбодрился — все ночные заведения торопились сменить табличку «закрыто» на «открыто». Город ожил в свете золотых огней.       – Ты сказала в начале вечера, что тоже хотела меня о чём-то спросить, – напомнил Исин девушке.       – Да, – снова вернула она свой взгляд на собеседника. – Хотела, чтобы ты подтвердил мою гипотезу.       – По поводу Джеки? – Джихён замялась, не зная, стоит ли вообще обсуждать это с мужчиной. Исин явно, как и Кай, в отличие от неё планировал разобраться с преступником незаконными методами. Кай дал слово, что не вмешается в её дела, а захочет ли вмешаться Исин?       – По поводу Мун Инджэ, вы ведь до сих пор сотрудничаете несмотря на то, что он живёт на две страны?       – Допустим, – сощурив глаза, склонил он голову на бок, наблюдая за девушкой как придирчивый критик в музее. – Что-то смогла на него накопать интересного?       – Я не могу утверждать голословно, но у меня есть архивные документы, которые подтверждают то, что во время войны в Африке он отправлял туда гуманитарную помощь, – дотянувшись до телефона Джихён, открыла отсканированные снимки. После недавнего падения в зале суда, на экране всё ещё тянулись трещины, но даже через них можно было разглядеть документы. – СМИ растиражировали новость повсеместно, но при этом забыли упомянуть, что после доставки лекарств госпиталь сразила какая-то страшная лихорадка, унёсшая жизни половины пациентов.       – Мун Инджэ всегда любил ставить химические эксперименты, – забирая из чужих рук телефон и изучая сводки, отозвался Исин. – Как ты понимаешь, новую продукцию всегда нужно проверять перед отправкой солидным клиентам, а кто это сделает лучше, чем безымянные сироты, которым некуда пожаловаться?       – Так я и думала, – отпивая из чашки, кивнула Джихён, – Мун Инджэ не только подделывает известные марки лекарств, но и создаёт наркотики для экспорта за рубеж. Не зря же он в своё время подарил военному госпиталю кое-какую дорогостоящую медицинскую аппаратуру, которая могла бы отслеживать реакцию организма на то или иное вещество. Прямо-таки своя собственная полевая лаборатория, которая во время боевых действий не могла контролироваться правительством.       – Мун Инджэ делает так повсеместно, но почему тебя заинтересовала именно Африка? – Джихён заломила кисти рук.       – Мои родители работали хирургами в госпитале, куда он отправлял лекарства, – дотянувшись до экрана, девушка пролистала фотографии, – вот смотри, у мамы даже есть совместная фотография с главой центральной сеульской больницы.       – Хитросплетение судеб? – ухмыльнулся Исин, рассматривая пожелтевший снимок из газеты, на котором группа медиков во главе Мун Инджэ стояла на фоне военного госпиталя. Пальцы на сенсорном экране увеличили изображение. – Твоя мама была красивой женщиной.       – Жаль, у меня нет от неё практически ничего, – в попытке изобразить улыбку уголки губ дёрнулись вверх.       – Разве? Как погляжу, смелости вам обеим не занимать. Кто же в здравом уме захочет отправиться на другой конец света в качестве миротворца, и кто захочет бороться с мафией, не имея связей?       – Маму её смелость погубила. Скорее всего, и меня ждёт та же участь, – натянув белые рукава пиджака на костяшки пальцев, девушка заёрзала на месте. – Знаешь, мне кажется, что Мун Инджэ был повинен в её смерти.       – С чего ты так решила?       – В конце жизни она писала в полицию и отправляла одному университетскому профессору, который её обучал, образцы лекарств для исследования. После случившегося она сгорела за пару дней от неизвестной тропической лихорадки с папой.       – Откуда ты знаешь про полицию и исследование?       – Попросила кое-кого посодействовать в расследовании, – смутилась девушка, пряча глаза.       – Джихён, – широкие брови сошлись на переносице, – прекращай водить дружбу с органами.       – Это не дружба, – возразила собеседница, – просто есть человек, с которым я преследую одни и те же цели, и в отличие от тебя и Кая, он решает всё законным путём.       – Ким Чондэ, – цокнул он языком.       – Ты за мной следишь? – глаза напротив округлились.       – Я знаю, что вы общаетесь с момента гибели твоей сестры.       – Объяснись, – подпрыгнув на месте, Джихён хлопнула по столу. – Почему ты за мной следишь?       – Я не слежу, – медленно закатал он рукава рубашки, приоткрывая смуглые руки, – я присматриваю, чтобы ты не наделала глупостей.       – Тебя никто не просил!       – А я вызвался добровольцем, – пожал он плечами, разведя руки в стороны, – кто думаешь помог тебе закончить магистратуру, неужели у Криса и его отца хватило бы связей?       – Идите вы все к чёрту со своими тайнами, задолбали, – выбравшись из-за стола, Джихён собиралась уйти, но крепкая рука, схватив её за запястье, потянула на себя. Нос уткнулся в рубашку, пахнущей магнолией. Рука упёрлась в крепкую грудь, твёрдые мышцы которой можно было почувствовать через чёрную хлопковую ткань. Мужские пальцы мягко обхватили шею, после чего скользнули вверх, касаясь лица. Горячее дыхание обожгло ухо.       – Этот коп хоть рассказал тебе, какие цели преследует?       – А какие цели преследуешь ты? – попыталась она отстраниться, но он ещё ближе притянул её к себе, в этот раз обжигая дыханием губы.       – Такие же, как и он: хочу уничтожить Кая и Джеки. Что же это получается, если у вас маленький альянс, то в нём ты мне поучаствовать запрещаешь? Чем плох я? Могу разобраться и с одним, и с другим, – рука коснулась колена, после чего медленно поползла вверх. Джихён обрадовалась, что в этот раз она в брюках и под юбку чужая рука залезть не сможет. – Уверена, что не нужна помощь?       – Коль мускус пахнет, зачем же ему тогда ветер?       – Затем, чтобы усилить эффект предательства.       – Я не собираюсь вмешиваться в дела Чонина.       – Ты уже вмешиваешься, – осуждающе покачал он головой. – Определись уже, на стороне закона ли ты или против него.       – Чондэ помогает мне только с делом Джеки, разборки с Чонином его личное дело, я в них не участвую.       – Это ты так думаешь, – ухмыльнулся он. – Что он тебе рассказал о себе?       – То, что Чонин и Джеки уничтожили его семью.       – И почему ты окружила себя мужчинами, которые постоянно что-то от тебя скрывают, чем таким ты в прошлой жизни себе карму испортила?       – Говори уже, что знаешь, – толкнула она его в плечо, – или дай мне спокойно уйти.       – За сладкий поцелуй готов на многое, – лукаво улыбнулся он, нависая сверху.       – Прекрати.       – Подумай на досуге, а не только ли Джеки хотел смерти Кая и не только ли он мог взорвать машину?       – Чондэ бы так не сделал.       – Потому что он из правоохранительных органов? Но насколько хорошо ты его знаешь? Почему он до сих пор не рассказал, за что именно мстит и кому именно мстит?       – Он был в участке в это время.       – Но машину то заминировали ещё в начале вечера, милая.       – Прекрати меня путать, – зашипела девушка, прикладывая все силы для того, чтобы оттолкнуть мужчину от себя и встать с места. – Ты тоже мог её взорвать, тебя теперь тоже подозревать?       – Конечно, – тихо рассмеялся он, – запомни: тебе нельзя доверять никому, потому что все мы так или иначе водим тебя вокруг пальца.       В гневе, не застёгивая пуховик, Джихён выскочила на улицу. Пальцы, с силой стуча по сенсорной панели, набрали сообщение, требующее немедленной встречи

***

      В отделе криминалистики было мрачно. Угрюмые мужчины с заросшими лицами сидели за такими же угрюмые столиками, заросшими стопками бумаг. В помещении стояло напряжённое молчание, редко с другого конца Джихён могла расслышать чьи-то тихие голоса, но и то все они как бесформенное облако таяли на нераскрытых губах. Кто-то, откинувшись на спинку деревянного стула, покачивался вперёд-назад, методично чистя табельный пистолет, кто-то, попивая крепкий кофе, чтобы не уснуть после ночного дежурства, изучал только принесённый криминалистический отчёт. Пространство вокруг было полностью погружено в рабочие мысли.       Накануне Ким Чондэ подкинули «глухаря» и он, пребывая в конторе двое суток кряду, уже жалел о том, что отказался от отпуска по графику. Встретив девушку в полусонном состоянии на пороге офиса, мужчина проводил её в свою каморку, называемую всеми кабинетом — хотя фактически пространство вокруг можно было измерить двадцатью шагами по диагонали. Опустив жалюзи, отделяющие кабинет от общего зала, Чондэ упал на скрипучий кожаный стул, предварительно подтолкнув девушку к старому пыльному креслу, непонятно как здесь оказавшемуся, потому что обычно подобные вещи всегда хранятся на чердаке дачного домика, но никак не в офисе.       – Привет, галчонок, – зевая, прикрыл он ладонью рот, – чем обязан визиту?       – Где ты был, когда убили министра? – без предисловий начала девушка, отрывая от горла колючую шерстяную ткань платья.       – Сидел с коллегой в засаде, – нахмурился полицейский, – я же, кажется, тебе уже об этом говорил.       – А засада случаем не была рядом с домом семьи Ву? – прошипела девушка, наклоняясь вперёд и опаляя мужчину пристальным взглядом. – Только сейчас, сопоставив время, я понимаю, что твой человек не мог оказаться в другой черте города так быстро.       – Ащ, – нервно взъерошил он волосы.       – Ты был там с самого начала! – стукнула она руками по столу, отчего недопитая кружка с кофе шелохнулась, но стойко, как бравый солдат, смогла устоять, не расплескав ни капли своего содержимого.       – Тш... – приложил он указательный палец к хитрым губам, изображая жест молчания. – Не шуми ты на всю контору, мой начальник до сих пор не понимает, чем нам может помочь адвокат в раскрытие дела. Между прочим, очень сложно скрывать твою связь с Каем и Джеки от министерства безопасности. Чего мне только стоило убрать тебя с камер видеонаблюдения в доме следователя.       – Это ты взорвал машину?       – Нет, Джихён, – вытаращил он глаза, подскочив с места — сонливость как рукой сняло, – это не мои методы, – обогнув стол, он подошёл к двери, проверив плотно ли она закрыта, после чего, дотянувшись до чайника, стоящего на книжной полке, плеснул девушке в стакан кипячёной воды.       – Почему ты не сказал, что был там ещё до моего звонка? – сжала девушка в руках поданный ей стакан.       – Чтобы у тебя не возникли вот эти дурацкие предположения, – пробурчал он, упираясь плечом о дверь и скрещивая на груди руки.       – Что ты там делал?       – Как что? – пожал он плечами. – Пытался поймать Кая на чём-то незаконном, чтобы впаять обвинение. К слову, твой дружок грохнул моего напарника.       – Он мне не дружок, – сквозь зубы процедила девушка.       – А кто? Джихён, ты пыталась вытащить его из тюрьмы.       – Но ты сказал, что не возражаешь!       – Потому что я понимал, что он всё равно выйдет. Судья — племянник его человека! А так по крайней мере он думает, что ты на его стороне.       – Я такая глупая, – отставив стакан на стол, к которому она даже не прикоснулась, девушка спрятала лицо в ладонях, силясь не расплакаться.       – Перестань, – присев рядом на корточки, он мягко потряс её за плечо.       – Не понимаю я твою логику, – хрипло отозвалась Джихён, всё ещё пряча лицо в руках.       – И я твою не понимаю. Зачем пару дней назад оставалась у него на ночь?       – И ты за мной следишь?       – Ты обещала не смешивать личное с расследованием, но, как погляжу, у тебя фигово выходит.       – Мы обещали друг другу помогать в деле с Джеки, но про Чонина и слова не было. Разбирайтесь между собой сами, а меня не вмешивайте. Я предоставляю тебе все юридические документы из адвокатской коллегии, которые хоть как-то были связаны с Джеки и его людьми, ты даёшь мне все криминалистические отчёты с мест происшествий. Равноценный обмен. Твой отдел выдвигает обвинение, я пытаюсь его посадить. Всё честно.       – Но если ты пытаешь распустить один конец вязаного шарфа, то и другой в конечном счёте распустится, галчонок.       – Я понимаю, – прошептала Джихён, с силой сжимая подол шерстяного платья.       – Неужели ты надеешься на то, что Кай снова сможет избежать правосудия?       – Что он тебе сделал, что ты так яро пытаешься его посадить? Если раньше мне могло казаться, что ты честный полицейский, верящий в закон, то сейчас я могу видеть, что твои методы ни черта не честные, а очень даже противозаконные. Ты не ищешь справедливости, ты ищешь только чёрной кровавой мести, прикрываясь своей должностью.       – Так ты видишь это со стороны? – отодвинув стопку бумаг, парочка из которых слетела на пол, Чондэ запрыгнул на стол рядом с девушкой.       – А как ещё объяснить то, что ты до сих пор не доложил своему начальнику, что я была информатором для мафии и что я тоже была в доме семьи Ву, когда Кай убил твоего коллегу. Ты явно пытаешься найти выгоду в нашем знакомстве, разве я не права?       – Возможно, – допил он остатки холодного кофе в кружке.       – Так ты назовёшь мне причину?       – А нужна ли она тебе, галчонок? – тёплая рука легла на девичью голову, взъерошив волосы. – Мне кажется, в последнее время ты только и делаешь, что всячески пытаешься не разочаровываться в Ким Чонине.       – Меня вряд ли что-то может уже удивить.       – Оцениваешь сколько чужой грязи способно вместить твоё сердце?       – Может быть.       – Не боишься, что наступит момент, когда ты сможешь простить ему всё?       – Боюсь, – одними губами произнесла Джихён, после чего виновато опустила глаза на свои ногти с облупленным в некоторых местах красным лаком, который она в спешке забыла стереть с утра.       – Что же он с тобой такого сделал, что ты так к нему привязалась?       – Ты не первый, кто говорит мне о привязанности.       – И не последний, кто тебя в этом упрекнёт.       – Ты снова уходишь от ответов о вашей связи.       – Я не ухожу, я просто пытаюсь понять, изменится ли что-то, если ты об этом узнаешь, – постучав носком ботинка по ножке стула, на котором сидела девушка, Чондэ обречённо вздохнул, как будто собирался сдаться с поличным. – Допустим, тебе не страшно узнать что-то нехорошее о Кае, но разве тебе не больно будет услышать что-то о покойнике, который был тебе дорог?       – Ты сейчас о Сехуне? – по спине прокатилась холодная волна, как будто кто-то нарочно сзади включил напольный вентилятор. – Полицейский утвердительно кивнул. – Рассказывай, я уже устала от секретов, которые меня окружают. Я хочу быть уверена хотя бы в том, что ты действительно помогаешь мне с делом Джеки, а не играешь в какие-то свои игры.       Спрыгнув с места, Чондэ подхватил со стола кружку, после чего снова направился к электрическому чайнику, поставив его на дисковый нагреватель. Пару ложек растворимого кофе с горкой легло в кружку. Вода в прозрачном сосуде забурлила шипящими пузырями. Стянув с полки ещё одну кружку, мужчина помахал ею в воздухе.       – Будешь?       – Буду.       – У меня есть шоколадное печенье, но при этом нет сахара, могу сбегать в соседний отдел, если хочешь.       – Не нужно, печенье даже лучше, я ничего не успела поесть с утра, – мягко улыбнулась девушка. Засыпав ещё в одну кружку кофе, Чондэ поставил её перед Джихён. – Мой отец был бизнесменом, очень умным и прошаренным человеком до того момента, пока однажды не превратился в спивающуюся свинью, – разлив кипяток по кружкам, полицейский снова запрыгнул на стол и, потянувшись к выдвижному ящику, достал пачку слегка раскрошившегося овсяного печенья с вкраплениями молочного шоколада. – Основная его деятельность заключалась в покупке и продаже акций и ценных бумаг. Он редко ночевал дома и никогда не присутствовал на праздниках. Со временем алчность медленно начала пожирать его, и в какой-то день обычное инвестирование превратилось в спекуляцию, – чайное ложка застучала по стенкам керамической чашки. – Деньги сыпались градом, но счастье нашей семье не приносили. Круг бесчестных знакомых вытеснил честных друзей. Одна любовница начала сменяться другой. Не выдержав, мама подала на развод. Дети выросли, делить их уже смысла не было, а если бы и был, то вряд ли отец забрал себе хотя бы одного из троих.       Подставив ладошку ко рту, чтобы крошки не упали на пол и платье, Джихён откусила кусочек от печенья. После того, как они познакомились с молодым человеком, они не разу не говорили ни о чём личном, да и встреч было настолько мало, что времени обсуждать что-то практически не было. В последнее время, после её приезда, они частенько переписывались по поводу архивных документов, но ни один их диалог не сводился к общим разговорам, пару раз Чондэ предлагал посидеть где-нибудь, но Джихён, увиливая от предложения, ссылалась на дела, которых у неё почти никогда не было. Он связался с ней практически сразу после того, как самолёт из Пекина приземлился в аэропорту Инчхона. Именно от него девушка и узнала, что на Кая заведено дело. Для неё до сих пор оставалась непонятной чужая заинтересованность, хотя она и предполагала, что Чондэ верит в какую-то тонкую и важную связь между ней и главой мафии, в тот самый момент, когда она её в упор не замечает.       – Не знаю как так вышло, но однажды отец связался с Джеки и они сообща начали незаконно воротить ценными бумагами, пока однажды отец на них же и не прогорел. В одночасье из миллиардера, потеряв всё, он стал простым офисным служащим, который в попытке вернуть хотя бы что-то, начал играть в казино, делая немыслимые ставки, – Джихён нахмурилась. Ей показалось, что что-то подобное она слышала раньше. – Когда он заложил дом со всеми ценностями и машину, он начал занимать у ростовщиков в надежде как-нибудь отыграться. Он начал пить и настолько обезумел, что даже умудрился занять у человека, который его же и подставил.       – У Джеки? – уточнила девушка, обхватывая кружку двумя руками и отпивая дешёвый кофе, который по вкусу и на кофе-то с трудом походил.       – У него, – кивнул Чондэ. – Но отец не отыгрывался, порой ему везло, но не настолько, чтобы вернуть все долги полностью. Дошло до того, что Джеки пообещал порезать его и его семью на маленькие лоскутки, если он не найдёт решение, – поболтав остатки кофе в кружке, Чондэ посмотрел на кофейные жёлтые разводы. – Не знаю, насколько его волновали мы, но вот за свою шкуру он точно переживал, – допив кофе, мужчина отставил стакан в сторону и продолжил: – Альтернатива решения вопроса пришла сразу. У кого можно попросить помощи как не у заклятого врага твоего недоброжелателя? Отец на коленях приполз к Каю и как на духу выложил все биржевые махинации Джеки, пообещав, что поможет ему снизить процент его акций и вложений, если тот выплатит все его долги. Кай согласился, но сделка, к несчастью для отца, не принесла никаких плодов. Похоже, он действительно всего за пару лет пропил свой гениальный ум, – стационарный телефон зазвонил, дотянувшись, Чондэ снял с рычага трубку внимательно прислушиваясь к тому, что говорили на другом конце провода. Время от времени он что-то коротко отвечал, но девушка не слушала, погружённая в свои мысли. Когда-то Сехун рассказывал нечто подобное. Руки нервно сжали край платья. – Что уже слышала об этой истории? – усмехнулся полицейский. – Тогда, должно быть, ты знаешь, чем именно закончилось дело.       – Чонин захотел отправить твою сестру в бордель? – поморщилась девушка.       – Захотел, – хрипло отозвался собеседник, – причём даже куда-то за рубеж.       – Прости, – прошептала Джихён.       – За что ты просишь прощения? Не ты ведь начала занимать там, где не следовало, и не ты продала дочь как какой-нибудь скот мафии, не ты отправила её в публичный дом ублажать богатых мужиков, – мужчина глянул в сторону двери, где висели настенные часы — от обеда оставалось ещё минут десять. – Мой младший брат был дома, когда Сехун пришёл её забирать. Говорят, она сопротивлялась, плакала и просила его уйти. Соседи всё видели, но никто так и не решился позвонить в полицию или хотя бы даже мне на участок. Брат схватил мой служебный пистолет и выстрелил. Я слышал, что в этот момент Сехун стоял расслабленный и улыбался. Он сказал, что у брата есть один-единственный шанс, чтобы выстрелить и не промахнуться, иначе он точно свернёт ему голову. По моим наблюдениям, он был странным парнем, после произошедшего я долго наблюдал за ним, и мне всё время казалось, что он ищет смерть, но она каждый раз, как назло, игнорирует его. Всё время в его глазах была какая-то обречённость, как будто он был не мужчиной, у которого вся жизнь впереди, а старым монахом, доживающим свои последние дни в уединённом монастыре. Только под конец жизни, когда ты стала информатором для Джеки, в его глазах начало что-то пробуждаться. Мне показалось, что впервые он начал не искать смерть, а прятаться от неё.       – Твой брат промахнулся и пуля задела сестру?       – Да, он смертельно ранил её, и она, истекая кровью, скончалась на чужих руках.       – Сехун сдержал обещание и свернул ему шею? – Джихён заломила кисти.       – Свернул, – прошептал Чондэ.       – А что с твоими родителями?       – Мать слегла и почти не выходит из дому, отец продолжает спиваться, – ухмыльнулся он. – Мы не общаемся, не знаю даже, насколько он расстроен потерей детей.       – Теперь ты ищешь возмездия для обоих?       – Ищу, – пригладил он волосы. – Хотя прекрасно знаю, что одна месть порождает другую. Если я отомщу сейчас Каю и Джеки, кто-то придёт отомстить за них, а потом за ними придут ещё люди и ещё, и ещё. Это я к тому, что негоже такой молоденькой и миленькой девушке искать смысл жизни в мести за сестру. Заканчивай с этим, Джихён. Возвращайся к своей привычной жизни.       Вернувшись поздно ночью с тяжёлым сердцем домой, девушка сбросила с себя верхнюю одежду. Ужинать не хотелось, да если бы и хотелось, в холодильнике продуктов совершенно не наблюдалось. Переодевшись в спортивный костюм, Джихён долго валялась на полу, бездумно переключая различные телеканалы, ориентируясь, пожалуй, только на яркую картинку до того момента, пока на глаза ей не попался белый свёрток, лежащий на тумбочке снизу под телевизором. Долго не раздумывая, девушка подползла к нему ближе. Не так давно Сольхи утверждала, что с этим она может получить ответы на интересующие её вопросы. Развернув крафт-бумагу, Джихён вынула оттуда мундштук, бумагу для табака и, собственно, сам табак, не внушающий со стороны доверия. Порубленные скрючившиеся листья имели странный тёмно-синий цвет, называемый у художников красивым словом индиго. Растерявшись, она не сразу сообразила, как это правильно курить, но уже через пару минут ей удалось скрутить первую в своей жизни цигарку, засунув её в элегантный серебряный мундштук, украшенный всевидящим оком в форме лазурита с двух сторон. Поднося спичку к сигарете, она всё ещё сомневалась в правильности решения, но в итоге, не найдя в поступке ничего дурного, сделала глубокую затяжку, тут же разразившись сильным кашлем. Год назад в одном из ночных клубов, ведомая коллегами по работе, она осмелилась единожды попробовать травку, но даже тогда её не пробрало так, как пробрало сейчас.       Красный как свежая кровь дым заполонил комнату. Вкус табака был странный. Горький и сладкий одновременно. Сначала казалось, что она жуёт полынь, а потом запивает её сладким хмельным настоем из мёда. Джихён догадывалась, настоящие сигареты имеют мало сходства с тем, что она курила сейчас, но даже при этом она не понимала, как что-то подобное Кай выкуривает несколько раз на дню. Неожиданно в мысли влезли чужие губы. Целующие так же горько и так же сладко одновременно. Мороз забрался под кофту. Показалось, что кто-то забыл закрыть дверь на балкон. Девушка резко обернулась, не понимая откуда у неё вообще взялся балкон, которого в её квартире и в помине никогда не было. В ушах зазвенели китайские колокольчики, после чего послышался хруст ломающегося печенья. Джихён поёжилась, стало не по себе. Затянувшись ещё раз и ещё, она прокашлялась, прикрывая глаза. Ресницы дрогнули. Перед глазами возник Кай, сидящий на подоконнике в белой перепачканной чем-то красным майке. Улыбка тронула мужские губы. Рассмеявшись, он приподнял и показал ей свои перепачканные кровавые ладони. Растянувшись, губы выдали одно лишь только слово «Перестаралась». Замотав головой, девушка прогнала странное видение, напугавшее её до чёртиков. Пальцы быстро затушили сигарету в блюдце, выбросив окурок и странный зелёный пепел в урну. Досматривать до конца ничего не хотелось, впрочем так же, как и испытывать свои нервы на прочность. Видение показалось слишком реалистичным.