***
Чтобы выйти из кондитерской, Гера толкнул дверь плечом, потому что руки были заняты двумя коробками с эклерами и тортом «Прага». – Стоять, – сурово сказал человек в черном, встречая на пороге и не пропуская на улицу. – Руки вверх. – Я не могу, – кивнул Гера на коробки с нежным содержимым. – Хм… – задумался Ивкин. Верно, жаль ронять сладости. – Тогда поставь все на стол в кондитерской и выходи, – нашел решение Филипп. – И только посмей сбежать. – Я понял. Решительность незнакомца, одетого как охранник или солдат, внушала серьезность его намерений. Если он грабитель, то странный – внутрь не заскочил, требуя денег у продавцов; коробки не стащил – одиночный грабеж тоже не его цель. Значит, ему нужен конкретно Гера. И человек не шутит: на поясе дубинка, и, наверно, другое оружие есть. Гера вернулся в кондитерскую, дошел до прилавка и водрузил коробки на него. – Что-то не так? – спросила продавщица, несколько секунд назад принявшая оплату за покупки. – Оставлю пока их здесь, ладно? Девушка, если про меня будет кто-нибудь спрашивать, скажите… Гера замолчал. А что сказать-то? Тот мужчина может тоже зайти и узнать у продавщицы, о чем она говорила с покупателем, которого вот-вот похитят. Гере вспомнились слова деда о пропаже несколько волшебников юного возраста месяц, а то и побольше, назад. Те, конечно, могли уехать или умереть по состоянию здоровья. А могли быть увезенными вот такими людьми в черном. Пойти с их представителем – отличный шанс узнать, есть ли другие похищенные. Геру хватятся скоро: дед ждет его с пирожными и тортом, чтобы накрыть стол к чаепитию, куда приглашены Снежана, Брунгильда и еще несколько друзей. Не дождавшись внука, дед позвонит Тамаре. А она бросит все дела, чтобы отыскать друга. Нужно слово, о смысле которого Тамара догадается сразу. – Скажите «собака», – произнес Гера и обернулся. В дверь постучали, намекая, что пора бы покинуть кондитерскую. – Собака? – растерялась продавщица. – Да. Спасибо! На улице Ивкин подцепил удачно изловленного Германа под локоть и повел к черной «буханке» с тонированными стеклами. – А вы кто? – поинтересовался Гера. – Заяц Месхитович Арбузян, – ответил Филипп, озаботившийся сочинить себе оригинальное имя, дабы не называть настоящее. Псевдоним должен быть звучным, информативным, однако не раскрывающим суть. На первый взгляд бессмысленность оказывалась тщательно выстроенной схемой. В это Ивкин свято верил со времен работы в КГБ. Необычными именами Геру было сложно поразить, но данное сочетание заставило поднять брови. – А чем вы занимаетесь? – Молчать! – крикнул Филипп и стукнул по двери «буханки». – Парни, принимайте. Перед тем, как две пары черных рук потащили Геру в машину, Ивкин достал заготовленный шприц с транквилизатором. Поначалу Коленкоров сопротивлялся выдавать препарат бестолковому заму Александра Борисовича, мотивируя тем, что укол надо делать, когда подопытного доставят в колонию. Филипп пригрозил большими, практически необъятными полномочиями своей должности, и врач послушался. В шею ткнулась острая иголка, и почти сразу же Гера ослабел. Мозг же, напротив, заработал, получив телепатическое сообщение. – Прости, что навела их на тебя. Но нам нужно помощь! – Я скоро буду, – пообещал Гера неизвестно кому. – Не болтай мне тут, – влезая следом, Ивкин закрыл дверь «буханки» и скомандовал водителю трогаться.Заяц-волк
17 января 2019 г. в 16:54
Если раньше Филипп не сомневался, что в отсутствие Александра Борисовича в колонии все будет хорошо, то к середине дня единоличного полновластия Ивкин был уверен, что создан для работы начальником.
– Эх, какого дельного специалиста уволили… – посочувствовал КГБ и.о. главного. – Не нашли мне применения. Ну что ж, сами виноваты.
Услышь такие речи руководитель комитета – точно бы хохотал, как сумасшедший. И повернись время вспять, снова бы отчислил Филю из рядов сотрудников службы безопасности. Когда дурак признает, что он дурак – это нормально. Когда считает себя умным – это страшно. Начальник КГБ уберегся от Ивкина с его прогрессирующим «умом», а вот Александр Борисович, наоборот, – подвергается опасности от не нарочно подложенной свиньи или троянского коня с его вредоносным наполнением.
Наказание для Рекса было банальным, но действенным: за ним не пришли на обед. Зубная боль прекратилась сама собой, и Рексу значительно полегчало. Поздний завтрак никто не принес, и, похоже, на дневной прием пищи за ним не спешили.
Прижавшись ухом к двери, панк слушал: в коридоре ходили люди, щелкали замки, выпуская и впуская подопытных.
– Я жрать хочу! – крикнул Рекс и треснул по двери. Но та была металлическая и особого урона не понесла: зря только кулак отбил.
Голодная смерть Рексу не грозила – со вчерашнего дня он заныкал в уголке наволочки горбушку черного хлеба. Но как быть, если и ужин для него отменится? И вдруг вообще к панку больше не заглянут? Радовало в этом случае то, что не потащат на процедуры. Сегодняшние утренние Рекс пропустил, обед ему не дали... Обстоятельства породили в душе вопросы: что за новые методы у хромоногого козла, как звал Рекс Александра Борисовича. Почему утром дежурный вызвал не его, а тупого осла Филиппа? Может, козел отбросил копыта? Было бы неплохо, злорадно ухмыльнулся Рекс. Только вот осел туп, и с ним станет еще хуже, чем с хромоногим. Дурость подчас является куда более жесткой и извращенно изобретательной, чем ум.
Месть Ивкину за лишение одного из колонистов обеда осуществилась незамедлительно: Филиппу доложили, что волшебник Герман катается по городу на белой «Волге», посему надлежало забыть о еде и приступить к выслеживанию и поимке.
Что за способность имел тот парень, Александр Борисович выяснить не смог, отчего графа досье не была заполнена. Ивкин испытывал некоторое смущение: как тогда отправляться на охоту? У каждого волшебника, с виду самого смирного, был дар: кто огнем швырялся, кто мебелью – словом, не сдавался просто так. И это осложняло поимку. «Вот бы у Германа ерунда какая-нибудь», – размечтался Ивкин. Не сказать, чтобы он трусил обороняться от волшебников, скорее, хотел получить минимальные потери, а не прожженную экипировку и переломы. За доверенный отряд Филипп переживал, планируя оставить его в целости и сохранности.
План придумался мгновенно, и чего он мучился? Подойти к Герману и увезти – всего-то делов! Александр Борисович, правда, не поощрял разборок в людных местах, но его нет в колонии, зато есть заместитель. И у него свои методы.
– Надоело с ними возиться, – поделился Ивкин с подчиненным, когда ловчий отряд готовился к выезду, облачаясь в бронежилеты. Чем бы ни владел Герман, без защитной одежды на него не пойдешь. – Берем в том месте, где увидим. Разговаривать буду я. Когда скомандую взять его – берите.