Выбор Проклятого

Снова потеплело и едва выпавший снег, по всей видимости, собирался растаять. Утром Ира прошлась по улице и убедилась в том, что несмотря на намечающуюся слякоть, она сможет добраться до шоссе. После вчерашней истерики мужа она чувствовала неудобство перед Аней и решила порадовать малышку. Свозить ее в Чернигов, пройтись по магазинам, посидеть где-нибудь. Еще вчера, когда девочка ушла домой, Ира пыталась понять, из-за чего не оставила ее на ночь? И не смогла найти ответ. Конфликта с матерью девочки ведьма не боялась. Да, по правде говоря, была почти уверена что его и не будет. Похоже, что мамаша явно не особо переживала о своей дочери. — В следующий раз попросит остаться, обязательно соглашусь, — решил Ира. А затем поймала себя на мысли, что до сих пор не знает ни адреса девочки, ни ее телефона. — Мистика, да и только, этакое помутнение в голове, — прошептала она, — неужели я все-таки смотрю на девочку, лишь как некое мое удобство? Посидеть с Валиком, например? — Мысль была неприятная, и Ира решила ее не додумывать. Мишка уже проснулся, но все еще продолжал дуться, а это сегодня полностью устраивало Иру. Она тоже чувствовала себя слегка обиженной и решила, что один денек можно обойтись и без разговоров. Оставила ему еду и предупредила, что съездит по магазинам, на том их утренний разговор и закончился. Валик сегодня тоже был тих и спокоен, разложил на полу свои машинки, лег на бок, и катал их туда-сюда с довольным видом. И тогда, чтобы скоротать время в ожидании Ани, ведьма решила приготовить «Дем-ди». Она пока не решила, кто станет ее первым маяком. Стервозная мамаша, толкнувшая Валика, была первым кандидатом, но до нее еще нужно было добраться, а использовать «Кхаканарского воина» только лишь с этой целью, Ира не хотела. Магрес, рассказывая о «Дем-ди», заверил, что приготовленное зелье обладает неограниченным сроком годности, и даже если у нее нет никого на примете, всегда стоит иметь хотя бы одну порцию в запасе. Кстати, она еще хотела поехать в Чернигов, чтобы посмотреть, нет ли в ювелирных магазинах каких-нибудь колец или сережек с бриллиантами? Деньги у них пока были, а портить подарок любимого мужа Ира еще была не готова. Сам процесс приготовления был не очень сложен и состоял из трех частей. Первая, это заговор емкости, в которой он будет готовиться и храниться. Тут использовалось «Ваатке» и чародей объяснил, что именно на этом этапе закладывается основа зелья, потому что свойства компонентов будут меняться именно под воздействием сосуда, в котором Ира будет их объединять. Второй этап, это обработка компонентов. Над каждым из них необходимо было произнести короткое заклинание, опять же на «Ваатке», а затем поместить в сосуд. Самым приятным в этом процессе было то, что делать можно было не за один раз. Например, вначале использовать доступные предметы, те же соль, лимон, вода и капля своей крови, а затем найти недостающие компоненты. Значит можно съездить в Чернигов, купить все необходимое, и закончить уже по возвращении. И третий этап — дать настоятся зелью не меньше двадцати часов. После этого коснуться им выбранной жертвы и произнести замыкающее слово. Магрес предупредил, что для получения нужного эффекта достаточно нанести на тело жертвы одну каплю. Можно использовать и все содержимое сосуда, но значения это не имеет. Связь, уменьшающая ее откат, будет установлена, а все оставшееся зелье, станет непригодным для повторного использования. Ира снова посмотрела на Валика. Ей не хотелось, чтобы он отвлек ее посреди первой стадии. Но сын по-прежнему лежал на ковре, катая машинки, и она решилась. Вышла на кухню и осмотрелась. Магрес говорил, что сосуд должен быть из стекла или металла. Немного подумав, ведьма выбрала стеклянную пол-литровую бутыль из-под минеральной воды. Зачем-то тщательно прополоскала ее и поставила на стол. Как всегда, первое слово на «Ваатке» далось крайне тяжело. Пришлось настраиваться, разминать язык и пальцы. Она несколько раз сбилась, выпила кружку воды. Снова вернулась в комнату, но сын продолжал играться, и она вернулась на кухню. Закрыла глаза, вспомнила чародея, его спокойную манеру объяснять, его уверенную руку и прикосновение к метке. Он был мастером, ей реально повезло с наставником. Ведьма машинально потерла плечо, то место где его украшала метка дочери и произнесла слово-ключ. В голове сразу прояснилось. Она еще раз размяла пальцы, а затем резко дернула сразу обеими кистями, с одновременным движением указательных пальцев и мизинцев. Руки заныли, но зато она почувствовала, как по ладоням растеклась незримая энергия. Коснулась ладонями висков, произнося слово-приглашение. Почувствовала тепло в области затылка и одновременное онемение в висках, значит все хорошо, все идет, как и задумано. Магрес предупреждал, что «Дем-ди» одно из самых сложных заклятий, например в бою, а «Ваатке», требует намного меньшего времени, хотя в реальном бою на Земле, он как раз рекомендовал бы поостеречься. Она посмотрела на пустую бутыль, которая казалось, слегка светится. Ведьма, зажав ее между ладоней, произнесла слово-повеление. Легкая дрожь стекла, и Ира понимает — первый этап завершен. Присела на стул, вдруг почувствовав слабость в ногах, и с удивлением поняла, что насквозь мокрая. Вспотела так, словно пробежала кросс в неимоверную жару. А потом почувствовала сильный голод. Пока разогревался завтрак, Ира пила холодный чай маленькими глоточками и думала, начинать ли ей работать с компонентами, или все-таки отложить это на вечер? Может пока подождать Аню, съездить в город, и уже имея на руках все необходимое, вечером продолжить? Вопрос решился сам собой. Валик, которому все-таки наскучило играть одному, вышел на кухню посмотреть, чем это таким мама там занимается. Потом Ира завтракала, одновременно развлекая сына сказкой, а затем они одевались, чтобы выйти во двор. Перед самым выходом она зашла к мужу. — Мы пойдем гулять. Чайник горячий, может сделать кофе? — Да, пожалуйста. Любимый вдруг развернулся и, глядя куда-то вниз, неожиданно сказал: — Извини за мои психи. Но, увы, не могу обещать, что они не повторятся в самое ближайшее время. — Ладно Кот, — вздохнула ведьма, — если они будут часто повторяться, то я еще не выкидывала пустую банку от кофе, — пошутила она. — Намек понял, — усмехнулся он в ответ, — давай тогда, угости своего суженного горячим кофейком, и поцелуй Валика от меня. Снег уже потемнел и стал тяжелым, зато очень хорошо лепился. Они с малышом успели скатать основу снеговика, хотя получалось медленно, он все время отвлекался, но в этом деле спешить было решительно некуда, как вдруг услышали: — Ку-ку! — Неугомонная Анька появилась неожиданно и, повиснув на калитке, махала им рукой. — Ира, можно к вам? — Да, заходи конечно. Ты голодная? — Есть немного. Валик, привет! — Она подхватила малыша и закружилась с ним. — Как там ваш гном? Еще обижается? — продолжила девчонка, поставив малого на ноги. — Уже меньше, но ты пока, — тут Ира заговорщицки ей подмигнула, — не называй его гномом. — Хорошо, я попробую. — Пойдем в дом. — Пригласила, Ира. Когда они оказались внутри, спросила: — Аня, хочешь, поедем в Чернигов? Пройдемся по магазинам? — В Чернигов? — глаза девочки загорелись? — Хочу! А можно? — тут же робко переспросила она. — Конечно можно, — улыбнулась Ира, — я же предложила. А мама не будет возражать, что ты на весь день пропадешь? — Неа. Ей обычно в те дни, когда дядя Витя приезжает, все равно где я нахожусь. — Ладно, — они прошли в комнату, и тут Ира вспомнила утренние переживания, — Аня, а у тебя телефон есть? — Нет, — пожала плечами девочка, снимая куртку, — был, но сломался, а новый дорого. Ира вздохнула, в нынешних реалиях остаться совсем без телефона, выглядело немного диковато. — Тогда говори свой адрес. — Адрес? Лесная 22/2. А зачем? — Растерялась малышка. — Мало ли что, — неопределенно ответила ведьма, — лучше, чтобы и я могла тебя найти. Про себя она решила, что подарит Ане телефон, какой-нибудь простенький, но подарит обязательно. И может быть прямо сегодня. — Все, кушаем и собираемся, — подвела Ира черту под разговором, — а то в городе позакрывается все. — А Валик едет с нами? — Спросила Анька, проходя в кухню и ведя ребенка за руку. — Конечно. — А гном? Ой, то есть Миша? — Не думаю, что он захочет. — А ну да, — кивнула Аня, устраивая малыша на табуретке. Ира постепенно приучала сынишку сидеть не в детском стульчике, когда его можно было подстраховать, чтобы не упал. — Все равно ему там нечего покупать, — добавила девочка. — Вот именно. Они быстренько поели и собрались. На часах было начало первого, а сегодня, насколько помнила Ира, была суббота. Значит время у них есть, да и дорога должна быть относительно свободная. — Одевай Валика, и ждите меня на улице, — она показала на одежду, в которой недавно гуляли, а сама пошла к мужу. — Ира, — начал он, стоило ей открыть дверь. — Да? — Получилось немного суховато. Она не ожидала, что он обратиться первым. — Я слышал обрывок разговора, вы уезжаете? — Да, свожу Аньку по магазинам и куплю ей что-нибудь, порадую ребенка. Ты не против? — Нет, конечно. Вчера, когда я бродил по Этании, у меня возникла одна идея. Я пока не могу ее сформулировать, но прошу, если после возвращения Валик уснет, сразу иди ко мне. — Я думала доделать «Дем-ди». — Это ты сможешь сделать и тогда, когда малыш не спит. Попроси Аню с ним поиграть, занять его. — Хм, — удивилась она, — что у тебя за идея? — Пока ничего конкретного. Это связано с переходами и с тем, что я видел у нас под тумбочкой. Хочу поэкспериментировать, но сама понимаешь, без риска быть увиденным сыном. — Хорошо, тебе что-то принести? Мы надолго. — Да нет, ничего не хочется, а еды мне хватит. Хотя, вы уже едете? — Ага, Анька Валика одевает. — Вынеси меня в коридор и поставь под тумбочку. Я там поброжу немного, пока вас нет. — Уверен? Не заблудишься? — Снова заволновалась Ира. — Уверен маленькая, — улыбнулся он, подходя к краю стола. Ира выглянула в коридор. Там дети баловались, шумели, и судя по всему мало интересовались тем, чем она занимается. — Давай, — она аккуратно обхватила его, сжав в кулаке, и вышла из кабинета. Валик уже был в одном сапоге, шапке, и дети сообща и со смехом натягивали второй. — Удачи! — Шепнула Ира, опускаясь на колени и оставляя мужа под тумбочкой. — Спасибо, — улыбнулся он. Заметив валяющуюся рядом катушку ниток, конец которой до сих пор был привязан к ножке, добавил, — все будет хорошо, развлекитесь там. Ведьма улыбнулась в ответ и ее лицо исчезло. Еще секунду-две, он видел ее черные, изящные сапожки, а потом и они пропали. — Ну что ж, — потер он руки в предвкушении. — Пожалуй, приступим. Выезжая со двора, Ира с удовольствием поймала себя на мысли, что уже совсем не мандражирует за рулем. Да и машина, словно ощутив ее возросшую уверенность, слушалась намного лучше, чем раньше. Анька на заднем сиденье развлекала Валика, тот смеялся, а она вдруг поймала себя на мысли, что хочет оставить эту девочку у себя навсегда. Когда выходила замуж, то мечтала минимум о двух детках, а лучше трех. Но теперь, если Миша не найдет способа как-то сбросить свое проклятие, то больше детей у них не будет. И вот появляется Аня, и как-то незаметно входит в их семью. Задумавшись, Ира влетела передним правым колесом в неплохую такую ямку, слегка прикрытую снегом. Машину подбросило, Валик испуганно замолчал, а затем захныкал. — Все хорошо, — успокаивающе сказала ведьма, притормозив. — Да, — подхватила Аня, — это как на качелях, ты скоро будешь на них кататься высоко-высоко, и перестанешь бояться вот такого. — А когда станешь взрослым, — подумала Ира, — снова начнешь. — И решила больше не отвлекаться на посторонние мысли. Несмотря на начавшееся таяние снега, дорога не успела раскиснуть, и на шоссе выбрались без особых проблем, а дальше стало еще легче. Машин было относительно немного, ехала она не спеша, и только при въезде в город пришлось немного притормозить. Кто-то излишне торопливый нашел свое счастье, и машины медленно объезжали небольшую аварию. Минут через двадцать, Ира припарковалась около местного торгового центра, и они отправились на поиск сокровищ. Для не избалованной Ани это явно было праздником. Ира несла Валика в слиме, легкое заклинание позволяло ей делать это, практически не напрягаясь и не уставая. Малыш крутил головой, с любопытством рассматривая бутики и кафешки. А Аня шла, чуть ли не вприпрыжку, и Ира чувствовала себя почти счастливой. Они выбирали и примеряли одежду и обувь. При этом Валик, как истинный будущий мужчина чуть не заснул. Потом было кафе, где малыш с удовольствием выпил молочный коктейль, а Аня перепробовала наверно с половину предлагаемых там сладостей. Затем дети отрывались в игровой комнате, а Ира, опять убедившись, что Валика можно с ней оставлять, отправилась за основными покупками. Домой возвращались уже под вечер, нагруженные пакетами, усталые, но довольные и счастливые. Валик уснул, Аня играла подаренным телефоном, а затем сунула его в карман и просто смотрела в окно. — Что-то случилось? — Ире показалось, что девочка чем-то расстроена. — Нет. Просто у нас добрая сказка. А сказки редко бывают добрыми долго. Они тогда не интересные, — ответила Аня. Ира поразилась услышанному не детскому рассуждению. — Бывают, — ответила она, — просто не так часто как хочется, и как только сказка становится по-настоящему доброй, ее перестают рассказывать. — Может быть, пусть тогда и нашу не рассказывают? — пробормотала Аня. Ведьма не нашлась, что ей ответить и остаток пути провели в молчании. Дорога окончательно испортилась, снег за день почти растаял, и Ира все внимание тратила на то, чтобы снова не попасть в какую-нибудь яму, или не сбить чей-нибудь забор. Уже выходя из машины, Ира вспомнила, что Миша может быть и не в кабинете. — Аня, — прошептала она, малыш до сих пор спал, и Ира не хотела его будить, — заходи очень осторожно и смотри под ноги. Вдруг там Миша где-нибудь? — Ой, хорошо, а он разве не у себя? — Может оказаться, что нет. Держи ключи. Уезжая, Ира поставила незримый магический контур. Он мог отпугнуть воришку, а мог и не отпугнуть, если тот был решительно настроен, но в любом случае, предупредил бы Иру о его нарушении. Так что она была уверена, что их покой никто не нарушал. Аня с пакетами уже была около двери, когда она достала малыша и пошла за девочкой. — Гном, мы дома, — возвестила девчонка, включая свет, — будь осторожней. Ей никто не ответил, а может она просто не услышала тихого голоса. В любом случае девочка внимательно смотрела под ноги, дошла до комнаты Иры и там сгрузила пакеты. Вскоре к ней присоединилась хозяйка. Она тоже тихо окликнула мужа, но тоже не услышала ответа. — Наверное, еще бродит там, а может музыку слушает, — сказала она Ане, а затем спросила, — ты проголодалась? — Нет. — Покачала головой девочка, — кажется, что нет. Ира, спасибо вам огромное! — Да не за что. — Нет, спасибо. У меня никогда таких красивых вещей никогда не было, — серьезно ответила девочка. — Можно я оставлю у вас часть пакетов? Не хочу, чтобы мама вопросы задавала. — Конечно, — сердце Иры сжалось. Она открыла рот, чтобы предложить девочке остаться у них на ночь, но в этот момент проснулся Валик и сразу захныкал. Занявшись сыном, Ира забыла о том, что хотела сказать, а Аня вдруг засобиралась домой. — Тетя Ира, я уже пойду, можно же я завтра опять приду? — Да, Анюта, — улыбнулась Ира. — Обязательно приходи. Кстати, можешь учебники взять, уроки сделаешь и переночуешь. — О! Правда? — девчушка радостно улыбнулась, — если можно, то я с удовольствием! За Аней закрылась дверь. Ира, убедившись, что малыш увлекся просмотром мультиков в телевизоре, тихонько прошла в кабинет мужа, надеясь, что он уже у себя. Но комната мужа была пуста. Миша некоторое время стоял под тумбочкой, а потом посмотрел туда, где должна была бы быть стена, но увидел проход. Да, похоже, для него не составляло никакого труда перейти, куда бы то ни было. И тут, и в Этании. Вспомнилось его возвращение в башню. Тогда он пребывал в премерзком настроении. После того, как злосчастный командир гарнизона погиб, Проклятый вдруг понял, что теперь ему его жаль. Ненависть ушла, а сделанного уже не вернуть. Сейчас Миша был уверен, он знал о том, что произойдет, знал, но не смог довериться своему не проверенному чутью. Зато теперь он был просто уверен в том, что переход дело крайне опасное. И его затея, даже не затея, а размышления на эту тему, попахивают авантюризмом, а может и полным безумием. Типа русской рулетки. Сейчас, оставшись в одиночестве, он собирался побродить по земным коридорам. Посмотреть, куда его выведет кривая дорожка, и уже потом спокойно и не спеша все обдумать. Снова вспомнилась Этания. Он буквально ворвался в Старкворд. Не заметил, как пролетел весь путь до лестницы и отправился прямо к Магресу. Проклятый и сам не знал чего хочет, то ли наорать на чародея, то ли просто отчитаться о результатах. И если на изнанке и по пути к лестнице превалировало желание орать, то чем ближе он был к приемной чародея, тем больше успокаивался, а стоило переступить порог кабинета, как боевой задор Проклятого окончательно исчез. Не чародей был виноват в смерти командира. Миша просто отчитался о результатах, и отдал Магресу «Альмагу». Артефакт был запачкан черной слизью, но чародея это не смутило. — Очень хорошо, я доволен — сказал маг. — Спасибо. — Продолжай свои исследования, бери с собой «Альмагу» и добровольцев. Я хочу, чтобы ты пробовал искать места по описанию. — По описанию? — переспросил Миша — Да. Скоро мне понадобится твое мастерство, необходимо чтобы ты был готов. — Хорошо, мастер. Все, пора, коридор манил. Проклятому было интересно, увеличилось ли его мастерство блуждания неизвестно где на Земле, или все навыки касаются только магического мира. Камень приятно холодил босые ноги. Вообще тут было теплее, чем можно было бы ожидать, идя по подземелью. Вот и амфитеатр. Еще перед заходом сюда, он размотал нитку, намотав один конец на руку. И сейчас, оглядываясь, видел часть комнаты и чувствовал некую неправильность. А затем до него дошло, в Этании после перехода он не видел того места, откуда переходил наизнанку. — Не видел, — пробормотал он, — или не обращал внимания? Там мне требовалось лишь несколько шагов. Если расстояния похожи, то тут надо сделать шагов пятьдесят, а там два. А может сто и больше? А что если проверить? Воодушевленный Проклятый пошел назад, считая шаги. На восемьдесят шестом он оказался под тумбочкой. — А теперь, — продолжил он монолог, — считаем еще раз. На сто одиннадцатом шаге Миша дошел до центра амфитеатра, и вдруг почувствовал легкое изменение. Нить, которую он примотал к руке — словно стала легче. Обернувшись, он не увидел комнаты, лишь бесконечный коридор, теряющийся в темноте. С руки свисал короткий обрывок. Нить, по всей видимости, разделила судьбу несчастного командира. — Отлично, — прошептал он, — теперь я на изнанке Земли. Посмотрим, куда я могу попасть отсюда. Он покрутил головой, чувствуя прилив сил. Тут, в тишине и темноте, Проклятый начинал чувствовать себя как дома. — Обязательно извинюсь перед Аней. И свожу ее куда-нибудь в Этании, — решил он. — А может и перед Ирой. Нет, без, может. И ему сразу стало легче, словно с души упал некий камень. Миша выбрал первый попавшийся коридор и побрел бесцельно, так как на самом деле не знал, куда хочет попасть. Ему совсем не улыбалось оказаться где-нибудь на людной площади, под ногами или камерами мобильных телефонов разных зевак. А еще, где-то на задворках сознания мелькала мысль, что на самом деле лучше вообще не думать и ничего не желать. Ноги и интуиция приведут куда-нибудь, а всякие размышления способны лишь завести в тупик. Вот с такими мыслями он добрел до следующего амфитеатра. Точнее ему показалось, что он в амфитеатре. Присмотревшись, Проклятый понял, что это не так. Просто из-за своего земного роста он не сразу понял, что перед ним уже не стены, а какие-то колоссальные постройки. Значит, он выбрался с изнанки, но куда? Оглянувшись, Миша убедился, что вышел из маленького коридора размером под его рост, и оказался в большом мире. Но сам этот мир, был какой-то неправильный, и Проклятый никак не мог взять в толк, в чем именно эта неправильность? Тут было довольно темно, очень похоже на сумерки. А еще тут царила неестественная тишина. — А может, — пробормотал он, — изнанка Земли отличается от того, к чему я привык в Этании? Он побродил среди огромных конструкций, а потом до него дошло, что он видит лавочку, такую, которые стоят во дворах возле подъездов, огромный фонарь, бетонную стену, которая могла быть, например клумбой. Да, это могло быть реальным миром, правда погода была отнюдь не зимней, но могло быть и чем-то относящимся к изнанке. За последнюю версию выступало и то, что сколько он не задирал голову, так и не увидел ничего, даже отдаленно похожего на небо. — Ладно, потом разберусь, — прошептал он, и отправился дальше. Туда, где вдалеке виднелись стены, образующие новый коридор, на этот раз огромный, видимо рассчитанный на обычных людей. Обойдя все огромные препятствия, Миша вновь нырнул в коридор. Что ни говори, а хомякам и уменьшенным людям, все-таки спокойнее, когда над головой есть потолок из камня или чего-либо еще, вместо открытого пространства. Пусть даже этот потолок и расположен на высоте в сотню метров. — Выйду куда-нибудь, — подумал он, — осмотрюсь, и пойду обратно. А завтра буду исследовать дальше. Все лучше, чем перед компьютером время терять. Сложно сказать, чем Миша руководствовался. Скорее всего, расслабился после Этании. Он хотел выйти с изнанки, где-нибудь в другом месте, а не дома в Вишнековке, но подзабыл некоторые нюансы своего положения. Стало светлее и одновременно прохладнее. Он прошел еще несколько шагов и вскрикнул от неожиданности, нога попала во что-то мокрое и холодное, а еще через секунду он оказался под открытым небом. Оказался, и сжался в комок от холода. Да, его поход удался, так или иначе. Проклятому удалось вернуться на Землю и вернуться не в своем доме. Выйдя с изнанки он погрузился в мокрый снег, причем погрузился в него абсолютно голый. Впервые в своей жизни. Ледяной холод почти сразу сковал его. — Твою ж, мать! — С чувством выругался Проклятый, ворочая головой в поисках спасительного выхода на изнанку, но такового, как назло, поблизости не обнаруживалось. — Твою мать! — Проорал он громче, а потом постарался расслабиться и сконцентрироваться. Не получилось ни того, ни другого. Он дрожал от холода, а ноги начали неметь. Из-за оттепели снег немного затвердел, но все равно был еще мягким. Миша барахтался в нем пытаясь выбраться наружу и осмотреться, но, несмотря на ничтожный вес, все равно проваливался глубоко, почти по свой рост. Уже закоченев так, что практически не чувствовал ни рук и ног, он вылез на что-то твердое, то ли камень то ли деревяшку, и в конце концов его голова наконец оказалась над поверхностью снега. Дрожа от жуткого холода, Миша осмотрелся. Во все стороны тянулась снежная пустыня. Вдали, по его меркам, высились какие-то исполины, скорее всего это были деревья. И такая картина наблюдалась со всех сторон. Видимо он попал в лес, а может и парк, да мало ли куда? Самым важным было то, что в области видимости не наблюдалось ни единой живой души, и ничего такого с помощью чего мог бы согреться маленький человечек. — Спокойно, спокойно Миша, — начал он сеанс аутотренинга стараясь собраться и почувствовать выход на изнанку. — Ты не для того облазил пол Этании, чтобы вот так глупо замерзнуть! Получалось неубедительно, а тело скованное холодом не верило попыткам убедить его, что все будет в порядке. Совсем не верило. Проклятый дрожал как осиновый лист на ветру, и постепенно переставал ощущать конечности, а может ему так казалось? Обхватив себя руками, и пританцовывая, он еще раз попытался осмотреться. Ничего. Спасительный проход не открывался, и чтобы хоть что-то делать, он решил добраться до деревьев. Может там удастся забраться под какие-нибудь листья, или найти нору, да что угодно где можно согреться. Умом он понимал, что ничего не найдет, но продолжал упорно переставлять ноги, несмотря на то, что практически с головой провалился в снег. Где-то далеко — далеко витала мысль, что он странник, а значит должен умереть в движении. Возможно Проклятый надеялся на свою удачу, или на неожиданный появившийся переход в спасительную темноту и тепло загадочного коридора? Он не сразу понял, что за шум раздался слева и сверху. Видимо уже начал замерзать, так и не видя никакого туннеля, ни со светом, ни без него. Но затем раздался какой-то треск, который вернул Михаила на грешную землю. — Погоди Настюха, я быстро, — донесся до Проклятого женский голос, как ему показалось, с характерными пьяными интонациями, а затем раздался глухой удар. Миша развернулся в направлении шума. Прямо перед ним, возникла черная стена, с торчащими из ее верха цветными предметами. Измученный холодом Проклятый не сразу понял что это? А это была сумка, которую хозяйка бросила, а может просто уронила на снег. Чуть дальше присаживалась исполинская фигура, и слегка оживший Миша догадался, что сейчас произойдет. Значит у него не так много времени, и он со всех ног бросился к сумке. Сколько времени хозяйка будет занята своими физиологическими потребностями? Десять секунд? Двадцать? Появившийся шанс на спасение, словно приделал ему крылья. Еще с полминуты назад Мишка думал, что не сможет сделать и двадцати шагов из-за потери чувствительности в теле, а особенно в его ногах, но теперь бежал так, словно собирался поставить рекорд в беге с препятствиями на короткие дистанции. Сейчас он не задумался о том, что его могут заметить. Более того, если незнакомка завершит свои дела до того, как он окажется внутри спасительной сумки, то будет кричать, вопить, и махать руками в надежде, что барышня обратит внимание на такую диковинку. Несмотря на периодически посещающие его мысли о самоубийстве, именно сейчас Проклятый понял, как он хочет жить. Вдали раздалось журчание, и Миша постарался не думать об источнике этого звука. Он бы предпочел, чтобы этот звук длился как можно дольше. Заветная цель была довольно близко, но в тоже время далеко, потому как бежать, проваливаясь в снег, было сложно. Ноги не хотели слушаться, поэтому все происходило как в кошмарном сне, когда надо спешить, но движешься, словно в замедленном кадре с каждым шагом преодолевая дикое сопротивление. Потом, вспоминая этот эпизод, Миша так и не смог вспомнить все то, что произошло с ним, на пути в сумку. Его память сохранила лишь обрывочные воспоминания, а цельная картинка так и не восстановилась из этих раздробленных кусков. Вот он спотыкается в полуметре от сумки, но удерживается на слабеющих ногах. Вот отмечает, что сумка расстегнута, а торчащий предмет, увиденный им сразу, это краешек пакета с чипсами. Вот он понимает, что журчащего звука уже нет, а значит надо спешить. Вот он хватается руками за край сумки, стараясь подтянуться, а замерзшие мышцы уверяют хозяина, что это невозможно. А следующее, что он смог вспомнить, была перчатка. Он не был уверен в этом до конца, в сумке было темно, но когда он заползал поглубже, дрожа от холода и пытаясь найти хоть что-то теплое, то оказался в каком-то узком, выложенным мехом тоннеле. Уже там, сжавшись в комок начал дышать на потерявшие чувствительность ладони. Умом Миша понимал, что если это перчатка, то он сейчас в опасности. В любой момент хозяйка может одеть ее на руку, и вероятнее всего, он превратится в кровавый фарш, но покинуть теплое место Проклятый просто не мог. Адреналин схлынул и начался отходняк. Мишу трясло как в лихорадке, и при одной мысли о смене места дислокации ему становилось дурно. Снова повезло. Некоторое время ничего не происходило, а затем он почувствовал ускорение, и через пару секунд звук застегиваемой молнии. Откуда-то издалека донеслись голоса и смешки, но он не смог разобрать ни слова, все заглушало клацанье своих зубов и гул в ушах. — Полежу немного, согреюсь, и попробую перебраться куда-нибудь подальше, — пообещал он себе. Но пообещать оказалось намного легче, чем выполнить. Миша постепенно согревался, но вместе с этим пришла и боль, сильное покалывание во всем теле и жжение. Он сжимал зубы, стараясь не кричать. Мало ли, вдруг хозяйка сумки услышит? — Интересно, — пробормотал он, — насколько сильно я замерз? И спасет ли меня новая кровь от неприятных последствий? Ответов на эти вопросы у него естественно не было, и он никак не мог вспомнить, что грозит человеку при длительном воздействии холода. Помнил только, что ничего хорошего. — Черт возьми! — хохотнул он. — А ведь Ирка была права. Будь я в одежде, насколько легче мне было бы сейчас? Сумка покачивалась, но сон не шел. Вместо него Мишу стало лихорадить. Он понял, что не сможет выползти из перчатки, но ему было уже все равно. Сознание туманилось, как тогда, в доме с тварями. Пару раз он видел что-то похожее на звездную дорогу, и каждый раз возвращался на Землю. Жутко болело горло, при каждом сглатывании слюны его передергивало. Не проходило жжение в руках и ногах. Вдобавок сильно захотелось пить и в туалет одновременно. — Вот так я сходил за хлебушком, — прошептал он. — Ничего, справлюсь. Отогреюсь, немного отдохну и попробую найти выход на изнанку. Или выползу из сумки и попрошу кого-нибудь о помощи, вот, а еще… Тут он начал бредить, выкрикивая бессвязные фразы…. В своем полубредовом состоянии, он словно оказался в гигантском калейдоскопе, то возвращаясь на Землю, то оказываясь неизвестно где. Несколько раз ему казалось, что он видит плененную Ксану, пару раз он снова оказывался среди бесконечных комнат, потом ему привиделись пауки, потом полет над бесконечной равниной. Один раз он полностью пришел в себя и понял, что покачивание прекратилось, видимо хозяйка поставила сумку, но он не знал — хорошо это или плохо. Его окружали тишина и темнота, все тело горело и болело, его трясло в лихорадке, и по-прежнему не было никаких сил, чтобы покинуть свое уютное убежище. — Попробую уснуть тут, — решил он, — и будь что будет. Валик уснул, и Ира в который раз заглянула в кабинет мужа. Чуда не произошло, стол и маленькая кроватка были пусты, еда не тронута, никто не встретил ее язвительной шуткой или каким-нибудь замечанием. Сейчас она была бы не против того, чтобы он наорал на нее, вылил ведро желчи или обвинил во всех смертных грехах. В очередной раз Ира поняла, что не хочет, не готова терять Мишу, даже такого, каким он стал. Она вышла в коридор, подошла к столику и встала на колени, а потом вообще легла на пол. Ничего, без Миши ведьма видела лишь обычную стену с обоями. — Погоди у меня, — пригрозила ведьма, — вернешься, точно к ножке табуретки примотаю. — Надо было не отпускать Аньку, — совершенно неожиданно мысли ведьмы сменили направление, — чего я вообще не предложила ей жить тут? Ответа на этот вопрос у нее тоже не было, и тогда Ира решила закончить с «Дем-ди». Настроение ведьмы как раз соответствовало созданию адского эликсира, сейчас, в таком состоянии, она бы повесила маяк на первого встречного взрослого. Среди многочисленных покупок, была и коробочка с небольшими сережками. Увидев их в ювелирном магазинчике, Ира не колебалась. Пусть чуть дороже, но зато сразу два бриллианта, во-первых, можно попробовать второй раз, если первый блин окажется комом, а во-вторых, запас карман не тянет. Как могла аккуратно вынула камень из оправы и попробовала настроиться на него. Затем вспомнила, что не произнесла фразу ключ и, вздохнув, принялась вспоминать науку Магреса. Получалось не очень, мысли все время возвращались к мужу, бродящиму неизвестно где. — В одном могу быть уверена, — пробормотала она негромко, — он точно не по бабам шляется. Шутка не получилась, точнее не развеселила ее. Вообще-то Ире не стоило говорить вслух. Ей показалось, что свой собственный голос прозвучал как-то зловеще. — Все, — разозлилась она на себя, — заканчивай колдовать, и бегом в постель! Мишка найдет тебя там, и все расскажет. Может и то, где он находится сейчас. Ведьма упаковала камень обратно в коробочку, не хватало еще потерять его, и вернулась в спальню. Правда перед этим не поленилась проверить пол под тумбочкой и комнату Миши. Пусто. В спальне горел ночник, и Ира впервые за этот вечер улыбнулась, глядя на то, как спит ее ребенок, подложив обе руки под щеку. Она по-прежнему не хотела спать, но вдруг вспомнила, как чародей учил ее вводить себя в некое трансовое состояние. Это было необходимо как базовое состояние для некоторых типов заклинаний направленных на лечение самой себя. После того, как ей пришлось штопать себя после нападения бандита и лечить свои раны, корчась от боли, Магрес научил ее аналогу анестезии. Причем работало оно как на себя, так и на других, и сейчас ведьма хотела воспользоваться этим. Тогда она легла ровно, вспоминая нужные слова. Это не было разделом «Ваатке», и вскоре сознание ведьмы поплыло. Казалось она одновременно лежит на кровати, и висит посреди комнаты. При самолечении, следующим этапом было собственно само лечение, а вот при работе с другими, можно было и лишить человека сознания, чтобы не мучился и не мешал лечению. Ведьма попробовал применить «усыплялку» на себя. Не сработало, а точнее сработало не до конца. Она широко зевнула, перестала нервничать, ну ладно, почти перестала, но сознание так и не потеряла. — Ладно, Мишка, — прошептала она, — если ищешь меня, то потерпи немного, а? Казалось заклинание приостановило, точнее, замедлило все процессы происходящие в теле. Не хотелось шевелиться, не хотелось переживать, да и вообще думать о чем-либо. Но если первое — не шевелиться, получалось превосходно, то вот полностью отключить голову, у нее не вышло. Но странное дело, думала Ира не о Мише, а об Ане. Сейчас, в царящей вокруг тишине, одурманенная собственным заклятием, она вдруг задумалась. Аня была странной. И дело было не только в магии. Слишком легко и быстро она расслабилась в ее доме. Психологический опыт Иры, ну не совсем опыт, реальной практики у нее можно сказать и не было, но полученные во время учебы знания, говорили о том, что девочка должна быть более закрытой, хуже идти на контакт, стесняться, опасаться что-то сделать не так. Да зачем далеко ходить за психологией, обычная логика тоже соглашалась с этим. — Завтра подумаю на эту тему, — широко зевнув, решила она. — А заодно предложу ей пожить тут. Не думаю, что кого-то это по-настоящему заинтересует. Еще какая-то мысль, таящаяся на задворках сознания, не давала ведьме покоя, но Ира не пыталась ее поймать, ей уже было лень. Она еще минут десять лежала, смотря в потолок и вяло размышляя о муже, пока спасительный сон не сморил ведьму. Аня крутилась перед зеркалом. Она примеряла футболку, купленную накануне во время их поездки в Чернигов. На лице девочка сияла довольная улыбка. Во время шопинга Аня пусть и не сразу, но сумела побороть некую стеснительность, и они развернулись вовсю. К сожалению, большую часть вещей пока было решено оставить в доме Ирины, но футболку, кофточку, шарфик, красивый браслет на руку и немного косметики Аня принесла домой, и сейчас наслаждалась обновками. То, что у матери могут возникнуть нежелательные вопросы, девочку не волновало, та вчера всю ночь пила и шумела со своим очередным ухажером и вряд ли появиться за пределами комнаты раньше обеда. По правде говоря, Аня бы вообще не возвращалась домой. В доме старшей ведьмы ей нравилось абсолютно все. То, что там она могла ничего не опасаясь погружаться в свою сказку, а Ира не только не ругала ее, но и всячески поддерживала, и старалась чему-то учить. Нравилось кушать всякие вкусняшки с чаем и смотреть телевизор. Она обожала играть с маленьким Валиком, в котором уже видела братика, и любила наблюдать за гномом Мишей. Хотя последнее получалось и не часто. Девочке было очень легко там. В доме Ирины забывались обиды соседских мальчишек и страх перед мамиными ухажерами, но главное было даже не в этом. В тот самый первый день, когда она встретила Иру, когда переступила порог ее дома, девочка вдруг поняла, теперь ее сказка стала реальностью. Теперь ей можно не бояться и не стыдится своей сути. Мать всегда запрещала ей колдовать, даже не колдовать, а даже просто подумать о такой возможности. Ей с детства внушалось, что это плохо, что она должна контролировать себя, и никогда, ни при каких обстоятельствах не использовать свои способности. Мать била ее за каждую попытку ослушаться, унижала, выгоняла во двор, причем такое могло произойти и зимой, и Аня смирилась и поверила в то, что говорила мама. Что-то внутри девочки никогда не соглашалось с этим, но она старалась не слушать этот тихий голосок. А вот стоило ей встретить Иру, и плотину как прорвало. Та сама была колдуньей, жила в своей сказке с мужем-гномом, ничего не стеснялась и никого не боялась. Более того, поговорив с девочкой, Ира спокойно и доброжелательно рассказала Ане что да, есть разные люди. Есть такие как мама и соседи, а есть такие как Аня и Ира. Что не надо стесняться, а уж тем более боятся своей сути, но надо понимать, что в обществе не любят тех, кто отличается от большинства. Поэтому нужно соблюдать осторожность, использовать свою силу аккуратно, осторожно, с пользой и по возможности не вредя тем, кто этого не заслуживает. Ира словно разрешила Ане то, что всегда запрещала мать. И малышка, которая всегда этого хотела, с удовольствием послушалась старшую ведьму. Стоило ей погрузиться в сказку, погрузиться, не оглядываясь с опаской, как вместе с запретом ушла значительная часть страхов, ушли зажатость и тревога. Словно весь негатив смыло, как смывается грязь первым весенним паводком. Аня вздохнула. Вчера они поговорили с Ирой, и она объяснила что, к сожалению, девочка не может остаться у нее насовсем. Какие-то глупые законы мешают, да и мама не согласится отдать Аню навсегда. Насчет последнего у Ани были большие сомнения, но Ира все равно не согласилась. Однако разрешила приходить в гости всегда, когда ей захочется, лишь бы школу не прогуливала. В ценности школы Аня тоже сомневалась, но с Ирой спорить не стала. А про себя подумала, что обязательно решит этот вопрос, и переедет в дом к ведьме. Ведь Валику не помешает старшая сестричка, да и гному Мише вполне может понадобиться ее помощь. От мыслей о переезде ее отвлек скрип открывающейся двери. Из маминой спальни вышел, нет, не Мойдодыр, а дядя Витя, очередной мамин мужчина. Правда, в отличие от нескольких прошлых, он уже довольно давно жил с ними. Обычно они с Аней не обращали друг на друга никакого внимания, поэтому и сейчас девочка равнодушно скользнула по нему взглядом и снова отвернулась к зеркалу. Теперь она собиралась снова воспользоваться подаренной косметикой. У девочки был весьма небольшой опыт, но недостаток знаний она восполнила энтузиазмом. Уже несколько раз, малышка подкрашивала ресницы, а затем смывала тушь, и начинала заново свои опыты. Вот и сейчас она наклонилась к зеркалу и от усердия высунула язык. Тщательно и с наслаждением подкрашивала ресницы, не обращая внимания на временного маминого сожителя. И как оказалось, зря. Виктор пребывал в довольно мрачном расположении духа. Вчера они перебрали, мужчину мучила жажда, от которой и проснулся. Вставать не хотелось, но под рукой не оказалось никакой жидкости и, помучавшись минут десять, но так и не уснув, он поплелся на кухню. Присутствие там падчерицы отнюдь не улучшило его настроения. Он бы предпочел, чтобы эта малолетка куда-нибудь свалила, причем навсегда. Нет, она ему в общем-то не мешала, никогда не лезла ни с вопросами, ни с какой-либо иной ерундой, просто чем-то раздражала вызывая непонятную антипатию. А сейчас, стоя на кухне и утоляя жажду, он смотрел на нее и вдруг понял, что Аня то, уже подросла. Обычно девочка носила бесформенную старую одежду, и выглядела в ней совсем ребенком, этаким гадким утенком. Но теперь на ней были короткие шортики и футболка. Она склонилась перед зеркалом, и Виктор заметил, что девчонка уже вполне сформировалась, а ноги у нее длинные и стройные. Он поставил кувшин на стол и вытер неожиданно выступивший на лбу пот. У Марины, матери этой малолетки, два дня назад начались женские неприятности. А до этого он ездил по делам и по правде говоря, соскучился по женской ласке. И вот сейчас Виктор не мог оторвать взгляд от этой мелкой, которая как нарочно наклонилась, да еще и пританцовывала, словно специально дразнила мужчину. — А ведь она специально, — мелькнула у него мысль. — Ну, конечно, что девка видела хорошего? А тут мужик, видный и успешный. Только и остается, что задницей перед ним крутить. Подстегиваемый воображением и мыслями о своей мужской неотразимости, Виктор сделал несколько шагов по направлению к девочке, не отрывая взгляд от шортиков в том месте, где они выглядывали из-под майки. Затем резко остановился, посмотрел на дверь в комнату, откуда доносился храп Марины, и предусмотрительно закрыл ее. Девчушка почувствовала, что происходит нечто неправильное. О том, что твориться с ее отчимом, о мыслях, поселившихся в его черепушке, она не могла даже догадаться. Аня еще не стала девушкой и в сторону мальчиков пока смотрела без интереса. Поэтому понять, что движет мужчиной, она не могла. Но зато поняла, приближается что-то нехорошее, поэтому выпрямившись, она развернулась в сторону Виктора. — Привет, — решил он завязать разговор. — Как дела, что в школе? Если бы Аню начал расспрашивать кухонный стол, она удивилась бы намного меньше. Отчиму никогда не было до нее дела, и его вопрос сбил ее с толку. — Чего молчишь? — Он приблизился и замер, провел рукой по своей голове, стараясь пригладить торчащие волосы. — Нормально, — ответила Аня, не сводя с него внимательных глаз. — Что делаешь? Чувство опасности резко усилилось, и Аня решила, что пора ретироваться с кухни. Она сделала шаг к выходу, но Виктор преградил дорогу. — Куда собралась? — Вопрос прозвучал неожиданно резко, и девчушка рефлекторно втянула голову в плечи. — Не бойся, — он постарался смягчить ситуацию, — красивая футболка. — Спасибо, — Аня снова попробовал пройти к двери, но он опять встал перед ней. — Хочешь конфету? — Сладкого у него не было, но он не знал как вести себя и что говорить, но помнил, что дети должны любить сладкое. — Спасибо, не надо, я пойду. Чувство опасности уже кричало, орало и всячески сигнализировало хозяйке, но Аня никак не могла понять, что именно ей угрожает. Вряд ли он собирается ее побить, тогда что? — Погоди, — Виктор снова встал перед ней и положил руку на плечо. Аня рефлекторно сбросила ее и попятилась. — Чего ты ломаешься?! — Вышел он из себя, предварительные ласки явно закончились, и мужик явно собрался перейти к следующей стадии. — Сама же жопой тут крутила! — Что? — Аня растеряно крутила головой, стараясь найти пути отступления. С кухни было три выхода: в комнату мамы, в прихожую и дальше на улицу, и в ее комнатушку. Но сейчас она оказалась в углу возле зеркала, а Виктор перегородил все пути отступления. — Ничего! — Рявкнул он, хватая ее за плечо, — не надо было тут авансы раздавать! Мужчина окончательно разгорячился, «надо же, мелкая потаскушка, а еще ломается», и логика и здравый смысл, начисто отключились в его похмельном мозгу. Он рванул ее на себя и футболка не выдержав порвалась, а девочка вскрикнула. — Давай, давай, не выпендривайся, — яростно зашептал он. Но тут Аня, которой из всего случившегося больше всего было жалко именно новую одежду, вспомнила, что она не просто девочка, вспомнила про сказку и о том, что ей говорила Ира. В отличие от старшей ведьмы, она не довела до автоматизма заклятие «Перчатка». Сейчас, в экстремальной ситуации, ей не получилось применить его в полную силу. Она сорвала руку Виктора и даже немного выкрутила ее, но сил не хватило, и в итоге она только разозлила нападавшего. — Ах ты ж, тварь малолетняя! — прошипел он, и отвесил девочке оплеуху. Как оказалось зря. Удар, особенно удар ни за что, разбудил внутри малышки какие-то доселе дремавшие инстинкты. Виктор успел сильно сжать ее, причиняя боль, и окончательно разорвал футболку, когда с одной из верхних полок неожиданно слетела кастрюля и довольно ощутимо ударила его по спине. Насильник от неожиданности вскрикнул и обернулся, видимо думая, что это мать Ани, но кухня была пуста. Девочка воспользовалась его замешательством и постаралась вырваться, но не удалось, Виктор поймал ее за руку и притянул к себе. — Давай, давай, — бормотал он, стараясь прижать к себе ребенка. От него несло перегаром и табаком и Аню перекосило от отвращения. Странное дело, но ей и в голову не пришло закричать и позвать на помощь. Она завопила, но мысленно, призывая на помощь так, что ублюдок ничего не понял. Разгоряченный ее близостью он старался нащупать молнию на ее шортах, когда в приоткрытую дверь, ведущую в прихожую, забежал пушистый белый кот. Пушистик Анин любимец, он жил у них в доме, хотя часто пропадал на несколько дней. Аня не могла справиться с Виктором, перчатка так и не далась ей в полной мере, а других заклинаний способных выручить в такой ситуации она не знала. Хотя точнее, из-за нарастающей паники малышка просто не могла ничего вспомнить. И тогда она стала звать своего кота. Девочка знала, где бы Пушистик не гулял и чем бы ни был занят, но если он был нужен, и она мысленно звала его, то всегда приходил. Вот и сейчас кот забежал в кухню, зашипел и, не колеблясь ни секунды, бросился на обидчика своей хозяйки. Вцепился когтями в ногу, а потом с оглушающим мявом вскарабкался на Виктора как на дерево и впился в лицо. Насильник заорал от боли и ярости, и принялся отдирать от себя шипящего кота. Тот буквально разодрал щеку и лоб, оставил глубокие порезы на шее, правда не задев жизненно важных артерий. Аня, воспользовавшись тем, что он отпустил ее, отбежала к дверям, но не смогла оставить кота один на один с насильником. — Пушистик, хватит! — Крикнула она, но кот продолжал драть лицо Виктора. И тут, несмотря на боль, насильник смог взять себя в руки. Он схватил кота за морду и бок, оторвал от себя, а затем изо всех сил бросил его на пол и придавил ногой. Раздался хруст и дикий крик бедного животного. — Пушистик, неееет! — Закричала девочка, бросаясь к ним, но поздно. Виктор со всего размаху пнул ногой кота, который отлетел к стене. Пушистик издал жалобный стон и обмяк на полу возле плинуса. — Гаааад! — Закричала Аня. От ярости и жалости ее чувства обострились. Электрический чайник — один из немногочисленных подарков Виктора, взлетел со стола и ударил мужчина в затылок. Чайник был почти пустой, поэтому удар вышел слабым. — Убью, ведьма! — Прорычал Виктор, утирая кровь заливающую глаза, — разорву, как твоего ублюдочного мышедава. Аня метнула в него разделочной доской, но отчим просто отбил ее рукой. Девочка просто не догадалась использовать один и тот же предмет много раз, ей было страшно и больно из-за Пушистика. А еще она понимала, что шутки кончились. Если раньше он хотел с ней сделать непонятно что, то теперь Виктор явно собирался избить ее до полусмерти. А может и что еще похуже. Бежать было некуда. В разорванной футболке и шортах она быстро замерзнет на улице. Взгляд девочки заметался по кухне в поиске чего-то, чем она сможет защититься, и вдруг остановился на вешалке. Там среди курток и плащей, на одной из вешалок с незапамятных времен висел ремень. Хороший, широкий кожаный ремень. Аня не знала, да и никогда не задумывалась, откуда он взялся. Висит себе и висит, как часть интерьера. А вот теперь, когда Виктор уже почти схватил ее, малышку вдруг осенило. Она потянулась за ним, как когда-то в доме Иры тянулась за пультом, и почти сразу почувствовала, как он удобно лег в руку при этом, оставаясь висеть на вешалке. В этот момент Виктор настиг ее. Очень больно схватил за плечо, так что она вскрикнула, но при этом удержала ремень. Он начал тянуть ее к себе, намереваясь хорошенько проучить, эту осмелившуюся сопротивляться малолетку. Замахнулся и… — Получай, гад! — всхлипнула Аня. Тут мужчина заметил боковым зрением какое-то движение и развернулся в ту сторону. Развернулся лишь для того, чтобы получить металлической пряжкой прямо в нос. Хруст ломающегося хряща носа и дикий вопль боли, раздались практически одновременно. Виктор, забыв про Аню, выл от боли, зажимая лицо руками, а девочка не могла оторвать глаз от Пушистика, ее милого котика который лежал около стены, вяло перебирал лапами и не мог подняться. Она подбежала к нему, но почти сразу поняла — все эти движения были последними в его кошачей жизни. Она поняла это, потому что перестала чувствовать связь с ним. Он больше не откликался на ее ласковые, бессловесные обращения, Пушистик умирал…. — Сволочь, — прошептала Аня, утирая слезы и снова взяла ремень. Когда с кухни раздались первые крики, Марина — мать Ани, решила что это продолжение сна. Ей было плохо после вчерашнего. Женские дни проходили как-то по особенному тяжело, да еще и похмелье. Некоторое время она пыталась отгородиться от окружающего мира, засунув голову под подушку, но через некоторое время до нее все-таки дошло, что в доме происходит нечто необычное. Тихо матерясь, она заставила себя подняться и побрела на кухню. Но стоило Марине открыть дверь, как от всей вялости не осталось и следа. Она сразу увидела Аню в полу разорванной футболке, держащую на руках своего кота, Виктора, сжавшегося в углу и закрывающего лицо руками. Но главное, это был ремень, висящий в воздухе. Тогда она заорала: — А ну прекрати тварь! Кому я сказала, прекрати! Услышав знакомое повеление, Аня рефлекторно втянула голову в плечи и сжалась. Связь, удерживающая ремень исчезла, и тот упал на пол. — Я тебе говорила? Говорила, никогда не делать этого?! Сколько раз говорила, сука ты неблагодарная! — Мама, — всхлипнула Аня, — он, он схватил меня, он убил Пушистика! — Заткнись! — Марина подскочила к дочке и отвесила ей звонкую оплеуху. Аня, чуть не выронив кота, отскочила к стене. Ее плечи поникли. — Он хватал меня… — прошептала девочка, из ее глаз потекли слезы. — Марина, — Виктор наконец-то сумел подняться. Его лицо представляло собой сплошную рану, кисть правой руки распухла, один из ударов пряжкой ремня пришелся по пальцам. — Она лезла ко мне и грозила, что расскажет всем, что это я приставал, а — тут он сильно закашлялся — а зачем мне малолетка? — Закончил он. — Он врет, все врет! — Закричала девочка, но Марина уже не слушала. Она схватила с пола ремень, тот самый с которым познакомился Виктор, и с яростью набросилась на дочь. — Ах ты мелкая сучка! Что ты себе позволяешь?! Аня увернулась от первого удара, а второй пришелся в плечо. — Завидуешь мне, не хочешь мне счастья?! — бесновалась мамаша, нанося беспорядочные удары. Но вдруг замерла. Ремень завис в воздухе, и пытаясь нанести удар, она чуть не сорвала кожу с ладони. — Отпусти, — тихо прошипела она. — Нет, мама, — Аня попятилась, — я не виновата! — Отпусти ремень, ведьма! Все-таки ребенку в таком возрасте почти невозможно спорить с матерью, и сила поддерживающая ремень исчезла, и тот со стуком упал на пол. — Пошла вон, с глаз долой, — проорала Марина, и бросилась к Виктору. — Тебе больно? Пойдем, я помогу — хлопотала она, помогая ему подняться. Аня же, тихой тенью выскользнула с кухни в свою комнату, неся на руках бедного Пушистика. Она собиралась одеться и пойти к Ире, попросить ее, чтобы помогла похоронить котика и пустила пожить. Оставаться в доме ей больше не хотелось.