Дежавю

Натали никогда, черт возьми, никогда не забыла бы эту немую сцену. «Адриан бросает на ладошку Маринетт своё какое-то очень старое и покоцанное кольцо, Маринетт прижимает свободную руку к груди и хнычет; Габриэль совершенно не Габриэлевским движением вскакивает на ноги, выхватывает аксессуар у Маринетт, превратившейся на несколько секунд в статую, и летит в коридор, аки ракета… — Пап, ты что?! — истошно вопит Адриан. Маринетт дёргается, словно ужаленная, вскакивает точь-в-точь как её-наверно-будущий-свекр, пронзительно верещит ругательства, совсем не подходящие образу юной невинной леди, и кидается в погоню за воришкой чужого приданого. — Месье, вернитесь немедленно… да как Вам не стыдно! Натали, твёрдо решив, что Габриэля раньше времени настиг старческий маразм, вздыхает и выливает себе в рот остатки валидола, забытые боссом. — Месье, я вас все равно догоню, лучше раскайтесь по-хорошему! — Маринетт верещит все непонятнее и непонятнее. Адриан, вдруг застонав, медленно поднимается со всего стула, чтобы подойти к стеночке и сползти по ней вниз. — Успокоительного? — участливо произносит Натали, предлагая бутылочку лекарства. Адриан жестом отказывается: мол, не надо, не поможет. Маринетт и Габриэль Агрест возвращаются буквально через пять минут: Маринетт — с триумфом, кольцом в одной руке и оторванным рукавом пиджака Агреста-старшего в другой, Габриэль — с виноватым видом и царапиной под левым глазом. — Всем выйти, — приказывает Маринетт тоном, не терпящим возражений. Натали опять вздыхает, сгребает в охапку дезориентированного Адриана и уводит наследника модной империи подальше от двух странно себя ведущих дизайнеров…» — Натали, почему они нас туда уже полчаса не пускают? — против воли зевнув, Адриан по-турецки сложил ноги, поудобнее устраиваясь на полу. — А ты у них самих спроси, если, конечно, получится, — пожала плечами Натали, переживая стрессовую ситуацию с помощью исключительно женского метода: подпиливания ногтей. — Хотя мадемуазель Дюпен-Чен в гневе так страшна, что я советую тебе молчать и не привлекать к себе лишнее внимание. — А зачем отец взял кольцо и убежал? — в миллионный раз вопросил Адриан, долбясь лбом в дверь. — А затем, что твой отец совсем заработался. Ему нужно отдохнуть и подправить своё здоровье, — в миллионный раз неудачно пошутила измученная Натали.

***

Когда Адриан и Натали наконец зашли в столовую (на дворе уже почти воцарилась ночь), Габриэль Агрест безмятежно спал на трёх стульях, поставленных впритык друг к другу, а Маринетт ходила из одного угла в угол, самой себе что-то бурча. — А… эм-м-м… — глубокомысленно выдал Адриан, неверяще переводя взор с одного близкого человека на другого. — Ничего не спрашивай, — умоляюще протянула Маринетт, на миг отвлекаясь от собственных мыслей и слабо улыбаясь Адриану. — Я дала месье Агресту снотворное… и, к слову, Вам всем сейчас тоже лучше принять снотворное и лечь в постель. — Если ты думаешь, что я в такую темень отпущу тебя домой, ещё и не выпытав подробностей произошедшего, то ты ошибаешься, — покачал головой Адриан. Натали тактично покинула комнату, дабы не мешать зарождающемуся откровенному разговору влюблённых. — И что ты предлагаешь? Остаться у тебя и… — Маринетт, не договорив, покрылась румянцем. — … и лечь спать со мной в одной комнате, совершенно верно, — закончил за девушку лукаво усмехнувшийся Адриан. Маринетт закусила губу, моргнув. — Да уж, Адриан Агрест… если я лягу спать с тобой вместе… т-то есть в одной комнате, то мне уже ни один секрет от тебя не утаить, — двусмысленно промолвила брюнетка. — Знаешь что? Даже не мечтай, Адриан. Я скорее вообще спать не буду! — Если ты не собираешься спать, объясни, в чем дело, и почему мой отец выкинул такую загадочную штуку, — велел Адриан, снова усаживаясь по-турецки на пол. Посеревшая то ли от волнения, то ли от испуга Дюпен-Чен обхватила себя руками и закачалась из стороны в сторону. Брошь Хищной Моли, спрятанная в кармане чёрных женских брюк, будто раскалённое железо, обожгла Маринетт кожу.