Морские Дьяволы

      Подобное поведение со стороны сестры Мейсон замечал уже крайне длительное время и был крайне недоволен собственной находкой: девчушка то и дело буквально светилась от счастья, с ее губ так и не сходила улыбка, проводя все свое свободное время за раздумьями у распахнутого настежь окна в своей комнате. Она умалкивала, когда ей задавали соответствующие вопросы и лукаво отводила глаза.       Сначала, может, пару недель назад, он бы и не заметил подобной перемены в настроении Мейбл, но за прошедшие дни он стал уже сильно переживать за нее. Он не мог найти причину, источник счастья своей близняшки.       Наблюдать за непеременчивым — что уже пугало — настроением сестры уже вошло в привычку, а записывать замечания в небольшой потрепанный дневник — необходимостью.       Некоторые мысли уже бились в его кудрявой макушке, но до самой последней догадки он дошел совсем недавно. И это настораживало.       Если бы Мейсону еще месяц назад сказали, что его сестра — веселая, заводная и не прекращающая улыбаться — влюбится в кого-то странного, туманного и загадочного, он бы просто попросил стражу вывести безумца из дворца и тут же забыл бы его бредовые, по его мнению, слова. Но теперь Мейсон уже не на шутку боялся, потому что видел собственными глазами, слышал собственными ушами, то, что его милая, невинная и прекрасная сестренка влюбилась, по-настоящему влюбилась.       Может, он бы и слова не сказал, не начал бы эту тему, но его волнение за Мейбл превысило лимит, когда он увидел ее тщетные попытки сбежать из дворца темной ночью. Тогда Мейсону не спалось, и он вышел на балкон, дабы сделать глоток прохладного морского воздуха и взглянуть на мягкую гладь черного моря. Хорошо знакомую макушку он увидел на соседнем балконе — Мейбл скрутила какие-то тряпки в длинный канат и пыталась перелезть через перила. Вот тогда Мейсон понял, что не может оставить все, как оно есть.              — Мей, какого черта только что произошло? — громко, нервно спросил юноша, широкими шагами выхаживая по комнате и не прекращая трепать свою и так растрепанную каштановую макушку. Единственным источником света в просторной спальне служила тонкая струнка свечи с полыхающим пламенем на конце фитиля. Но этого Мейсону вполне хватало, чтобы видеть печальное девичье личико и крупицы слезинок у глаз.       Мейбл какое-то время молчала, прятала глаза и отворачивалась, лишь бы не сталкиваться с грозным и непонимающим взглядом брата, но после лишь шумно выдохнула и сморгнула выступающие слезы. Кажется, она действительно поняла, что отмалчиваться у нее никак не получится — это было видно по тому уверенному взгляду, который она подняла на Мейсона.       — Братик, — ее голос чуть заметно дрогнул. — Кажется, я влюбилась.       Эти слова юноша больше всего боялся услышать лишь по той причине, что не хотел расставаться со своей близняшкой — ведь с самого рождения они были неразлучны — а ее слова о любви лишь рушили его детские мечты о том, что так будет и прежде. Мейсон глубоко выдохнул и прикрыл глаза, очки для чтения сползли с переносицы; он поправил их обратно.       — И? — стараясь скрыть свое негодование и раздражение, шикнул Мейсон, присаживаясь рядом с сестренкой. — Кто он, раз уж такое дело? Тот принц с прошлого бала? Рыжий который. Или старший сын из соседнего королевства?       — Нет, — уже более неуверенно сказала Мейбл. — Он… пират.       Юноша сглотнул.       — Пират? — нервно переспросил.       — Пират, — утвердительно кивнула. — Даже больше. Морской дьявол.       Мейсон выпрямил сгорбленную спину и хмуро посмотрел на близняшку. Все это ему не очень нравилось, ох, как не нравилось. Но те всплески чувств и эмоций, плескающиеся в больших глазах напротив, прекрасно давали понять, что чувства Мейбл слишком сильные. Поэтому Мейсону никак нельзя было не считаться с ними.       То, что ее возлюбленный — пират — уже не так сильно пугало, как известие о том, что он — Морской дьявол.       Морские дьяволы — пираты — не люди. Их с давних времен никто не видел и принялось считать, что они — всего лишь легенда, переделанная под детские сказки, чтобы пугать непослушных. Как слышал сам Мейсон из историй почившей матери, Морские дьяволы стоят своего прозвища — они самые настоящие морские чудовища, которые когда-то были людьми, умершие в море и не сумевшие упокоиться с миром, поэтому теперь они безнадежно блуждают по морям на своих затонувших кораблях, грабят торговые суда и наводят призрачный ужас на все окружающие земли.       Не сказать, что он верил во все эти рассказы, но и не обходил их стороной, предпочитая думать, что они просто есть — и все. Но сейчас, когда его родная сестра говорит, что влюблена в одного из них, Мейсон просто не мог оставить это в стороне.       Мейбл заметила страх в глазах брата и поспешила исправить это. Она забралась на постель и затащила брата на ее. Девушка села напротив близнеца и уже в более яркой форме заговорила:       — Братик, не стоит волноваться! Он не похож ни на одного из тех Морских дьяволов, о которых нам рассказывала Мари! Вилл — хороший! Он спас меня!       — Когда?       Девушка заметила интерес брата и заулыбалась.       — Помнишь, пару месяцев назад я вернулась домой под самое утро в порванном платье и, в общем, не в очень подобающем виде? — Мейсон заторможено, недоверчиво кивнул. — Так вот. В тот вечер я гуляла у берега моря и случайно, честно-честно, забрела на ту дальнюю затопленную бухту — ну, ту самую, на которой мы с тобой в детстве гуляли, помнишь? — и там я увидела корабль без флага. Судно было все изломано, растрепанно и, казалось, вот-вот развалится. Ты знаешь мой большой интерес ко всему подобному, так что понимаешь. Я подошла к нему и попыталась обойти со стороны суши. Других людей я на пути не встретила, что немного пугало. Так получилось, что большая пробоина, которая меня больше всего интересовала, была в воде. Признаюсь, было крайне неудобно идти в воду в пышном платье, но я ничего не могла поделать. Мои туфли уплыли буквально в ту же секунду, когда я вошла в воду по колено, но я продолжала идти. Приближаясь к судну, я не заметила, как море стало волноваться и вовсе не почувствовала того момента, когда упала в воду, — Мейбл заметила страх в глазах брата, но лишь весело отмахнулась. — Я стала стремительно тонуть, не в силах всплыть из-за тяжелого платья. Скажу тебе, братик, я перепугалась не на шутку. Сознание стало уплывать куда-то: я задыхалась. Но перед моими глазами неожиданно появился светловолосый парень. Я почувствовала его руки на своем теле. Он вытянул меня из воды, ругаясь на то, как же я могла быть такой беспечной и позволить себе случиться подобному. Вилл развел костер и помог мне обсохнуть, согрел меня и накормил забавным супом из каких-то морепродуктов. Тогда мы целый вечер и ночь провели в беседе на самые разные темы. Вилл не скрывал от меня тайны о том, кто он есть на самом деле, а я не скрывала ничего о себе, — Мейбл перевела сбившееся от пылкой речи дыхание, аккуратно прочистила чуть саднящее горло и продолжила: — Признаюсь тебе, Мей-Мей, я очень счастлива, что встретила Вилла! Он такой милый: заботливый, чуть нервный и очень неуклюжий! И не сказать, что Морской дьявол!       Мейсон молча выслушал рассказ сестры, изредка ругаясь себе под нос. Он никак не ожидал подобных слов со стороны Мейбл, но был вынужден принять поражение в этой несуществующей войне. Теперь его сестра принадлежит не только ему.       — Я удивлен, Мей, — выдохнул юноша, пытаясь привести собственные мысли в порядок. — Я надеялся на все, что угодно, но не на подобное. Значит, это к нему ты сбегала несколько вечеров?       Близняшка закивала.       — И все же, как ты поняла, что влюбилась в него?       — Смотри!       Мейбл подскочила и поддернула подол ночной сорочки, чуть подняла его до колена, обнажая свое тонкое бедро. На бледной коже Мейсон увидел аккуратную метку в виде контура маленькой лисицы, коснувшейся носом звезд. Он прекрасно знал, что именно значит эта метка: в старых книгах о происхождении Морских дьяволов, написанных на мертвом языке, говорилось, что подобной меткой те помечают своих жертв, тех, кто будет теперь до самого конца Вселенной сопровождать их. И также он теперь осознал, что ему придется отпустить сестру, если этот Вильям придет за ней.       Несмотря на все печали, которые горой упали на плечи юноши, он радовался за сестренку и был искренне за нее счастлив — ведь, правда, не каждый день удается встретить самого Морского дьявола и стать его судьбой.       — Что ж, Мей, я рад за тебя, — выдохнул Мейсон, прикрывая глаза.       «Тяжко».       Мейбл нахмурилась. Приблизившись к хорошо знакомому лицу, она всмотрелась в морщинки у глаз, образовавшиеся на еще молодом лице из-за долгого чтения в не очень хорошей обстановке.       — Чем ты снова недоволен, Мей-Мей?       Мейсон отмахнулся.       — Главное - чтобы ты была счастлива, — сказал, словно это было важнее его собственной жизни. — А если ты счастлива, то счастлив и я.       — Мне не нравится.       Мейбл потянула брата с постели. Тот удивленно воскликнул, но послушно спустился и поспешил босыми ногами за сестрой. Они вышли из спальной комнаты и побрели по темным коридорам, изредка освещенным лунным светом. Им не надо было видеть дорогу, чтобы знать, как и куда пройти. Мейбл уверенно тянула брата в сторону тайной лестницы, ведущей к безграничному берегу моря.       — Куда ты меня тащишь? — все же поинтересовался Мейсон, когда они уже вышли на мягкий песок. — Мей!       — Пошли, братишка!       Юноше осталось только нахмурить тонкие брови и пойти за смеющейся сестрой. Тишина ночи расслабляла и позволяла на время забыться от всех тягот дневной жизни.       Остановившись у самого края, Мейсон глубоко вдохнул морской воздух и шумно выдохнул, прочищая свой организм. Мимолетно оглядевшись по сторонам в поисках сестры, он понял, что та уже убежала далеко вперед.       «Ну, ничего, у нас еще вся ночь впереди».       Мейсон задумался обо всем случившемся: о истории Мейбл, о Морских дьяволах, об их истории и о том, что о них известно сейчас. В голове тут же всплыли какие-то строки из старой книги, спрятанной под подушкой. Оттуда же он вспомнил странные строки, которые тихо выдохнул с порывом мягкого ветра:       

То милое море однажды остынет.

Вернутся тебе все невзгоды и бред.

И запретное чувство резко нахлынет.

И коснется тебя всевещий обет.

             — Скажу тебе, Кудряшка, голосок у тебя неплохой! — усмехнулся кто-то за его спиной.