***
Он брёл в сером тумане так долго, что потерял счёт времени. Вокруг не было видно ни зги, и даже пальцы вытянутой руки терялись в этой серости без следа. Ни единого звука не долетало до идущего человека, даже шелест его шагов скрадывался без остатка. Он не помнил ничего: ни своего имени, ни возраста, ни сферы деятельности; даже цель путешествия оставалась для него тайной. Он механически переставлял ноги, делая шаг за шагом, идя неизвестно куда. Он не испытывал голода, жажды или усталости, но факт этот не вызывал у него никакого интереса, лишь слабое удивление где-то на краю сознания. Момент, когда туман начал рассеиваться, и вовсе остался без внимания — настолько он был увлечён своим монотонным занятием. Голова его во время ходьбы была опущена вниз, туда, где должны находиться ноги, поэтому, когда он наконец-то их увидел, то от неожиданности едва не остановился. Стоптанные сандалии, покрытые толстым слоем серой пыли, свободно болтались на худых мальчишеских ногах. Память услужливо намекнула, что ноги его выглядели подобным образом лет в двенадцать-тринадцать. Но ведь он уже старше?.. Или нет? Оторвавшись от созерцания собственных ног, он поднял голову и огляделся по сторонам — вокруг, насколько хватало взгляда, простиралась равнина, плоская, как стол. Серая, растрескавшаяся земля под ногами была покрыта редкой чахлой травой, почти такой же серой. Свинцовые тучи нависали над головой, грозя пролиться долгожданной влагой. На горизонте небо с землёй слились в одну линию, вызывая ощущение, будто он находится в центре гигантской сферы, и лишь в одном месте горизонт прорезала тонкая чёрная полоса. Унылый однообразный пейзаж: ни деревца, ни кустика, ни холма. Только молнии бьют в землю вдали, в той стороне, откуда он пришёл. Даже самому себе он не мог объяснить, почему продолжает идти. Была у него внутри какая-то подсознательная необходимость двигаться, и подспудный страх перед неподвижностью. Остановиться означает умереть — это знание было буквально выжжено на подкорке. И он шёл, не останавливаясь, не давая себе времени подумать над тем, что будет дальше.***
Горы появились на горизонте внезапно — просто далёкая черная полоса вдруг приобрела объём и высоту. Невольно он прибавил шагу, стремясь быстрее вырваться из скучного плена однообразия. Сколько времени понадобилось, чтобы добраться до подножья гор, он не мог сказать точно — в этом месте день не сменялся ночью. По внутренним ощущениям минуло несколько часов, но с такой же вероятностью могло пройти и гораздо больше времени. При полном отсутствии усталости доверять внутренним часам было бы слегка опрометчиво. Вблизи горы впечатляли. И пугали своей необычностью. Нагромождение крутых отвесных черных скал, настолько высоких, что их вершины терялись где-то в серой мгле, в буквальном смысле парило над землёй. Невысоко, где-то на расстоянии нескольких метров, но впечатление это производило поистине жуткое — такое попрание законов гравитации не могло существовать в обычном мире. Пространство между основанием скал и землёй было заполнено клубящимся серым туманом. Он зябко повёл плечами — туман этот, будучи больше похожим на густой дым, вызывал весьма неприятное чувство, сродни омерзению. Сама мысль о том, чтобы подойти к нему чуть ближе, спровоцировала приступ неконтролируемого ужаса. Он поспешил отвести взгляд и сосредоточился ещё на одном удивительном явлении. На ровной серой земле стояла самая обычная дверь. Он постоял немного, бессмысленно глядя перед собой, пытаясь осознать, не является ли то, что он видит, лишь плодом его воображения. Пальцы на руках неосознанно сжимались и разжимались, и отросшие ногти больно врезались в кожу ладоней, рассеивая сомнения — нет, это не сон. Медленно он сделал шаг к двери; тело пронзила внезапная слабость, и ноги чуть не подкосились. Мысленно он собрал волю в кулак и сделал ещё один шаг, с трудом передвигая одеревеневшие ноги. В ушах оглушительно стучал пульс; он провёл языком по пересохшим губам и громко выдохнул. Ещё один шаг. И ещё. Остановившись в трёх шагах от двери, он в немом изумлении уставился на деревянную поверхность, испещрённую странным узором, в причудливой вязи которого его глаза замечали знакомые иероглифы — обозначения стихий, среди которых почему-то не было молнии и воздуха, но были металл и дерево. Четыре иероглифа располагались в форме креста, а в самом центре находился пятый — обозначение стихии огня. Массивная дверная ручка тускло мерцала под рассеянным светом этого странного места. На металлической поверхности он заметил гравировку — изображение дерева и гигантский глаз над ним. Сердце тревожно кольнуло. Он напряг память, пытаясь понять, почему этот простенький рисунок вызывает у него чувство неумолимо надвигающегося кошмара, но сознание будто окуталось серой пеленой. Так и не найдя ответа, он продолжил осмотр двери. Справа виднелись две петли, хотя дверь ни к чему не крепилась. Да и как она могла крепиться к чему-либо здесь, посреди серой равнины, в бесконечном отдалении от цивилизации? Он медленно протянул руку, коснулся шершавой поверхности, которая почему-то была тёплой; не спеша двинулся вокруг, ведя пальцами по неровностям дерева, внимательно разглядывая дверь. С обратной стороны она выглядела точно так же. Обычно. Если не принимать во внимание место, в котором она находилась. Голос в голове шептал: «Открой». Он обошёл дверь кругом и остановился. Мерцание дверной ручки стало ярче, хотя в окружающем пространстве он не заметил никаких изменений — всё вокруг было таким же серым, как и две минуты назад. На всякий случай он даже поднял голову и посмотрел наверх — пелена облаков, казалось, стала ещё плотнее, и ни единого луча света не падало на землю. И ещё ему показалось, что из-за двери, приглушённые толстым слоем дерева, доносятся голоса — низкий, неровный гул, периодически заглушаемый странным — визгливым и скрипучим — шумом, похожим на скрежет давно заржавевшего механизма. Одновременно с появлением звука его голову будто сжало тяжёлым обручем, и чем громче становился звук, тем большее давление он испытывал. Пожалуй, в других обстоятельствах он и мысли не допустил бы о том, чтобы открыть эту дверь. Однако сейчас особого выбора не было: возвращаться обратно, в сторону огромного грозового фронта, идущего в этом направлении, не было никакого желания; перебраться через горный хребет не было возможности; идея же вступить в туман под скалами и вовсе не внушала оптимизма. Оставалось одно — повернуть ручку и посмотреть, что находится там, за дверью. Хотя подспудно его не отпускала мысль, что это всего лишь чья-то дурная шутка и только одно убеждало в обратном — отсутствие людей на сколь угодно обозримом расстоянии. Немного поколебавшись, он всё-таки протянул руку и повернул ручку двери, про себя отметив, что её металлическая поверхность была слишком холодной, учитывая окружающую температуру. Он потянул дверь на себя, и она нехотя поддалась. И в тот же миг его оглушила невообразимая какофония звуков: металлический скрежет стал сильнее; голоса, что до этого казались громким шёпотом, наяву обернулись полным муки невообразимым криком, самый громкий из которых звучал в его голове так отчётливо, будто кто-то кричал ему в самое ухо: — НАРУТО! Наруто?.. Это его имя?.. Он застыл в ступоре, когда из глубин памяти пришёл ответ: да, это его имя. На-ру-то Узу-ма-ки. Серая пелена с его сознания немного отступила. Он посмотрел в проём двери и шумно выдохнул от разочарования — там, всего в шаге от него, клубился всё тот же серый туман. Наруто сделал шаг назад. Внезапно пространство перед ним поплыло, и края дверного проёма стали менять очертания. Строгие линии расплылись в бесформенное нечто; дверь с треском разлетелась в щепки, которые, вопреки всем законам физики, не упали на землю, а сначала застыли в воздухе в виде бесформенного шарообразного объекта. Объект немного повисел в воздухе, а потом снова разлетелся на составляющие, так быстро, что Наруто едва успел уклониться от летящих в него ошмётков древесины. Серый туман, который до этого находился за дверью, тоже поменял свою форму — углы начали округляться и через какое-то время в воздухе завис большой шар, постепенно сжавшийся до размеров футбольного мяча, а потом снова резко увеличившийся до прежних размеров. Где-то в недрах шара возникло белое сияние, поверхность его вспыхнула на мгновение и снова погасла, оставив на сетчатке яркий след. Лязг и скрежет стали громче, шар снова вспыхнул, заставив Наруто крепко зажмуриться. Впрочем, это не особо ему помогло — яркий свет смог проникнуть даже сквозь плотно сжатые веки. Частота вспышек увеличилась; громкие голоса и скрежет металла слились в однотонный вой, наполняющий всё пространство; давление на голову усилилось, заставив Наруто рухнуть на колени. А потом он лишился чувств, напоследок снова услышав, как кто-то зовёт его по имени, перекрывая этот чудовищный визг и вой, ввинчивающийся в его черепную коробку.***
Он очутился в полутёмном коридоре, стоя по колено в воде. Всё ещё оглушённый, Наруто не сразу сообразил, что оказался в своём собственном подсознании. Несколько минут понадобилось ему, чтобы прийти в себя. Немного передохнув, он направился по коридору в сторону мерцавшего вдалеке света, запоздало удивившись, что не оказался сразу возле клетки Курамы и теперь вынужден блуждать в поисках правильного пути. Оглядевшись вокруг, Наруто заметил, что с момента последнего посещения его внутренний мир претерпел значительные изменения. В худшую сторону. Стены, некогда гладкие, сейчас были испещрены множеством трещин. В некоторых местах от них отваливались целые куски; камень крошился под руками, превращаясь в пыль. С потолка свисала вереница проводов; из-под поверхности воды выглядывали каменные обломки и куски арматуры, за которую он постоянно цеплялся. Пару раз он больно ударился пальцами обо что-то, скрытое в мутной воде. По мере приближения к помещению с клеткой, скорость передвижения падала — камни под ногами становились всё больше и пробираться между ними было всё труднее. В очередной раз повернув за угол, ему пришлось остановиться — проход преграждал завал от пола до потолка: большие и малые обломки стены громоздились друг на друга, практически не оставляя пространства между собой. Наруто оглядел завал; ухватился за один из обломков, попытавшись вытянуть его из общей кучи, и тут же отказался от этой идеи — камни на вершине опасно зашевелились. Пара некрупных обломков скатилась вниз, но повторного обвала не случилось. Снова оглядел завал, уже внимательнее. Наверху, почти под самым потолком, он заметил просвет между двумя крупными обломками, через который, возможно, он сумеет протиснуться. Путь наверх занял много времени — камни, на которые опирался Наруто, так и норовили выскользнуть из-под ног; периодически сверху скатывались мелкие обломки, больно ударяя по голове и плечам. От пыли, поднявшейся в воздух, неудержимо хотелось чихать, и Узумаки держался из последних сил, понимая, что от любого резкого движения гора обломков может одномоментно прийти в движение и похоронить его под собой. Думать о том, что случится, если он умрёт в собственном подсознании, было по-настоящему страшно. Но, к счастью, узнать это на собственном опыте ему не пришлось. Щель между обломками оказалась достаточно больших размеров, чтобы он смог в неё протиснуться. Он медленно полз по узкому лазу, цепляясь плечами за острые края. В нескольких местах его спортивный костюм порвался, и ткань свисала крупными лоскутами. Кое-как перебравшись на другую сторону завала, он было вздохнул с облегчением, но радость длилась недолго. Гигантское помещение, в котором раньше находилась клетка девятихвостого Лиса, сейчас больше напоминало поле битвы: покрытый водой пол был усеян обломками; прутья клетки, вырванные с корнем, деформированные, а некоторые — переломленные на несколько частей, валялись вокруг в беспорядке. Но больше всего Узумаки напугало не это. Посреди помещения, на обломках собственной клетки, распластался сам Курама, практически не подающий признаков жизни. Шерсть свисала с его тела клочьями, а сам Лис был настолько худ, что будь он из плоти и крови, Наруто бы посчитал, что он голодал много дней. — Курама! — Полный боли вскрик сорвался с его губ. На глаза навернулись слёзы, когда Наруто в несколько прыжков оказался рядом с тем, кого с недавнего времени мог назвать верным другом. Дрожащей рукой он коснулся носа Лиса и вновь позвал его по имени: — Курама! Рыжий зверь вяло приоткрыл алые глаза, сфокусировал взгляд на фигуре перед своей мордой. Уголки его пасти слегка дрогнули, и со стороны вполне могло показаться, что Лис улыбается. — Наконец-то я докричался до тебя, мальчишка, — пророкотал он. — А ты не торопился, — в голосе его послышалось недовольство. — Что случилось, Курама? Почему ты в таком виде? — Наруто, казалось, не обратил внимания на укор друга. — И что это за место? — Другое измерение. И отправила нас сюда Кагуя, — Курама фыркнул слегка укоризненно, недовольный тем, что его шпилька осталась незамеченной. — Я потратил большую часть чакры во время переноса. Только поэтому мы до сих пор живы. На Наруто, тем временем, нахлынула волна воспоминаний: битва с Мадарой; Чёрный Зецу; появление Кагуи; портал, который перенёс его в это странное место, разлучив с товарищами. Он хотел что-то сказать, но Курама резко прервал его попытку: — Времени мало. Слушай внимательно, Наруто. Мне отсюда уже не выбраться, но у тебя ещё есть шанс спастись. Та дверь является порталом. Я смогу открыть её для тебя. А дальше тебе придётся выкручиваться самостоятельно. — Но как же ты? Я не могу тебя здесь бросить! — Наруто упрямо покачал головой. — Не время спорить! Мы либо умрём здесь оба, либо ты останешься жить. Для меня всё кончено в любом случае. И если ты действительно считаешь меня своим другом, — Лис внимательно посмотрел на светловолосого мальчишку, плечи которого начали подрагивать от сдерживаемых рыданий, — то ты позволишь мне тебе помочь. Наруто судорожно вздохнул и кивнул головой. — Хорошо. И знай, Наруто, ты был прекрасным джинчуурики. Лучшее, что ты можешь для меня сделать — это помнить. Прощай. Лис опустил голову на лапы, и устало прикрыл глаза. А в следующую секунду Узумаки вновь оказался посреди серой равнины. Дверь была на месте, снова закрытая. «Открой её и шагни в туман. Верь мне», — раздался в его голове голос Курамы. Наруто протянул руку, повернул ручку и открыл дверь. Серый туман за ней больше не был однородным — тут и там вспыхивали яркие искры ослепительно-белого света. Он зажмурился и шагнул прямо в серую мглу. «Прощай, друг. Я тебя никогда не забуду». Последнее, что он услышал в этом сером и унылом мире — гулкий раскатистый смех девятихвостого Лиса.***
Наруто проснулся от странного щекочущего ощущения в районе уха. Он лежал лицом вниз на чём-то жёстком, в крайне неудобной позе, с неловко подвёрнутой под себя рукой. Слабо пошевелившись, он попытался принять более удобную позу, и правую руку пронзила вспышка острой боли. Это заставило его открыть глаза. И тут же отшатнуться от огромной косматой морды, чей обладатель, похожий на помесь волка с медведем, старательно обнюхивал его до этого. От резкого движения закружилась голова, а перед глазами всё потемнело. Когда он снова смог видеть, то обнаружил, что находится посреди поляны в лесу и лежит прямо на земле, заросшей густой травой. Вся одежда в пределах его видимости измазана тёмным грунтом и зелёным соком, а прямо перед ним сидит нечто, напоминающее оживший кошмар. Тёмный лохматый зверь повёл носом, принюхиваясь, и медленно сел, не сводя с Наруто внимательного взгляда жёлтых глаз. Узумаки отполз в сторону и поднялся на ноги, преодолевая слабость. Зверь наблюдал за его телодвижениями, не шевелясь. «Похоже, это всё-таки волк. Хотя размеры наводят на мысли, что медведи тоже были в его роду», — с опаской подумал Наруто. Мысли стремительно неслись вскачь. Он прислушался к себе — налицо сильное чакроистощение. А без чакры он вряд ли справится с животным, если оно захочет напасть. Медленно, стараясь никак не спровоцировать зверя, он потянулся к подсумку на правой ноге. Болезненная пульсация в руке усилилась, и ему пришлось стиснуть зубы, чтобы не застонать. Опустив ладонь в подсумок, он ощутил пальцами холодный металл куная; вцепился в рукоятку оружия изо всех сил, и лишь тогда почувствовал себя более-менее в безопасности, и выдохнул с облегчением. Преодолевая головокружение, Наруто начал отступать от животного, аккуратно переставляя ноги и тщательно ощупывая почву под ними, чтобы случайно не споткнуться и не потерять равновесие. Зверь не отреагировал, лишь наблюдал за его манёврами. Увеличив дистанцию между ними, Узумаки развернулся боком и смог увеличить скорость передвижения, не упуская волка из вида. И лишь когда зверь скрылся за деревьями, он перешёл на небыстрый бег. Очередной приступ головокружения настиг его в тот момент, когда он пробирался через корни гигантского дерева. Споткнувшись, Наруто не успел сгруппироваться и кубарем покатился по земле, сильно ударившись повреждённой рукой. Резкая вспышка боли заставила его взвыть нечеловеческим голосом. Прижав руку к груди, он лежал на земле, пытаясь отдышаться. Через несколько минут открыл глаза, опёрся на здоровую руку и смог подняться на ноги, которые буквально тряслись от слабости, и так и норовили подкоситься. Кое-как доковыляв к дереву, он привалился спиной к его корням, чтобы немного отдохнуть и прийти в себя. В лесу стояла неестественная тишина: ни пения птиц, ни шелеста листьев. Тем громче прозвучало в этом безмолвии урчание голодного желудка. Узумаки обшарил карманы, но, к своему разочарованию, нашёл только шоколадный батончик. Итак, он один в лесу, и у него нет ни еды, ни воды. К тому же, вполне вероятно, что волк, разбудивший его сегодня, следует за ним по пятам. Удручающее положение. Долгие походы во время выполнения миссий дали ему некий базис навыков выживания в дикой природе, но будет ли этого достаточно сейчас? Уроки в Академии, на которых их приводили в лес и объясняли, что можно употреблять в пищу, а что — нет, он нередко прогуливал в своё время, о чём сейчас сильно жалел. Охота так же отпадала в виду отсутствия чакры, да и общее самочувствие оставляло желать лучшего. Единственный выход, который он видел в данной ситуации — найти воду, ручей или, желательно, реку и двигаться по течению. Проточная вода рано или поздно приведёт его к человеческому жилью, да и проблема жажды будет решена. А без еды он сможет продержаться какое-то время. Найденную шоколадку он снова сунул в карман, и после небольшого отдыха, когда слабость немного отступила, отправился на поиски воды. Чтобы не блуждать по лесу кругами, Узумаки выбирал ориентир в виде стоящих на одной линии двух-трёх деревьев; добирался до самого крайнего; снова выбирал несколько деревьев по пути движения и шёл дальше. Скорость при этом резко упала, но выхода не было — возможность заблудиться в лесу была слишком высока. К тому же, ослабленный организм только радовался передышке. Долгий переход забирал много сил, которые стремительно уменьшались. Иногда в глазах темнело, а к горлу подкатывала тошнота, и тогда ему приходилось хвататься за ствол ближайшего дерева, опускать голову и пережидать приступ, стараясь дышать медленно и размеренно. В один из таких моментов, когда он приходил в себя после очередного приступа, он смог как следует разглядеть свою правую руку. Вдоль всей внутренней поверхности предплечья тянулась рваная рана, которая, судя по виду, была получена несколько дней назад и уже не кровоточила. Однако кожа вокруг неё имела насыщенный красный цвет, более тёмный, багрово-коричневый у краёв раны, плавно переходящий в тёмно-розовый. Вполне вероятно, что он заработал заражение. Один из учителей в Академии говорил, что от заражения крови можно умереть. Значит, ему нужно найти людей как можно скорее, чтобы получить медицинскую помощь. Мысль о том, что он мог попасть в мир, где людей вообще не существует, Наруто настойчиво гнал прочь. Он медленно выпрямился и неуверенными шагами продолжил путь. Солнце, стоявшее в зените, когда он очнулся, постепенно клонилось к закату. Голод, перемежаемый приступами дурноты, становился всё невыносимей, поэтому Узумаки достал батончик из кармана и откусил ровно половину, заставляя себя тщательно пережёвывать шоколад и молясь про себя, чтобы тошнота не нахлынула на него именно в этот момент. Обошлось. Желудок принял пищу и потребовал ещё. Наруто нехотя спрятал остатки шоколада и тяжело сглотнул — жажда усилилась. Он шёл уже несколько часов. Несколько раз падал и с трудом поднимался. Ноги гудели от усталости, он терял концентрацию внимания и постоянно спотыкался. Голова трещала, а по лицу ручьями стекал пот. На руку он старался не смотреть. Казалось, что деревьям не будет конца. Несколько раз он слышал — или думал, что слышал — журчание ручья, ускорял шаг, насколько мог, но не находил ровным счётом ничего. Лес просто насмехался над ним, заставляя тратить силы, которых и так оставалось немного. Поэтому, увидев за деревьями блеск воды, Наруто не сразу поверил собственным глазам. Доковыляв до спасительного ручья, он буквально рухнул в воду. Зачерпывая воду ладонями, он жадно принялся пить, чувствуя, как с каждым глотком к нему возвращаются силы. Утолив жажду, он плеснул прохладной водой в лицо, смывая пот и грязь. Потом выбрался из ручья, присмотрел место посуше и рухнул на берегу, моментально заснув. Когда он проснулся, вокруг ещё было темно, и лишь в одной стороне небо постепенно светлело. Наруто сел, и на него тут же нахлынула дурнота. Несколько минут он просто сидел, наклонив голову и пережидая приступ. Потом поднялся на ноги и направился к воде. Вдоволь напившись, он доел вторую половинку батончика. Во время умывания Наруто случайно бросил взгляд на противоположный берег и с трудом удержался от того, чтобы не отшатнуться — из густых зарослей ивняка на него смотрели знакомые жёлтые глаза. Он заставил себя выпрямиться — медленно, чтобы у зверя не возникло мысли напасть; чуть отступил назад, на берег, и двинулся вдоль кромки ручья. Волк проводил его всё тем же равнодушным взглядом, не делая попытки встать. Ноги Наруто увязали в мокрой земле, но отойти от ручья он не мог — мешали густые заросли. Снова, как и в прошлый раз, он потянулся за оружием, перехватывая рукоять куная поудобнее. Сделать это пришлось левой рукой, так как правая болела всё сильнее и отказывалась подчиняться. Периодически заросли опускались ниже, к самому ручью, и тогда ему приходилось ступать в воду. В ледяном ручье ноги быстро замерзали, а пальцы сводило судорогой, что ещё больше замедляло его передвижение. Но отойти в сторону он боялся, чтобы не потерять ручей из вида. Краем глаза он видел, как безмолвная серая тень плавно скользит по противоположному берегу чуть позади него. Наруто прислушался к своим внутренним ощущениям — вопреки ожиданиям, его чакра за период долгого сна не только не восстановилась, но и, похоже, продолжала убывать. Несколько часов он шёл вдоль ручья, периодически делая короткие привалы, пока приступ слабости не заставил его тяжело осесть на берег. Голова сильно кружилась, и Наруто чувствовал, что ещё немного, и он просто свалится в обморок, а потом… «Если я умру здесь, то жертва Курамы потеряет всякий смысл», — эти мысли немного привели его в чувство. Он заставил себя подняться и огляделся вокруг: по обе стороны ручья тёмной стеной возвышались вековые деревья. Кристально-чистая вода, мягко журчащая под ногами, светлой лентой пересекала бесконечное зелёное море, петляя меж крупных камней и скрываясь где-то вдали. Здесь земля шла под уклон; большой участок леса был виден, как на ладони, и Наруто чуть не застонал от разочарования — нигде на обозримом пространстве не было ни следа человеческого присутствия. Пройдя несколько десятков шагов, он снова чуть не упал, но продолжил путь. Слабость накатывала на него волнами, и к концу дня он с грустью констатировал, что сегодня, вероятно, ему удалось преодолеть куда меньшее расстояние, чем вчера. Этой ночью он спал беспокойно, постоянно просыпаясь от малейшего шороха; измученный организм совершенно не хотел отдыхать. Его сильно лихорадило, и к тому же, чакра продолжала убывать, хотя и чуть медленнее, чем раньше. Поэтому на рассвете Наруто чувствовал себя всё таким же разбитым. Первое, что он увидел — тёмная лохматая шкура лежащего неподалёку волка. — Да что тебе надо от меня?! Отвяжись! — Хотел выкрикнуть Наруто, но из горла вырвался лишь сиплый хрип. Он попытался подняться, ухватившись рукой за ствол ближайшего дерева, но ноги отказались его держать. Наруто повторил попытку, и даже смог подняться на четвереньки, но тут же рухнул обратно на траву. Перевернувшись на спину, он посмотрел на распростёршееся над головой небо, каждую секунду ожидая, что зубы волка вот-вот сомкнутся на его горле. Но вместо этого он услышал чьи-то голоса, и вскоре голова незнакомого темноволосого шиноби с протектором Конохи попала в поле его зрения. Наруто почувствовал невероятное облегчение и позволил себе потерять сознание. * Текст из манги