Снова всё вокруг него было серым, но на этот раз, вместо голой равнины, Наруто оказался на знакомых улицах родной деревни. Коноха выглядела именно такой, какой он её запомнил: ровные дороги, грунтовые на окраинах и покрытые брусчаткой в центре; невысокие аккуратные дома, утопающие в зелени, за исключением густонаселённых центральных районов; узкие дорожки единственного на всю деревню парка, в котором запахи скошенной травы и опавших листьев всегда соседствовали с ароматами разнообразных лакомств, что продавались в торговом квартале, вплотную примыкающем к кленовой аллее на южной стороне.
И только полное отсутствие цветов и некая полупрозрачность окружающих конструкций давали понять, что это место вовсе не Коноха.
Наруто шёл по знакомым улицам, в данный момент абсолютно пустынным; заглядывал в окна лавок и жилых домов; дёрнул наугад несколько дверей — безрезультатно. Про себя он отметил, что дверные ручки — все, без исключения — были такими же холодными, как ручки
той самой двери, через которую он попал в новый — или старый? — мир. Но, помимо этого холода, он не чувствовал более ничего — ни запахов, ни звуков, даже малейшего дуновения ветерка не долетало до него, хотя он ясно видел, как окружающая растительность легко покачивается на ветру.
Внутри снова возникло то странное чувство, что преследовало его в путешествии через серую пустошь — необходимость движения вперёд, к неведомой и непонятной цели. Но только в этот раз Наруто точно знал, куда именно он должен двигаться.
Небольшой двухэтажный дом с покатой крышей, находящийся в двух кварталах от резиденции Хокаге, мимо которого, в той своей прошлой жизни, он неоднократно проходил, не обращая должного внимания ни на разросшийся без должного ухода сад, ни на толстую цепь с навесным замком на дверях, ни на пыльные окна, в некоторых из которых треснуло стекло.
Сейчас этот дом и участок перед ним выглядели совсем по-другому.
Невысокий, по пояс, светлый забор не скрывал вида на аккуратно подстриженную лужайку и фигурные клумбы. От гостеприимно распахнутой калитки внутрь сада тянулась выложенная камнями дорожка.
Сам дом оказался вовсе не маленьким — раньше оценить его размеры мешала разросшаяся растительность. Широкая веранда тянулась вдоль всей боковой стены; в дальнем её конце Наруто сумел разглядеть пару плетёных кресел и небольшой столик — любой человек, сидящий там, мог созерцать прекрасный сад в традиционном стиле, с чистым прудом и густыми зарослями рододендронов.
Неведомая сила продолжала тянуть его дальше, внутрь этого дома, и Наруто пошёл, не оглядываясь более по сторонам, прямиком к входной двери, которая оказалась не заперта.
Повернув ручку и мимолётно удивившись тому, что в этот раз она оказалась не холодной, а почти обжигающе-горячей, он толкнул дверь и вошёл, чуть не споткнувшись о завышенный порог.
Обстановка на первом этаже полностью была выдержана в современном стиле: никаких бумажных перегородок — только двери; в коридоре — большие напольные часы, размеренно отсчитывающие ход времени — тик-так, тик-так; на полу гостиной вместо татами — красивый однотонный ковёр с коротким ворсом, и пусть цвет его здесь, в чёрно-белом мире, Наруто определить не смог, смотрелся ковёр весьма изысканно; стеклянный стол, светлый диван и два кресла — точно такие Наруто видел в одном из дорогих магазинов в центре, в который однажды забрёл совершенно случайно и тут же поспешил убраться вон, увидев медленно багровеющее лицо хозяина.
Вместо сёдзи — окна, закрытые тяжёлыми шторами. На тумбе напротив дивана — большой телевизор. Чуть дальше — спиральная лестница, уходящая на второй этаж.
Из главной комнаты вели две двери. Первая — в помещение, обстановка которого наводила на мысль, что это кабинет весьма занятого человека. У окна расположился массивный письменный стол с множеством бумаг, в левом углу — пресс-папье в виде медведя и набор писчих принадлежностей. Все шесть ящиков стола оказались заперты — он проверил это в первую очередь.
Вдоль стен тянулись книжные шкафы с толстыми томами в дорогих переплётах: труды по истории мира шиноби; философские трактаты; медицинские справочники и справочники по чакросистеме; и множество других книг. Наруто поразился — не то, чтобы в стране Огня книги были совсем уже редкостью, но до этого ему приходилось видеть лишь недорогие томики в мягкой обложке, большая часть которых являлась произведениями его крёстного Джирайи. В остальном же, жители получали необходимую информацию из свитков, и такое количество книг Наруто видел впервые.
Пару минут он просто стоял, не в силах оторвать полный восхищения взгляд от этого великолепия — даже будучи не самым хорошим учеником, он прекрасно понимал ценность того, что видел.
Больше в комнате не было ничего интересного, и Наруто нехотя её покинул.
Вторая дверь из гостиной вела прямиком в столовую, в которой, на первый взгляд, не было ничего примечательного: шахматный пол, стол на восемь персон и посудные шкафы. Решив здесь не задерживаться, он отправился на второй этаж дома.
Планировка второго этажа разительно отличалась от того, что он видел внизу. Небольшая лестничная площадка переходила в длинный коридор, по обеим сторонам которого он заметил несколько дверей, располагающихся друг напротив друга. Деревянный пол слегка поскрипывал под ногами, и это был единственный звук в окружающей его тишине.
Первые двери слева и справа оказались запертыми. За второй слева дверью Наруто обнаружил обычную спальню, похоже, принадлежавшую ребёнку, судя по всему — мальчику: кровать, заправленная тёмным покрывалом; ученический стол со свитками и стопкой тетрадей; деревянный стул с удобной высокой спинкой; шкаф для одежды. Всю стену напротив кровати занимала огромная карта мира с обозначенными на ней странами и населёнными пунктами.
Вторая комната справа также оказалась заперта. Но здесь его ждал сюрприз, не слишком приятный. В этой комнате кто-то был.
В небольшой полоске света, льющегося из-под двери, периодически мелькала чья-то тень, будто её обладатель мерно расхаживал туда-сюда. Наруто отступил на шаг. Пол под ногой скрипнул громче обычного, и движение тени за дверью тотчас же прекратилось.
Кто-то стоял напротив него, в месте, где он не видел ни единого живого существа, и отделяла их друг от друга всего лишь хлипкая деревянная преграда, вряд ли способная удержать даже ребёнка-шиноби, не говоря уже о ком-то (или чём-то) другом, кто мог населять этот мир.
И почему он не подумал об этом раньше, когда разгуливал по дому столь беспечно?
Медленно тянулись минуты. Наруто, затаив дыхание, неподвижно застыл перед дверью, напряжённо прислушиваясь к вновь воцарившейся тишине и в красках представляя, как некто за дверью делает то же самое. Наконец, дверная ручка начала медленно поворачиваться, издавая тихий скрип, отчётливо слышимый в полном безмолвии, а щелчок запирающего механизма прозвучал как гром среди ясного неба.
Узумаки на автомате принял боевую стойку, готовясь отражать возможное нападение. Обитатель комнаты с силой дёрнул дверь на себя — защёлка резко стукнулась о запорную планку. Видимо, замок был заперт на ключ.
К счастью для Наруто.
Секундная тишина была прервана сильным ударом о дерево. Узумаки отступил на шаг, и в тот же момент обитатель комнаты начал дёргать за ручку, с каждым разом всё сильнее. Дерево трещало и ходило ходуном, ручка вращалась с бешеной скоростью. В какой-то момент Наруто показалось, что он слышит чей-то приглушённый крик. На ватных ногах он отступил на несколько шагов, а потом, пятясь, начал отходить к лестнице, каждое мгновение ожидая, что дверь не выдержит напора.
Но, стоило его руке вцепиться в узкие перила, как шум полностью стих. Он стоял неподвижно, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, целиком обратившись в слух. Тишина вокруг снова ничем не прерывалась: ни щёлканья запорного механизма, ни звука ударов, ни приглушённых криков.
Какое-то время он напряжённо прислушивался, силясь уловить любой посторонний шум, который бы свидетельствовал о том, что в доме он больше не один. Ничего.
Снова где-то в глубине активизировалась та неведомая сила, что вела его в последнее время, и в голове чётко оформилась мысль — надо продолжить изучение дома.
Он пересёк гостиную быстрым шагом, влетел в столовую и слегка притормозил. Позади обеденного стола обнаружилась ещё одна дверь, которая при первом осмотре осталась незамеченной. Но сейчас не увидеть её не было никакой возможности — темнота в дверном проёме ярко выделялась на фоне светлой стены. Ступеньки, начинающиеся прямо за дверью, вели куда-то вниз.
Освещение на лестнице отсутствовало, и поэтому он спускался очень медленно, ощупывая предварительно каждую ступеньку и держась одной рукой за стену. Площадка внизу полностью тонула в темноте, и лишь чуть дальше подвальное помещение освещалось неровным оранжевым светом. И ещё он увидел то, что заставило его, потеряв всякую осторожность, кубарем скатиться по ступенькам, едва не упав.
Небольшой участок тёмного подвала освещался неверным пламенем множества свечей. В пляшущем свете бледно-оранжевого огня Наруто увидел серый каменный пол, испещрённый множеством печатей.
Мир больше не походил на старую выцветшую фотографию, но раздумывать о такой метаморфозе было некогда.
Внутри круга из зажжённых свечей, на массивном тёмном столе, лежала красноволосая женщина. Черты мертвенно-бледного лица, покрытого испариной, с чёрными кругами под глазами, исказились от боли; тонкие пальцы с силой вцепились в края столешницы.
Наруто видел её всего раз в своей жизни, но тотчас же узнал, хоть сейчас она и выглядела старше.
Кушина Узумаки. В замужестве — Намикадзе.
— Мама?.. — Горло свело спазмом. Наруто подбежал к ней, попытался взять за руку, чтобы обратить на себя внимание, и тут же замер в ступоре — его собственная рука свободно прошла сквозь её ладонь.
— Я не могу обречь на это наших детей!
Всё ещё ошарашенный, Узумаки вздрогнул от неожиданности, когда к лежащей женщине метнулась высокая светловолосая фигура.
— Отец?..
В свете свечей Наруто прекрасно видел и себя, и своих родителей, вот только они его совсем не замечали.
— У нас нет другого выхода, Минато. Печать Бога Смерти убьёт тебя, и тогда наши дети останутся сиротами, а это ещё хуже.
— Я могу запечатать Лиса в себе…
— Нет, — Кушина печально покачала головой. — Ты не Узумаки. Чакра Девятихвостого убьёт тебя, а у них есть шанс.
— Но если у меня не получится, они умрут! — В отчаянии выкрикнул Минато. — Разве я могу так рисковать?
— Если у тебя не получится, умрут все. Делай, что должен! — Кушина была непреклонна.
На глаза Наруто навернулись слёзы. Он был всего лишь наблюдателем и не мог ничем помочь, даже обратить на себя внимание — и то не получалось. Он несколько раз пытался позвать своих родителей, но они его не слышали, и все попытки к ним прикоснуться заканчивались провалом — его руки просто проходили сквозь их тела.
Картинка перед глазами застыла, стала похожей на фотографию, а потом изображение пошло трещинами и рассыпалось на куски. Пол ушёл из-под ног, и Наруто потерял ориентацию в пространстве, а спустя секунду он снова твёрдо стоял на ногах, но обстановка вокруг изменилась.
Рядом с отцом и матерью обнаружились двое спящих детей: светловолосый мальчик лет десяти, в котором Наруто узнал себя, и красноволосая девочка лет трёх.
Минато Намикадзе дочерчивал собственной кровью ещё одну печать на полу. Вокруг его супруги появился ореол оранжево-красной чакры, который разрастался всё быстрее и быстрее, одновременно принимая форму лисьей головы. Увеличившись до размера границ, очерченных продолжающими гореть свечами, чакра разделилась на два потока и направилась к детям.
Одновременно с этим Наруто почувствовал, как его самого неудержимо тянет в сторону младшей копии. Он попытался ухватиться за край стола, возле которого до сих пор стоял, чтобы остановить движение, но его руки прошли сквозь дерево, не встретив никакого сопротивления. Узумаки неверяще уставился на свои ладони — прямо на глазах они становились прозрачными. Более того, вокруг его тела начал появляться светло-голубой ореол чакры. Движение ускорилось.
Наруто ощутил, как его ноги отрываются от земли; перед глазами всё поплыло, а потом его начало затягивать куда-то, сильно сдавливая со всех сторон. Мир подернулся кровавой пеленой и померк.
Когда он очнулся, лёжа навзничь на холодном камне, то снова был один. В подвале больше не было темно — тусклая лампочка под потолком освещала ровные стены и пол, лишь дальние углы помещения тонули в темноте. Ничто не напоминало о проведённом запечатывании демона-лиса — ни огарков свечей, ни следа нарисованных печатей.
Наруто огляделся вокруг — теперь подвал казался ему существенно больше, чем сам дом. В дальней части помещения, окутанной темнотой, вспыхивал и гас символ в виде круга, разделённого на четыре сектора пересекающимися посередине ровными линиями. В каждый из секторов были вписаны слова: в верхней части — спокойствие и рациональность; в нижней — перечёркнутые гнев и ненависть.
Он поднялся на ноги и двинулся вдоль стены к символу, чуть пошатываясь.
Огромная двустворчатая дверь возникла из темноты внезапно. Свет от одинокой лампочки не дотягивался к этой части помещения, поэтому Наруто не смог оценить высоту двери, отметив лишь, что верхняя часть створок теряется где-то во тьме. Дверь производила монументальное впечатление: обшитая металлом поверхность, покрытая гравировкой в виде запирающих печатей; тяжёлые железные петли. Но больше всего его поразил засов — исполинских размеров железная перекладина с тремя печатями, стоящими вряд. Одна из этих печатей — тот самый символ разделённого круга. С каждой стороны от этого символа расположилась печать, которую Наруто видел множество раз в своей жизни; та самая, что удерживала Кураму в его клетке.
Значит, за этой дверью располагается новая тюрьма для Лиса.
Он приблизился к двери, приложил руку к поверхности — металл приятно холодил кожу. Прямо на высоте его лица находилось небольшое зарешёченное окошко; расстояние между прутьями было столь мало, что Наруто с трудом бы смог просунуть между ними свою ладонь. Он ухватился пальцами за прутья, приблизил к окошку лицо, пытаясь увидеть, что находится внутри. В практически непроглядной темноте он смог разглядеть очертания огромного тела и треугольной лисьей головы с большими остроконечными ушами. До его слуха донеслось размеренное рокочущее дыхание — по всей видимости, Лис спал.
— Курама? — Негромко позвал Наруто, с трудом справляясь с дрожащим голосом.
Ритм дыхания Лиса ничуть не изменился.
— Курама! — Голос Узумаки стал громче, но это не возымело никакого эффекта.
Наруто несколько раз ударил кулаком по двери — гул металла заполнил, казалось, всё помещение, но и в этот раз Лис не проснулся.
Та мимолётная надежда, что возникла в его душе, когда он увидел знакомую чакру Курамы, угасла.
Судя по всему, разбудить девятихвостого в ближайшее время вряд ли получится. К тому же, умом Наруто понимал, что этот Лис — вовсе не его Курама, а чуждое ему в данный момент существо из другого мира, и если он всё-таки проснётся, то Узумаки придётся заново налаживать с Лисом контакт.
Наруто горестно вздохнул, прислоняясь лбом к поверхности двери, когда прямо в его голове раздался голос:
— Проснись, Наруто! Ты должен прийти в себя.
***
В башне Хокаге, в кабинете, ныне занимаемом Минато Намикадзе, проходил Малый совет деревни, скрытой в листве.
Сам хозяин кабинета, осунувшийся и измождённый после бессонной ночи, устало глядел поверх головы главного ирьёнина Первого госпиталя Конохи. За окном занимался рассвет.
— Я не ослышался? Сын Хокаге был отравлен? — Фугаку Учиха, глава военной полиции деревни, выжидательно уставился на главного ирьёнина.
— Именно так, Фугаку-сан, — Акайо Йошида, который, по слухам, являлся учеником самого Шодай, согласно склонил голову. — Нам не удалось сразу идентифицировать яд, но получилось стабилизировать состояние мальчика. После проведения всех необходимых тестов, мы смогли разработать противоядие. Сейчас жизни Наруто ничего не угрожает. — Ирьёнин бросил на Хокаге вопросительный взгляд, уточняя, стоит ли продолжать.
Минато медленно кивнул, устало прикрыв веки.
Этот безмолвный диалог не остался без внимания — Данзо Шимура, бессменный глава АНБУ Корня, гневно прищурил единственный глаз.
— Расскажите им то же, что и мне, Йошида-сан, — медленно выговорил Четвёртый.
— Как вам будет угодно, — ирьёнин немного помолчал, поправил указательным пальцем очки на переносице. — Как вам всем известно, три года назад была отравлена супруга уважаемого господина Хокаге. Яд неизвестного происхождения имел удивительные свойства — он не только отравлял организм, но и разрушал систему циркуляции чакры. Разрушение каналов происходило за счёт примесей, делавших чакру ядовитой. Ядовитая чакра, разъедая стенки каналов, выплёскивалась в организм, останавливая работу внутренних органов, один за другим.
Сарутоби Хирузен, Третий Хокаге, давно сложивший с себя полномочия, но являющийся в данный момент одним из советников действующего главы деревни, скорбно вздохнул — смерть Кушины Намикадзе, урождённой Узумаки, и сейчас, спустя несколько лет, являлась слишком болезненной темой.
— Тогда мы не смогли ничего сделать, — продолжил Йошида-сан, — яд добрался до жизненно-важных органов быстрее, чем мы смогли его остановить. Клиническая картина отравления Наруто имеет много схожих черт. Яд, который мы нашли в его крови, относится к той же группе, хоть и является новой разновидностью. Система каналов мальчика была повреждена, но сама чакра не стала ядовитой. Однако, она покидала тело с такой скоростью, что он мог умереть от истощения, если бы поиски затянулись.
— И тот, кто это сделал, всё ещё находится на свободе, — произнёс Данзо, бросив красноречивый взгляд на Фугаку.
— Мои люди сделали всё, что могли, — отрывисто бросил тот, пытаясь сохранить спокойствие. Нелюбовь главы Корня ко всему клану Учиха не была ни для кого секретом, поэтому завуалированному обвинению глава полиции не удивился — намёки на плохую работу военной полиции, или, более того, на намеренное вредительство деревне со стороны членов клана были вполне ожидаемы. Но от этого ситуация не стала проще, ведь подобное отношение, пусть и со стороны такого шиноби, как Шимура, всегда задевало его за живое, хотя внешне он никогда этого не показывал. — К тому же, АНБУ оказали нам содействие, направив на помощь своих людей.
— АНБУ, во главе которых стоит твой сын? — Только глухой не смог бы услышать в этом вопросе язвительную насмешку.
— Вы сами в этом виноваты, — фыркнул Учиха.
— Разве? Не припомню, чтобы я сделал хоть что-то для этого.
— Вот именно. Вы ничего не сделали, чтобы этому помешать, — Фугаку слегка приподнял подбородок, испепеляя своего визави взглядом. — Возможно, потому что его кандидатура вас устраивала? — Фугаку прекрасно помнил, как Данзо Шимура пытался завербовать Итачи для шпионажа за кланом, и так же прекрасно знал, что из этого ничего не вышло, хотя сам Шимура может думать по-другому. Впрочем, если речь идёт о его старшем сыне, то тут ничего нельзя знать наверняка — Итачи всегда был тёмной лошадкой, и поступал он так, как считал нужным, не оглядываясь на мнение других, даже куда более авторитетных членов клана.
— Как дети малые, Ками-сама, — осуждающе покачал головой Третий, не давая и слова сказать открывшему было рот Данзо. — Вместо того, чтобы грызть друг друга на радость нашим врагам, лучше подумайте о том, как вычислить виновника. И наказать его.
— Прошу меня простить, — Фугаку, извиняясь, склонил голову. Глава Корня раздражённо передёрнул плечами, и не подумав извиниться в ответ. Учиха на это лишь криво усмехнулся.
—Раз мир восстановлен, можно продолжить, — Сарутоби, убедившись, что продолжения давней ссоры не предвидится, перевёл взгляд на главного ирьёнина. — Когда мальчик придёт в себя, чтобы его могли расспросить?
— По моим прогнозам, очнуться он может уже сегодня. Однако, я бы крайне не рекомендовал тревожить его покой в ближайшие дни.
— Мы не можем ждать, пока он очнётся, — задумчиво проговорил Данзо. — Иноичи Яманака, я уверен, сможет должным образом применить свои навыки.
Акайо Йошида недовольно поджал губы. Минато кинул на него тревожный взгляд.
— Каков будет ваш ответ, Йошида-сан?
— Я не могу дать своё согласие. Ментальное вмешательство в данной ситуации может привести к весьма печальным последствиям.
— Позвольте вам напомнить, — сквозь зубы процедил Шимура, — что покушение на ребёнка Хокаге, да к тому же и джинчуурики, — не просто преступление. Это равносильно объявлению войны. Мы не можем себе позволить просто ждать, когда он очнётся. Промедление в данной ситуации может привести к куда более печальному итогу.
Минато Намикадзе не раз за свою жизнь приходилось принимать непростые решения. Вот и сейчас он был поставлен перед весьма трудным выбором: безопасность родного ребёнка или безопасность всех жителей деревни? Кто знает, кто отравил Наруто и с какой целью? И не будет ли промедление смерти подобно? Но ведь речь идёт о его сыне, а как может родитель сознательно подвергать своего ребёнка опасности?
И ведь некому дать ему совет.
— Два дня, — наконец произнёс Минато после продолжительного молчания, приняв окончательное решение. — Два дня, а потом мы обратимся к Иноичи-сану, даже если Наруто к тому времени не проснётся.
***
— Проснись, Наруто! Ты должен прийти в себя. — Настойчивый девичий голосок упорно ввинчивался прямо в его голову, казалось, минуя ушные раковины.
Наруто лежал на чём-то мягком. По всему телу разливалась слабость, но она уже не была столь пугающей, как тогда, в лесу. Он прислушался к себе — чакра больше не покидала его тело, однако её количество всё ещё было слишком незначительным. Голова раскалывалась от боли; каждую косточку в его теле ломило так, будто его пропустили через мясорубку, а потом попытались снова собрать в человека.
Он попробовал пошевелиться. С губ невольно сорвался болезненный стон.
Рядом кто-то пошевелился.
— Наруто?..
Он с трудом приоткрыл глаза и уставился в белый потолок. Слишком яркий свет резанул по сетчатке, и в уголках глаз появились слёзы, которые он тут же попытался сморгнуть.
— Наруто, ты очнулся, братик! — Громкий возглас у самого уха заставил поморщиться.
Наруто повернул голову и упёрся взглядом в сияющие васильковые глаза, обладательница которых — девчушка лет шести с ярко-алыми волосами — смотрела на него со смесью восторга и неясной тревоги.
— Я так рада, что ты наконец проснулся, — начал тараторить ребёнок, от избытка чувств проглатывая окончания слов, так что Наруто с трудом понимал, что именно ему говорят. — Я так испугалась, когда ты заболел.
В голове Узумаки всё смешалось. Девочка называла его братом, но у него никогда не было сестры. Хотя… Обрывки смутных видений промелькнули перед глазами: подвал, свечи, отец с матерью, два спящих ребёнка, младший из которых, красноволосая девочка, поразительно была похожа на сидевшую рядом девчушку. Только младше.
Сердце сжала глухая тоска. Если то, что он видел — правдиво, то и в этом мире у него нет матери. И пусть он никогда её не знал, в душе ему всё равно стало грустно.
Он посмотрел на девочку ещё раз: да, сомнений почти не оставалось, и всё же…
И всё же он не успел остановить вопрос, рвущийся с губ:
— Ты кто?
Глаза девочки широко раскрылись, а потом начали заполняться слезами. Она пару раз шмыгнула носом и спросила дрожащим голосом:
— А ты не помнишь?
Наруто покачал головой.
Всхлипы стали громче, и он тут же пожалел, что вообще открыл рот. Осторожно, преодолевая слабость, он протянул руку и легонько прикоснулся пальцами к ладони девочки.
«Сестры. К ладони сестры, Наруто. Тебе придётся привыкать называть её так, даже мысленно. И чем раньше начнёшь, тем быстрее привыкнешь».
— Прости, если напугал. Я действительно ничего не помню.
Девочка неверяще смотрела на него какое-то время, а потом резко успокоилась и кивнула с важным видом, который бывает только у детей.
— У тебя ам-не-зия?
Наруто от неожиданности поперхнулся воздухом.
— Откуда ты знаешь такие слова?
— Читала, — и, видя его недоверчивый взгляд, обиженно надула губы и добавила:
— В свитках Йошида-сана. Папа иногда брал меня с собой, когда приходил в госпиталь по делам.
Она немного помолчала, глядя на его лицо, а потом сказала:
— Шайори.
— Что?..
— Моё имя, глупый, — Девчушка хихикнула, прикрыв рот ладошкой. — Шайори Намикадзе, ученица подготовительной школы при Академии шиноби. Будущий ирьёнин. И твоя сестра.
— Наруто Узумаки. Впрочем, меня ты знаешь, — он легко рассмеялся и тут же закашлялся — мышцы пронзило резкой вспышкой боли.
Девочка тут же стала серьёзной.
— Очень больно, да? Я пойду, позову кого-нибудь, — с этими словами она спрыгнула с его койки и направилась к двери. Уже у самого выхода из палаты Шайори обернулась и серьёзно произнесла:
— Знаешь, Наруто, не говори при папе, что ты Узумаки. Он расстроится, — после чего вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Наруто остался в одиночестве, и теперь у него было немного времени, чтобы подумать.
Он оказался в другом мире, без каких бы то ни было идей о том, как вернуться обратно, чтобы помочь своим друзьям. Что же ему делать? Притворяться тем, кем он не является, параллельно выискивая способ вернуться домой? А был ли у него другой выбор? Курама отправил его сюда, потратив все силы, поэтому Наруто не питал иллюзий — возможно способа вернуться и вовсе не существует. Но это не значит, что он будет бездействовать. А для начала…
Для начала ему стоило выработать линию поведения. Идея с амнезией, возникшая спонтанно и не совсем по его воле, показалась удачной со всех сторон — она не только оправдывала незнание имён или событий, имевших место в прошлом, но и объясняла странности в поведении, которые наверняка будут замечены близкими людьми.
Узумаки прекрасно осознавал, что Коноха, как и другие скрытые деревни, была, прежде всего, военным поселением, и любая странность в его поведении, учитывая тот факт, что здесь он, как и в прежнем мире, был джинчуурики, будет тщательно расследоваться. И если АНБУ или Корень заподозрят что-нибудь неладное, то его будущим местом жительства вполне могут стать холодные подвалы Морино Ибики. И это в лучшем случае.
Действовать следовало очень осторожно. Оправдаться потерей памяти за незнание некоторых фактов из своего прошлого. И использовать все свои навыки из прошлой жизни, чтобы выяснить как можно больше о том, что происходит вокруг.
К тому же, навыки притворства у Наруто присутствовали в избытке. Всю жизнь он делал вид, что вовсе не тот человек, кем является на самом деле. Жители деревни видели в нём — и тут Наруто очень постарался, чтобы так всё и было — блаженного идиота, не желающего учиться и ничего не умеющего; громко орущего о том, что станет Хокаге, но не прикладывающего к этому никаких видимых усилий.
Много раз он тренировался перед зеркалом, репетируя дурашливую улыбку, пока скулы не начинало сводить от напряжения. Но это принесло свои плоды — маска недалёкого дурачка настолько сильно срослась с его лицом, что даже в полном одиночестве Наруто ловил себя на том, что не может её снять без значительного умственного усилия.
Но были у этой тактики и свои минусы — очень трудно оказалось объяснить, откуда у него взялись многие знания и умения. Пришлось аккуратно, незаметно подводить жителей деревни к мысли, что даже такого идиота можно правильно мотивировать и заставить всё-таки взяться за ум и упорные тренировки.
Никого из людей он не подпускал к себе достаточно близко, чтобы те начали подозревать что-нибудь неладное. Об истинном положении дел догадывался разве что Курама, но Лису, во-первых, не с кем было делиться своими соображениями; а во-вторых, вся его неприязнь к человеческому роду вообще, и к Наруто, как джинчуурики, в частности, слишком сильно застилала ему глаза, чтобы начать копаться в несостыковках в поведении несуразного мальчишки. В последствие же, после установления некого доверия, у них банально не было времени, чтобы поговорить на эту тему.
Дилемма «быть, а не казаться» в его случае звучала с точностью до наоборот: «казаться, а не быть». Казаться недалёким, не представляющим опасности ребёнком. Глупым, доверчивым, не понимающим, что делать со своей собственной силой.
Безопасным. Послушным орудием.
И поддержание образа стало для Наруто важнейшим условием выживания.
От размышлений его отвлёк звук открывающейся двери.
В помещение стремительным шагом вошёл Четвёртый Хокаге деревни Скрытого Листа.
