Стеклянный мир

Последнее, что помнил Наруто перед тем, как сознание покинуло его — чёрное облако, обволакивающее голову. А потом перед глазами будто вспыхнула молния. Воспоминания сумасшедшим калейдоскопом проносились перед глазами. Вспышка. Впервые он оказался в своём внутреннем мире в шестилетнем возрасте. Одинокий мальчик, мечтающий о внимании со стороны окружающих, знал только один способ его привлечь — совершить какую-нибудь шалость. В тот раз шалость не удалась — сорвавшись со скалы, он сильно приложился головой и очутился в странном помещении, по колено затопленном водой. Помещение в прямом смысле было огромным: Узумаки не смог увидеть ни одной из стен, ни потолка — они терялись в полумраке. Зато он хорошо разглядел гигантские прутья исполинской решётки, за которой тьма была ещё более непроглядной. Поддавшись любопытству, он приблизился к прутьям, силясь разглядеть, что же скрывается за ними. И едва не умер от страха, когда в полуметре от него сверкнули острые, будто наточенное лезвие клинка, когти, а в темноте за прутьями открылся красный, наполненный злобой глаз. Раскатистый рык пронёсся по помещению, и Наруто выкинуло из подсознания. Вспышка. Несколько лет жизни Узумаки потратил на освоение техник медитации, позволяющих проникать внутрь подсознания. Он мог бы справиться и быстрее, если бы не чакра, не поддающаяся контролю. Попутно он по крупицам собирал сведения о своём «подселенце»: пару слов здесь, фраза там — и вот уже он имеет представление, кто скрывается внутри него. Открытие стало ошеломляющим. Чувства, испытываемые Наруто, трудно было описать словами — наверное, что-то сродни этому чувствовал человек, впервые узнавший о существовании чакры и возможностях её применения. Но попытки пробиться в собственный внутренний мир объяснялись не перспективой новых возможностей. Просто ребёнку хотелось с кем-нибудь пообщаться. Личность гипотетического собеседника роли не играла. Страх увидеть внутри себя монстра в конечном итоге пересилило любопытство. Поначалу Лис, запертый в клетке, не просто не выказывал желания общаться, но и всячески запугивал мальчика — стоило Наруто появиться за прутьями, как из горла зверя доносилось утробное рычание; алые глаза со злым прищуром следили за каждым движением вторженца, и стоило тому хоть чуть-чуть зазеваться — когтистая лапа немедля пыталась его достать. Но Наруто был настоящим мастером по адаптации к окружающим условиям. Он быстро определил ту границу, за которой ему ничего не угрожало, и усаживался неподалёку от мысленно проведённой черты. Сначала прямо в воду; потом, когда его контроль разума стал эффективнее, вода постепенно исчезла. И рассказывал. Всё подряд, что приходило в голову: как прошёл его день; что изучали в Академии; как попался на разрисовывании лиц Хокаге; как неудачно пытался подружиться с ребятами на игровой площадке; как в очередной раз, зайдя на рынок за продуктами, был вынужден слушать унизительные шепотки в спину. Лис в ответ только рычал. Или закрывал уши лапами. Узумаки было всё равно, слушают его или нет. Просто Девятихвостый был единственным, перед кем он мог выговориться. Так продолжалось какое-то время. Пока однажды Лис не прервал его на середине рассказа: — Убирайся прочь, наглый мальчишка! — И Наруто вынесло из подсознания. Пока он осоловело хлопал глазами, сидя в изголовье кровати, в дверь его квартиры громко постучали. — Наруто-кун? Дома его нет, что ли? — Послышался голос учителя Умино Ирука. Узумаки кинулся открывать дверь. Значит, Лис не просто избавился от надоедливого человека, а оказал ему услугу? Вспышка. Эйфория не продлилась долго. Девятихвостый действительно помог ему, но сделал это исключительно для того, чтобы усыпить бдительность. А когда Наруто ему поверил, попытался захватить контроль над разумом. И это почти удалось. Потом Наруто с содроганием вспоминал собственные ощущения в тот момент — злоба пополам с торжеством. Предвкушение множества смертей. Ядовитая чакра обжигала его кожу; кожа лопалась и свисала лохмотьями, обнажая связки, мышцы и подкожные покровы. Он рычал и скалил зубы. Пытался убить членов команды. К счастью, безуспешно. Тогда ему помогли обуздать зверя. Оказавшись в своём подсознании, он хотел накинуться на Лиса с упрёками, но увидел торжествующее выражение его морды и передумал. Девятихвостый ждал от него именно такой реакции. Не дождётся. Поэтому Наруто поступил не так, как планировал изначально. Вместо обвинения в предательстве он выразил сочувствие. Кажется, именно это и доконало Лиса окончательно. Выражение торжества сменилось безграничным удивлением. А Узумаки добил своего «подселенца», смело шагнув к прутьям клетки: — Давай начнём всё сначала? Меня зовут Узумаки Наруто. А тебя? Впрочем, в тот раз отвечать Лис не стал. Но начало было положено. Вспышка. Открыв глаза, Наруто очутился в своём новом внутреннем мире. Спиной он ощущал неровные камни пола, чуть влажные под ладонями его раскинутых рук. Он медленно принял сидячее положение, пережидая приступ головокружения, а потом поднялся на ноги. Под потолком всё так же мигала одинокая лампочка. По помещению подвала разносилось гулкое раскатистое дыхание. Теперь оно звучало по-другому — ранее более размеренное и спокойное, теперь оно прерывалось частым беспокойным рыком, как будто его обладателю снился кошмар. Наруто подлетел к дверям: часть печати на гигантском засове теперь светилась тревожным красным цветом — иероглиф «ненависть» пульсировал перед глазами, оставляя след на сетчатке. Узумаки ухватился руками за решётки небольшого окошка и максимально приблизил к ним своё лицо, в попытке разглядеть, что происходит внутри. Ему показалось, или в клетке стало немного светлее? По крайней мере, силуэт Лиса выглядел более чётким. Наруто даже смог увидеть рыжеватый оттенок его шкуры. Дышал Девятихвостый беспокойно, то и дело порыкивая. Его уши поворачивались в разные стороны, а лапы мелко подрагивали, как если бы он преследовал кого-то в своём сне. Дальше Наруто действовал интуитивно. Он потянулся своим разумом к разуму Курамы в попытке разобраться в причинах беспокойства. Этому приёму его научил когда-то сам Лис. Соприкосновение разумов даёт возможность разделить эмоции пополам. Это может помочь, если друг чувствует утрату или любые другие сильные негативные эмоции — разделив их между собой, можно облегчить чужую боль. Конечно, обязательным условием для этого было доверие, но ведь это же Курама! Пусть и не тот, которого знал Наруто, но Курама же. И Узумаки обязан выяснить, что с ним не так. Сначала чувства спящего Лиса ощущались где-то на периферии. Узумаки чуть усилил напор. И будто провалился в глубокий омут «Гнать добычу через лес, чувствуя этот сладостный запах паники. Повалить на землю одним ударом лапы. Рвать зубами чужое тело, ощущая, как горячая солёная кровь стекает по клыкам. Слышать отчаянный стук сердца. Убивать… Убивать… Убивать…». Наруто с трудом разорвал контакт. Попытался дышать ровно и глубоко, успокаивая растревоженный разум. Во рту всё ещё чувствовался вкус воображаемой крови. Лис снова спал спокойно. Иероглиф «ненависть» погас. Очнулся Наруто в госпитале через два дня после происшествия. Он чувствовал себя разбитым и опустошённым, но больше из-за пережитого в подсознании, чем по другим причинам. Он вспомнил того шиноби (не просто шиноби, а Какузу, если глаза его не обманули) и его странную атаку — техника, какой бы ни была её природа, явно должна была подействовать на запертого в клетке Кураму. И она подействовала. Только вот Наруто решил внести свои коррективы. Интуиция — обманчивая штука, но сейчас он был уверен, что поступил правильно. Избавив Лиса от половины испытываемой ненависти, он сделал куда больше, чем просто помог другу. «Будущему другу». Узумаки прислушался к собственным ощущениям — отголоски негативных эмоций ещё плескались где-то внутри, но не оказывали на него существенного влияния. Пока не оказывали. В палату вошёл старый знакомый. Йошида-сан. Визуально постаревший лет на десять с их последней встречи. — Ты, наконец, снова с нами, Наруто-кун. Как самочувствие? — Спросил медик, устало улыбаясь. — Хорошо, — Наруто с удивлением понял, что это действительно так. Он ощущал душевную опустошённость, но физических проблем не было. — Долго я пробыл без сознания? — Два дня. Что ж, я рад слышать, что ты в норме. Йошида-сан сложил серию печатей. Тело Наруто окуталось голубоватыми нитями чакры, которые сразу же преобразовались в графики основных жизненных показателей. — Хм, — изрёк медик, внимательно вглядывающийся в изображения. — Всё действительно в порядке. Даже удивительно. Думаю, у меня нет причин держать тебя здесь. — Отлично, — Наруто хотел скорее оказаться дома, чтобы в тишине и покое разобраться в своих чувствах. — Я сообщу твоему отцу о выписке. — Хорошо, спасибо. Всего доброго, Йошида-сан. Не говорю «до встречи»… — Конечно, Наруто-кун. Лучше нам встречаться как можно реже, — ирьёнин указательным пальцем поправил сползающие на кончик носа очки. — Беги уже. Упрашивать Узумаки не пришлось. Направив чакру в стопы, он вылетел из палаты через окно.

***

Лаборатория, которую выделили для исследований Цунаде Сенджу, была оснащена по последнему слову техники. Но, судя по виду отдельных приборов, пользовались ею не часто. «А чего ты хотела? Йошида-сан — ирьёнин старой закалки. Он куда больше доверяет чакре, чем пробиркам и микроскопам». Визуально лаборатория разделялась на две части: в первой находился специальный лабораторный стол, шкафы с пробирками и ёмкостями с реагентами, несколько микроскопов с разной степенью увеличения, а также раковина с краном, из которого текла почему-то только холодная вода; во второй части находились несколько холодильных камер для хранения трупов, два прозекторских стола, набор инструментов для вскрытия и фотокамера на треноге. Перед тем, как приступать к работе, она просмотрела короткую выжимку из отчётов о вскрытии обоих погибших АНБУ. «Имя: Тору Хьюга. Клан: Хьюга, побочная ветвь. Основная стихия: вода. Дополнительные стихии, в порядке убывания: воздух, огонь. Молния и земля в зачаточном состоянии. Причина смерти: отравление продуктами метаболизма в результате структурного разрушения клеток. Примечания: в организме обнаружены кристаллы диоксида кремния; в чакроканалах наблюдаются множественные повреждения стенок, вплоть до разрывов. Причина повреждений неизвестна». «Имя: Рю Симидзу. Клан: бесклановый. Основная стихия: земля. Дополнительные стихии, в порядке убывания: огонь, молния. Причина смерти: обширная кровопотеря. Примечания: в организме обнаружены кристаллы диоксида кремния большого размера, имеющие форму шипов; множественные повреждения стенок чакроканалов. Причина повреждений не установлена». Цунаде переместилась к первому прозекторскому столу, на котором в данный момент находилось безглазое (клан позаботился) тело Тору Хьюга. На первый взгляд в нём не было ничего примечательного — кожа с небольшим количеством кровоподтёков, но в целом без особых повреждений. Та же картина и с внутренними органами, вынутыми Йошида-саном и помещёнными в консервирующий раствор — небольшие кровоподтёки на стенках и более ничего. Сенджу вооружилась скальпелем и отделила несколько образцов для исследования: кожа, соединительная ткань, стенки сосудов, гладкая и поперечнополосатая мышечная ткань. Тело мертвеца было склизким на ощупь, а некоторые образцы буквально расползались под руками. Аккуратно расправив первый образец на предметном стекле, Цунаде переместилась к микроскопу, установила стекло на держателе и отрегулировала увеличение. Заглянув в окуляр, она покрутила ручку точной настройки, делая изображение более чётким, добавила немного красителя. Большая часть клеток, открывшихся взгляду, были полностью нашпигованы мелкими кристаллами светлого, почти белого, цвета, немного напоминающими по форме поваренную соль. Кристаллы повредили мембраны клеток, отчего большая часть цитоплазмы оказалась в межклеточном пространстве. Края сдавленных со всех сторон митохондрий напоминали бахрому. Сильно повреждённым выглядело и клеточное ядро. Цунаде сменила образец под микроскопом и увидела такую же картину. Больше всего кристаллов кварцевого стекла оказалось в соединительной ткани. «Логично. Ведь именно там больше всего кремния в организме человека». Но каким образом в теле образовался диоксид кремния? «Чтобы кремний вступил в реакцию, нужна высокая температура. В теле обычного человека это в принципе невозможно. Но в теле шиноби есть чакра, которая может воздействовать на клетки организма и на любое из химических соединений. В обычных условиях этого не происходит, так как чакра циркулирует по замкнутой системе, контактируя с другими частями организма лишь в районе тенкецу. Причём контакт этот полностью подчинён воле шиноби. Однако если предположить, что чакра начнёт взаимодействовать с химическими соединениями, находящимися в организме, там, где это в принципе не предусмотрено?». Сильные повреждения чакросистемы могли привести и часто приводили к смерти тех шиноби, которым не посчастливилось испытать это на себе. Несколько раз Сенджу воочию наблюдала, как это происходит при отравлении некоторыми ядами, разработанными в Суне. Помимо повреждений системы, эти яды отравляли и саму чакру, делая смерть отравленного болезненной и мучительно медленной. «Хорошо. Допустим, что кремний в теле Хьюга вступил в реакцию с огненной чакрой. Это могло бы прояснить причины появления кварцевого стекла. Но в чём тогда причина разрыва чакроканалов?». Она снова заглянула в бумаги. «Основная стихия: вода. Дополнительные стихии, в порядке убывания: воздух, огонь». «Что, если причина в этом? Какое-то воздействие, возможно — внешнее, заставило организм Хьюга начать вырабатывать диоксид кремния. Для реакции нужна была огненная чакра. Но основная его стихия — вода. Чакра этой стихии для реакции не подходит. Что должно было произойти дальше? Организм, пытаясь добраться до скрытых резервов, переключился на следующую стихию — воздух. Чем достигается такое переключение? Обычно, это увеличение скорости чакропотока. Чем больше скорость, тем больше стихий может использовать шиноби. Тем больший необходим контроль… Иначе система пойдёт в разнос. Воздух для реакции тоже не подходил, поэтому поток чакры разогнался ещё больше. Организм, наконец, добрался до нужных ему резервов. К тому моменту Хьюга уже не мог ничего контролировать, даже если бы понял, что происходит. В клетках, включая стенки чакроканалов, начали образовываться кристаллы. Скорость движения чакры плюс микроповреждения стенок — видимо, это и стало причиной разрывов. Чакра сначала выплеснулась в организм, а потом и в окружающую среду (и не этим ли выплеском объясняется появление стеклянной травы на месте происшествия?). Реакция в организме шиноби остановилась, но он уже умер от отравления продуктами метаболизма и отсутствия чакры, которая могла бы ему помочь». Цунаде собрала все предметные стёкла и отложила их в сторону. Теперь ей предстояло изучить второго шиноби — Рю Симидзу. Взяв образцы тканей, она осмотрела шипы, виднеющиеся во множестве по всему телу. Самый крупный шип рос из груди в районе сердца. Пошарив в ящиках стола, она нашла лупу с восьмикратным увеличением и внимательно осмотрела каждый миллиметр поверхности шипа. Тёмно-коричневый, почти чёрный, с багровыми отливами, шип казался слишком гладким, будто отполированным. Гладким он был и на ощупь, когда Цунаде рискнула дотронуться до него рукой; только верхушка была тонкой и очень острой. В свете лампы шип казался неоднородным, как бы спаянным из нескольких крупных кристаллов, вырастающих друг из друга. Места соединения плотно соприкасались гранями и казались слегка оплавленными. Сенджу заглянула в медкарту. «Основная стихия: земля. Дополнительные стихии, в порядке убывания: огонь, молния». Шип больше всего напоминал отполированный фульгурит, который образуется при ударе молнии в песок или любой другой кремнезём. Она снова прильнула к микроскопу. Клетки и ткани Рю Симидзу существенно отличались от клеток и тканей Тору Хьюга. Повреждения мембран здесь также присутствовали, но в гораздо меньшем количестве. «Итак. Его организм тоже запустил реакцию по образованию диоксида кремния. Так как для него стихия огня вторая по счёту, то скорость течения чакры в момент образования кристаллов была меньше. Повреждения стенок чакрососудов не стали фатальными. Чакра продолжала циркулировать, помогая регенерации клеток, поэтому он был вполне себе жив, когда покинул ту поляну в лесу. Кристаллы диоксида кремния, которые я обнаружила в его теле, располагались внутри клеток, не повреждая их. Но, если часть кристаллов приняла форму фульгурита, значит, в действие вступила следующая стихия — молния. Но почему это произошло? Огненной чакры перестало хватать, или первая стадия преобразований закончилась и началась вторая, для которой молния предпочтительней? Как бы то ни было, воздействие чакры молнии привело к образованию фульгуритообразных наростов, а потом энергия молнии закончилась, и организм потерял над новообразованиями контроль. Как итог — шипы выросли гораздо большего размера, пронзив внутренние органы. В результате Рю Симидзу истёк кровью у озера». А ведь оставалась ещё живая Хана Инузука, помещённая в стазис, которую Цунаде исследовала чуть ранее. Где её медкарта?.. Порывшись в кипе бумаг на столе, Цунаде выцепила нужную папку. «Имя: Хана Инузука. Клан: Инузука. Основная стихия: нет. Дополнительные стихии, в порядке убывания: огонь, земля, молния. Диагноз: не определён. Диагноз: структурные повреждения клеток, потеря крови, изменение биохимических реакций. Примечания: в организме обнаружены кристаллы диоксида кремния; повреждения стенок чакроканалов; основные показатели в пределах нормы; замедление мозговой активности; кома». Значит, Инузука была в коме не из-за серьёзности повреждений, а из-за замедления мозговой активности? Интересно. И чакроистощение в придачу. «То, что у Инузука нет ярко выраженной стихии — вполне нормально для её клана. Их сильная сторона не использование стихий, а нинкены. Но это не значит, что стихий у них вовсе нет. Просто они находятся в зачаточном состоянии. А этой девочке одновременно повезло и не повезло. Повезло, потому что в числе её зачаточных стихий оказались огонь и молния. Если я права в своих предположениях, то именно это после запуска процесса не позволило ей умереть. А не повезло, потому что стихийной чакры оказалось слишком мало. Диоксид кремния в её организме похож на то, что я видела у Симидзу, с той лишь разницей, что Инузука сохранила контроль над кристаллами, а так как чакра в её организме закончилась, я могу с уверенностью сказать, что этот этап преобразования был полностью закончен, иначе из её тела торчали бы такие же шипы. Но после этого этапа был, очевидно, ещё один, и как раз с ним связана пониженная мозговая активность. И вот здесь Хане и не хватило чакры. Поэтому она в коме». Цунаде устало потёрла глаза. Она провела больше суток без сна, пытаясь разобраться в происходящем; отправившись в госпиталь сразу по прибытии в Коноху, наплевав на все нормы приличия. Но, хочет она того или нет, а поговорить с Хокаге ей просто необходимо, хотя бы для того, чтобы доложить о первых результатах. Конечно, она могла бы попросить об услуге Йошида-сана, но это будет слишком явным проявлением малодушия. А значит, разговора с Минато не избежать.

***

Наверное, впервые в жизни Минато не знал, как начать разговор. Извиниться за свои сомнения тогда, пять лет назад, когда он своими подозрениями обидел сидящую сейчас напротив него женщину? Сказать, что всё это было чудовищной ошибкой и теперь, когда она согласилась помогать Конохе, он поменял своё мнение? Но ведь в глубине души сомнения ещё оставались. Как говорила его ныне покойная жена: «Единожды отравив свою душу ядом сомнений и подозрений, ты никогда более не сможешь от них избавиться. Они будут преследовать тебя до самого гроба, разрушая отношения даже с самыми близкими людьми». И она была права. Отношения с Цунаде Сенджу были разрушены. Может, не до самого основания (фундамент-то уцелел, слишком уж многое их связывало), но для возведения новых стен понадобится много времени и усилий. Или начать сразу с главного? С проблемы, из-за которой её и попросили вернуться? Нет, слишком уж грубо. Всё-таки надо извиниться. Но как же мучительно долго подбираются слова! — Не знаю, насколько это будет уместным в данных обстоятельствах, но всё же я хотел бы принести свои извинения за те обвинения, которые я высказывал в ваш адрес. Цунаде наградила его задумчивым взглядом. — Хочешь сказать, что больше ты меня ни в чём не подозреваешь? — В её голосе слишком явственно сквозила ирония. Минато выругался про себя. Ну почему она всегда столь прямолинейна? Он замешкался с ответом. — Ответь мне на один вопрос, Минато. Почему ты вообще решил, что я причастна к деяниям Орочимару? Меньше всего он хотел ворошить прошлое. — Потому что ты не стала ничего отрицать? — Прекрасно, просто прекрасно, — при желании Цунаде могла шипеть не хуже своего змееликого сокомандника. — Сначала ты обвинил меня в том, чего я не делала, а потом, не дождавшись оправданий, сделал вывод, что прав в своих подозрениях?! — Ты сама сказала, что не прочь получить доступ к его исследованиям. Что я должен был подумать? — Намикадзе почувствовал укол раздражения. — Уж конечно не то, что я являюсь соучастницей его преступлений! Я учёный, Минато. Прежде всего — учёный. То, что делал Орочимару — ужасно. Я никогда не ставила это под сомнение и не пыталась его оправдать. Но среди материалов его исследований вполне могло оказаться что-то полезное нам. А ты — просто наивный идеалист. И как только Хокаге стал?! — Раньше тебя устраивала моя кандидатура. — Она устраивает меня и сейчас. Но порой ты ведёшь себя, как глупый ребёнок. — Ты могла бы сказать всё это пять лет назад, но не стала, — Минато, наконец выговорившись, испытал невообразимое облегчение. И горечь от того, что не сделал этого ещё тогда. — Почему? — Какая теперь разница? — Вяло отмахнулась Сенджу. И продолжила без перехода: — Полегчало? — Минато в ответ смог лишь кивнуть. — Мне, знаешь ли, тоже. Какое-то время они просто сидели молча. — Ты смогла выяснить что-нибудь? — Задал, наконец, Хокаге вопрос, мучавший его больше всего. — Пока я мало чем смогу тебя порадовать, — Цунаде откинулась на спинку кресла для посетителей, стараясь принять максимально удобную позу — поясница, не беспокоившая её последние два года, снова решила напомнить о себе. — У меня есть предположения, которые кажутся вполне обоснованными и логично вписываются в клиническую картину. Но пока они остаются лишь предположениями. Полагаю, схема такова: — Шиноби испытали некое внешнее воздействие. Какого рода это воздействие, я пока сказать не берусь. Это может быть яд или ментальная техника, или комбинация того и другого. Анализ крови следов яда не выявил, но это ни о чём не говорит — есть яды, распадающиеся в организме в течение нескольких часов и даже быстрее. — После воздействия в их организмах происходили изменения. Я выделила следующие этапы: Первый. Образование оксида кремния под воздействием огненной чакры. Чем сильнее эта стихия у шиноби, тем легче проходит процесс. Второй. Преобразование кристаллов кварца в фульгурит под действием чакры молнии. Третий. Изменение активности головного мозга. Результаты, которые должны были появиться в конце этого этапа, я пока не могу представить даже приблизительно. Инузука впала в кому и сейчас находится в стазисе, потому что чакра в её теле полностью исчерпана, а без неё процесс преобразования становится бесконтрольным. — Главное, что я хочу отметить. Шиноби, у которых сильны стихии огня и молнии, имеют больше шансов остаться в живых, чем другие. Влияет ли какая-нибудь из этих стихий на третий этап, мне понять не удалось. Я продолжу тесты с тканями погибших, в том числе и мозговыми, которые я пока не изучала, и попытаюсь понять, как помочь Инузука, но… — Но? — Был ещё один шиноби. Яманака. Верно? — Да. — Я заглянула в его медкарту. У него идеальное сочетание стихий — огонь и молния. К тому же, он неплохой менталист. Не знаю, способен ли этот факт повлиять как-то на третий этап процесса преобразования в организме, но исключать этого нельзя. — Думаешь, он ещё жив? — Практически уверена. И мне очень хочется понять, что сейчас происходит в его голове. Его ведь ищут? — Разумеется. Я сразу же отдал соответствующие распоряжения. Но результатов пока нет. — Я хочу с ним поговорить сразу же, как его найдут. Договорились? — Конечно. Я дам тебе знать. — В таком случае, позволь откланяться. Сейчас мне не помешает немного отдохнуть, — с этими словами Сенджу покинула кабинет. Минато остался в одиночестве, одолеваемый тяжёлыми думами. Его худшие опасения подтвердились — нападение на шиноби АНБУ явно было спланированным. И самое плохое — предположений, кто бы мог всё это осуществить, у него не было. А началось всё с покушения на Наруто, которое, по всей видимости, было ловушкой. И целью вряд ли было простое убийство АНБУ. Скорее всего, ключ к разгадке следовало искать в пропавшем Сэтору Яманака, поиски которого неожиданно затянулись. Занавеска на окне слегка колыхнулась, и в покинутое недавно кресло, ещё сохраняющее остатки тепла от тела Цунаде Сенджу, сел Итачи Учиха. — Хоть ты порадуешь меня чем-нибудь? — Наруто пришёл в себя. — О. Действительно прекрасная новость, — Минато облегчённо выдохнул. Хоть одной тревогой меньше. — И как он? — Ушёл домой. — Вот как? Итачи кивнул. — Насколько я понял, с ним всё в порядке. Та атака не принесла никакого видимого ущерба. — Совсем никакого? — Усомнился Хокаге. — В это сложно поверить. — Да я и сам, признаться, удивлён. Но сомнений нет — ваш сын полностью здоров. Следов физического или ментального воздействия не обнаружено. Конечно, не стоит исключать никаких вариантов, но пока факт остаётся фактом — Наруто чист. — Лис? — Надёжно заперт. — Хм. А что там с нашими гостями? — Живы. Относительно здоровы. Один молчит, и говорить, видимо, не собирается. Но это дело поправимое. Второй ругается каждый раз, как я попадаю в поле его зрения. Грозится, что его Бог меня покарает. — А он так и… — Минато покрутил пальцами в воздухе, пытаясь сформулировать вопрос. — Без головы? Да. Я решил, что лучше тело и голову держать в разных помещениях. Во избежание. — И это никак не сказывается на его, кхм, самочувствии? — Пока я ничего подобного не заметил. — А с другим что? — Я бы сказал, что он не менее любопытный экземпляр. Те сущности, которые участвовали в нападении — что-то вроде клонов, но клонов материальных. Формируются они вокруг сердца, убить их можно, только это самое сердце остановив. Что и сделал Шисуи с огненным существом. — То есть, у этого шиноби было пять сердец? — Да. Но только одно принадлежит ему. Остальные — тем, кому не повезло оказаться на его пути. — Больше всего меня беспокоит та техника, которую он запустил в Наруто. — Понимаю. Я попытаюсь что-нибудь выяснить. — Есть какие-нибудь соображения, кто эти двое? — Мы делаем всё возможное, чтобы это узнать. Они отступники, и в родных поселениях давно не появлялись. Я отправил туда своих людей, но результата придётся подождать какое-то время. К тому же, есть ещё одна вещь, о которой я хотел бы доложить. — И что это? — Амэ. Что-то странное происходит там в последнее время. Наш агент, который работал там, отправил несколько зашифрованных посланий, а потом перестал выходить на связь. Проблема в том, что стандартные шифры не подходят. Да и послания были отправлены лично мне, и я не хочу поручать расшифровку кому-либо ещё. Это небезопасно. — Думаешь, среди АНБУ есть агенты Амэ? — Ничего нельзя исключать. Но ведь не зря же он направил шифровки мне? Не хотел, чтобы они попали не в те руки. Тем более, что я отправил туда ещё одного агента, но он вообще пропал без следа, так и не выйдя на связь. Значит, его ждали. — Значит, никому нельзя доверять… — Четвёртый чувствовал, как у него заломило виски. Час от часу не легче. Мало ему проблем в Конохе, теперь ещё и это. —Дополнительная бдительность не помешает, Хокаге-сама. Я могу идти? — Да, конечно. Докладывай мне сразу, если что-то случится. — Разумеется. Итачи откланялся. Минато позволил себе тяжело вздохнуть. В одном он был уверен — эта должность когда-нибудь окончательно его доконает.