Белый волк, черный волк

— Передозировка. Волчий яд и чертова прорва тяжелых наркотиков, — морщится помощник шерифа и осторожно смотрит на Дерека. — Еще и молния эта... Как гнев богов. Вряд ли друиды так уж виноваты. Торстен знал, на что шел. Никакие наркотики не могли принести вреда оборотню, если их не смешивать с волчьим ядом. Зачем Торстен делал это? Волчий яд разделяет ипостаси. Неужели и правда хотел весь перейти в форму зверя, как трепался неоднократно? — Предлагаешь мне пойти и извиниться перед ними? — зло говорит Дерек. — Ебаные уроды пытались захватить власть, распространяя свои уродские идеи. На честную драку сил не хватало, так на мозги капали. Друиды заслужили подохнуть. — Я просто хотел сказать — не стоит сейчас начинать войну, — отводит взгляд помощник шерифа. — Стая не готова. — Я еще не вожак, а ты говоришь со мной о войне, — ухмыляется Дерек. — Насчет же готовности... посмотрим. — Да, посмотри, пожалуйста. Дерек берет стакан с виски у подошедшего Микаэля и обводит взглядом зал. Больше половины стаи явилось помянуть Торстена. А заодно засвидетельствовать свою преданность Дереку, и это практически победа. Это значит, что стая его хотела вожаком, что на кругу не будет подставы, и что ему останется только победить основного претендента. Хольца, которого он побеждал уже не раз во внутристайных стычках. — Это будет не Хольц, — подходит к ним четвертый альфа. — Ребята говорят, против тебя выставят Ральфа. Ральф был чудовищно сильным, но совершенно безмозглым волком. — И что же, Ральф будет нашим вожаком, — волнуются стоящие рядом альфы. — Это же пиздец. — Наверно, он потом сдастся Хольцу, — помощник шерифа оглядывается на Дерека. — Какое бесчестье... — растерянно произносит кто-то. И они все смотрят на Дерека. — Боги идут с нами, — говорит Дерек улыбаясь. И взгляды альф снова становятся преданными: они ему верят. Все расходятся отсыпаться перед ночью, а Дерек возвращается в зал и останавливается над вытирающим полы Микаэлем. Тот замирает, не поднимая головы. — Вам есть куда идти, если я не вернусь? — спрашивает Дерек. — Нет... альфы стаи должны будут позаботиться о нас. У вас же нет больше родичей в стае. Значит они все... позаботятся, — Микаэль встает и бледно улыбается. — А как же ваши семьи, они далеко? — Они не примут. Не станут нарушать обычай. — Вокруг одни ебанаты, — цедит Дерек. Почему он не помнит никаких таких обычаев? Был слишком мелким и ничего не замечал, когда жил здесь? Или родной край так сильно изменился с тех пор, как он пятнадцатилетним подростком покинул его. Он берет Микаэля за шею и толкает лицом в кресло. Гнев и боль клокочут в нем уже почти сутки, плавясь во что-то тяжелое и черное. И хоть на мгновение хочется забыть это, вылить на кого-то другого. — Дерек, подожди, я не готов, — шепчет Микаэль совсем неслышно и стонет, когда ему начинают вставлять. Но не смеет отстраниться, конечно же. Дерек отталкивает его сам и уходит к себе. "Безмозглые дырки. И тупые ебанаты, называющие себя альфами и смотрящие тебе в рот, — говорит тень в изголовье его кровати. — Рядом со мной нет никого, кроме тебя, брат". — Торстен, — он протягивает руку, словно пытаясь пропустить черную шерсть между пальцев, но сжимает лишь пустоту. "Все было неправильно, Торстен, и волками мы были лучшими, чем людьми, — думает он и закрывает глаза. — Так жить нельзя. Я все исправлю". Во сне он бежит по залитому луной лесу, а черный зверь его ушедшего брата скользит рядом густой тенью. Он распахивает глаза и привычно обнаруживает под боком Микаэля, голого и теплого. — Мой развратный бета, — Дерек гладит его по члену и думает вдруг, что теперь Микаэль на самом деле его бета. И больше никто не имеет права бить его и забирать когда вздумается. — Я тебя люблю, Дерек, — Микаэль вжимается в него всем телом, утыкается лицом в шею и стискивает за плечи, — не оставляй меня. Мне так страшно. — Все будет хорошо. Дерек переворачивается и нависает над ним, гладит по животу и слегка возбужденному члену, запускает пальцы в податливую скользкую задницу. Микаэль себе туда чуть не полтюбика заливает всегда, волнуется о смазке, хоть Дерек его дырку каждую ночь разрабатывает. — Мой хороший беточка, — шепчет Дерек, закидывает его ноги себе на плечи и засаживает сразу и на всю длину, выбивая жалобный стон. Он некоторое время трахает Микаэля лицом к лицу, а потом отстраняется. Любуется его подрагивающими яичками, распяленной задницей и собственным, вламывающимся в нее членом. Микаэль похотливо виляет бедрами и облизывается, и Дерек снова ускоряется, склоняется над ним и целует. "Роскошная у тебя дырень все-таки, крепенькая такая, сочная, вот-вот лопнет, беточка, сучечка моя, только моя", — рычит он, кончая, его часто пробивает на подобный бред во время оргазма. — Да... Твой... Только твой, Дерек, любимый... — соглашается Микаэль и тянется к нему за поцелуем. *** Белый волк выходит на середину поляны и плавно перетекает в человека. Он ухмыляется, оглядывая собравшихся кругом зверей, волчий яд и сок горьких трав грохочут в его крови. Он видит, что его собственный зверь больше не в нем, тот стоит белой громадой рядом и в ярости роет лапой землю. — Ну же, — говорит человек и прикрывает ярко-синие, со стеклянным блеском глаза, — кто осмелится бросить вызов. Волки опускают морды под его взглядом и человек снова скалится, мучительная жажда сжигает его и разделенного с ним зверя, они снова хотят соединиться в одно целое. Но нельзя, сейчас нельзя, надо держать себя, и человеку и зверю кажется, что они держат друг друга за глотки. Огромный серый с подпалинами волк выходит на середину круга и злобно рычит. — Что? — говорит человек, — Низкоранговый альфа? Я раздавлю тебя голыми человеческими руками, Ральф. Зрители в круге припадают на передние лапы и тоже рычат, зверь Ральфа так велик, что смотрит высокому человеку в глаза, стоя на четырех лапах. Человек поднимает руку, и его невидимый никому белый зверь прыгает и вгрызается в Ральфа. Ральф сбивает человека с ног и пытается перекусить, но тот вскакивает и вдруг оказывается у него на спине. Волки воют вокруг и рычат, они не видят призрачного белого зверя и не понимают, как можно в слабой человеческой форме оседлать огромного волка. Человек смеется, цепляясь за серую шкуру, и ему кажется, что призрачных волков, рвущих его противника, двое — белый и черный. И тогда он, наконец, соединяется со своим зверем и перекусывает Ральфу хребет, и тот падает и бьется на земле в человеческой форме, пытаясь восстановиться. Белый волк прижимает побежденного противника лапой к земле и хочет загрызть его до смерти. "Убей, убей", кричит яд в его крови, и черно-белый мир вокруг заволакивает красным. Но он убирает лапу и идет к другому волку, к тому, которого звали Хольц, а скоро не будут звать никак. Стая расступается перед ним, а Хольц скулит и прижимается к земле, поворачивает голову, подставляя шею. И белый волк замирает на мгновение, а потом хватает за холку и треплет, наказывая унижением того, кто уже сдался. Волки преданно смотрят на него, и он облизывает кровь с усов, поднимает морду к луне и начинает песню, призывая охоту для своей стаи. И ему кажется, что там, среди звезд, крадется на мягких лапах черный волк и исчезает в других мирах. *** — Дерек! — бета с омегой встречают его в прихожей, и бета робко улыбается и тянет к нему руку, а омега жмется к стене и смотрит больными глазами. Дерек молчит, изучая их с нехорошим интересом, и внутри него звенит пустота. Целую неделю длилась их охота, наводя ужас на родной городок. Днем и ночью он водил свою стаю по призрачным путям и слушал эту пустоту. Целую неделю они поминали смерть старого вожака и восхождение нового, загоняли добычу в лесах и грызлись с соседними стаями, доказывая свою силу. И охотились на друидов. И Дерек все еще там, он не вернулся из звона и шуршания пустоты, и стоящие перед ним люди, мягкие и хрупкие, кажутся чужими. Просто добычей. Как они смеют стоять вот так и не демонстрировать ему покорность. — Дерек, — повторяет бета, и лицо его становится бледным и растерянным. А омега опускается наконец на колени и подползает к нему. — Ты вернулся, — шепчет он и трется лицом об его пах, — вернулся, вернулся... Торстен... — Мое имя Дерек, — говорит он глухо. Голова омеги мотается в сторону от легкой пощечины. "Конечно, конечно", шепчет омега и расстегивает ему ширинку, жадно берет в рот и жмурится, задыхаясь, по щекам его текут слезы. Рот у омеги нежный и податливый, Дерек смотрит вниз и видит, как тот сосет, от усердия поджимая задницу, как гладит себя между ног и дрожит от возбуждения. Он ставит омегу задницей кверху, заставляя упереться руками в пол, и с размаху вламывается в его истекающую желанием дырку. Омега очень худой, почти прозрачный, каждая кость выступает под нежной кожей, и пальцы Дерека оставляют на ней синяки с такой легкостью, что он словно опоминается и начинает сдерживать себя. Омега громко стонет и вскрикивает и кончает несколько раз, пока его трахают, а когда Дерек наконец спускает в него, омега поворачивается и начисто вылизывает его член. Никто никогда не делал подобного для Дерека, и ему вдруг становится тепло и грустно от этой самозабвенной покорности. Он смотрит на бету, тот тоже сидит на коленях, низко опустив голову. — У нас есть что-нибудь поесть, Микаэль? — спрашивает он, слегка улыбаясь, а пустота отступает и сворачивается глубоко в груди. И бета с омегой убегают на кухню. — Поешьте со мной, — говорит он за столом и обнимает Микаэля за плечи. "Дерек, любимый", шепчет тот, прижимаясь к нему покрепче. — И мне можно? — спрашивает омега и тоже тянется к Дереку, гладит его по руке. — Да, конечно, — поднимает брови Дерек, а Микаэль негромко замечает: — Он позволял омеге только раз в два дня есть. Говорил, что омегам должно отсосов хватать. — Это чтобы я стройным был, ты же любишь худеньких, — улыбается ему омега и целует в руку, — я буду для тебя стараться. — Можешь каждый день есть, — говорит ему Дерек и вспоминает синие глаза Торстена, как тот смеется, оборачиваясь к нему, как бежит черным волком рядом и слегка впереди. Это был один и тот же альфа, со мной и с ними, думает Дерек, как же легко быть жестоким, когда тебе позволяют. — А когда ты нас на круг выставишь? — спрашивает Микаэль уже в спальне. — Ты же оставишь нас себе, не отдашь потом? — Оставлю, — Дерек блаженно вытягивается на огромной кровати Торстена. — Но никакого круга не будет. — А как же закон? — распахивает глаза Микаэль и подбирается к нему поближе. — Новый вожак — новый закон, — говорит Дерек. — Или тебе так хочется под всех альф лечь? — Нет, совсем не хочется, — мотает головой Микаэль и счастливо улыбается. — И мне не хочется на круг, — подползает к ним омега. — У нас же щенки будут, вдруг я их потеряю, не отдавай меня никому. — Щенки? — Дерек кладет руку ему на живот и прислушивается, пытаясь определить зарождающуюся жизнь. — У тебя ведь течка месяц назад была? — Да, я их обязательно смогу выносить, только не бей меня по животу, пожалуйста. — Не буду, — говорит Дерек и думает о черных щенках. *** По двору бегают совсем юные волки, черные и белые, они скачут через друг друга и убегают в лес. Дерек с улыбкой смотрит им вслед — хорошо быть трехлеткой и целыми днями носиться в полях, охотясь на мышей. Он заходит в дом и слышит, как Микаэль резко выговаривает омеге: — Забудь о нем, забудь, Дерек вовсе не такой, он совсем не похож. — Нет, это он, мой любимый, просто он простил нас и стал добрым, — горячо отвечает омега. — Микаэль, — зовет Дерек, и тот выбегает с кухни, сердитый и раскрасневшийся. — Что случилось, они опять погрызли?.. — Нет, — Дерек притягивает Микаэля к себе и говорит на ухо: — Оставь его, пусть верит во что хочет. — Но это же неправда, — жалобно отвечает Микаэль. — Ты же не он. У тебя даже глаза другие, синие. А у него белые были. — Тоже синие, — фыркает Дерек. — Не будем больше говорить об этом. — Я ненавидел его, — выдыхает Микаэль и смотрит на Дерека больным взглядом. — Ненавидел и каждый день желал смерти. — А я любил и готов был умереть по его приказу, — отвечает Дерек, слегка улыбаясь и чувствуя, как в груди шевелится пустота. — Альфы всегда любят своего вожака, — он гладит Микаэля по заднице. — Но тебя можно понять, мой развратный беточка. Микаэль краснеет и жмурится, прижимаясь к нему посильнее. — Торстен, Торстен, — шепчет омега перед рассветами, когда думает, что все спят, и невесомо гладит Дерека по лицу. И Дерек тоже вспоминает о брате в эти минуты, он знает, что черный волк ждет его на звездных путях, чтобы пойти по ним вместе. Я приду к тебе, когда настанет мое время, думает он, только дождись, позволь мне пожить в человеческом тепле. Дерек знает, как холодно среди звезд, и как звенит там пустота. КОНЕЦ