***
Кейджи видела, как ее друг сжимает пальцы в кулаки, как напрягается, не в силах даже взглянуть на нее. Он боролся с отчаянием и чувством вины, но слишком усердно. Его выбросило за пределы здравого смысла, и сейчас Отто беспокойно плавал во тьме горьких чувств, не понимая более, что правильно. — Это ведь часть твоего плана, да? — спросил он дрожащим голосом, и Вару сжала край одеяла тонкими, покрытыми мелкими шрамами пальцами. — Что именно? — Ты рано или поздно убьешь его, верно? Вараи посмотрел ей в глаза, искренне надеясь на подтверждение его наивных догадок, но Кейджи нахмурилась, зная, что ее друг не в состоянии вести адекватную беседу. Сердце болезненно сжималось, уязвленное воспоминаниями, связанными с их раненой дружбой, и безумно хотелось ударить Отто по лицу, лишь бы он успокоился и перестал изводить и себя, и ее. — Нет, все именно так, как ты не хочешь думать. Я помогаю ему и не собираюсь мстить. Шиноби тяжело выдохнул, снова опуская взгляд в пол, и костяшки на его пальцах побелели до цвета мрамора. Вару знала, что он скажет ей сейчас. Прекрасно знала, что значит имя Сабаку но Гаары для них троих, но Отто не понимал, что именно в этом все и дело. Он не хотел и не мог смотреть так глубоко, дезориентированный эмоциями и сосредоточенный лишь на жертвах, цель которых для него не имела никакого смысла. — После всего, что он сделал с нами… Как тебе не мерзко позволять ему находиться так близко? Он убил наших родителей. Асоби чуть не погиб. И как ты можешь… — Замолчи, — прошипела Вару, набирая в лёгкие больше воздуха, чтобы успокоить себя. — В инвалидное кресло я ведь просто так села. Скучно стало. Ее слова подействовали на друга незамедлительно, и он ещё ниже опустил голову, только теперь в попытке извиниться. — Прости. Вару отвела взгляд к окну, чуть щурясь от солнца и чувствуя себя такой уставшей и разбитой, что хотелось сдаться. Просто бросить все и исчезнуть, позабыв об обязательствах и окончательно погибнуть. Но она всегда воодушевлялась моментами, когда руки опускали другие. И при виде подавленного Отто ей становилось проще закатывать сердце в банку и, стискивая зубы, просто делать свое дело. Как единственная, кто остался. Как та, кому эта ноша по силам. — Может, я теперь и не шиноби, но все ещё верна Суне. Жажда мести противоречит моим клятвам. — Прости… Я просто… Я бы не смог так, как ты, — тихо сказал Вараи, неуверенно подняв голову, когда Кейджи заботливо погладила его по волосам. Она не могла злиться и не должна была. Их дружба кормилась мечтой одолеть чудовище, убившее когда-то их родителей, и теперь исполнение детских желаний гораздо ближе, чем эти двое дураков могут себе представить. Вару готова отдать все, что у нее осталось, лишь бы их общий ночной кошмар наконец закончился. Поэтому она и терпит. Поэтому держит рвущиеся наружу слова в глотке, не позволяя им выбраться и все испортить.***
Когда Отто еще раз извинился и попрощался с ней, обещая навестить как-нибудь на днях, Вару подумала о том, что он совсем скоро найдет ответ на тот старый вопрос и ему не нужно будет снова спрашивать. Выходя из комнаты, Вараи чуть отошел в сторону, впуская куноичи, которую Кейджи планировала увидеть многим позже. Темари со своим обычным надменным видом прошла в помещение, дожидаясь, пока шиноби отойдет от дверей на достаточное расстояние, и после серьезно посмотрела на хозяйку. — Мне следует составить расписание приема гостей, — заметила Вару, устало вздохнув, но просить куноичи уйти было нельзя. Она могла прийти к ней лишь с одним разговором, который на данный момент являлся приоритетным и для нее тоже. — Большое количество знакомых вредит покою, — пожала плечами Темари и, подойдя ближе к кровати и прислонившись спиной к желтой стене, начала сразу с самого главного. — Что ты делаешь с ним? Кейджи слабо улыбнулась этой совершенно ненужной неприступности, которую возвела рядом с собой сестра Гаары, и не стала упускать возможность разрушить ее, потому что времени на взращивание доверия у них не было. — Ты плохая сестра, раз не веришь в него. Я ещё не тратила на него чакру. Темари уже знала, что брат делает все по собственной воле и сам обратился к Вару, но видеть его внезапные перемены ей было непривычно и странно. Поэтому намек, прозвучавший в словах бывшей шиноби, она поняла и смягчилась. — Значит, бой с Наруто Узумаки и в самом деле так на него повлиял. — Если бы он просто подтолкнул его к новым размышлениям, то Гаара так резко бы не менялся. У него уже была вспаханная почва, — пояснила Вару, снова позволяя себе обрасти завистью к возможностям Конохи. Она чуть не лишилась друга и стала калекой, так и не добившись своего, и после такого Наруто воспринимался как серьезный соперник, с которым было бы неплохо поговорить по душам. — Он стал более встревоженным, — сказала Темари тихо, и, уловив в ее голосе беспокойство, Кейджи все же убедилась в том, что при ней Гаара прилагает большие усилия, чтобы выглядеть безэмоциональным. Похоже, он плохо понимал, что, убегая и отрицая, не сможет решить свою проблему. — Гаара боится, что не сможет контролировать себя и никогда не изменится. — А что думаешь ты? У него есть шанс? Вару задумалась, скорее пытаясь сообразить, что будет лучше сказать Темари, чем проанализировать положение Гаары еще раз. Она знала о рисках и о возможностях изначально, в каком-то смысле добровольно идя на смерть, но утешать куноичи ложными надеждами не стоило. Тем более что наивность никогда не была слабостью Темари. — Есть, но небольшой. Он слишком сильно травмирован, чтобы восстановиться полностью. Такое детство оставляет след на всю жизнь, и от него невозможно избавиться. И кроме того, — Вару коснулась пальцем виска, серьезно глядя на гостью. — Шукаку значительно усугубляет дело. Может, Гаара и справится со своей ненавистью и перестанет так халатно относиться к жизням других, но тогда демон попросту изведет его. Темари вздохнула, опустив взгляд. Младший брат и для их семьи был сильной травмой, и пусть она могла справиться со своим страхом к нему, так сильно повлиять на себя все равно слишком сложно. Для этого нужно время, но даже Вару сомневалась, смогут ли они избавиться от прошлого окончательно. — Ты ведь и в самом деле можешь ему помочь? — спросила Темари, не скрывая своих сомнений, и Кейджи не стала настаивать на положительном результате, зная, что в процессе может стать бесполезной куда раньше. — Вероятно, что да, но без тебя и Канкуро ничего не выйдет. Гааре необходима семья. Темари понимающе кивнула, и на этой ноте они стали сообщниками в столь нелегком деле.***
Лезть в душу приходилось не только Гааре, но и им всем тоже. Им всем нужно было что-то менять в себе, перекраивать имеющееся полотно затвердевшего страха в нечто иное. Но даже с инструментами и знаниями Вару прилагала столько усилий лишь на себя одну, что предполагать неудачу становилось все более правильным. Оставшись одна, Кейджи позволила себе зашипеть от боли. Давление на самообладание было столь сильным, что хотелось выть, и, потянувшись за коробочкой с мазью на тумбе и случайно смахнув ее на пол, Вару с силой сжала руку в кулак и ощутила острую потребность закричать и сломать что-нибудь. Желательно с громким треском. Ее боль и отчаяние трепетно собрали и высыпали в сосуд. Лишь завидев красные волосы, Кейджи отвернулась, боясь, что облик Гаары жестоко разобьет ее без возможности на новое рождение. Он поднял коробочку и, открыв ее, сел на кровать, пребывая в такой растерянности, что не мог вымолвить ни слова. Потому что Вару сопротивлялась ему в первый раз. Потому что до этого момента казалась более дружелюбной. Едва коснувшись пальцами покрытых шрамами тонких ног, когда-то переломанных сильным давлением песка, Гаара провел короткую линию, словно пытаясь измерить глубину страха. К его удовлетворению, Кейджи не дрогнула, но спустя мгновение он ощутил нечто другое, совершенно незнакомое ему. Вару едва сдерживала себя, кривя губы от отвращения. Почему-то эти чувства пересилили страх: они выползли из нее фантомными щупальцами, отталкивая джинчурики от себя, пытаясь прогнать его. Не понимая, Гаара поднял на нее свой обрамленный черными кругами взгляд, и тогда Кейджи поняла, что в этот момент может потерять все окончательно. Она закрыла глаза и попыталась расслабиться, на всякий случай сосредоточившись на боли, а не на скользящих по изуродованной коже пальцах. Однако от мысли, что одним резким движением эти руки снова сломают ей кости, Вару не смогла избавиться. И даже когда она сомкнула веки, лик демона не исчезал, а обретал свою безумную, отвратительную форму. — Тебе все ещё больно? Этот голос, преисполненный детским интересом и тонким ароматом вины, заставил бывшую шиноби открыть глаза и расстаться с ужасным образом. Физическая боль потихоньку отступала, а для другой попросту не осталось сил. — Уже нет. Все оказалось еще труднее, чем она предполагала.