Душевный архитектор

Наблюдая за волнами ожившего песка, Вару невольно вспоминала о давно минувших временах, когда своим с рождения хрупким телом не могла добиться ничего, кроме неприязни со стороны человека, которого глубоко уважала и боялась. Какие бы усилия она ни прилагала, собственные успехи не вызывали восхищения и не возвышали ее над всеми остальными. Пустыня вокруг оживала и приходила в движение, и Кейджи выпивала свою слабость до дна, всматриваясь в сосредоточенный профиль тринадцатилетнего мальчика, чьи способности, в отличие от ее, имели величественные размеры и не позволяли не воспринимать его всерьез. Она стискивала зубы, чтобы отвлечь себя от ненужных мыслей, но взгляд ее снова и снова впивался в кроваво-красные волосы, возвращая образы запылившегося детского кошмара, который больше не пугал ее так сильно, как раньше, но все ещё был неприятен. Гаара не щадил себя, упиваясь состоянием невыносимой усталости. Он тяжело дышал, выжимая все силы и, несомненно, представляя при этом уже другую свою цель и другие обстоятельства, в которых он защитник, а не убийца. Прошлое не хотело соглашаться с ним, настойчиво постукивая по черепной коробке изнутри и заставляя его корчиться от боли, но Вару видела, что мальчик старается. Прислоняя ладонь к иероглифу на лбу и скалясь, Гаара снова складывал руки, чтобы повторить технику. Грудь его вздымалась от частых вдохов, но песок больше не шевелился, отказывался подчиняться, замерев в темноте безветренной, постепенно подводившей итоги ночи. — Если ты потеряешь сознание, мне придется к тебе ползти, — предупредила Кейджи, зная, что ее подопечный израсходовал всю чакру. На сегодня он сделал более чем достаточно, и она открыто признавала, что его успехи немного пугают ее. Гаара разомкнул руки и окинул взглядом изменившийся ландшафт. Равнодушно, словно ожидал большего. Его лицо почти ничего не выражало, кроме физической усталости и боли. Того злобного мальчика, ненавидящего все живое, он забыл где-то на территории Конохи и не планировал возвращаться за ним. Однако без этого мальчика Гаара был никем. Он был никаким: безэмоциональным, пустым и холодным. С кучей наивных вопросов в голове, которые не успел задать ещё в детстве. Вару встретилась с его взглядом, казавшимся чисто-белым в обманчивом свете луны, что делало его ещё больше похожим на вместилище демона. Он подошёл к камню, на котором она сидела, и опустился на землю. Видеть его затылок было куда приятней, чем смотреть в лицо. — Всю эту неделю ты только наблюдала, — сказал Гаара спустя минуты успокоительного молчания, и Вару скрестила руки на груди, чуть морщась от беспокоившей ее боли в ногах. — Твоя просьба требует немного иных методов, к которым до этого я почти не обращалась. Мне нужно время, чтобы лучше оценить твои перемены и сделать все правильно. После поединка с тем заносчивым чунином и схватки непосредственно с ним же ему интересно, какие ещё неожиданные сюрпризы могла прятать в своем арсенале Кейджи. Она не была из тех, кто стремится как можно скорее продемонстрировать свои способности, и все эти годы обучения не привлекала к себе излишнего внимания. Ни тайдзюцу, ни ниндзюцу ей особо не давались, так что её ещё в академии списали со счетов. Для Гаары она казалась насекомым, причем маленьким и тихим, которого не слышно и не видно. Привыкнув к атакам с большим уровнем разрушения, гендзюцу от нее он не ожидал, как и все остальные, кроме ребят из команды и сенсея, ну и почтенной бабушки, но это немного другая история. — Что это за техника, которую ты применила против меня? — все же задал этот вопрос Гаара, к недовольству Вару, повернув к ней голову. — Она вызывает Сонный паралич. Тебе сон неведом, так что вряд ли ты испытывал что-то подобное раньше. Идеальное состояние для галлюцинаций, — с лёгкой улыбкой ответила Кейджи, вспоминая его сначала удивленное, но после искаженное истеричной злостью лицо. Запугать человека, которого каждую ночь запугивает демон в его голове, оказалось не так уж и просто. — У тебя хорошая защита даже от такого гендзюцу, но ты лишишься ее, если изменишься. — Это не повод останавливаться, — сказал Гаара спокойно и отвернулся, понимая, о какой конкретно защите говорит ему бывшая шиноби. Именно от этого он твердо решил избавиться, заручившись ее поддержкой. Немного опьяненная его доверием Вару самодовольно улыбнулась. — Подпускать такую, как я, слишком близко — неразумно. Особенно в таком состоянии. Джинчурики никак не отреагировал на ее слова, не чувствуя себя в опасности рядом с ней. И верно, потому что Кейджи в самом деле ничего не планировала против него. Ожидая приступы безумия и готовая к смерти от его рук, она понимала, что ей следует внести свою лепту и довершить план до конца, чего бы ей это ни стоило. Даже если совсем недавно все казалось безнадежно утерянным. — Что ты испытывала в тот момент, когда защитила своего друга? — Я почувствовала досаду от того, что все мои труды разрушены, и страх, что мне не хватит сил спасти его. — Ты ненавидела меня? — спросил Гаара, помедлив, и Вару уловила в его голосе слабые зачатки эмоций, которые лишь прорастали в нем, не рискуя распуститься. В песке мало что способно выжить. — Моя ненависть не стала больше, так как я прекрасно знала, чего от тебя ожидать. Ты не был способен на что-то другое. Она дала ему понять, что не испытывает дружелюбия и не пытается сблизиться. Он сам предоставил ей условия, при которых Вару может находиться рядом и помогать, но это далеко не из-за симпатии к нему. Гаара не обманывал себя, воспринимая ее как источник сокровенных знаний, которые ему было стыдно получать от кого-то другого. — Ты была готова так просто отдать свою жизнь, — сказал он с призрачным трепетом, и Вару улыбнулась. — Я не думала о том, правильно ли это. Кроме того, я даже не думала о том, как сильно до этого хотела жить. Асоби мой друг, с которым мы многое пережили. Его жизнь для меня гораздо ценнее собственной. — Значит, вот, что представляют из себя друзья. — Видеть этих идиотов счастливыми для меня безумно важно. Воспоминания посетили Кейджи, как ненавязчивые гости, лишь напомнив о себе, и быстро скрылись за дверью. Одинокий мальчик завидовал ей. Он хотел бы заполучить ее чувства, ощутить то же самое, но не мог. Силой этого не отнять и не получить. — У тебя есть те, кого ты должен защищать. Со временем Темари и Канкуро избавятся от своего страха. — А если нет? Его огорчает тот факт, что даже с желанием измениться Гаару все ещё считают ночным кошмаром Сунагакурэ. Вару не хотелось травить его стремления тем, что часть жителей никогда не примет чудовище, кого бы он из себя ни строил. Однако брат и сестра не могли не любить его. До дрожи боялись, но знали, что на его месте могли оказаться и они. — Ты их семья. Эти узы рано или поздно сделают свое дело, — сказала Вару и устало вздохнула, посмотрев на белеющее небо. — Мне стоит вернуться в больницу.

***

Слезы капали на израненные руки и немилосердно жгли, заставляя девочку ещё громче всхлипывать и ещё больше терять силы, необходимые на то, чтобы снова подняться, чтобы сделать очередную бессмысленную попытку доказать - она способна на большее. Пепельные глаза отца не выражали ничего, кроме презрения. Смотря на нее, как на жалкое крошечное существо, которое ему подкинули, он не собирался давать ей ещё один шанс. — Ты перегибаешь палку, Хару, — предупредил его дедушка, наблюдавший за тренировкой со стороны и до этого ни разу не вмешавшийся. Отец глянул на него через плечо, затем, мгновение помолчав, развернулся, чем окончательно подтвердил свое мнение. — Она не будет учиться в Академии. С такими способностями ей никогда не стать шиноби. Девочка вздрогнула, зная, что если отец уходит, то это плохо. Она подняла на него взгляд, видя лишь расплывающийся в пелене слез отдаляющийся силуэт. Больше всего на свете ей не хотелось огорчать его. Больше всего на свете она боялась потерять и его тоже. Отчаяние захлестнуло ее, но сколько бы девочка ни кричала, отец не останавливался и не принимал ее обещания всерьез. — А теперь осторожно опускайтесь, вот так. Медсестра придерживала ее за плечи, помогая сесть в инвалидную коляску. Глупо кривя губы от иронии, Вару тщетно пыталась напустить на себя беззаботный вид, но это явно было последней каплей. Ее разрывало на куски от возмущения и боли, что с острой перешла на противно ноющую. Самообладание собиралось дать трещину, но Вару успокаивала себя, что ее неудачи в мире живых никому уже не видно. — Совсем скоро вы встанете на ноги, — попыталась успокоить ее сестра и мило улыбнулась, выкатывая коляску в коридор. — Было бы неплохо, — пробурчала себе под нос Вару, мрачно оглядывая проходящих мимо врачей и пациентов, что не обращали на нее совершенно никакого внимания. Сестра помогла ей преодолеть притягивающий ее барьер больницы, и, почувствовав на щеках теплые порывы ветра, Кейджи нашла в себе силы слабо улыбнуться солнцу и долгожданной выписке. Мысли о доме согревали, но Вару понимала, что жизнь ее будет несладкой до тех пор, пока она не встанет на ноги. Сестра должна была помочь довезти ее и проверить условия в самом доме, но вдруг остановилась, и даже не видя лица, Вару ощутила ее испуг. Подняв взгляд, она встретилась с парой холодных бирюзовых глаз и криво улыбнулась. Гаара выглядел сейчас слишком серьезным, чтобы производить на людей правильное впечатление, и его вежливый тон прозвучал с большим контрастом, вызывая ещё большую порцию страха у бедной девушки. — Я помогу ей добраться до дома и прослежу, чтобы она не оставалась одна. Вы можете идти. Улыбка Кейджи стала ещё более натянутой, а сестра позабыла о своих обязанностях и, коротко кивнув, бросила пациентку в лапы Самовлюблённого демона. Такая реакция Гаару не обрадовала, зато Вару позволила себе тихо посмеяться под его вопросительным взглядом. — Ты только что избавил меня от лишних проблем и добавил другие. Выждав какое-то время в задумчивости, Гаара обошел коляску и неторопливо покатил ее. Подперев голову рукой, Кейджи громко вздохнула, не переставая улыбаться. Люди вокруг смотрели на них с искренним непониманием, и репутация Сабаку но Гаары чуть поскрипывала в такт их перешептываниям. Он не был настолько коварным и внутренне сжимался, все прекрасно слыша и видя. — Представь, что твой сосуд опустел и в нем больше нет песка, который бы защищал тебя, — начала Вару, отвлекая его от людей вокруг и полностью приковывая внимание к себе. — Сейчас твое состояние ничем не отличается от пустой тыквы. Даже с новой целью защищать Сунагакурэ тебе будет сложно привыкнуть к ней, потому что четких мотивов для этого у тебя нет. Ты не испытываешь необходимых чувств. Пустой сосуд за спиной лёгок, но тогда он совершенно бесполезен. Кейджи чувствовала его пристальный взгляд на своей макушке, но не ощущала дискомфорта. Говорить с ним, не видя при этом, было гораздо проще, и Вару обходила ловушки из липкой паутины прошлого, воспринимая непонимание людей как ростки их совместного будущего. — Ты права. Я чувствую себя опустошенным. В таком случае мне нужно заполнить сосуд и делать то, что будет соответствовать моей нынешней цели. Позволь мне позаботиться о тебе. — Ммм... Вару перестала улыбаться, надолго задумавшись. До самого дома она не сказала ему ничего, давая ответ лишь на пороге. — Только если тебе это и в самом деле нужно...