Химера

Шел второй понедельник ноября. Тринадцатое число не радовало, но и не пугало. После музыкального фестиваля на природе погода решила показать людишкам весь ее гнев. Температура падала ниже нуля иногда, и, совершенно не привыкший к такой погоде Фрэнк сильно злился на все и всех вокруг, потому что носить по пять свитеров каждый день становилось ну просто невозможным. Главным разочарованием прошедшего месяца для него стал его День Рождения. В этот загадочный праздник – Хэллоуин – он не испытал совершенно никаких эмоций, когда утром проснулся в потемках, а часы показывали четыре утра. Хотя все же одно чувство у него было. Животный страх перед повторением прошлого, когда Фрэнк понял, что он, на деле-то и не ждал своего дня рождения, и на Хэллоуин совершенно не было настроения и желания что-либо делать. Заснув и опять проснувшись в девять утра, он попытался помочь семье подготовить все к празднику, но его выгнали с кухни, сказав, что он и так слишком много трудится и должен отдохнуть хотя бы в свой День рождения. Фрэнк искренне не понимал этого и решил заглушить чувство страха глубоким сном. Наглотавшись снотворного, он плюхнулся обратно в кровать, предварительно поставив телефон в беззвучный режим. Чтобы сон был крепче, Фрэнк решил прочитать все сообщения с поздравлениями (если таковые будут) вечером. На границе осознанности и сна, когда Фрэнк мягко и тихо проваливался в пески забвения, он вспомнил, что хотел бы провести этот день с Джерардом. Но мысли пришли слишком поздно, и сон спустился к нему, придавив и не позволив ему выбраться из своих объятий. А сейчас, как уже говорилось, тринадцатое ноября, и Фрэнк, укутанный в пару свитеров, шагает в школу, стараясь не откинуться прямо по дороге. Он, конечно, понимает, что при температуре минус градус по Цельсию слишком драматизирует… хотя нет, он чертовски замерз и точно не драматизирует. прочувствовав очередную волну мурашек, Фрэнк заходит в здание школы, с облегчением и благодарностью отмечая, что в школе тепло. Очень. Первым уроком будет история. Джон Картер заболел, и физику заменяли любыми иными уроками. Фрэнк немного улыбнулся, пока поднимался на второй этаж, потому что вспомнил, кто ведет историю. Дамочка преклонных лет, что-то около шестидесяти восьми, типичная старушка, от которой всегда пахнет свежим ароматным печеньем, и кажется, что она вяжет самые уютные свитера, а на ночь рассказывает сказки. Миссис Франк была идеальным учителем. Добрая и искренняя, она любила, когда хорошо отвечают, могла поставить на место любого придурка, объясняла все понятно и доступно, но не позволяла расслабляться. Фрэнк любил ее как свою родную бабушку. А прошло-то всего три месяца. Удивительно, как быстро некоторые люди могут осваиваться на новом месте. Они как собачки - привязаны к людям, а не к месту. Фрэнк не был привязан к кому-то кроме родителей, поэтому ему было легко. Мысли из головы выбил звонок, и Фрэнк быстро добежал до нужного кабинета, кивая всем одноклассникам в качестве приветствия. Он быстро сел рядом с Рэем, даже не посмотрев, есть ли сегодня Джерард. Как оказалось, Уэй был, снова сидел на своем законном месте, один. Он смотрел на Фрэнка, немного поджав губы. «Прости, сегодня я хочу поговорить с Рэем.» - Буквально губами ему шепнул Айеро, и Джи кивнул, без эмоций устремляя взгляд в окно, смотря на серые будни Ньюарка. Фрэнк поздоровался с Рэем, который, наконец ,повеселел. На самом деле Айеро было очень стыдно перед другом. Он бросил его на фестивале, а после не позвал отметить День рождения и на неделю забил. Фрэнк знает, что поступил как редкостный мудак, но как же он благодарен Рэю за его понимание и терпимость. — Привет, как твои выходные прошли? — Рэй усмехнулся. — Смотрите, сам Фрэнк Айеро, собственной персоной решил поговорить со мной. — На этих словах Фрэнк прыснул от смеха, приметив широкую улыбку друга. — Все хорошо, спасибо что спросил. Как твои? Все отлично? С Джерардом не пересекались? — Нет, думаю, после фестиваля ему нужно было немного отдохнуть. На самом деле я рад, что он становится более общительным. Ты видел его? Он уже не сидит в вечном капюшоне. — Ага. Спасибо, что рассказал мне. Я попытаюсь с ним подружиться чуть ближе. С твоих слов он неплохой. — Он классный. И в видеоигры круто играет. — Вы играли в видеоигры? Что? Где? Когда? Почему без меня?! — Рэй заметно оживился, немного подскакивая на месте. — Мы играли в «дожить до рассвета». Он совершенно не умеет рационально обдумывать поступки и фразы, но спас мне всех персонажей. — Ну вот что вы меня с собой не взяли? Если наметится еще раз такой марафон - звони мне, я новую игру принесу. — Фрэнк заметно оживился. — Что за игра? — Detroit: Become Human. Она вышла совсем недавно, надеюсь, на твою консоль подойдет. — Это просто очешуенно! Когда ты сможешь ко мне завалиться поиграть? — В четверг точно. Я уверен, что она т… —Дверь открылась, в класс вошла миссис Франк, а за ней прошагал какой-то парень, на которого Фрэнк не обратил никакого внимания, продолжив болтать с Рэем. Он даже не предполагал, что кто-то вошел в класс. — Что ж, класс, знакомьтесь с новым учеником. — Только сейчас Фрэнк внял словам учительницы, оторвавшись от обсуждения. Рядом с учительским столом в расхлябанной и уверенной позе стоял парень, внешность которого нельзя было отнести ни к обычной, ни к особенной. Болтался где-то посередине и был рад, наверное. Всклокоченные каштановые волосы с рыжеватым отливом давали ему вид шкодливого ребенка, а растянутые в ухмылке губы только усиливали этот образ. Он прикусывал пирсинг на губе, а в ухе красовалось белое колечко. Фрэнк еле различил едва заметную гетерохромию: один глаз был темно-зеленым, а второй уходил в бирюзовый. Только начав разглядывать глаза, Фрэнк приметил, что парень смотрит на кого-то из класса, и, попытавшись проследить за взглядом, понял, что новенький смотрел на Джерарда, который злобно пялился в ответ, с силой сжав челюсть. Фрэнк напрягся. Парень уже не казался шкодливым мальчишкой. Стоило посмотреть снова - мальчишка превратился в среднего хулигана. Плюс синяки от недосыпа под глазами. Парень выглядел как типичный злодей. — Это Марк Хэкворт. Садись на любое свободное место, Марк. — Фрэнк понял, что совершил ошибку, когда сел с Рэем, вместо Джерарда, так как Марк направлялся к парте Уэя. Он свободно плюхнулся рядом, в то время пока некоторые из класса недоуменно следили за ним. Сесть к самому чучелу? Парень совсем рехнулся? Джерард отодвинулся от него настолько, насколько это было возможно, а Марк наоборот наклонился, прищурив глаза и растянув губы в широчайшей ухмылке, затем склонился над ухом, чтобы прошептать что-то, и потом отпрянул назад, победно наблюдая, как побледневший Джерард пытается совладать с собой. После этого Фрэнк понял, что Джи и Марк знакомы, а также в школе появился новый ублюдок. От этих мыслей немного скрутило живот, и как бы Фрэнк ни старался сконцентрироваться на уроке, у него это не получалось. Незаметно для него и, казалось, всего класса, на доске учительница написала тему. Фрэнк не мог этого понять. Точнее, не хотел. Он прямо сейчас хотел встать и ударить Марка, который в свою очередь не вникал в тему урока, а наблюдал за Джерардом. Мгновенная неприязнь к этой персоне вызывала во Фрэнке чувства, которые он совершенно не мог описать. Хотя, наверное, все же мог. Он испытывал дичайшую ревность вперемешку с агрессией и недоверием. Было еще что-то, вроде страх, но сейчас он играл не главную роль. — Чувак, ты как? Что с тобой? Тебе что, так этот новенький не понравился? — Из транса вывел Рэй, который обеспокоенно потряс друга за плечо. — Не знаю я, Рэй... Он меня раздражает, так хочется ему вмазать. Я точно ему не доверяю. И, очевидно, они с Джерардом знакомы. — Рэй обернулся, чтобы убедиться в этом самому. — Да, думаю, ты прав. Знаешь, если нужно будет набить ему рожу, зови меня. Я помогу. — Фрэнк усмехнулся, принимаясь записывать тему и конспект. — Обязательно. … Фрэнк быстро шагал по коридору в надежде успеть перехватить Джерарда при выходе из класса. Он знал, что парень собирается либо быстрее всех, либо выходит самым последним. Сейчас он надеялся на второй вариант, но все же шагал быстрее. После первого урока он отчаянно жаждал поговорить с Джерардом о Марке, но Уэй куда-то быстро смылся, и даже на третьем этаже его не было. Фрэнк обыскался его, а потом прекратил поиски и принял решение дождаться последнего урока и предложить ему завалиться к Фрэнку домой играть в "дожить до рассвета". Также его очень интересовали подробности об одном персонаже. То есть о Марке. Его поведение настораживало и пугало. Не успев появиться в этой школе, он уже будто завоевал всеобщую любовь и ненависть сразу. Будто он уже стал королем школы и был тем самым парнем - смазливым, таким, который состоит в какой-нибудь команде, но на деле последнее чмо. Подобным людям обычно старались не переходить дорогу. Но Фрэнк не мог совладать с эмоциями и уже думал, как бы унизить его, и готовился к жестокому противостоянию. И он, почему-то, даже был уверен, что противостояние начнется из-за Джерарда. Заметив, что класс математики покидает знакомая фигура, Фрэнк ускорился, подлетел к парню со скоростью ракеты, тем самым немного напугав его. — Джерард, как насчет идеи завалиться ко мне и доиграть в «Дожить до рассвета»? — Фрэнк пошел рядом, ожидая ответа. — Даже не знаю… у меня сегодня, вроде бы, куча дел. Без понятия. — Расплывчатый ответ заставил Фрэнка немного приуныть. — Тогда, если сможешь сегодня, обязательно приходи. Ты же помнишь дорогу? — Как же ее не помнить, когда это третье по частоте место, куда я хожу кроме дома и школы? — Усмехнулся Уэй, продолжив путь. — Ой, да ты мне льстишь. — Ничего подобного. — Да ла-а-а-адно? — Ага. — Некая радость и легкость тут же накрыла Фрэнка. — Тогда я тебя жду. Приходи, будет здорово! — Он махнул на прощание рукой и быстро скрылся за поворотом коридора, направляясь домой. … Тревожная трель звонка заставила разлепить глаза после трехчасового сна. Фрэнк еле отлепил голову от подушки и подумал: "Возможно, именно так выглядит похмелье". Голова разрывалась на части, а в горле сейчас засох бы и кактус. Он закашлялся, а назойливый звонок, снова принявшийся бить по мозгам, лишь усиливал головную боль. Фрэнк окончательно проснулся и сообразил, что сегодня понедельник, а время уже, наверное, перевалило за пять вечера, затем с трудом припомнил, кто он такой и зачем вообще живет. Фрэнк опять услышал трель звонка и принялся подниматься с кровати, злобно бурча себе под нос разнообразные ругательства. — Мало мне, что ли, звонков в школе? Так надо же кому-то сюда притащиться и звенеть, сволочи бездушные... — Он уже спускался по лестнице, когда начали звонить еще раз. — Да иду я, иду. — Он раздраженно открыл дверь и, к своему огромному удивлению, заметив на пороге Джерарда, выглядевшего как и всегда немного помятым, моментально вспомнил, как приглашал друга в гости, чтобы доиграть в игру, и настроение тут же поднялось до отметки в сто баллов. — Ты спал? Прости, что разбудил. — Айеро тотчас вспомнил, что он все еще в своем дурацком кигуруми-динозавре. Немного покраснев, он начал отнекиваться и убеждать Джерарда, что лишь вздремнул на пять минут. Потом он пропустил Джерарда внутрь дома, слишком громко, наверное, захлопнув входную дверь. — Итак, будем доигрывать в игру или поднимемся в мою комнату и на ноутбуке посмотрим "Адвоката Дьявола" в компании чипсов? — Адвокат Дьявола? Что? — Фильм такой. Старый правда, но это только усиливает эффект. Там Киану Ривз и Аль Пачино играют. Тебе понравится, обещаю. — Тогда давай фильм. — Фрэнк улыбнулся и зевнул, еще не до конца отошедший ото сна. Указав рукой направление наверх, он начал подниматься по лестнице. — Добро пожаловать в мою комнату. — Фрэнк распахнул дверь, заталкивая туда Джерарда, а тот в свою очередь с открытым ртом осматривал все, что видел в этой комнате. Некогда пустые стены белого цвета были украшены плакатами различных групп и исполнителей, на большом шкафу красовались логотипы пары групп, а все вокруг словно пропахло атмосферой пост-панка и эмо-кора. Преобладающие темные цвета совершенно не вписывались в аккуратную обстановку комнаты, где почти ничего не валялось, что казалось Джерарду чем-то удивительным. Фрэнк же подросток, бардак — это неотъемлемая часть их жизни, на то они и подростки. Аккуратно заправленная постель, пара полок с книгами и комиксами, несколько горшков с цветами на окне. Парень еще в первый раз заметил, как эта семья любит цветы. Горшки с растениями на улице, на кухне, в гостиной и на каждом этаже. Но больше всего выделялся убранный стол, на котором лежал раскрытый личный дневник с котятами. Фрэнк заметил, куда смотрит Джерард, молниеносно подлетел к столу, захлопнул дневник и кинул его куда-то в угол, неловко поглядывая на Джерарда. — Ты ничего не видел. — Конечно, я ничего не видел. … — Ну твою мать, да за что?! — Громкий крик вырвался из глотки Фрэнка, когда свет в комнате резко потух, а сайт, с которого они смотрели фильм, высветил на странице ошибку из-за отсутствия подключения к сети. — Сучара, вот надо было именно в этот момент отрубиться! — Фрэнк негодуя стукнул по полу кулаком, упал лицом на подушку, расслабил тело, чтобы не заорать громче, чем обычно. Над ухом раздалось тихое хихиканье, и он повернулся к Джерарду, который пытался сдерживать смех, но у него немного не получалось, и смешки просачивались через закрытый рот. — Ну вот и что ты ржешь, объясни мне?! Там же, блин, кульминационный момент сейчас бы был, а нам вырубили электричество! — Да тише-тише, ну подумаешь, электричество выключили. В темноте клево. — Да, но фильм это не вернет! — Потом досмотрим. Надеюсь. — И я надеюсь. — Они замолчали, Фрэнк принялся выключать ноутбук, попутно закидывая подушки и плед обратно на кровать. — Ну вот теперь я даже не знаю, чем нам заняться. — Честно, у меня тоже нет никаких предположений. — Они уселись на кровать. Фрэнк тут же развалился в полный рост, а Джерард все так же стеснительно примостился на одном из уголков. Протянув несколько минут в подступающей темноте, Фрэнк резко подскочил. Лицо выражало особую радость, будто он получил то, что так давно желал. — Давай будем рассказывать немного о себе, по очереди. — Я не… — Пожа-а-а-алуйста. Скучно не будет точно, у меня много интересно в жизни происходило. — А у меня нет. — Более смущенно пробурчал Джерард. — Ну да все равно. Ты же классный, что-нибудь вспомнишь. — Угх, хорошо. Только ты начинай первый. — Отлично! — Фрэнк победно вздернул голову и сполз до половины туловища с кровати, смотря в потолок. Джерард хихикнул и тоже повторил эту глупость. — Итак, что ты хочешь обо мне знать? — Ну, расскажи о семье. — Маме сорок девять, папе тоже, и он младше мамы на два месяца. У меня нет братьев и сестер, что очень обидно, но родители говорят, что не хотят больше, так как я единственная их радость. Может, они боятся, что мое отношение к мелким будет враждебным, или мне будет не хватать их любви, но это все неправда, и я очень хочу сестру или брата. Переехали в Ньюарк потому, что маме эта школа показалась более качественной по уровню преподавания, нежели в Саммите, а возможностей для поступления в музыкальный университет больше. Вроде все. — Он замолчал, выжидающе глядя на Джерарда, который неизменно пялился в потолок. — Задавай вопрос. — Расскажи мне про свою семью. — Джерард немного помолчал, то хмуря брови, то закрывая глаза. — Маме сорок пять, отчиму пятьдесят. Настоящему отцу было сорок восемь, пока он не покинул семью из-за разногласий и пьянства. У меня есть младший брат Майки, которого я старше на три года, и я люблю его больше всех на свете. Еще у меня есть бабушка, которую зовут Елена и это самая лучшая бабушка на свете, многими вещами я обязан ей. Наша семья всегда жила в Ньюарке и переезжать пока что никуда не собирается. Пока все. Расскажи о своем прошлом. — Фрэнк вздохнул. — Хорошо, но не всем оно нравится, и, если тебя будет сильно напрягать, скажи об этом, и мы поговорим о другом. — Джерард кивнул, и Фрэнк начал тихо говорить. — До определенно возраста я рос как обычный ребенок. Бесился на улице, не слушал родителей, а потом… знаешь, как у деревьев в процессе роста обнаруживается дефект, и они становятся кривыми и уродливыми? Так и со мной. Думаю, меня всегда развозило чувство беспомощности. Я никогда не хотел быть таким, но я таким был, и это никак не уходило. До определенного времени я просто жил с этим и думал, что даже если начну что-то делать, то скоро во всем этом провалюсь. А если и брался, то после нескольких неудач сдавался и продолжал ненавидеть себя за слабость, при этом не делая ничего, чтобы быть тем, кем я хотел быть. Для большинства моих идей и желаний просто не было возможностей, чаще всего финансовых. Не могу же я вот так взять и купить гребаную виолончель, а потом оплачивать обучение игры на ней. Мне всегда нужен был учитель, потому что я понимал, что сам не смогу сделать что-то правильно, заучу неправильные действия, или порядок, или движения, а потом, когда покажу кому-нибудь, кто разбирается в этом, он начнет меня исправлять, сделает замечания вообще везде. Я не могу терпеть неудачи. Ведь я должен быть таким, чтобы все мной гордились. Отличником, хорошим парнем, везде первым, добрым и отзывчивым, успешным. Идеальным сыном идеальных родителей. С детства я привык побеждать, и, хотя мне родители постоянно внушали, что победа не главное, ведь я и так хорошо стараюсь, я стал чувствовать себя закомплексовано из-за чувства соперничества. Мне было стыдно, что я не могу так же красиво рисовать, петь, играть на чем-либо. Я хотел, чтобы мной гордились. Родители, одноклассники, знакомые, другие родственники. Я хотел быть первым во всем, при этом прекрасно осознавая, что «нельзя трахнуть ВСЕ», и без стараний ничего не выйдет. Сначала я пытался в некоторых вещах, потом бросал, ненавидел себя, начинал снова и снова бросал, позволяя своей лени и неусидчивости взять надо мной контроль. Иногда я показывал некоторые свои навыки, и многие говорили, что у меня классно получается, но потом появлялся человек, который делал это что-то определенно во много раз круче меня, и я снова возвращался на исходную точку. «У века каждого на зверя страшного найдется свой однажды волкодав*». Всегда найдется тот, кто тебя обломает и обломает жестко, даже если он сам этого и не поймет. Главное, что я тогда не понимал, это то, что не надо все бросать после всего, как то делал я. Я хотел быть тем идеальным человеком из почти всех рассказов, историй, книг, тем, кто умеет многое, если не все. Но я ничего не делал, позволяя своей лени убивать меня. А затем пропала мотивация. Гордость уже не спасала, и я, закомплексованный парень, начал ненавидеть себя настолько сильно, что это доходило до истерик. Я прекратил смотреть в зеркало, прекратил нормально питаться, подолгу лежал в кровати и смотрел в телефон или потолок, на горящие звезды, которые сам же и нарисовал. Когда я встречал в ленте тамблера или фейсбука посты о депрессии или экзистенциальном кризисе, я так же отнекивался в попытках доказать самому себе, что я просто очередной идиот, накручивающий себя, и это очередная грусть, которая совсем скоро пройдет. Это состояние не отпускало меня, и я понял: что-то определенно не так. Но я ничего не предпринимал, ведь мне было «лень», как говорил я сам себе. У меня не было мотивации, и я забросил даже то, чем занимался вообще всегда – ведение дневника. В какую бы погоду я ни просыпался, в каком бы настроении ни находился - я всегда писал все в дневник. Свои мысли, идеи, переживания. Я аккуратно следил за ним, заполняя страницы раз за разом, украшая наклейками, вырезками, фотографиями с полароида. Вел настолько аккуратно, что даже родители иногда докапывались до меня, мол, я же парень, почему так аккуратно? А потом намекали мне, что они подозревают, что я человек нетрадиционной ориентации. Тогда я это тоже отрицал, но на самом деле это так, теперь мне нечего стыдиться. Но аккуратное ведение личного дневника не имеет ничего общего с моей ориентацией. Я покупал дневники после заполнения очередного, а старые хранил. Но тогда я просто смотрел на эти открытые пустые страницы, лежащие на столе, и думал, что я урод. Я пробыл в этом состоянии с четырнадцати лет до шестнадцати. Два года без света, в полумраке, в «псевдодепрессии», ведь я все так же отрицал ее, продолжая читать разные посты о том, что «вы все, блять, накручиваете, у вас не депрессия, депрессия — это когда ты не можешь с кровати встать, не видишь смысла закрыть глаза ночью.» Ночью я закрывал глаза и спал, так что это то, из-за чего я все отрицал. Родители видели все, что со мной происходило, старались делать все, что было в их силах, предложили мне сходить к психологу, но в ответ на такое предложение я просто накричал на них, потому что такой опыт в истории моей медицинской карты будет равносилен судимости, и все будут считать меня психопатом. Я выбрался из этого ада, когда шел домой со школы. У угла дома сидел котенок. Он был полумертвым, лил дождь. Это был октябрь. Я без задних мыслей взял его, принес домой, начал пытаться что-то делать, чтобы тот малыш выжил. Родители были напуганы моей депрессией, и поэтому позволили мне его оставить без каких-либо пререканий. Я таскался с ней к ветеринару, покупал ей лекарства, еду, ошейники, игрушки, а она росла, благодарно расхаживая по утрам по моему лицу. Я начал делать хоть что-то, забота о Лотти заставила меня чувствовать хоть что-то, пусть и понемногу. Я начал снова вести дневник, делая первые шаги из темноты, тем самым я начал разгонять густой, мокрый и гнилой туман вокруг себя. Затем я стал больше читать. Читал все, что видел, на карманные деньги покупал книги и что-то для Лотти. А потом начал пытаться рисовать. Рисование мне все еще не дается достаточно хорошо, ты сам видел, поэтому я тебя постоянно просил посидеть со мной. А затем отрыл на чердаке старую гитару отца, загораясь мыслью об игре на ней. Смотрел видео уроки, заходил на разные сайты. Так я, кстати, столкнулся с астрономией. Я изучал все понемногу, сначала не напрягая себя очень сильно. Я продолжал чувствовать стыд за то, что не могу делать все сразу, но я заставлял себя делать все не торопясь, заставлял не бросать это все. Потом мне стала интересна школьная программа одиннадцатого класса, и все лето я сидел над ней, лишь бы себя чем-нибудь занять. Я не мог ничего не делать и просто сидеть в интернете, бесполезно прожигая свое время. Мне становилось страшно, что этот кошмар повторится, и теперь я полностью привык работать, учиться, делать хоть что-то, лишь бы была какая-то польза, большая или маленькая. А теперь мне восемнадцать. Дальше идет взрослая жизнь. Это доставляет мне больше беспокойства, чем то, смогу я или нет. — Джерард повернулся к Фрэнку, который лежал, закрыв глаза, положив руки под голову. — Не знаю, с чего ты взял, что твоя история может быть мне противна, но я горжусь, что ты все это рассказал мне и справился со своим триггером. — На самом деле я просто воспринимаю эту часть как что-то должное. Это было моей жизнью, я вынес определенный опыт, теперь все отлично, но я подумал, что ты имеешь право знать про мое прошлое. Типа, мы ведь… лучшие друзья, вроде как. Перед глазами начало плыть, в висках застучала кровь, и Фрэнк сел на кровати, растирая переносицу. Джерард просто сполз на пол полностью, оставляя на кровати только носки ног. Фрэнк засмеялся этой глупости. Он начал щекотать его пальцы, и те сразу исчезли, а над кроватью появилось недовольное лицо Джерарда. — Ладно, я рассказал тебе немного обо мне. Расскажешь что-нибудь о себе? — Лицо Джерарда снова скрылось за кроватью, и послышалось его неопределенное мычание. Фрэнк снова свесился вниз, разглядывая лежащего ничком Джерарда. Уэй перевернулся, поджимая губы. — Ну Джера-а-а-а-рд, ну пожалуйста. — Фрэнк моляще наклонил голову. — Под твоей кроватью много пыли.— Джерард потянулся рукой под кровать, достал ее и наигранно чихнул. Фрэнк прыснул, прищурив глаза. — Мы знакомы третий месяц, а я о тебе знаю ровно столько же, сколько о бабке Рэя. —Хорошо. Только, ты не мог бы выйти до того момента, пока я тебя не позову? — Фрэнк тут же вскочил с кровати, радостно улыбаясь. —Спасибо. — И он вышел, закрывая дверь. ... Прошло минут пять, Фрэнк успел сходить на нижний этаж и забрать еще пару упаковок чипсов и бутылку газировки. Если они собирались продолжить травить себя чем-то, то пусть это будет что-то легкое. Кроме того, в голове вертелся вопрос, зачем Джерарду понадобилось просить его выйти. Он же, вроде как, рассказывать что-то собрался. Догадка нахлынула тут же, настолько неожиданно, что Фрэнк выронил одну упаковку чипсов. А что, если он собирается с духом, чтобы рассказать про шрамы? Уже ни на что не надеясь, Фрэнк молился Богу, чтобы это было так, ведь в таком случае Джерард доверяет ему. — Фрэнк! — Громко послышалось со второго этажа, и Айеро решил пока что повременить с чипсами. Он быстро поднялся по лестнице и открыл дверь в свою комнату. — Джерард, все норм... — Он застыл как вкопанный, когда дверь открылась, и перед его взором предстал Джерард, сидящий у кровати. Все было вполне обычно, если не считать того факта, что Джерард держал в руках свою сложенную черную толстовку. — Твою мать. — Тихо протянул Фрэнк, проваливаясь в дверном проеме. Ему пришлось схватиться за дверь, чтобы не упасть. Кожа на животе и груди была покрыта шрамами различной тяжести. Они были старыми, но ужасными и глубокими. Со спины на грудь шли ремни, которые креплением давили на солнечное сплетение, а кожа вокруг покраснела от непрерывного контакта с грубым материалом. Джерард сидел неподвижно, закусив губу, которая начинала бледнеть. В глазах плескались неуверенность вперемешку с предвкушением. Худые бледные руки потянулись к креплению, отстегивая. Ремни упали на пол, звякнув. — Джерард?.. — Чересчур неуверенно протянул Фрэнк, голос которого стал выше на несколько тонов. — Стой на месте, пожалуйста. — Он медленно поднялся, сжимая и разжимая руки. — Что ты делаешь? — Просто стой. —Джерард вздохнул и повернулся к Фрэнку спиной. Айеро сначала не понял, куда смотреть, но тут же закрыл рот рукой, чтобы не вскрикнуть от удивления, смешанного с ужасом: на спине красовались сложенные крылья. Чертовы крылья, точно как у птицы. "Или ангела", — Тут же подумал Фрэнк, внимательно рассматривая крылья. Джерард немного дернулся, а крылья зашевелились, раскрываясь, и от этого Фрэнк готов был просто заплакать. Крылья были серыми, ближе к кончикам перьев плавно переходили в черный. Но от серого почти и следа не осталось: благородный цвет был запачкан кровью. Старой, засохшей и новой, красной, поблескивающей. — Ну как я тебе, Фрэнк? Еще не передумал со мной общаться? — Голос Уэя подрагивал, будто он вот-вот расплачется. В грудь словно пальнули пулей-цветком, такой, которая резко раскрывается и разрывает ребра и легкие. Фрэнк нерешительно сделал первый шаг вперед, но тут же подлетел к парню, осторожно обнимая его со спины. Некоторое отчаяние накрыло с головой, оно заставляло Фрэнка желать чего угодно, даже самой неимоверной боли, лишь бы не чувствовать. В воздухе запахло кислотой и серой. —Блять, Джерард, ты весь в крови. —Ремни натирают. Это отвратительно. — Уэй закашлялся, отчаянно пытаясь скрыть слезы и комок в горле. Фрэнк еле подавил рвотный позыв, чувствуя полнейшее отвращение к происходящему. К крови, к ситуации. Все было триггером, но он не отпустил Джерарда, перебарывая себя в попытках не отстраниться. — Почему ты раньше мне не сказал? — Я боялся. Меня все ненавидели, потому что отвратителен. Я ведь мутант. А после... после фестиваля, когда ты спас Ника, я подумал, что ты, возможно, не будешь меня ненавидеть. — Не смей даже на секунду допускать, что ты мне противен или я испытываю ненависть к тебе. — Я просто испугался. — Кажется, стену прорвало. Джерард мелко задрожал, пару раз всхлипывая. Фрэнк развернул его и увидел, как он прижимает к глазам ладони и неконтролируемо плачет. — Уэй, не смей плакать. Ты сильный. Я не представляю через что ты прошел, но я вижу, что тебе недолго до полного разлома, так что не смей плакать. Ты чертовски сильный, самый сильный из всех, кого я знаю. — Фрэнк взял его ладони и оттянул их от лица, покраснвшего и немного опухшего от слез лица. Джерард улыбнулся. Чисто и светло, как будто все было хорошо, и он не плачет. Улыбка сквозь слезы. Ослепительнее этого Фрэнк не видел совершенно ничего в своей жизни. — Спасибо. — Фрэнк тоже улыбнулся, пытаясь за улыбкой скрыть трепещущее сердце и кровоточащий желудок. В голове вертело отвращение и жалость. Как бы он ни пытался помогать мутантам, когда близкий человек оказался таковым, это было совершенно неописуемо. Страшно и довольно мерзко. —Позволишь обработать тебе крылья? — Джерард кивнул, вытирая глаза. — Я сейчас вернусь. Подожди немного. — Айеро нехотя отступил на шаг назад и стремительно направился в ванную. — Бинты, бинты... где эти чертовы бинты?.. — Он бормотал себе под нос, вытаскивая из шкафчика перекись, маленькие ножнички, бинты, йод и пачку обезболивающего. — Господи, хорошо, что все есть. — Он рванул обратно в комнату и, когда пришел, увидел Джерарда, который поочередно раскладывал крылья. Заметив Айеро, он неловко улыбнулся. — Разминаю. Им больно, когда долго хожу с ремнями. —Выпьешь обезболивающего? Только я воду забыл. — Так проглочу. — Фрэнк подошел к нему и отдал пачку. — Сядь на кровать, мне удобнее будет обрабатывать. — Уэй кивнул, уселся и поморщился от горького вкуса таблетки. — Готов? Будет больно. —Давай. — Фрэнк осторожно докоснулся до раны ватой, смоченной в перекиси. Джерард зашипел, дергаясь. —Потерпи. Тут небольшие ранки, но крови течет много, тут и инфекцию занести несложно. — Фрэнк продолжил осторожно обрабатывать раны, промакивая кровь и слишком часто меняя ватки. Осторожно наматывая на поврежденные участки бинты, Фрэнк чувствовал как Джерард то и дело дергается. … — Готово. — Черт, это было так больно. — Теперь все нормально. Ты как? — Чувствую легкое жжение, и меня будто переехал трактор. - Джерард повернулся, неуклюже задевая крыльями Фрэнка, стену, одеяло и по инерции слегка раскрывая их. Фрэнк успел увернуться, пригнувшись ниже, и нервно захохотал. — Не снеси мне тут все. — Извини. — Джерард немного поник. — Хей, черт, прости, я только лишь пошутил. —Нет, это я просто неуклюжий... — Ничего подобного. Джерард, все нормально, ты ничего не сделал. — Джерард продолжал молчать, немного опустив голову. —Джерард, могу я тебя поцеловать? — Резко выпалил Фрэнк. Уэй повернул голову в его сторону, почти сталкиваясь с Айеро носом. Он покраснел, распахивая глаза от удивления. —Наверное... да... можешь. - Фрэнк быстро и неумело ткнулся вперед. Это выглядело нелепо и по-детски со стороны, когда один сминал губы другого, несмотря на то, что на счету Фрэнка уже была парочка поцелуев. Он положил руки на щечки Джерарда, прикрывая глаза. Внутри словно прорвало дамбу, и вдруг обнаружилось, что самое сокровенное желание наконец-то исполнилось. Привкус горькой таблетки был терпим и придавал поцелую изюминки, пока искусанные губы Джерарда находили пристанище, сталкиваясь с мягкими губами Фрэнка. Отпрянув спустя минуту, они оба покраснели, а Фрэнк, найдя в себе силы, обнял Джерарда, крепче притягивая его к себе, и получил ответные объятия. — Полагаю, я могу пригласить тебя теперь на свидание? — Думаю, да... — Джерард вспыхнул еще больше, еле слышно мямля ответ в плечо Айеро. На тот момент время прекратило бег, и воздух пропитался первой неловкостью. Сумерки сгущались, в комнате темнело. Парни лежали на кровати, держась за руки. На Джерарде неизменно была его черная толстовка и начинающая собираться из пыли и осколков душа. Воздух по-прежнему пах кислотой и серой.