100 способов влюбиться

— АПЧХИИИ! Мамору шмыгнул носом, выбрасывая очередной использованный бумажный платок. Он, казалось, собирал их вокруг своей кровати еще со вчерашнего вечера. Натянув темно-синее одеяло повыше, чтобы было теплее, Мамору поближе придвинул пустую коробку из-под салфеток. Ему вдруг стало интересно, была ли эта коробка последней или, все-таки, предпоследней. В любом случае он не был уверен, что сможет раздобыть еще хоть одну, потому что едва ли мог встать с постели. Он с большой неохотой поднялся сегодня для того, чтобы съесть тарелку супа, который Мотоки оставил ему ранее этим же утром, и теперь лежал в кровати, ожидая, когда его простуда, наконец, пройдет. Или прикончит его. Что угодно, лишь бы это поскорей закончилось. Дзынь! Мамору надеялся, что этот звонок в дверь ему просто послышался. Вылезать из постели и идти открывать дверь, однозначно не было первым пунктом в списке вещей, которые бы ему хотелось сейчас делать. Мотоки был единственным человеком, у которого был ключ от его квартиры, так что он мог воспользоваться им, чтобы войти. Остальные же могли просто оставить его, пока ему не станет лучше. Дзынь! Дзынь! — Мне вполне это может казаться, — с надеждой пробормотал он сам себе. — Бака-сан! Ты там? Он знал этот голос. И галлюцинация с ее голосом не была чем-то удивительным. Просто почему, ну почему, эта самая галлюцинация решила появиться именно сейчас? Разве не было бы лучше, если бы он бредил о ней тогда, когда мог бы по-настоящему наслаждаться этим? Его тело что, отреагировало на эти мысли?! — АПЧХИИИ! — Великолепно. Давай я тут зачихаюсь до смерти, пока фантазирую об Оданго, — простонал Мамору, пытаясь подняться с кровати. Дзынь! Дзынь! Дзынь! Дзынь! Дзынь! — Иду, иду, — громко проворчал он, становясь на ноги. Используя стены в качестве поддержки, Мамору прошел до входной двери и обратил внимание на стоящий в прихожей шкаф. — Черт. Салфеток больше не осталось. — Простонал он и подошел к двери, чтобы посмотреть в глазок. За дверью стояла она. Светлые волосы и широкая улыбка, словно ей было по душе ждать под его дверью. Мамору вдруг подумалось, что и это вполне может оказаться галлюцинацией. Он провел рукой по волосам в надежде привести их в порядок, после чего невольно задался вопросом, а что же ему делать с его опухшими глазами, бледной кожей и красным носом. Вздохнув, Мамору опустил руку и открыл дверь. — Привет, — прохрипел он. Больное горло не позволяло даже одно единственное слово произнести нормально. — Ты правда заболел, — проговорила Усаги, осматривая его с ног до головы. — Ага, — кивнул он в ответ и снова попытался привести в порядок свои волосы бесполезными, как могло показаться, усилиями. — А я всегда думала, ты идеальный, — прошептала Усаги. — Что? — Он верно ослышался. — Э-эм… — Она, казалось, была смущена. Ее щечки залились румянцем. — То есть вот, я принесла тебе… — АПЧХИИИ! Мамору почувствовал, как что-то мягкое коснулось его носа, сразу после того, как он чихнул практически на свою гостью. — …бумажные платки, — закончила Усаги и хихикнула, утирая его нос. — Спасибо, — улыбнулся Мамору, легонько дернув ее оданго. Она подалась к его руке, а затем, взглянув вниз, вспомнила о пакете. — Вот, — сказала Усаги, снова посмотрев на него, и протянула ему набитый коробочками пакет. Коробочками с бумажными платками. — Мотоки-онии-сан сказал, что приносил тебе сегодня суп. — Она пожала плечами. — Может ты хотел мишку или шарики, или что-то… — Нет, это лучше, — ответил Мамору. — У меня как раз закончилась последняя пачка носовичков. — Оу? — Ага, — кивнул он, — так что бумажные платки определенно лучше. Мамору потянулся за пакетом и, споткнувшись, потерял равновесие. — Вот так, — поддерживая его, проговорила Усаги. — Давай уложим тебя в кровать. — Пробормотала она. Вместе они добрались до его комнаты, и Усаги помогла ему забраться в теплую постель, после чего укутала одеялом. Она протянула Мамору пакет, так, чтобы бумажные салфетки были в пределах его досягаемости. Мамору поблагодарил ее. — Увидимся, когда тебе станет лучше, — попрощалась она, после чего ушла. Мамору откинулся на подушку и задумался о тишине и покое, с какими она, скорее всего, проводит время в Короне, сейчас, без его издевательств. Тем не менее, она оказалась достаточно любезной и вызвалась помочь ему, когда он заболел. И это было одной из многочисленных причин, по которым он влюбился в Усаги. Он тяжело вздохнул, думая, как же глупо, наверное, для нее будет звучать идея о том, что она может чувствовать что-то подобное по отношению к нему. — АПЧХИИИ! Простонав, Мамору потянулся за пакетом с платками. Опустошая его содержимое, он вдруг заметил помимо коробочек кое-что еще. Конверт. А внутри открытка с держащим в руках связку шариков мишкой и надписью «Выздоравливай». Мамору улыбнулся и раскрыл открытку, чтобы прочитать содержимое. Он ожидал простого — «От Усаги», однако увиденное его приятно удивило. Он откинулся на подушку, снова и снова перечитывая написанные ею слова. «Я скучаю, когда ты не здесь» — было выведено ее почерком на открытке. А идея, возможно, не такая уж и глупая. — АПЧХИИИ! Он потянулся к носовичкам. На этот раз уже с куда большим энтузиазмом.