***
Утро прошло удачно, как я и предполагал. Ребята сказали, что не выдадут, если спросят. Они ещё вчера меня отмазали. После нам были даны несколько минут на сборы и на завтрак. За трапезой я заметил Мика, он ел очень медленно, держа голову рукой, глаза были закрыты. С ним всё ясно. За соседним столом сидела Ханджи и Петра, кажется, они теперь везде вместе. Я съел свою часть завтрака и пошёл на улицу, ждать инструктора. После тренировок я хочу с ним поговорить. Но сейчас нельзя на это отвлекаться. Стоит вести себя естественно.***
— На сегодня всё! Можете идти! Инструктор дал разрешение на отдых. В этот раз почти все упали на землю, не то, что вчера. Сегодня тренировки выдались не только тяжёлыми, но и длинными, поскольку сейчас темнее, чем было вчера. Среди тел я заметил знакомую макушку. Я пересекался на упражнениях с Миком, он сказал, что ему не удалось поспать. Что касается его соседей, то они, как и командир, не заметили его отсутствия. Хотя такой-то шкаф сложно не заметить. Сразу же, когда он упал, то громко захрапел. Судя по другим звукам, половина кадетов решили последовать его примером. Я тоже чувствовал усталость, но не показывал этого. Пока я не потерял из виду инструктора, так что надо догонять его. Я сорвался с места, потому что он был на коне, нельзя упускать и секунды. — Командир! Инструктор обернулся и подождал меня. — Леви Аккерман? Что хотел спросить? — Я по поводу Эрена. — Взгляд командира изменился. — Зачем Вы приказали не докладывать мне о нём? Шадис слез с лошади и привязал её к дереву. Потом обернулся ко мне и указал рукой вперёд, говоря: — Пошли. Здесь не место для разговоров. Да мне всё равно где. Хоть за стеной, мне просто нужен ответ. Я проследовал за мужчиной. Мы уходили от казарм. Инструктор молчал, а мне оставалось только ждать. В какой-то момент он остановился. — Аккерман. — Человек повернулся в мою сторону. — Ты поступил в кадетский корпус. В будущем, если ты пройдёшь, а ты пройдёшь, ты выберешь свою сторону. Кем тебе быть. Ты выберешь свой род войск. Но по твоим глазам я вижу, что ты думаешь только о Разведкорпусе. И это значит, что всё время солдатов и кадетов будет потрачено тренировками. И не каждый, кто сможет пройти, выживет потом. Это касается всех, а в особенности тебя. — Я не понимаю, это на что мне намекают? — Я знаю, что ты спас ребёнка. Всё это время ты ходил к нему. Даже несмотря на то, что это очень далеко. Мне докладывают о том, как ты о нём заботишься. Это достойно уважения, что ты не оставил сироту на незнамо кого. Но подобное не должно затрагивать солдата. С каждым разом тренировки будет жёстче, а времени на реабилитацию и отдых меньше. Ты не справишься с этим, как бы ты ни старался это доказать. Допустим, сейчас у тебя есть время и силы. А что будет потом? Ты также будешь подолгу пропадать на тренировках. А в Разведкорпусе будешь сутками торчать за стенами. Наверное, ты как-нибудь сможешь приловчиться, а что будет с Эреном? Он так и забудет, что ты есть. Сейчас у него такой возраст, в котором в будущем он ничего не вспомнит. Поэтому нужно начать сейчас… отвыкать от него. Иначе случиться может что угодно. Ясно. Командир считает, что я не справлюсь. И я могу умереть за стенами с такими условиями. Но это уже моё дело. — Сэр! Я не могу сказать, что Ваши слова неправда, потому что будущее ещё не наступило. Но я хочу этого. Я хочу тренироваться, становиться лучше и хочу убивать титанов. Я хочу каждый день после тренировок ходить к Йегеру. — Инструктор внимательно смотрел на меня и слушал. — Поэтому… давайте договоримся! — Взгляд командира изменился. — Вы отзовёте приказ по поводу Эрена. Я продолжу тренироваться и заботиться о мальце, но до первого промаха! Как только Вы увидите, что я не справляюсь, то я прекращу посещать Эрена! После моих слов командир призадумался. Он оценивает ситуацию. Я понимаю, что слишком многим рискую. Но эти аргументы потому и очень важны. Всё из-за риска. Одна неудача — всё. Но это не значит, что я сдаюсь. Не для этого я рисковал своей жизнью в Сигансии. — Я подумал над твоими словами, Аккерман. — Командир замолчал, вглядываясь в мои глаза. — Хорошо. Я согласен. У тебя только один шанс, чтобы быть с ребёнком. Второго не будет. Как ты и сказал, до первой лажи. А сейчас можешь идти. Я отзову приказ. Я встал в стойку, сложив руки. — Спасибо, сэр! Вы не пожалеете! И я ушёл. Я очень рад, что теперь мне ничто не помешает быть с маленьким. Теперь к Эрену. Ноги немного побаливают, но это ничего, скоро привыкну. Пока не расслабился, а то потом будут мышцы побаливать. — Ле-е-е-е-еви! Эх. Обернувшись, я увидел, как ко мне мчалась очкастая. Аж грязь летела из-под её ног. Бежала прямо на меня. Когда до столкновения оставалось метров 5, я отошёл в сторону. А она, раскинув руки, полетела вперёд. — Ну, Леви! — Чего? А это нормально, что я разговариваю с чьей-то спиной? — Я узнала, что Эрен заболел! Как он? — Хм, дай-ка угадаю, от кого ты это узнала… от Мика? — Да! Я знаю всё! То, что он очень сильно болен! То, что тебе ничего не сказали! То, что ты всю ночь просидел рядом с ним! — Успокойся, четырёхглазая. Ханджи нормально встала и сейчас поправляла очки. — О, Леви, можно я с тобой схожу? Ну, я как-никак лекарь, так что помогу. Я помолчал какое-то время, развернулся и пошёл. — Я и сам справлюсь. — Леви! Как грубо! Очкастая побежала за мной и поравнялась. Я когда-нибудь останусь один?! Я даже к Эрену в одиночку сходить не могу! Во всяком случае, она меня сейчас не достаёт. Я вижу, что Ханджи кое-как ходит. Тоже не привыкла к тренировкам. В отличие от всех, я делаю разминку раньше и подольше. Это позволяет моему телу тренировать выносливость и экономить силы. Путь к Йегеру был необычайно… нормальным. Очкастая молчала, подтверждая мои догадки. Из-за неё мне приходилось идти медленнее обычного. Эрен наверняка очень голоден. Не дай Бог, если у него второе одеяло забрали! Убью всех. Точно, надо не забыть поговорить с поварами, а то готовят всякую дрянь. Скорее всего, я задержусь там подольше. Но если того потребует ситуация, то опять на ночь. Мальчику нужен уход и забота. И это могу дать ему только я. Ведь я дал клятву, что буду с ним, буду для него тем, кого он захочет видеть с собой. Не позволю сделать ему больно. А командир прав. Сам того не замечая, я привязался к нему. Очень сильно.