Перекресток

      Изуку никогда ещё не ходил на свидания, поэтому и понятия не имел, что это так волнующе. После двух часов бессмысленных попыток выбрать одежду он сдался и просто надел любимые штаны и футболку со Всемогущим, собираясь хотя бы в этом чувствовать себя комфортно. Ему ещё никогда не приходилось заниматься подобными глупостями: прихорашиваться у зеркала, пытаясь пригладить торчащие кудри, продумывать темы для разговоров, маршрут, по которому можно пройти, зайдя в любимую кафешку, поэтому он только нервничал ещё больше. Назначенное время неумолимо приближалось, и Изуку уже сто раз пожалел, что пригласил обоих.       Обоих.       Втроём они пойдут на свидание.       Жар в который раз опалил щёки: Изуку знал, что Каччан и Тодороки-кун уже ждут его. Он видел через окно, как те переговариваются и, кажется, даже спорят, стоя около калитки. Один из них переминался с ноги на ногу, а другой кидал на дом внимательные взгляды, словно чувствуя, что предмет спора наблюдает за ними. Бакуго Кацуки и Тодороки Шото. Талантливые герои, лучшие ученики, гордость Академии, которые умудрились влюбиться в такую посредственность, как он, Изуку. Право слово, ему до сих пор не верилось, что это было правдой.       От волнения в горле стоял ком. Руки, уверенно атакующие при виде злодея, теперь дрожали. Уж лучше бы он сражался, а не шёл на свидание. Лучше бы провалился под землю, чем видел, как те ждут его.       Тяжело вдохнув, Изуку распахнул дверь и вышел на улицу. Услышав скрип, оба тут же замолкли и обернулись. Изуку хотелось выглядеть уверенно, поэтому шёл к ним быстро, но движения получились какими-то дёргаными, а взгляд то и дело метался от одного к другому. Отворив калитку, он нервно кивнул.       Тодороки тепло улыбнулся в ответ, выглядя совершенно спокойно, будто ему и дела не было до того, что рядом стоял пышущий гневом соперник. Они были такие разные: один — в строгом белом костюме и чёрном галстуке (кто бы знал, что классический покрой так идёт Тодороки-куну), а другой — в рваных джинсах и мятой футболке с принтом. Такие разные, но одинаково чудесные. Когда Изуку пытался представить, что выбирает одного из них и прекращает общаться с другим, сердце начинало болезненно ныть.       — Здравствуй, Мидория-кун.       Кивнув, Тодороки сделал широкий шаг навстречу. Каччан лишь нахмурился и засунул руки глубоко в карманы.       — Привет!       — Г-хм. Я думал, было бы здорово сходить в кино, если вы… — Изуку нервно сжал пальцы. — …не против.       На улице было очень жарко и сухо, и он буквально чувствовал, как капли пота стекают по спине. Оказаться в прохладном зале с кондиционером и ведёрком попкорна казалось ему отличной идеей. Тодороки ободряюще улыбнулся, дожидаясь, пока тот продолжит.       — Звёздные войны кажутся неплохим вариантом.       Каччан издал негромкий смешок, и Изуку тут же перевёл на него взгляд. Тот смотрел на него внимательно, и в его горячих, как угольки, глазах читалось одобрение. Не нужно было и говорить, что оба обожали джедаев с детства, это было обоим прекрасно известно. На какой-то момент между ними двумя возникло нечто личное, даже тайное, и остальной мир словно померк. Негромкий голос Тодороки заставил вздрогнуть:       — Согласен. Что думаешь, Бакуго?       Волшебство исчезло: Каччан фыркнул и нахмурился. Появившаяся было на его лице снисходительная ухмылка сменилась презрительной, когда тот вспомнил, что они не одни. Гневно посмотрев на говорившего, он зашагал по направлению к кинотеатру.       — По фигу.       — Эй! — дёрнулся следом Изуку. Бросив на Тодороки отчаянный взгляд, побежал следом, схватил за ладонь. — Подожди!       Каччан, не ожидавший подобного, вздрогнул, но шагать не перестал.       — Тодороки-кун!       — Я здесь, Мидория. — Тут же вторую руку обхватили чужие пальцы: прохладные и бережные. Тот нагнал обоих и тоже пошёл рядом. — Всё в порядке.       Изуку покраснел до корней ушей: они трое шли, держась за руки. Это было немыслимо, просто невероятно! Даже ненавидящий прикосновения Бакуго Кацуки не спешил прерывать контакт. Если бы кто-то сейчас увидел их, то не поверил бы своим глазам. Изуку и сам бы не поверил.       Рука Каччана чуть подрагивала, а сам он старательно отводил глаза. Тодороки же уверенно встретил смущённый взгляд, словно ничего особенного не произошло.       Так они и дошли до кинотеатра.       Около касс было достаточно много людей, и, поскольку выбранный сеанс на «Звёздные войны» был ближайшим, многие хотели попасть именно на него. Каччан распихал половину очереди и успел купить билеты в числе последних. С довольным лицом он сунул бумажки Изуку. Тодороки пошёл за попкорном, и, избавившись от него, Каччан тут же почувствовал себя лучше.       — Два места рядом. На последнем ряду. И ещё одно на первом для Двумордого.       Увидев, как округлились глаза Изуку, тот широко ухмыльнулся.       — Да шучу я, шучу. Неудачник.       Вскоре они уже устраивались на своих местах. Тодороки не пожалел денег и купил три больших ведёрка и колу. Он сел рядом с одной стороны, а Каччан — с другой. Не дожидаясь фильма, все трое начали хрустеть попкорном и тогда, наконец, напряжение между ними поубавилось.       Попкорн Изуку был сладким и очень вкусным, и за то время, пока шли трейлеры, он успел съесть половину ведёрка.       Когда погасили свет, аппетит заметно поубавился, сменившись живым интересом к сюжету. Изуку не сразу понял, что друг трясёт его за плечо, желая что-то ему сказать. Звук был таким громким, что пришлось наклониться ближе. Мягкие губы Тодороки мазанули по уху, посылая по телу сотни мурашек, когда тот произнёс:       — Хочешь попробовать?       Тёплое дыхание коснулось лица. В свете экрана, кидающего острые тени, Тодороки-кун был так красив. Эти его бело-красные волосы, ожог, совсем не портящий образ, а наоборот, делающий мужественным; блестящие, такие разные глаза, но наполненные одним чувством. Он казался героем сказки, волей случая оказавшимся среди людей.       Сердце отчаянно стукнулось о рёбра.       Тодороки указал на своё ведёрко, где осталось ещё немного, и Изуку поспешно кивнул, пытаясь скрыть собственное смятение. Попкорн оказался солёным; такой любила мама Инко.       Они всё ещё сидели, наклонившись друг к другу.       — Вкусно, — пришлось приблизиться ещё сильнее, чтобы тот услышал. Изуку хотел предложить ему своего попкорна, когда раздалось оглушающее:       — Да чтоб тебя!       Надо отдать Каччану должное: ему удалось перекричать даже фильм. Зрители, сидевшие перед ними, возмущённо заозирались, но нарушителю до них не было никакого дела. Он сгрёб Изуку за футболку и повернул к себе так резко, что тот чуть не рассыпал еду. Горящие ревностью глаза прищурились.       — Какого чёрта ты с ним делаешь? — прошипел Каччан удивительно чётко. Их носы почти соприкасались, и Изуку нервно сглотнул. — Пришёл на свидание с нами двумя, а целуешься с ним?       — Н-нет, я…       — Я просто не могу это терпеть, — сквозь злость в его голосе можно было расслышать болезненные нотки. — Чёрт возьми!       Между нахмуренными бровями пролегла глубокая вертикальная морщинка, которой раньше там никогда не было. Изуку подумал, что тот до сих пор выглядит слишком бледным, хотя со времени выписки из больницы прошло больше двух недель.       — Мы просто обменялись попкорном!       Каччан ещё мгновение сверлил Изуку недоверчивым взглядом, а потом расслабил хватку на футболке.       — Чёрт, — глухо пробормотал он, кажется, смущённый своим поведением. — Я не…       — Хочешь?       Изуку протянул ему ведёрко, словно оливковую ветвь примирения. Неожиданно он почувствовал себя так, словно вернулся в детство: их близость друг к другу, жаркие споры о Всемогущем, искренние улыбки были временем без ругани и ударов, и до недавнего момента Изуку думал, что это время навсегда потеряно. Каччан словно подумал о том же, и его взгляд мгновенно изменился, становясь открытым и каким-то… нежным?       Нехотя переведя взгляд на ведёрко, Каччан запустил руку внутрь. Как только сладкая кукуруза оказалась во рту, он скривился, всем своим видом показывая, что о ней думает. Схватив Изуку за шею, он шепнул ему на ухо:       — Гадость. Вот это настоящий вкус!       Не размышляя ни секунды, Каччан зачерпнул из ведёрка попкорна и, воспользовавшись тем, что рот Изуку приоткрыт, набил его едой. Видя изумление на чужом лице, он зашёлся громким заразительным смехом. Кукуруза оказалась ужасно острой, кажется, кулинар не пожалел чили. Пришлось проглотить всё как можно быстрее, чтобы унять опаляющий жар на языке, а потом запить всё холодной колой. Видя искреннюю радость на лице Каччана, Изуку не смог не улыбнуться в ответ.       Отсмеявшись, Каччан вдруг потянулся вперёд и коснулся покрасневшей щеки Изуку невесомым поцелуем, а потом отпрянул. Отвернувшись к экрану с таким выражением, словно ничего не произошло, он начал со всем вниманием смотреть фильм. Только яркий румянец на бледных скулах выдавал его, да и ладонь, ближняя к Изуку, раскрылась на подлокотнике в ожидании чужой руки. Тодороки с другой стороны сделал тоже самое.       Оказалось таким невероятным снова коснуться их обоих. Переплести пальцы, чувствуя, как оба облегчённо выдохнули, сжав ладонь в ответ. Смотреть кино, ничего не видя, ловить обжигающие взгляды одного и успокаивающие взгляды другого. В этот поистине чудесный момент Изуку казалось, что кусочки паззла окончательно сложились.