Выпьешь эля - влюбишься в скоя'таэля

      Этой ночью Вайтран заливал непроглядный дождь. Искристые молнии разрезали темные кучевые тучи, освещая небосклон яркими вспышками. От грома содрогались камни и стены Ветреного района. Горнило Небесной кузницы неустанно горело жарким огнем вопреки бушующей буре. Крупные капли громко тарабанили по крыше старейшего здания Вайтрана и древнего зала Соратников — Йоррваскра. Большой очаг обогревал и освещал главный зал, с трех сторон окруженный дубовыми столами, всегда богатыми яствами и медом. Серебристая посуда отражала свет горящих свечей и факелов, переливалась, словно водная гладь.       Голоса Соратников заглушали раскаты грома и звуки проливного дождя, настойчиво бьющего тяжелыми каплями в окна. Члены Круга по обыкновению занимали главный стол, во главе которого неизменно сидел мудрый Предвестник.       — Братья и сестры по оружию, — поднял кубок седовласый Кодлак, губ его коснулась теплая отеческая улыбка, когда он посмотрел на Соратников, — сегодня ночью мы празднуем великую победу над «Пожирателем Мира».       Соратники согласно кивнули, встав со своих мест, подняли чаши, полные золотистого меда.       — Этой ночью мы чествуем нашу сестру по оружию, — Предвестник обернулся к стоящей рядом редгардке и с гордостью посмотрел в ее серебристые глаза, — с доблестью ступившую в Совнгард и вернувшуюся в мир живых.       — Пусть дух твой будет крепок, девочка, — Кодлак возложил ладонь на плечо Довакина, — враги твои сильны. Да будет острым твой меч, собратья верными соратниками, а зимы короткими.       Предвестник поднял кубок и осушил его до дна. Соратники весело издали боевой клич и выпили за здоровье сестры полные чаши.       Молчаливо наблюдавший за ними волкодав грелся у горячего очага и одобрительно кивнул посмотревшей на него с нескрываемой радостью женщине.       Минуло восемь дней, как прославившаяся в холодной провинции редгардка вернулась из загробной нордской обители. Партурнакс встретил ее одобряющим взглядом, когда она, перемазанная в собственной крови, обессиленно упала коленями на ослепительно белый снег. Седобородые подарили ей неделю заслуженной передышки, заботясь о ранах Довакина. Поклявшийся в верности Одавинг вернул ее в родной сердцу Вайтран, не на шутку испугав ярла, еще помнившего о его пленении.       — Твое здоровье, сестра по оружию!       Раскрасневшаяся от хмеля имперка широко улыбнулась редгардке, осушив кубок, и крепко обняла ее.       — Спасибо, Рия, — вернула улыбку Довакин, стискивая в объятиях Соратницу.       — Все! Теперь моя очередь!       Здоровый, как медведь, Фаркас подхватил воительницу, словно пушинку, и усадил на сильное плечо. Довакин весело засмеялась, подняв вверх руки.       — Я лечу!       — Хей! — поддержали ее Ньяда, Торвар и Атис, звонко чокнувшись кубками друг с другом, — Лети! Как дракон лети!       Старый Вигнар шутливо хмурился, погоняя разошедшихся не на шутку собратьев назидательными речами. Мудрый Кодлак по-отечески наблюдал за резвящейся молодежью и тепло улыбался уголками губ всякий раз, когда встречался взглядом с серебристыми глазами лучшей из воинов Соратников.       — Вот, держи, — Эйла подала редгардке сверток из выдолбленной светлой кожи, перетянутый шнурком, — мой тебе подарок.       Развязав крепкий узел, Довакин развернула неожданный дар. Крепкий лук с подбитой волчьим мехом рукоятью и украшенными традиционной нордской резьбой плечами.       — Он бесподобен, — прошептала редгардка, касаясь пальцами еще незнакомых изгибов подаренного лука, — Эйла, у меня нет слов.       Охотница гордо улыбнулась, стукнула подругу по плечу и крепко обняла.       — Пусть он служит тебе верно, сестра по оружию.       — Что ж, теперь мой черед, — тепло произнес Вилкас и вручил Довакину меч в расшитых серыми нитями ножнах, — это лучший клинок, что когда-либо ковал Йорлунд.       Редгардка вытащила меч из ножен. Черенок длинной рукояти был обмотан мягкой кожей, к крестовине был прикреплен клок волчьей шерсти, сам клинок вдоль всего лезвия был покрыт той же резьбой, что и подаренный лук.       Довакин сделала несколько взмахов, разрезав воздух со свистом. Проверила баланс и вновь исполнила несколько выпадов. Рука вскоре привыкала к новому клинку.       — Придворный маг ярла зачаровал его, — наблюдал за ней Соратник, — теперь он опасен не только для смертных.       — Это бесценный дар, Вилкас, — глаза женщины от восхищения блестели серебром, — спасибо тебе.       Довакин протянула ему руку для пожатия, он же обхватил ее длинные пальцы своими, крепко сжав, и аккуратно повел за собой во внутренний двор.

***

      Мелкая россыпь уходящего дождя окропила деревянные балки, широкие скамьи и соломенные мишени, которые теперь поблескивали от сырости.       Влажный воздух приятно холодил кожу, легкий ветерок трепал темные волосы обоих Соратников. Вилкас отпустил руку редгардки, вопросительно смотрящей на него.       — У меня есть еще один подарок для тебя, — норд взял ее за руки, что-то вложив в теплые ладони.       — Знаю, это прозвучит внезапно, но я хочу, чтобы ты знала, — Вилкас коснулся свободной рукой рассеченного шрамом лица редгардки, — я глубоко уважаю тебя и горжусь тем, что мне выпала честь сражаться с тобой бок о бок.       — Дай мне ответ, когда будешь готова, — добавил он с искренней теплой улыбкой, — я буду ждать.       Снова крепко сжав ее ладонь, норд слегка склонил голову, прощаясь, и вернулся в Йоррваскр, скрывшись за тяжёлыми деревянными дверьми.       Довакин мгновение смотрела в никуда, пытаясь понять произошедшее. Опустив взгляд на свои руки, она раскрыла сжатые пальцы. Бронзовый амулет с бледно-голубым камнем по центру поблескивал в сумерках дождливой ночи. Редгардка рвано вздохнула, рассматривая украшение, и не заметила, как в дверях показался сонный волкодав, зевая вовсю пасть.       — Что там?       Хранивший молчание при посторонних, пес-даэдра, наконец, мог свободно говорить, не опасаясь, что кто-то их услышит.       — Да так, — сдержанно ответила редгардка, силой уняв разрывающее легкие чувство смущения, и убрала подаренный амулет в кошель на широком ремне стальной брони, — ты хотел поговорить?       — Вер-рно, Довакин, — уселся на холодный камень волкодав и почесал за ухом, — пор-ра тебе вер-рнуть долг, как и обещано.       — Да, — согласилась редгардка, — ты помог мне в моем деле, Барбас, теперь и мой черед. Дай мне собрать вещи.       — Хор-рошо, я буду ждать тебя у Златолиста, гав!       Довакин вернулась в праздничный зал, стараясь не привлекать внимания собратьев, миновала крутую лестницу, спустилась в жилые помещения.

***

Старушка Тильма подслеповато прищурилась, держа в руках свечу:       — Куда это ты в такой час, милая?       — У меня осталось одно незавершённое дело, — ответила ей Довакин, собираясь в дорогу, — не терпящее отлагательств.       Редгардка сгребла с алхимического стола склянки с зельями в большой кошель, с вышитым белыми нитками на темной коже изображением парящей птицы, окруженной кругом из бирюзовых бусин.       — Еды возьми в дорогу, — дотошно приговаривала старушка, помогая ей укладывать в дорожный мешок свертки с алхимическими ингредиентами, — я пирогов напекла с ягодами.       — Хорошо-хорошо, — соглашалась с ней женщина, закрепляя ножны подаренного меча, — возьму.       — И вина возьми с пряностями, — Тильда подала ей колчан, полный разношерстных стрел, — у нас этого добра нынче много.       Довакин согласно кивнула головой и последовала за старушкой в погреб.       — Вот это тебе, — пожилая нордка вручила ей завернутые в белесую бумагу продукты, — где-то у меня был еще данмерский батат, куда же я его дела?       — Тильма, я уезжаю не в Хаммерфелл, — нахмурилась довакин, складывая кули в мешок и без того забитый под завязку, — меня не будет всего неделю…       — Вот именно, — седая служанка подняла указательный палец вверх, продолжая выискивать батат, — целую неделю!       — Ох, милосердная Мара, — обреченно вздохнула редгардка, понимая, что не сможет ее переубедить, — так и быть, все возьму… а есть ли у нас сладкие рулеты?

***

      — Уже уходишь, девочка?       Кодлак застал ее у главного входа, за спиной сцепив руки в замок, внимательно посмотрел ей в глаза.       — Да, — ответила редгардка, перехватив ремни изрядно потяжелевшего дорожного мешка, — осталось незаконченное дело.       — Ясно, — понимающе кивнул Предвестник, — что ж, желаю доброго пути и скорого возвращения.       Довакин благодарно улыбнулась, крепко пожав протянутую руку, и покинула праздничный зал Соратников.       — Будь, осторожна, девочка, — сказал ей вслед Предвестник, — у меня плохое предчувствие…

***

      Барбас дожидался ее там, где и было обговорено. Кивнув друг другу, волкодав и редгардка уверенно направились через Равнинный район в сторону городских ворот.       — И чего тебе не спится, Соратник, — проворчал сонный конюх, принимая плату за оседланную лошадь, — ночь ведь на дворе.       — Прости, Скульвар, — извинилась она и отсыпала ему еще монет, — но долг есть долг.       — Да, — согласился норд, зевая, — доброй дороги, Соратник.       — Ну что? — осведомилась у пса Довакин, запрыгнув в седло, — В путь.       Волкодав уверенно гавкнул в ответ и рысью выбежал на выложенную серым камнем дорогу. Пришпорив коня, редгардка последовала за любимцем даэдра.

***

      Деревушка у Драконьего моста встретила уставших путников холодным проливным дождем. Оставив лощадь под деревянным навесом, Довакин и пес направились к местной таверне «Четыре Щита».       Хозяйка радушно поприветствовала редгардку, предлагая подсесть к огню и угоститься выпивкой. Заплатив за постой, Довакин села за ближний к очагу стол с миской горячей похлебки и кружкой медовухи. Барбас улегся у самых ее ног поближе к огню и захрустел бараньей костью, полученной от трактирщицы.       За соседним столом выпивали лесорубы, зычно переговариваясь меж собой. Бродячий менестрель играл на лютне для местных красавиц, исполняя «Песнь о Языках».       Именно в этот момент в стенах таверны появился, закутанный в черное одеяние бретон. Барбас недовольно посмотрел на странника, что-то подсказывало ему сторониться чужака.       Недолго думая, незнакомец направился к хозяйке трактира, заказал еды и выпивку, заплатив по счету. Окинув взглядом присутствующих, он уверенно направился к ближайшему к очагу столу и сел напротив редгардки. Не прошло и мига, как взгляд серебристых глаз остановился на незнакомце.       — Вечер добрый, — поздоровалась Довакин и откусила край пшеничной лепешки.       — Добрый, добрый, — улыбнулся ей бретонец, — скажи-ка, что привело к Драконьему Мосту знаменитого Довакина?       Редгардка поперхнулась мякотью лепешки и принялась откашливаться:       — Ты знаешь меня?       — Ну конечно, — шутливо протянул бретон, растягивая гласные, — о тебе знает каждый житель Скайрима, вот только в лицо видели немногие.       — Да, так и есть, — не стала спорить редгардка, — что ж, имя мое тебе известно, как же твое?       — Зовусь я Сэмом Гевеном, — осушил свою порцию напитка бретон. — Я известный от Винтерхолда до Хаафингара странствующий маг и развесёлый кутила! И я ищу того, кто готов отправиться навстречу приключениям…       — Что ж, удачи, — пожала плечами Довакин, отпив медовухи из своей кружки.       — Она мне не к чему, друг мой, — губы бретонца бравурно изогнулись в улыбке, — ведь я уже нашел тебя, да, ты подойдешь! Найра — лучшая фехтовальщица от Солстхейма до Солитьюда.       — Вижу, так просто ты от меня не отстанешь, — нахмурилась Довакин, пятой точкой чуя подвох. — Верно?       — Верно, но, если ты меня перепьешь, я, так и быть, оставлю тебя в покое, — хлопнул по столешнице мужчина и пристально посмотрел в глаза собеседницы, — и даже подарю тебе свой особый посох! Но если выиграю я, то тебе придется присоединиться ко мне, ну как, согласна?       — По рукам, — согласилась редгардка, не обратив внимания на предупреждающее рычание подкравшегося к ней Барбаса, странную улыбку Сэма Гевена и собственную мысль — накой ляд ей сдался посох.       — Что ж, осталось только заказать эля…       — Эй, нет, Довакин, — лукаво протянул Сэм и достал из недр своего балахона увесистый пузырь с золотистой жидкостью.       — Будем пить мой особый эль! Поверь, тебя ждет незабываемая ночка!       В этот самый момент Барбас крепко пожалел, что связался с редгардкой Довакином, не умеющей отказывать в просьбах другим.