Выпьешь эля - влюбишься в скоя'таэля

Гет
NC-17
В процессе
278
Лилле соавтор
Размер:
планируется Макси, написано 255 страниц, 13 частей
Описание:
Примечания:
Работа написана по заявке:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
278 Нравится 107 Отзывы 93 В сборник Скачать

Проживи жизнь весело, пусть даже на день меньше

Настройки текста
      Пробиваясь сквозь плотную ткань алых льняных занавесок нежный дневной свет окрашивал багрянцем убранство небольшой комнатушки, озорно скакал солнечными зайчиками по мутному оконному стеклу, полупустому кувшину с недопитым сливовым вином, затертому до ниток карминовому покрывалу, светлой коже с россыпью игривых веснушек, и ярким, цвета красной смородины волосам.       — Умф… — Слегка припухших от поцелуя губ коснулась томная улыбка.       Самодовольно усмехнувшись и глядя в полуприкрытые глаза рыжеволосой, полуэльф, дразня, провел языком по набухшей вершинке груди, скользнув ладонью вниз по животу, развел слегка подрагивающие от возбуждения ноги.       Закусив губу, кареглазая зажмурилась в предвкушении:       — Ах…       — Ммм, mo elaine beanna, — смотря на нее, хрипло протянул темноволосый, поглаживая слишком чувствительный бугорок, — сaemm a me…       Со стоном изогнувшись дугой, эльфка впилась ноготками в разрисованную замысловатыми узорами спину. Проникая во влажное тело, скользнули пальцы, заставляя податься навстречу.       — Еще, ах, еще…       Слегка прикусив в горячем поцелуе девичьи губы, факир улегся на спину, увлекая ее за собой, обхватил за тонкую талию и, приподняв, усадил на себя верхом.       — Ох-ха, — наливаясь сосками, ахнула эльфка и уперлась руками в широкую грудь, чувствуя, как под пальцами перекатываются напряженные мышцы. — Ах…       Сжав ладонями ее ягодицы, полуэльф прохрипел что-то нечленораздельное и, усилив хватку, надавил, заставляя принять его глубже.       — Ah, Lei, — все сильнее подаваясь вверх-вниз, эльфка вскрикивала от острых ощущений, — yea! Еще, ха…       И голос ее слился со звонким чириканьем воробьев озорно резвящихся в кроне близ растущей у дома ольхи.       Где-то вдалеке стучал по дереву топорик, вздорно кудахтал на снующих куда ни попадя несушек пестрый петух, полным голосом переговаривались меж собой кметки, стирая белье на илистом берегу.       Тщательно полоскавшая мыльную ткань в речной воде белокурая кметка, устало оттерев со лба проступившую испарину, удивленно скосила взгляд в сторону хижины, из окон которой то и дело доносились чувственные «охи» и «ахи».       — Ты глянь, срамота! — Нахмурила сросшиеся брови селянка, шкрябавшая рубаху о стиральную доску. Занятая тем же делом вторая, с усыпанным конопушками лицом, согласно кивнула головой:       — Средь бела дня сношаются, бесстыдники!       — Тьфу! — сплюнула третья, со спрятанными под косынку волосами.       Белокурая же завистливо вздохнула:       — Эх…       — Да чегось она там так надрывается-то?! — Не унималась бровастая. — Глотку дерет похлящей гулящей в охоте кошки! Горластая курва!       — Ну, Маленка! Ну блудня, совсем стыд потеряла, — нахмурила нос конопатая, отжимая белье, — что ельф, что мужик человечий, всякого в койку затащит! А теперь еще и чужземца, тьфу!       — Эх, девоньки, — светловолосая подперла подбородок кулачком, мечтательно смотря на мутное оконце с красными занавесками, — завидно-то как, небось у него в штанах-то знатный инструмент, не то что у моего горемычного, ох…       — Да, Маська, твоя правда, — понимающе качнула головой «косынка», поджав губы. — Ну, а ежели по-честному, так я, девки, как его увидала, так потом от нетерпячки всю ночь маялась, ей-ей!       — Красив, хоть и черняв, как уголек, — в том же духе продолжала Маська, — эх, я б с таким заночевала бы вечор другой, ах…       — Окстись, простодырка, — махнула на нее конопатая, — замужняя ж ты!       — А ежели твой-то проведает про мыслишки твои срамные? — погрозила ей пальцем бровастая. — Не боишься?       — Неа, он окромя бутылки своей ничегошеньки и не видит, осел кривоногий, — мотнула головой в ответ женщина, уперев руки в широкие бедра. — Только и знает, как до мокрых портянок в корчме надираться, да гарвененых девах тискать! Так что ж теперь? Ему можнось, а мне шиш?! Ну нет, дудки!       — Вот, дело говоришь, — согласилась с ней «косынка», — чего енто мы должны по домам куковать, когда нашенские с бордельскими профурсетками ляжками трутся!       — Ты-то вообщесь молчи, — ткнула в нее пальцем бровастая, — на самой-то уж и пробу ставить-то негдить!       — Чья б корова мычала, — подорвалась с места конопатая, — сама ж намедни мне говаривала, что с сигнатурщиком в амбаре миловалась!       — Что?! — Вспыхнула густобровая и хлестанула обидчицу по заднице мокрой тряпкой.— Я ж тебе, курва, впотай сказала-то!       — Ах, ты, манда драная! — Вступилась за весноватую «косынка». — Вот тебе!       Вереща во все горло, кметки побросали тазики и принялись махаться едва выстиранным бельем, посыпая друг друга бранью, коей постеснялся бы и краснолюд.       — Ты глянь-ка, разошлись-то как, — проворчала идущая мимо травница, случайно услыхавшая их затейливый разговор, — ничего не страшатся, дурынды, тц!       Наблюдая сие безобразие, Анешка грустно усмехнулась про себя и тоскливо глянула на сторожевую вышку, где средь древесной листвы надеялась отыскать знакомый силуэт:       — Эх, полноценной жизнью бабы живут, одна я — дура…       Тряхнув головой, женщина смахнула с плеч каштановые пряди, и поспешила в нужную сторону:       — Фух! Солнце-то вон как печет, ух…       Мимо пробежали чумазые ребятишки, весело играющие в салочки.       — День добрый, Анешечка, — тепло улыбнулась знахарке пожилая супруга старосты, сидя на покосившемся от времени стуле под оконцем с корзинкой цветных шерстяных клубков, в руках ее был наполовину законченный вязанный зелеными нитками носок.       — Добрый-добрый, — вернула улыбку травница, — а я к вам.       — Славненько, а то со спиной у меня совсем плохо, — старушка поманила знахарку за собой, оставив вязание на стульчике. — Проходи, девонька, проходи.       Внутри было скромно, но уютно. Со скудного убранства была дотошно стерта пыль, кое-где вздутые от сырости, свойственной сим местам, стены были выбелены, в горячей печи теплился горшочек с ароматной похлебкой. За столом у окна сидел смурной старейшина Бендюги, о чем-то бурно беседуя с вечно молодым и пропитым охотником, меж ними горделиво блестел пузатый бутыль рябиновой бормотухи, парочка кружек да тарелка с толсто нарезанным вяленым мясом.       — …Так я о том-то те и толкую, — слегка поддатый Хораб нервно стучал пальцами по столешнице, демонстрируя напротив сидящему эльфу листовку, давеча сорванную с доски объявлений, — этот сучий потрох за тролля нашего награду на…       — Я охотник, а не ведьмак, — дыхнул на него перегаром Седрик, не дав старику закончить. — Силки, ловушки — вот мой хлеб, а с монстрами, особенно такими, я дел не имею…       — Да не о том ж я тебе гуторю, пьянь ты беспробудная! — всплеснул руками староста, будучи чуть трезвее охотника.       — Тогда о чем же? — Седрик слегка качнулся вперед.       — С делом энтим разобраться тебя прошу, — Хораб яростно скомкал бумажку и бросил ее в печь. — Сходи-ка к троллю нашему, разузнай, чегось там с ним приключилось, да пущай мост восстановит, зюзя срамная! А я тебе за энто дело деньжат дам, по рукам?       Седрик устало потер красные от недосыпа глаза, раздумывая. Размышлял же он, правда, недолго, уразумев, что лишняя пара монет ему особо не повредит.       — Yea, — вновь пьяно качнулся охотник, вставая с табурета, — по рукам.       Оправив закрепленные поверх стеганной жилетки ремни, Седрик на удивление твердой походкой направился к выходу и едва не столкнулся нос к носу с травницей, уже закончившей дела с супружницей Хораба.       — Сeadmil, ner`sa, — охотник пропустил ее вперед. — Рад тебя видеть.       — Ага… — сердце знахарки предательски екнуло в груди, ладони взмокли. — И тебе не хворать.       Выйдя за порог хижины старосты, травница зашагала к следующему дому, в котором ее дожидался очередной пациент, то и дело косо смотря на идущего рядом охотника.       — Хороший нынче выдался денек, — заглатывая окончания, заплетающимся языком проговорил Седрик, встретившись с ней взглядом, — не находишь?       — Снова, пропивоха, едва лыком вяжешь, — поскорее отводя глаза куда-то в сторону, Анешка перехватила светлый ремешок сумки полной душистых трав. — Настанет ли тот день, когда ты, наконец, протрезвеешь?       — Ты молода, ner`sa, — пожал плечами эльф, — может и доживешь до того дня.       Травница с укором искоса глянула на охотника, и тут же успокоилась, скользнув взглядом по его худощавому лицу. В груди привычно вздрогнуло сердечко.       — И правда, — зарумянилась Анешка, вновь встретившись с ним глазами, — приятный выдался денек…       Распрощавшись с охотником у сторожевой вышки, да проводив его мечтательно-тоскливым взором, травница поспешила по своим делам, про себя сердечно улыбаясь уголками губ.       Вопреки покачивающемуся вокруг пейзажу, эльф ловко взобрался по скрипучей лестнице, огляделся вокруг и виновато вздохнул:       — Squaess me, orifann, я опоздал.       — Все в порядке, Седрик, — приветливо кивнула ему женщина, обернувшись на звуки его голоса, — не волнуйся об этом.       — Как твои раны? — осведомился охотник, встав рядом с редгардкой, и облокотился ладонями о широкие шершавые опоры, ограждающие узкую площадку смотровой башни. Довакин неосознанно повела носом, принюхиваясь к терпкому аромату, огорченно нахмурила лоб, но сказала не то, что ожидал услышать от нее эльф, заметив ее действия.       — Большинство успешно затянулось, спасибо Анешке, — разгладила морщинки Довакин, приложив руку к левому боку. — Что же касается рубца полученного в поединке — еще немного придется потерпеть.       — Хм, понимаю, — охотник задумчиво обхватил подбородок, всматриваясь в густые зеленеющие древесные кроны. — Киаран аэп Эасниллен искусный воин, переживший не одно сражение. И все же, тебе удалось застать его врасплох. Yea. Даже мне, прожившему не одно столетие, прежде не доводилось видеть подобного.       — Видимо это и сыграло нам на руку, — рассматривая снующих внизу по своим делам деревенских жителей, проговорила она, — в противном случае никто б из нас не выжил. Кто бы мог подумать, что не так давно мы чудом избежали смерти?       Стоило ей вновь всмотреться в зеленеющие кроны, как перед глазами возник заливаемый дождем улесок и чернеющая в вечерних сумерках средь миртовой зелени древесных кустарников могила с одиноко лежащей веткой синеголовника.       — Правильно ли мы сделали, Седрик, — Найра подняла на охотника темные, как мокрый серый бархат, глаза, — что оставили старика совсем одного, там, средь сырой чащи недружелюбного леса?       — У вас не было иного выхода, — эльф накрыл ладонью ее длинные пальцы. Довакин дернула плечом, не изменившись в лице дабы не подать виду, все же сдержанным, но нетерпеливым жестом убрала его руку со своей, и встала к нему вполоборота:       — Да, ты прав. Иных вариантов у нас не было.       Обменявшись понимающим взглядом, они помолчали. Седрик отхлебнул из фляги, занюхав терпкий напиток воротом стеганной жилетки и задумчиво скользнул карими глазами по профилю редгардки, пока она неустанно всматривалась в лесные кущи:       — Все еще хочешь вернутся туда?       — Да, несмотря ни на что, — женщина уверенно кивнула, — я должна выяснить все обстоятельства.       — Возможно, я уже говорил об этом? — Охотник устало размял шею, продолжая рассматривать ее профиль. — Но я все же должен предупредить тебя, orifann.       Седрик слегка дотронулся до ее плеча, вынуждая обернутся к нему:       — Йорвет. Он наверняка будет ждать тебя.       — Думаешь?       — Я знаю. Ты едва не лишила его одного из верных ему бойцов, не говоря уже об остальных.       — Но он дал мне слово, тот, кто назвал себя Киараном, — не согласилась с ним Довакин.       Седрик же отрицательно мотнул головой:       — Пойми, он не из тех, кто забывает подобное, — настаивал он на своем. — Просто будь осторожна.       — Не могу ничего обещать, — на лице ее мелькнула тень озорной улыбки, взгляд же был серьезен. — Хватит об этом, лучше подробнее объясни мне, как быстрее добраться до того места, которое было в твоем видении…       Видения. Поначалу она не поверила его словам, но позже была вынуждена принять их. И помимо этого сам Барбас, настороженно относившийся ко всем окружающим, верил охотнику. Вечерами они засиживались у эльфа, беседуя и обсуждая накопившиеся вопросы касательно незнакомого для них мира, пока их не окликала низушка, возвращавшаяся из Флотзама после довольно изнурительного дня проведенного в качестве менестреля в местной корчме, где она подрабатывала.       Поскольку большая часть заработанных циркачами денег была безвозвратно утеряна в тот злополучный вечер, Цапля и Донка поскорее отыскали себе дело, чтоб подзаработать. А Мавра, повредившая ногу и с той поры насовсем охромевшая, помогала Анешке.       Затея факира сослужила им хорошую службу и избавила от хлопот с местными, не говоря о том, что сыскала им славу по всей округе. И с той самой поры, как только староста покинул дом травницы, Найру нарекли «Офиркой» да «Седриковой бабой», факиру же достались все лавры, взаимный интерес со стороны прекрасной половины населения (и замужних дам в том числе), да постоянные предложения выпить в доброй компании простых работяг, кметов, особо любопытных торговцев и, что весьма занимательно, некоторых из стражников. Вобщем, Лиэй умеючи прожигал жизнь, пускаясь во все тяжкие в прямом и переносном смыслах с парочкой новообретенных приятелей, о которых, к слову, старался не распространяться.       Найра точно и не припомнит в какой момент он снюхался с Маленой, чья манера поведения не шла ни в какое сравнение с теми из женщин меров, которых Довакину приходилось встречать. «Видимо здесь другие нравы, » — думала она, наблюдая за ними, — «да и не мое это дело». Но увлечение полуэльфа позволяло держать подозрительную эльфку на безопасном расстоянии и открывало возможности для Барбаса, неустанно и бдительно следившего за ней, выяснить что-то об ее собратьях-партизанах.       — Так, ты решила, когда мы отправимся в путь?       — Завтрашним утром, — ответила женщина. — Чем скорее, тем лучше…       Собрав все необходимое, Довакин и охотник двинулись в путь еще до первых петухов. А на рассвете следующего дня им удалось отыскать то самое место. В волчьем логове обнаружились несколько забытых ею вещей, парочка подсумков с ингредиентами для зелий и еще один кошелёк полный септимов на «чёрный день». Но на этом сюрпризы не закончились.       — Найра, идем, — Седрик поманил ее за собой. — Ты должна это увидеть.       Покинув пределы старого леса, она не сразу поняла, куда именно привел ее охотник. Сожженные до углей сараи, хижины. Обугленные тела от мала до велика распластано лежали вдоль широкой улицы людского поселения вместе со скотом и мелкой живностью. Не найдя слов, женщина потрясенно осмотрелась по сторонам, но когда обнаружила неподалеку чернеющие останки сожженной повозки, поняла, где именно находится:       — Это та самая деревушка?       — То, что от нее осталось, — подтвердил ее догадку эльф, рассматривая пепелище.       — О, милосердная Мара, — Довакин огляделась вокруг. — Что здесь произошло?       — Давайте осмотримся, — Седрик спустил с плеч лямки походного мешка, поставив его на землю, крепко перехватил древко своего лука и направился к одному из сожженных домов. — Будь осторожна.       Найра, вынув меч из ножен, взглянула на Барбаса, в ответ пес указал взглядом куда-то в сторону.       — Разделимся, — кивнула ему женщина, — смотри в оба.       Под ногами неприятно хрустела обугленная древесина, потемневшее стекло и почерневшая керамика, звенело обкалённое железо. В воздухе все еще витал пепел, оседая на землю, словно черно-серый снег. От окружавшего запаха гари пересыхало во рту и казалось, что несущие балки, ставни и стены сгоревших хибар все еще источают жар прежде бушевавшего здесь пламени.       Исследуя пепелище одного из домов, Довакин мысленно прокручивала все возможные варианты, посулившие столь жестокий исход для жителей деревни, и один представлялся ей мрачнее другого. Средь груды отливающих вороновой чернотой досок обвалившейся кровли Найра отыскала останки малышки, сжавшей в руках резную деревянную фигурку:       — О, Мара…       Вернув меч в ножны, женщина извлекла из-под обломков тело погибшего ребенка, бережно поддерживая миниатюрную головку. Плоть его едва прикрывала кости, одежда пригорела к коже, глазницы были пусты.       — Кто мог сотворить такое?       К горлу женщины подступил горький желчный комок, но она с силой взяла себя в руки, и, стараясь не смотреть на изуродованное пламенем дитя, скорее вышла на улицу. Как и Довакину, охотнику не удалось обнаружить каких-либо зацепок, объяснивших бы произошедшее:       — Боюсь, здесь мы ничего не найдем… Что будем делать, orifann?       Найра снова посмотрела на останки ребенка, затем на охотника:       — Неправильно это, оставлять погибших на растерзание падальщиков, но…       Эльф поднял руку, пресекая ее слова:       — В уговорах нет нужды, orifann, я помогу тебе.       Довакин утвердительно кивнула в ответ:       — Kogaan, dii fahdon.       Среди погоревшего инвентаря одной из хибар им удалось отыскать слегка пострадавшие, но еще пригодные для дела лопаты. И, помолившись каждый своему божеству, эльф и редгардка принялись за работу, коей было чудовищно много.       Солнце клонилось к горизонту, когда последняя из могил была засыпана землей, и отзвучал последний молебен. Оттерев смешанный с грязью пот со лба, Найра взглянула на небо, в душе надеясь, что случившееся с крестьянами никак не связано с ней, но где-то в глубине все еще таились опасения. Отставив лопату, Седрик вызвался наполнить изрядно похудевшие бурдюки водой, Барбас поплелся за ним следом.       Довакин устало опустилась на почерневшую от копоти лавку, растирая распухшие от работы руки. Теплый ветерок приятно остужал разгоряченное от натуги тело, где-то далеко стрекотал сверчок. Женщина устало вздохнула, и тут же вздрогнула — за спиной что-то хрустнуло. Подорвавшись с места, Довакин схватилась было за рукоять меча, но клинка при ней не было:       — Седрик, это ты?       Оглядевшись по сторонам в поисках охотника, она заметила чей-то блуждающий средь домов силуэт, и, позабыв об осторожности, поспешила за ним. Неизвестный в дорожном плаще, едва заметив ее, бросился бежать. Довакин ринулась следом:       — Стой!       Их разделяла дюжина шагов и накренившийся к земле сгоревший сарай. Ловко высвободив кинжал из голенища сапога, Довакин метнула клинок, целясь в полы плаща, следом просвистела пущенная охотником стрела. Звякнул металл, и неизвестный грузно повалился наземь, подняв ворох пепла и пыли.       — Держи его, Седрик!       Эльф перемахнул через почерневший забор, за ним Барбас. Пес вцепился за рукав беглеца, охотник поднял его с земли, крепко схватив за грудки. Капюшон слетел в тот же миг, открывая дневному свету лицо старика, от страха лишенного рассудка. Бессвязно бормоча, он блуждал затуманенным взглядом по их лицам, добела на костяшках сжимая в обеих руках перетянутый бечёвкой сверток.       — Бежать! Бежать-бежать-бежать! Они нас не достанут! Нет-нет-нет!       — Он бредит, — восстанавливая дыхание, произнесла Довакин, глядя старику в глаза.       Седрик кивнул соглашаясь. Барбас слегка ослабил хватку, но бдительности не терял.       — Не достанут нас! Сломан стебель! Сломан-сломан-сломан! Нет цветка! Нет-нет-нет! — продолжал старик. — И демонов нет! Нет-нет-нет! Нет демонов!       — Ничего не понимаю, — начала было женщина, как скрюченные артритом пальцы старца, словно клешни, впились ей чуть пониже плеч, тем самым выпустив сверток из рук, который Седрик инстинктивно подхватил.       — Аргх! — эльф стиснул зубы так, что прикусил язык до крови, ощутив ставшей привычной острую боль, заставившую его пасть на колени.       — Седрик!       И темнота. Чертова непроглядная чернота поглотила весь окружающий его мир, и голос Довакина казался лишь глухим далеким отголоском.       Затем раздался хлопок, словно лопнули меха, раздувавшие печь и яркой обжигающей волной вспыхнуло пламя. Горели дома, деревья и утварь. Повсюду с криками, полными ужаса и отчаянья, метались люди всех мастей и возрастов. В центре же недвижимо возвышался парящий в воздухе без какой-либо опоры посох, увенчанный остролистным цветком.       Знакомое чувство — ощущение чужого взгляда на себе неприятным холодком пробежалось вдоль позвонков. Седрик выпрямился так, будто проглотил жердь, и медленно обернулся.       — A d'yeabl aep arse…       Высокий, на две головы выше охотника, закованный в тяжелый доспех, с улыбкой подобной хищному оскалу на него смотрел демон. В этом у эльфа не было сомнений. Черные бездонные глаза, более темные, чем кожа, покрытая макового цвета татуировками, и две пары крепких ребристых рогов говорили за себя сами. Окруженный горящими постройками и бьющимися в агонии жителями, он взирал на охотника с надменной жестокостью не похожей и не доступной никому из смертных. Казалось, он дивился плодам своих деяний, крепче сжимая в руке обоюдоострый меч разительных размеров.       — Я чую слабость, — удовлетворенно произнес демон, жадно вдыхая.       Сделав над собой усилие, эльф спросил:       — Кто ты?       Демон же еще шире растянул рот в усмешке, демонстрируя пару опасно острых клыков:       — У меня есть для тебя послание…       Седрик рвано выдохнул прежде, чем спрятанная в перчатку рука схватила его за голову, закрыв глаза:       — Смотри и внимай, смертный…       Новый приступ боли раскрыл пред ним скалистое ущелье, поросшее жухлым кустарником и травой. Там была пещера, столь огромная и мрачная, что даже прорывающийся туда солнечный свет не рассеивал темноту. И в самой ее глубине был расколотый надвое алтарь, с высеченными в камне письменами. «Она должна быть там, здесь был ее путь назад». Так говорили ему голоса, пробившиеся к нему сквозь окружающий его шум.       И снова боль, вновь то самое ущелье, вдоль камней струился молочный туман, сквозь который виднелись очертания воинов, окруженных темной дымкой. Здесь же была и она. Истекая кровью, чужеземка звала кого-то, и голос ее был подобен грозовому раскату. Следом под ногами содрогнулась земля, и необъятная тень накрыла ущелье, заполняя его гулким криком древнего существа. В тот же миг появились другие. Женщина редкой красоты, отважно сражающаяся с призраками, раненный рыцарь с побелевшим лицом, старый знакомый, бьющийся с ними плечом к плечу, и ведьмак. Белый Волк.       «Ты отведешь ее туда»,— шептали голоса.— «Ты должен. Их встреча предначертана и неизбежна». А дальше была пустота.

***

      На широкой скамье из побелевшей от времени и ветра древесины, под покосившимся оконцем, кивая носом, сидела седовласая гадалка и сварливо кряхтела себе под нос, яростно распутывая ярко окрашенные нити шерстяной пряжи. Рядом с ней расположился Сегерим, занятый починкой одного из капканов. Разомлев под теплыми солнечными лучами пегий мурсак призывно мурлыкал, да так и терся о мужское бедро, глядя на эльфа полузакрытыми бесстыжими глазенками.       — Да тудыть твою растудыть, — проскрипела старуха, ухватив зубами конец голубой нити, расплетая хитро спутанный шерстяной комок. — Треклятый закрученный в три погибели вертеп! Ты только глянь на это! Срам!       Сегерим лишь понимающе улыбнулся, продолжая свое дело, при этом, не забывая иногда поглаживать кота меж слегка отмороженных ушей.       В вышине чирикнула пестрая пташка, застучал по коре дятел. Из окон соседних хижин приятно запахло сдобой и жареной рыбкой. Почесав усатого за ухом, эльф скользнул взглядом по зеленым верхушкам толстоствольных деревьев, окружавших деревушку.       — Уже второй день, как они ушли, — задумчиво произнес он, всматриваясь в тени шелестящей от ветра листвы.       — Эй, ты эт мне говоришь? — Мавра искоса глянула на него. — Иль опять сам-на-сам балакаешь, а?       — Сколько ж в тебе яда, старуха, — пробурчал в ответ Сегерим, на что та желчно поджала губы так, что они стали похожи на прорезь копилки.       — Нашел старую! Да я в сравни с тобой, милок, молодуха! Фи! Тож мне, ветхий юноша, чтоб тебя…       Ворчливо приговаривая, Мавра продолжила свое занятие, эльф — свое. Мимо пробежали чумазые ребятишки, прошествовала делегация местных кумушек со свежевыстиранным бельем. Откуда-то донесся заразительный девичий смех, вскоре появилась и его обладательница в компании нового подмастерья Флотзамского аптекаря.       — Ха-ха, вот умора! Ха-ха-ха! — веселилась низушка, раскрасневшись, как маков цвет.— Ой, не могу! Ха-ха-ха!       — Эй! Перестань! — Цапля грозно сдвинул брови, обиженно поджав губы. — Это не смешно!       — Тц! Хватит горло драть, — цокнув языком, проворчала старуха.- Чего гогочешь?       Ответом ей был новый приступ озорного чистого девичьего смеха и витиеватые заявления парнишки в адрес некоего «слабого на передок хмельного весняка».       — Ой, Мавра! Тут такое! Ой, не могу! Ха-ха-ха! — пуще прежнего закатилась Донка. — Цаплю нашего какой-то во хмелю пихряк за девицу принял, да как шлепнул по заднице! Ха-ха-ха! Да еще красоткой назвал! Ха-ха-ха!       — Самец двужопый! — яростно вспыхнул багровым гневным румянцем парнишка. — Чтоб ему провалиться! Меня! За девчонку принять! Аргх!       — Ты подстричься не пробовал? — язвительно прокряхтела гадалка, содрогаясь от хохота. — А то вон оно, какую шевелюру отрастил, сидхи позавидуют!       — Ха-ха-ха! — не унималась низушка. — Да и красоткой тебя назвать! Это же надо ж так упиться! Хи-хи-хи!       — Да ну вас! — махнул на них Цапля, заметно остывая, и запустил пятерню в отросшие белокурые волосы. — А подстричься и правда следует…       — Пф! Ха-ха-ха!       Цапля обречённо вздохнул и плюхнулся рядом с гадалкой, после достал из сумки бумажный кулек и передал его женщине:       — Вот, держи. Это тебе для компресса, чтоб нога не ныла.       — Ох, милый, то что надо, спасибо.       Мавра приняла доставку и потрепала юнца по макушке, слегка распушив светлые пряди, и продолжила начатое ранее дело.       — Кстати, есть ли новости? — осведомилась Донка, подойдя к Сегериму чтобы погладить кота, пригревшегося у него под боком.       — Neen.       — Ага. С тех пор, как они ушли — не весточки.       — А вернутся ли? — задумчиво произнес парнишка, всматриваясь в зеленые кроны окружавшего их леса. — Мы не понаслышке знаем, чей этот лес.       — Конечно, они вернутся! — Отмахнулась Донка. — Седрик хорошо знает эти места и все потайные тропы, а потому боятся нечего!       — Ну, тш-ш-ш! Ты чего глотку дерешь?! — шикнула на нее Мавра, боязливо осмотревшись в поисках любопытных ушей.       — Как знать, — покачал головой Сегерим, убедившись, как и старушка, что рядом никого нет. — Пусть Киаран аэп Эасниллен и отпустил вас, не думаю, что в этот раз все сложится удачно. Тогда он был вынужден поступить так, чтобы спасти своих людей, на сей раз все будет иначе.       — Не будем гадать, как бы чего худого не накликать, — Мавра, наконец, закончила распутывать спутанные нити.       — Согласна, — вздохнула Донка и тут же оживилась, бодро прихлопнув в ладоши. — Ой! Я ж главную новость-то вам не сказала! Намедни мне сама Гарвена сказала, что в факторию прибыла чародейка! И не абы какая, а сама Шеала Де Тансервилль!       Цапля потрясенно присвистнул, даже Сегерим оторвался от починки капкана. Мавра же недовольно хмыкнула:       — Ох, чует моя дряхлая корма — назревает «что-то», и это «что-то» явно с душком. Чародеи никогда не появляются в подобных местах просто так, грядет большая беда, руку на отсечения даю.       — А еще, какие новости нынче ходят?       — Люди поговаривают, что король Темерии приказал долго жить, — уже без особого энтузиазма проговорила рыжеволосая. — И теперича идет грызня за власть и прочие склоки. И еще народ говорит, что это ведьмак его и прихлопнул.       — Бред сивой кобылы, ведьмаки в политику сроду не лезли!       — А тебе-то откуда знать-то?       — Это не твоего ума дело, малец, — сурово глянула на паренька гадалка. — Просто знаю и все! Что-то здесь нечисто…       Помолчали. Все так же чирикали птички, тепло грело солнце, ветер бродил средь шелестящих листьев.       — А Лиэй-то где? — встав со скамьи, прервал затянувшееся молчание Цапля, глянув по сторонам.       — Небось опять с Маленкой ляжками трутся, — пробурчала Донка, сдвинув рыжие бровки.       — Ну-ну, милая, не ершись, — улыбнулась ей гадалка. — Подумаешь, заблудил? Погуляет, да и перестанет. С кем не бывает? Они мужики, — что человечий наш, что эльф, что краснолюд, — все одним местом думать горазды.       — Оh, Dana Meabdh! Ну что за ядовитая баба…       — Рот закрой, а то затылок изнутри надует, мухомор!       — Надеюсь, Седрик и Найра скоро вернутся, — парнишка наклонился к самому уху низушки, заговорческим шепотом шепча. — А то, не ровен час, и они подерутся!

***

      — …ты меня слышишь? Седрик?       — Кхаа! — дернулся тот, привстав на локтях, жадно вдыхая вечернюю прохладу старого леса. — Гха!       — Седрик! Хвала Маре, — Довакин коснулась его лба, затем своего. — Жара нет, как ты себя чувствуешь?       — Я в порядке…       Их маленькая стоянка была расположена у небольшой пещеры, окруженной валежником и густыми кустарниками, что делало их незаметными для посторонних глаз. Тепло грел костер, над ним булькал котелок, подвешенный на крепкой палке, закрепленной двумя рогатинами под наклоном. По обе стороны от костра были расстелены походные одеяла, на одном из них был эльф.       Все еще глубоко дыша, охотник огляделся по сторонам:       — Где мы? — хрипло произнес он на Старшей речи.       За время, проведенное в компании Седрика и Сегерима, Найра понемногу начала запоминать некоторые слова и фразы незнакомого эльфского языка, а потому, поняв его, сразу же ответила:       — В паре-тройке верст от того, что осталось от деревни.       Женщина смочила сложенную в несколько раз тряпицу в миске, полной приятно пахнущей жидкости, и положила ее на лоб охотника:       — Это компресс, последние несколько часов тебя лихорадило. Пришлось встать лагерем здесь, и к счастью неподалеку оказался ручей, как раз кстати.       — Ясно, — задумчиво произнес охотник, принюхиваясь. — Что за…       Виновником довольно цветастого запашка оказался, точнее будет сказать, оказалось тельце изрядно покусанного и пожеванного накера. Рядом с тушкой смирно лежал пес, наблюдая за эльфом и женщиной.       — Откуда…       — А, говорила ему — лучше кролик, — Найра обернулась к псу. — Барбас нашел его неподалеку, совсем близко от нашей стоянки. Существо уже было мертво.       — М-мертво?       — Да. Скорее всего, его убило чудище покрупнее. Надеюсь, нам оно не встретится.       — Одного я пока понять не могу, — охотник потер припухшие веки. — Как тебе удалось дотащить меня и весь этот скраб?       Найра отстегнула от пояса подсумок и извлекла из него несколько мешочков, из которых достала приятно пахнущие сухие травы и кинула в кипящий котелок:       — А это и не я. Барбас нес тебя на себе, я же — все остальное.       Довакин помешала бульон похлебки и разлила его по мискам. Вручив одну эльфу, она села рядом с ним. Ели молча, каждый думал о своем.       Где-то вдалеке ухнула сова, несколько белок, довольно близко подобравшись к их лагерю, любопытно наблюдали за молчаливыми чужаками.       Покончив с ужином, Седрик отставил плошку в сторону и посмотрел на редгардку:       — Что стало со стариком?       Довакин слегка закусила нижнюю губу:       — Он мертв. Откусил себе язык, когда ты потерял сознание.       — Оh, Dana Meabdh, — Седрик вернулся в лежачее положение, прикрыв глаза тыльной стороной ладони. — Зачем?       — Старые безумцы безумнее молодых, — безэмоционально произнесла она в ответ. — Боюсь, что я не смогу дать ответа на твой вопрос, Седрик.       — Я понимаю, — убрав руку, произнес он, — понимаю, orifann, но…       — Смерть есть смерть, Седрик, и больше мы не будем это обсуждать.       Между ними снова воцарилось молчание, нарушаемое лишь естественными звуками окружавшего их ночного леса. Сидя вполоборота, охотник наблюдал как лениво начинали порхать светлячки, сияя словно призрачно-зеленые огоньки, Найра же смотрела на огонь, нервно перекручивая кольцо Хирсина.       — У тебя было видение, ведь так?       Эльф медленно обернулся на звук ее голоса, Довакин же продолжала смотреть на резвящиеся языки пламени.       — Yea, было.       Найра пересела к нему поближе:       — Ты расскажешь мне?       — Yea, расскажу…       В подборе правильных слов, что смогли бы описать его ощущения, у эльфа не было особых затруднений. Рассказ его был подробен до мелочей. И по ходу его повествования Найра менялась в лице, взгляд ее светлых глаз темнел, а руки до хруста сжимались в кулаки.       — Этот «демон», эта тварь, о которой ты говорил… Она из другого мира. Моего мира. Мы называем их даэдра. Но по твоему описанию, я не могу точно сказать, с кем именно мы имеем дело.       — «Даэдра»? Что они такое?       — Это довольно долго объяснять, Седрик, — Найра плотнее укуталась в свой дорожный плащ. — Знай одно — они опасны, очень опасны. А если учесть, что этот даэдра смог перебить всю деревню, то дело обстоит куда хуже, чем я думала.       — Тогда какое отношение к этому имеет увиденный мною посох?       — Кстати о посохе, — Довакин взяла в руки лежащий рядом сверток, развязав узел, развернула материю и продемонстрировала содержимое эльфу. — Это ты видел?       Седрик принял из ее рук сломанную напополам рукоять, одну из половин венчал засохший цветок, виденный им ранее:       — Да, это он. Но цветок выглядел иначе. Он был живой.       — Не жухлый?       — Нет.       — Из этого следует, что вся сила посоха в цветке. Интересно…       Седрик вернул ей обломки и краем глаза заметил смятую в несколько раз записку:       — А это что такое?       — Может послание? — проследив за его взглядом, предположила Довакин, обнаружив бумажку. Расправив смятые края, она пробежалась взглядом по тексту. — Она на даэдрике. Мне понадобиться некоторое время на перевод, к счастью я достаточно долго прожила среди данмеров в Вороньей скале.       — Данмеров? — охотник вытащил из-за пазухи трубку. — Кто это?       — Темные эльфы.       Охотник вопросительно глянул на нее, явно ожидая продолжения. Покачав головой, Найра убрала записку в кошель:       — Поскольку уже достаточно темно, то я не смогу заняться посланием, но могу рассказать тебе что-нибудь о моем мире. Но это останется строго между нами.       — Конечно, orifann, иначе быть и не может, — улыбнулся ей эльф, набивая трубку курительной травой. — Итак, темные эльфы, начнем с них?       — Как скажешь…       Так они и проговорили до глубокой ночи, затем Седрик остался в дозоре первым, наблюдая за звездами в компании Барбаса. Найра же крепко заснула, изредка вздрагивая от озноба.

***

      Кабак благоухал букетом из горячей похлёбки и свежего хлеба, вперемешку с вонью кислого пива, блевотины, пота, грязных сапог, недельных портков и других неопознанных ароматов. Повсюду галдели уже пьяные, но вполне адекватные посетители, в основном, конечно же, кметы.       Донка завершила исполнение очередной баллады, когда в трактир ввалилась парочка солдат, несших вахту на тюремной барке.       — Эй! Трактирщик! Водки давай, да побольше!       Кабатчик принес требуемое, хлопнув пузатым кувшином по столешнице.       — Эй, мелкая! — махнул Донке один из солдат. — Сыграй чего-нить веселенькое!       — Сию минуту, милсдарь, — бард учтиво поклонилась и принялась за игру.       Звонко зазвучали первые аккорды, за ними последовали задорные куплеты всем известной кабацкой песни.       — Слыхал я намедни, во время грозы энто было, как какая-то баба кричала, — надкусил яблочко один из завсегдатаев, — а старуха моя говорит, ей про то кумы сынок сказал, что до грозы тоже крики слышал, да какие! У бедного аж портянки взмокли!       — Дела темные творятся нынче, — покачала головой хозяйка местного борделя. — Может в лесу бестия какая завелась, али призрак?       — И то верно, — согласился с ней трактирщик, протирая посуду, — нынче этой пакости пруд пруди. Вон оно, Мерс всю доску своими бумажками заколотил. Неровен час, и ведьмак в городе объявится, раз уж мадам чародейка нарисовалась.       — Солдатни многовато сегодня, — проворчал мужичек, берясь за второе яблочко, — не протолкнёшься…       — Трактирщик, водки!       — Ага, — кабатчик заткнул за пояс тряпку, которой протирал кружки, — иду-иду. Походу певун сегодня знатно наклюкается, пуще вчерашнего. Уж третий день тут с краснолюдом сидят.       Чихнув в сторону, корчмарь поставил перед посеревшим от грусти бардом и его еще более унылым товарищем бутыль и поспешил удалиться.       — О, глядите-ка, — дожевывая яблочко, мужичок кивнул на вошедшего в трактир полуэльфа, — никак энто офирский милсдарь, чья сестра с пьянчугой-эльфом спуталась?       — И точно он, слыхивать-то про него я слыхивала, а вот как следует посмотреть, все никак не удавалось, — прищурилась Мадам, окинув полуэльфа оценивающим взглядом. — Хм, скользкий, но хорош, право слово. Так говоришь, у него и сестра имеется?       — Агась, — мужичок принялся за третье яблоко, — с ним, с эльфом, она теперича живет.       — А это не та, что голову под платок прячет?       — Она самая, — ответил за кмета трактирщик, наблюдая за посетителями, — заходила сюда, да вот только денег у нее на постой не хватало.       — И с каким же это эльфом она вечера коротает? — Гарвена поправила зацепившуюся за волосы сережку.       — Знамо с каким! — хрюкнул мужичок. — С Седриком, с кем же еще? Токмо он на голову худой, раз на такую позарился…       — Глядите, иноземец опять к барду и краснолюду подсел, — трактирщик покачал головой, — видать снова гужевать до утра будут. Благо, платят ровно по счету и все без обману, не то что некоторые.       — А чего энто ты на меня глаз косишь?       — А то ты и знать не знаешь? — кабатчик погрозил любителю яблочек кулаком. — Сколь уж задолжал мне, паразит, думал я и не припомню?       — Дык я…       — Ой, мальчики, шумно тут у вас, — Гарвена грациозно оттолкнулась от столешницы, — к себе пойду.       И игриво покачивая широкими пышными бедрами, прошествовала мимо стола, где расположилось веселое трио.       — Мадам, — Лютик галантно поклонился, снимая сливовый беретик, — позвольте заметить, этой ночью вы обворожительны.       — Благодарю, надеюсь, сегодня вы осчастливите нас своим присутствием, маэстро?       — Всенепременно, — заверил ее бард и тут же хлопнул себя по лбу, — ах, где же мои манеры? Мадам, позвольте представить моего нового и весьма необычного для сих мест знакомого…       — Лиэй, — факир ловко ухватился за светлые женские пальчики и прижал их к губам, — очарован.       Гарвена слегка приоткрыла рот, рвано вздохнув, щеки и шею обдало жаром. Полуэльф самодовольно улыбнулся:       — Смею надеяться, что и мне вы будете рады, мадам?       — Безусловно, — женщина все же взяла себя в руки, придав голосу деловитую серьезность, — буду рада представить вам самых лучших, за соответственную плату, конечно.       — Непременно, — Лиэй вновь поцеловал ее пальцы, приклонив голову, и проводил уходящую хозяйку флотзамского «храма любви» долгим сластолюбивым взглядом. — Эх, вот это баба, ух!       — Ха! У чернявого губа не дура!       — Ну, что я могу сказать, мой бородатый друг? — факир непринужденно пожал плечами, — я преклоняюсь пред красотой в любых ее проявлениях. Особливо в таких сочных и смачных. Ведь чем морщинистей изюм, тем он слаще.       — Ого, гляжу у тебя целая теория, — Золтан наскоро разлил напиток по кружкам, — тоды за баб!       — Верно, друг мой! — Лютик поднял свою кружку и оттопырил вверх указательный палец свободной руки. — За прекрасных дам!       — Пьем! — гаркнул краснолюд.       И все трое моментом осушили свои кружки.       — Уэгх! — встряхнулся Золтан. — Хорошо пошла!       — Друзья мои, — факир отстегнул от пояса хорошо пошитый кошель-футляр из плотной дорогой кожи и извлек из него красочно расписанную колоду карт с красной рубашкой, — как насчет партии в Гвинт?       — А, давай, — согласился Хивай, потирая ручищи, и достал свою колоду, — сегодня, чую, удачный вечер! Отодвинув кружки в сторону, факир и краснолюд засучили рукава и взяли карты в руки.       — Право первого хода! — Золтан помахал зелеными картами и ровненько выложил в ближний бой сразу трех гавенкаров. Лютик лениво наблюдал за игрой…       — Кстати, — откусил огурчика бард, — куда это подевалась твоя очаровательная подружка?       — Какая? — факир потер подбородок, смотря на свои карты. — Донка что ли?       — Она самая, — кивнул менестрель, — хорошенькая, еще и неплохо разбирается в поэзии.       — Да, такая вот она у нас, — положив на стол карту катакана, продолжал говорить полуэльф, — добрая и наивная душа. Хм, что-то карта не идет…       — Ты давай не отвлекайся, — Золтан совсем не скрывал своих чаяний на скорый выигрыш. — Э нет, черневый, сейчас мой ход!       — Милости прошу…       — А вот так? А?! — бросив на стол карту Йорвета, которая оказалось последней в руке краснолюда, он победно вскинул кулак.       Факир с досадой ударил по столешнице:       — Проклятье! Твоя взяла, — и вынул из внутреннего кармана другой кошель, — держи!       — Хо-хо, с тобой приятно дело иметь, вертлявый!       — Хм, забавно, — Лиэй налил себе и краснолюду еще выпивки, на мгновение о чем-то задумавшись. — Ну, так что? Еще партию?       Золтан стер с усов остатки выпивки:       — А у тебя еще деньжата имеются?       — Есть, не волнуйся, — заверил его полуэльф и поправил слегка съехавшую повязку, — так что?       — Если ты не против, дружище, я тоже хотел бы сыграть, — Лютик подсел к ним поближе, доставая колоду Севера.       — Давай, — махнул краснолюд. — Только сначала выпьем!       — Вздрогнем! — Лиэй жадно хлебнул жгучего пойла. — Аргх!       — У-ух! — встряхнулся бард и закусил маринованным огурчиком. — О-ох!       Троица отыграла несколько партий, из которых каждый поочередно выходил победителем, и, где-то пару часов спустя, все тем же составом, начала травить байки:       — Х-ха-ха! У-ху-ху! Хе-хе-хе! — Золтан оттер проступившие со смеха слезы. — Хо-хо-хо! Ну, ты и сказанул, чернявый! У-у!       — Вот тебе честное мое слово, — Лиэй провел указательным пальцем по груди, изобразив косой крест, — видел бы ты, как рожа у него вытянулась от удивления!       — Ох, — пьяно качнулся менестрель, — это еще смешнее той истории со свадьбой*.       Золтан пуще загоготал, но тут же погрустнел и понуро опустил взгляд в свою кружку.       — Эх, только не это, — факир провел рукой по закрывающей уши повязке, с укором глядя на барда, — ну, и кто тебя за язык тянул?       Лютик в ответ развел руками:       — А что я-то?       — Жизнь, она как жердочка в птичнике, — Золтан же с великой печалью в глазах и голосе подпер щеку кулачищем, — короткая и вся в дерме…       И вновь заиграла музыка, зазвучали задорные куплеты. Народ заметно повеселел.       — Ну же, дружище, взбодрись! — Лиэй участливо похлопал краснолюда по плечу. — Слушай, как песня поется: весело, задорно! Под такие куплеты грешно горевать…       — А, оставь его, ик! — Лютик подпер щеку кулаком. — Давай, ик, выпьем…       — Эх, — снова тяжко вздохнул краснолюд.       Полуэльф от досады цокнул языком — вечер был на грани катастрофы. Недолго думая, факир вновь ободряюще хлопнул бородача по плечу:       — Вот что я тебе скажу, мой друг…       — Угу, и чего?       — Знавал я одного реданского дворянчика, как там бишь его звали… Виктор, нет, Виктюк? О! Виталий! Нет, не то. Может Витлян? Неа, Вигалот? Хм, Виделин! Нет, не помню…       — Ты по существу, — поторопил его Золтан, — по существу.       — Точно, короче говоря, славный он был малый. И погулять от души, и в драке размяться. Баб любил, да не абы каких, а что ни на есть самых лучших. В них он также хорошо разбирался, как и в лошадях. Вот только брат у него старшой был тот еще хер. Разбоем они промышляли. Со своей ганзой всю округу в страхе держали! Правда, ему потом голову об стол размозжили, что яйцо перепелиное…       — Так ты это к чему?       — Я это к тому, — Лиэй всем корпусом повернулся к менестрелю, — что даже средь голубых кровей полно оторв, что про нас, простых смертных-то говорить.       — Согласен, — кивнул бард.       — Вот, — Лиэй оттопырил указательный палец вверх, — так что твой несостоявшийся тесть, Золтан, полный и законченный дурошлеп. Так что, бес с ней, со всей этой женитьбой!       — Точно! — Поддержал его бард. — Забей и запей!       Заметно приободрившись и «просияв» лицом, краснолюд широко улыбнулся:       — Тяпнем! — весело гаркнул он и отсалютовал своей кружкой.       — Да! — жадно хлебнул Лиэй. — Агх, хорошо!       — У-эх! — встряхнулся бард. — О-ух!       — Ну, удружил ты мне, вертлявый, в миг вся дурь из бошки долой, ха-ха! — Золтан хлопнул факира по спине, да так, что тот ударился зубами о металл кружки. — Огх, полегче дружище, я ж не оловянный.       — Тьфу, если не брат наш краснолюд, так задохлик какой!

***

      Ступая твердо по заросшей тропе, старый охотник и Довакин к полудню миновали треть оставшегося пути отделяющего их от фактории. Шли молча, каждый думал о своем, не переставая вслушиваться в окружающие их шумы не гостеприимного леса.       Мыслями Найра то и дело возвращалась в прошлое, вспоминая минувшие дни. Ей не давала покоя странная записка, которую она перевела следующим утром, но ее содержание не соответствовало ее ожиданиям. В ней был перечень ингредиентов, необходимых для восстановления посоха и смазанная подпись отправителя в самом уголке проклятущей бумажки.       «Палец великана, перо ворожеи и святая вода», — вспомнила она написанное. — «И где же мне все это раздобыть, если я даже не знаю, есть ли подобные существа в этих краях?»       Энтузиазма не прибавляла и прорва вопросов оставшихся без ответа. И самый главный, кем на самом деле являлся «Сэм».       «Он не младший даэдра, уж слишком силен», — размышляла она. — «И если предположить, что теория Барбаса имеет место быть, что Мара послала Седрика ко мне, то Сэм, в таком случае, не просто даэдра. Он Принц. Даэдрический Принц, но который из них?»       «Как мне помнится, то на своем пути я повстречалась со многими из них», — Довакин отогнала пищащего над головой комара. — «Самыми обозлёнными на меня могут быть Хермеус Мора, но в Апокрифе ему прислуживали лишь искатели и луркеры, а не дремора, как мы уже выяснили, спасибо Барбасу, остается еще Вермина за освобождение жителей Данстара от влияния «Черепа Порчи» и Намира за гибель последовательницы ее культа в Маркарте. Да, и Молаг Бал за уничтожение вампиров замка Волкихар.»       «И как раз последнему служат дремора», — Найра снова отогнала назойливое насекомое. — «Но не слишком ли это сложно? Зачем притворятся кем-то, переносить в чужой мир? Нужно при первой же возможности обсудить это с Барбасом.»       — …может остановимся здесь?       — Хм? — Найра недоумевая оглянулась в строну идущего рядом с ней охотника. — Прости, Седрик, я задумалась. Ты что-то сказал?       Эльф указал на освещенное солнцем улесье, раскинувшееся на вершине невысокого каменистого уступа, окруженное густой порослью молодых ольх:       — Вон там хорошее место для стоянки. Открытое, но здесь хороший обзор, так что сможем увидеть чье-либо приближение до того, как нас обнаружат.       — Ты проводник, — редгардка неопределенно пожала плечами. — Ты ведешь, я — следую.       — Не слишком ли легкомысленно с твоей стороны? — улыбнулся ей Седрик, покачав головой.       — Иногда это даже полезно, — в той же манере ответила ему женщина.       На этой же шуточной ноте ее поддержал и Барбас, боднув женщину в бедро лобастой башкой и одобрительно завиляв хвостом.       — А если серьезно… — теплая улыбка ее полных губ сменилась плотно сжатой задумчивой линией. — Да, ты прав, отличное место для дневной стоянки. Скажи, сколько нам еще идти?       Седрик огляделся вокруг себя, глянул на солнце:       — Хм, думаю, к завтрашнему утру мы вернемся во Флотзам.       — Ты думаешь?       Эльф посмотрел на Довакина:       — Если не нарвемся на эндриаг или накеров, или на что похуже…       Найра понимающие кивнула:       — Да, я тоже на это надеюсь. Идем?       — Yea.       Ловко перемахнув через валежник и скалистые ступени, поросшие пушистым мхом, Довакин и охотник вышли на освещенную опушку. Расположившись вблизи прохладной тени молодых ольх, Найра расстелила походное одеяло, пока Седрик доставал из широкого подсумка свернутую в тряпицу провизию. Барбас же, самым первым получив свой кусок, громко причмокивал у ног редгардки. День был ясным, воздух достаточно прогретым, а потому костер разводить не было нужды.       Тщательно пережевывая жесткий кусок пшеничной лепешки с ломтем копченного бекона и сыра, путники распили бутылочку «Черновересковой медовухи», обнаруженной редгардкой на самом дне дорожного мешка ранее найденого в волчьем логове. Короткий перекус завершился раскуриванием трубки и протяжной отрыжкой сизого волкодава.       Наблюдая, как белесые терпкие нити, струясь серпантином, растворяются в пропитанном сыростью и древесной корой воздухе, Найра отчего-то вспоминала Маркарт.       — Седрик, скажи, — Найра устало потерла пальцами виски, — так мне действительно стоит ждать неприятностей в скором времени? Ведь, как ты упомянул ранее, спасение наших друзей от Киарана и его бойцов не сойдет мне с рук.       Охотник понимающе посмотрел на профиль Довакина, лишь сейчас заметив уставшие тени под ее глазами. Бывший скоя’таэль подсел к ней ближе.       — Полагаю, я уже говорил, что в окрестных лесах фактории, помимо кишащих в них тварей, обосновался отряд Йорвета.       — Да, и не ты один, — Женщина размяла затекшие мышцы шеи, посмотрев на охотника. — Лиэй, в присущей ему манере, объяснил кто они, и все же, я хотела бы услышать, что можешь рассказать о них ты.       — Смотря о ком, ты спрашиваешь, о стариках, которые мечтали вернуть былое величие нашей расы? — Седрик, казалось, сохранял спокойствие в голосе, но это давалось ему с трудом. — Или о молодых, которые дерутся за жизнь и жаждут мести?       — И кто же он, Йорвет? — Найра нервно сморщила нос, мысленно проклиная себя за то, что вообще подняла эту тему. — Его соратники из первых или вторых?       — Они считают себя независимыми и что действуют единственно возможным способом. — Горько усмехнулся охотник, переведя взгляд на дымящуюся в руках трубку. — На деле…       Седрик хорошенько затянулся ядовитыми смолами, после выпустив пару дымных колец:       — На деле же лишь тень былого величия Aen Seidhe, что до конца цепляются за свою мечту до того мига когда меч или петля обрывают их жизнь.       Довакин вспомнила Хелген и окровавленный топор имперского палача, гордых и бесстрашных Братьев Бури и ярла Виндхельма. Вспомнила и Маданаха с его Изгоями в провонявших кровью и потом «Серебряных шахтах».       — Или до тех пор, когда они вдруг понимают правду, — Седрик же тем временем продолжал, — это порой хуже смерти…       — Ясно, еще одни Изгои, вот только это не Предел, — выдержав паузу, горько усмехнулась Довакин, понимая, что, сама того не желая, вновь едва не ввязалась в чужое противостояние. — Как будто мне и шахт Сидна было мало…       — Caelm, сейчас ты вне опасности.       — Может ты и прав.       Найра отвела взгляд в сторону, но затем снова посмотрела на эльфа и неосознанно коснулась своей шеи, проведя по коже пальцами, повторяя узор татуировки охотника:       — Так, ты был одним из них? Я видела такой же рисунок на шее Киарана.       — Yea, и гордится здесь не чем.       Под звуки стрекочущих в траве сверчков, Найра поведала о своем вынужденном участии в побеге людей Маданаха из Маркарта, также и о самих Изгоях и их жестокой борьбе с нордами. Седрик же рассказал о том, как когда-то сражался в рядах скоя’таэлей, разделяя надежды братьев по оружию. Вспоминая прошлое, старый эльф с горечью усмехался над самим собой.       — Знаешь, а ты не такой, каким кажешься на первый взгляд. Мы с тобой даже в чем-то похожи…       — Не думаю, я — старый охотник, предостерегающий людей от опасностей этого леса, а ты чужачка из далеких земель.       — Старый? — Найра изумленно приподняла брови. — Прости мне мое удивление, но ты не похож на почтенного старца.       — Ха-ха, ах, beanna, — улыбнулся охотник, мотнув головой, — я уже стар, даже по эльфским меркам, тебе меня не понять…       — Может по мне и не видно, но я уже отжила треть положенного людям срока и много где успела побывать, глупостей же наделала еще больше… На миг она вспомнила об отце, о рассказах очевидцев, переживших Битву Красного Кольца и проклятых Талморцах, загубивших не одну жизнь ради интересов Доминиона.       — И одно я знаю точно, сколько бы зим мы не проживали, сколько бы верст не проходили — в каждой эре и в каждой земле найдутся угнетенные народы и заносчивые подонки, считающие себя выше других.       Глаза редгардки потемнели, в голосе послышалась сталь:       — Всегда будут войны, Седрик, неважно за что, но нет в них невинных и виновных, лишь мертвые. Мы с тобой понимаем это, лучше чем кто-либо, и ты прав, осознавая это, легче жить не становится.       — Caelm, перестань.       Седрик успокаивающе коснулся женской руки, заглянув в ее серебристые глаза. Найра обхватила его пальцы своими, что-то во взгляде охотника ее успокаивало.       — Знаешь, — улыбнулась уголками губ Довакин, чувствуя, как слегка захмелела от выпитого меда, — с тобой мне спокойно, быть может, за все время пребывания здесь…       Довакин взглянула на небо. Пусть Флотзам и деревушка были прескверным местом, а окрестные леса кишмя кишели плотоядными тварями, но сама природа вокруг — дикая, необузданная была по-своему красива.       В полюбившемся ей Скайриме Найра не встречала таких лесов. Там всегда было холодно и сурово, но она любила это место, и сейчас желала глубоко вздохнуть полной грудью искрящегося от мороза заснеженного воздуха на самой вершине Глотки Мира.       — Monahven… — Тряхнув головой, чтобы отогнать воспоминания, она посмотрела в лесную чащу и отпустила дыхание, которое невольно задержала. — Zu… nu nis daal ko Vus…       — Кто это? — спросил охотник, наблюдая за ней.       — Не поняла? — Довакин растерянно отвела взгляд в сторону.       — Монавен, — пояснил тот, — я расслышал в твоем голосе vemod — грусть.       — Monahven — los strunmah, — улыбнулась Довакин, — в смысле, это гора. Мать Ветер. Глотка Мира. Величайшая вершина Тамриэля.       Эльф слегка сжал ладонь женщины, огладив ее большим пальцем:       — Я вижу печаль в твоих глазах, orifann.       Найра положила свободную ладонь поверх руки охотника и приклонила голову к его плечу, продолжая смотреть в даль:       — Мне не нравится здесь, Седрик, — прошептала редгардка, на мгновенье, дав волю снедавшей ее тоске, — я хочу вернуться…       Вслушиваясь в окружавшие их звуки, Довакин не заметила, как крепко заснула на плече охотника.       — …Найра, проснись, — позже разбудил ее эльф, прижав к щеке женщины холодную фляжку, — нам пора…       — Да, сейчас, — кивнула Довакин, разлепляя веки, и потянулась, расправляя вверх руки, — я слегка задремала. И, по всей вероятности, из-за меня мы потеряли необходимое для перехода время.       — Yea, солнце клонится к закату, — Седрик подал ей руку, помогая подняться, — но есть еще кое-что, orifann.       — Да? — еще не отойдя от сна, спросила Довакин, потерев ладонью заспанные глаза.       — Боюсь, нам придётся идти в обход, — Седрик скрестил руки на груди, — не так давно я обнаружил следы разведчиков Йорвета, а потому идти по намеченному пути теперь не безопасно.       — Разведчики? — Найра встревоженно схватила эльфа за запястье, положив вторую на рукоять меча. — Ты в порядке? Они тебя заметили?       — Нет, orifann, — эльф успокаивающе похлопал ее по руке, — со мной все хорошо, я достаточно долго жил в этом лесу и знаю его лучше, чем кто бы то ни был. К тому же, подобного опыта за моими плечами больше, чем у встреченных мною юнцов.       Найра расслабленно вздохнула, отпустив его руку:       — И куда нам теперь?       Охотник внимательно осмотрелся вокруг и указал в нужное направление:       — Пойдем той тропой вблизи ручья, но это не тот путь, которым я планировал вернуться.       Найра хмуро вздохнула:       — Как много времени мы потеряем?       — Где-то полдня, — эльф ободряюще коснулся ее плеча, — не волнуйся, orifann, если повезет, мы вернемся раньше.       — Если поспешим, ты хотел сказать, — вернула улыбку Довакин, — что ж, не будем мешкать. Идем?       — Yea, в путь.       Тропа привела их к карстовой пещере, скрытой под занавесью хитро закрученных корней старой липы и порослью изумрудного чистоуста, когда солнечный диск скрылся за деревьями, уступая место вечерним сумеркам. Много лет назад, протекающий здесь ручей размыл породу насквозь, превратив скальную стену в некое подобие моста.       — Здесь довольно просторно, — заключила Довакин, рассматривая свод пещеры. — Остановимся тут?       — Солнце почти село, ночью идти опасно, так что иного выбора у нас нет.       — Я слышу неуверенность в твоих словах, Седрик, — Найра обернулась к охотнику, пристально изучавшему противоположный от них берег. — В чем дело?       — Не знаю, orifann, — эльф отрицательно покачал головой, — у меня нехорошее предчувствие.       — Голоса?       — Neen, они молчат. Это что-то другое…       — Я могу проверить, есть ли кто-то поблизости, — предложила редгардка.       Эльф непроизвольно вздрогнул, интуитивно прикоснувшись к уху:       — Я слышал твой Крик в прошлый раз, и признаюсь, orifann, — ощущение не из приятных.       На что Довакин добродушно улыбнулась:       — На этот раз будет не так громко.       — Правда? Это хорошо, orifann, — Седрик заметно расслабился. — Все никак не привыкну к твоей магии.       — Поверь, я тоже.       Воспользовавшись «Шепотом ауры», Найра закрыла глаза, сосредоточенно вслушиваясь в едва уловимые «голоса» окружавших их живых существ, но среди них не было никого, кто представлял бы для них угрозу.       — Здесь нет никого, кто бы доставил нам особых хлопот, — Довакин непринужденно пожала плечами, — разве что белки.       Седрик искоса глянул на женщину, приподняв левую бровь.       — Обычные белки, — поправила саму себя Довакин, — я имею в виду.       Вечер обещал быть прохладным и сырым, ночь же более холодной, чем предыдущая. Разведя костер в заранее вырытой ямке, охотник помог женщине подготовить все для предстоящей ночевки. Барбас прилег у противоположного входа пещеры. Устало опустив голову на сильные лапы, пес не спускал глаз со своих спутников, как и эльф, предчувствуя недоброе.       На ужин решили запечь картофель и парочку грибов, обнаруженных эльфом во время сбора хвороста. За приготовление отвечал Седрик, пока Найра наполняла бурдюк и фляги родниковой водой в нескольких саженях от места стоянки.       Вечерний ветер приятной прохладой щекотал неприкрытую броней кожу, последние лучи солнца алели в вышине, пробиваясь сквозь кучевые облака, предвещавшие дождь. Пополнив запасы пресной воды, Найра устало вздохнула, убирая со лба волосы, и вознесла взгляд к потемневшему небу. Еще бледный свет звезд мириадами сверкающей россыпи горного хрусталя сиял на темнеющем небосклоне, образуя незнакомые ей созвездия. И растущая луна, сейчас больше похожая на серп, была так прекрасна, но так не похожа на Массер и Секунда.       Затаив дыхание, женщина любовалась красотой вечернего неба, пока знакомое чувство голода не заскребло когтями, напоминая о животной природе проклятого дара Херсина.       Привычный спазм сдавил легкие, горячая кровь забилась в висках, дыхание стало рваным и частым. Внезапно стало душно и пересохло во рту. Волчья половина с утробным рыком требовала свободы после долгого заточения. Упав на колени, женщина зарылась пальцами в стоптанную землю, до боли закусив нижнюю губу.       — Кх! О Мара, дай мне сил, — собрав волю в кулак, Довакин силилась подавить зверя, рвущегося на свободу. — Молю тебя, Мара, не оставь меня в час нужды, гх!       Она попыталась в стать, но ноги задрожали под тяжестью ее тела. И развернувшись на пятках, Довакин вновь упала на колени, запрокинув голову. Мир вокруг преобразился, окрасившись в яркие краски, и окружающие запахи стали ощущаться острее. Всматриваясь в сумерки в поисках охотника или пса, Довакин уловила движение. На том самом берегу, куда так пристально смотрел эльф несколькими часами ранее.       Ей хотелось ошибиться, не верить собственным глазам.       «Он зовет меня, », — загибаясь от боли, что горела в легких, думала она. — «Но, Мара, я не хочу…»       Зверь смотрел на нее с горящими голодом глазами, притаившись среди деревьев, звал с собой, приглашая пуститься в дикий бег.       — Найра! — Седрик обхватил ее за плечи, рывком поднимая с колен. — Что с тобой?       Довакин глубоко вздохнула, восстанавливая дыхание, потеряв из виду призрачного зверя:       — Просто… просто голова закружилась…       Охотник прикоснулся тыльной стороной ладони к ее лицу:       — У тебя жар.       — Я в порядке… в порядке, — болезненно смежив веки, соврала она, — не волнуйся…       Проворчав что-то на Старшей речи, явно неприличное и грубое, эльф ловко подхватил редгардку на руки, не встретив при том явного сопротивления с ее стороны.       — Foile beanna, ты вся горишь, — Седрик аккуратно опустил ее на походный лежак. Найра недовольно промычала в ответ, пока охотник в спешке стаскивал с нее стальной нагрудник, сапоги, наручи, оставив ее в нижней рубахе и штанах.       — Х-холод-д-дно, тс-тс-тс, — Довакина затрясло мелкой дрожью, лоб покрылся испариной, — т-т-с, т-так холод-д-дно…       — Сейчас-сейчас. — Седрик поскорее накрыл ее дорожным плащом, смочил тряпицу в воде из фляги, сразу же приложив ее ко лбу редгардки.       — Потерпи, orifann…       Находясь в полубреду, Найра невразумительно шептала, стараясь выбраться из объятий теплой ткани, пока эльф искал в подсумке с зельями целебную настойку.       — Нашел, — облегченно выдохнул он, отыскав нужную склянку, и тут же откупорил пробку, слегка прикусив. — Вот, это поможет.       Довакин послушно выпила горькое лекарство, кисло наморщив нос:       — Ruth, гхе, гадость…       Седрик покачал головой и, заново смочив тряпицу, протер ею лицо женщины. И тут, совсем нежданно, кто-то с недюжинной силой пихнул его промеж лопаток так, что охотник рухнул на четвереньки, едва не навалившись на редгардку.       — Que?!       Охотник резко обернулся к, внезапно, боднувшему его в спину волкодаву. Ворчливо рыкнув, Барбас бесцеремонно оттолкнул эльфа прочь, и, прикусив зубами рукав рубахи, вытянул руку женщины из-под плаща. Затем призывно гавкнул на охотника и уткнулся носом в раскрытую женскую ладонь.       Не совсем понимая, Седрик присмотрелся:       — Beide?       Барбас закатил глаза, удрученно прорычал и снова гавкнул на охотника.       — Ладно-ладно, — буркнул эльф, снимая кольцо, прокрутив его вокруг пальца.       Хорошенько нагретое украшение обдало жаром ладонь охотника и тут же полетело куда-то в сторону:       — A d'yeabl aep arse!       Седрик обхватил запястье обожженной руки, гневно обернувшись на волкодава:       — Cuach aep arse, что за херь?!       Пес предостерегающе зарычал в ответ, вновь оттолкнул эльфа и улегся рядом с женщиной. Отбивая чечетку зубами, Найра поджала колени к подбородку и зарылась лицом в мягкую шерсть, цепляясь за нее всеми пальцами, но волкодав проигнорировал сей момент, свернувшись калачиком и плотнее прижав к себе Довакина, положил голову поверх ее.       Седрик раздраженно провел пятерней по волосам, обменявшись хмурым взглядом с псом, глянувшим на охотника исподлобья:       — Будь по-твоему, ainmhi. Присмотри за ней.       Оставив женщину на Барбаса, охотник вернулся к ручью и оставленным там фляжкам.

***

      — А-а, — протяжно зевнул во весь рот Лиэй, потянувшись. — Скука смертная…       — И не говори, — согласился с ним Золтан, ковыряя ложкой в недоеденном рагу. — Тоскливо так, что кусок в горло не лезет.       В этот раз, расположившись в дальнем углу харчевни, полуэльф и краснолюд без особого энтузиазма потягивали сидр, от скуки серея на глазах. И даже ранее отыгранная и весьма удачная партия в Гвинт не спасла положение.       — Кстати, а куда подевался Лютик? — Лиэй огляделся по сторонам. — С прошлой ночи его не видать.       — Дык, знамо где, — хохотнул Золтан. — У Мадам он, где же ему еще отираться-то?       — Ну, его беда, что променял нас на местных прелестниц, — внезапно приободрился полуэльф и запустил руку под кирасу, достав тугой мешочек с необычной вышивкой. — Прошлым вечером нашел свою заначку, совсем про нее позабыл со всей это кутерьмой…       Внутри оказались мелко измельченные корешки с весьма привлекательным сладким ароматом. Аккуратно набив ими трубку, факир закурил, с наслаждением затянувшись:       — Ох, хорошо, — удовлетворенно улыбнулся он, выпустив из ноздрей струю бледно-розового дыма. — Эти корешки растут на моей родине и обладают весьма интересным эффектом, рискнешь?       — Не любитель я подобной дряни, — недоверчиво глянул на трубку Хивай.       — Хм, понимаю твои опасения, бородач, — усмехнулся факир, с полуслова поняв собеседника. — Это не фисштех, так что не бзди. Но, дело прошлого, вставляет не хуже, да и еще кое-что… Хм, даже не знаю, как объяснить… О, слыхал про зелья, что мужскую силу в чреслах прибавляют?       — Ну, слыхал.       — Вот и ладно, — еще раз с удовольствием затянулся факир, зрачки его мгновенно расширились, едва не закрыв чернотой радужку. — Короче говоря, это штука тоже своего рода стимулятор, но более эффективный и, к несчастью, имеет кратковременный эффект. Представь, что твои ощущения станут острее: зрение, обоняние, вкус и даже слух.       — Хм, — Золтан задумчиво почесал макушку. — И давно ты этой хренотенью балуешься?       — Предпочитаю брать от жизни по максимуму, — Лиэй провел рукой по волосам, не задев повязки. — Знал я одного краснолюда, хороший он был мужик. Всегда говорил, когда закладывал за шиворот: «Ешь, пей, барагозь. Кто знает, выживешь ли ты завтра?» Так что я не горюю о завтрашнем дне, предпочитая проживать сегодняшний.       — Эх, бедовый ты, чернявый, — налил себе сидра Хивай. — И как умудрился до сих дней прожить с такой дурной-то головой?       — Мой папаша явно бы удивился, что меня все ещё не вздернули на каком-то суку за свои мировоззрения. Он не особо лестно отзывался о Севере, особливо о живущих здесь людях, да и нелюдях в том числе.       Глянув по сторонам, Золтан подсел к факиру поближе и, наклонившись к темноволосому, задал давно мучивший его вопрос:       — Слушай, чернявый, я все спросить пытаюсь, ты ж не человек? Уж больно в тебе эльфского многовато, даже при всей твоей чужеземной диковины.       — Хм, а ты проницателен, — на удивление спокойно ответил ему Лиэй, налив и себе выпивки. — И вижу глаз у тебя то ж наметан, верно говорю, дружище?       — А ты не робкого десятка, — отдал должное его выдержки Хивай, похлопав того по спине. — На мой счет не волнуйся, чернявый, я не из болтливых.       — Что же? И спрашивать не будешь, каким ветром меня занесло? — Лиэй хитро прищурился, потерев подбородок свободной рукой. — Иль тебе довольно слухов, что ходят по округе?       — Признаю, любопытство одолело, но говорить или нет — твое дело, а ветры и сплетни мне до одного места.       — Лишь три вещи скажу тебе, дружище, не обессудь, — отхлебнул из кружки факир. — Первая: что родом я из Зеррикании. Вторая: отец мой и вправду был из сидхов, а третья — я ненавижу, когда уделяют слишком пристальное внимание моей скромной персоне.       — Ха! Намек понят, — хрюкнул Золтан, все больше проникаясь дружелюбием к чужеземцу. — Так, говоришь, из Зеррикании. Знавал я одного такого, тот еще был упырь. Может, слыхал про него? Азар Явед его звали.       — Азар Явед? Спрашиваешь, знал ли я его? В Зеррикании только глухой слепец не знал об этом сучьем сыне. Да что там! Да, я был с ним знаком одно время, до того, как его выперли из страны и всей этой мудятины с «Орденом». — Лиэй махнул рукой, отгоняя жужжащую над ухом мошку. — Знать-то я его знал, но дружбу никогда не водил. И, надо отдать ему должное, талантливый был зерен, но тот еще удолбанный каркалыга.       Полуэльф помолчал, дымя источавшей бледно-розовый дым трубкой, погрузившись глубоко в свои мысли. Золтан же не стал его отвлекать, решив все-таки разобраться с уже давно остывшим рагу.       — Фух, — встряхнулся после нескольких затяжек факир. — Теперь можно и выпить.       И заказал еще кувшин сидра и поскорее разлил его по кружкам, едва тот оказался в пределах его видимости.       — Твое здоровье.       — Ага, и ты будь, — после протяжной отрыжки кивнул Золтан и сделал глоток.       — Скажи-ка, раз уж у нас тут разговор откровенный пошел, — понизил голос Лиэй, наклонившись к уху краснолюда. — Ты и в правду со скоя’таэлями «того»?       — Чего «того»? — насторожился Хивай от недвусмысленности вопроса, пробежав глазами по сторонам.       Факир наклонился еще ближе:       — Да вот услышал я намедни кое-что любопытное, когда травку вдоль городских стен орошал. Солдатня меж собой о том шушукалась, видать и знать-то не знали, что я уши развесил.       — И чего ж они там говорили? — повернулся к нему всем корпусом Золтан, прищурившись глядя на собеседника.       — С огнем играешь, дружище, — без тени на улыбку ответил полуэльф, выдержав его напряженный взгляд. — А говорили они следующее, что Лоредо ждет, не дождется, когда…       Слова полуэльфа утонули в звонком лязге разбившегося кувшина и последовавшей отборной ругани между солдатней, пришедшей за порцией горячительного после несения службы на тюремной барке. Вмиг стихла музыка и большинство голосов, кто-то поспешил отойти подальше, некоторые и вовсе покинули заведение, едва не забыв расплатиться с не на шутку взволновавшимся трактирщиком.       — Кажись, драка намечается, — заключил Хивай, как и факир, наблюдая за происходящим.       — Bloede arse, ни дня без происшествий, — слишком спокойно и расслабленно произнес полуэльф. — Bloede dh'oine, и чего они так разорались?       «Явно начали действовать эти его сладкие корешки», — подумал Хивай, приглядевшись к полуэльфу.       — Из-за чего же весь сыр-бор? — в той же манере продолжил факир, лениво потягивая сидр.       — Один из них мухлевал всю игру, — нежданно-нагадано возник между ними полупьяный менестрель со съехавшим на глаз беретиком. — А как только его поймали за руку, так сказать, — пошло-поехало.       — Главное чтоб до нас вся эта кутерьма не дошла, — проворчал Золтан.       — Фу-ух! Что-то жарко, — оттянул ворот камзола Лютик и сделал глоток из кружки краснолюда. — Ох, душно-то как!       — Ага, окно бы хоть приоткрыть, — вновь задымил факир к большому неудовольствию Золтана.       — Может, хватит уже? — отмахнулся от дыма краснолюд, чувствуя, как защекотало в носу.       — Друзья мои, предлагаю выйти и подышать свежим воздухом, — Лютик почесал щеку со следами от женских губ, поправив съехавший беретик. Полуэльф и краснолюд согласно кивнули в ответ и проследовали за бардом к выходу из харчевни.       Вечерело. Усталый люд спешил поскорей разойтись по домам, вечно голодные голуби курлыкали, восседая по крышам и городским стенам. Где-то лаяли собаки и верещали неугомонные детишки.       Добравшись до конюшен, все трое синхронно побрели к одной из городских стен, чувствуя нестерпимый зов матушки природы где-то в нижних регионах.       — Хороший сидр, — расстегивая штаны, глупо ухмыльнулся Лиэй, смотря вперед себя. — Вон как почки прочистил, помимо печени.       — Ты, бл*дь, чернявый, даже поссать без хохм не можешь, — угрюмо прокомментировал его заявление Золтан, встав рядом. — Уж страшно подумать, что будет, если…       — Почему мы вечно, как соберёмся выпить в трояка, говорим про «это самое»? — пьяно качнулся Лютик, стоя рядом с факиром по левую руку. — Почему не о погоде, политике или рыбалке?       — Потому что я ненавижу рыбалку? — предположил факир и оперся одной рукой о стену. — Про политику говорить нынче опасно, а на погоду всем насрать.       — Эх, — опустил плечи в притворной скорби менестрель и обернулся на приглушенные голоса, доносившиеся из окон смотровой башни, закончив «неотложное дельце» синхронно с остальными. — Хм, что это там?       — Эм, простите меня покорнейше, — послышался за спиной приятный женский голос, — милсдарь, но вы не могли бы мне помочь?       Белокурая кметка в светлом платье грубого покроя похлопала широкой ладонью по здоровенному и с виду неподъемному мешку, при этом мило улыбалась полуэльфу и в упор не замечала его стоящих рядом приятелей.       — Вот это жопа! М-м-м! — пьяно улыбнулся менестрель, как следует рассмотрев незнакомку. — Ах, какая женщина! Ух!       В мгновение ока кметка, краснолюд и факир хмуро воззрились на барда, стихли окружавшие их звуки и шорохи. И лишь особливо смелый сверчок стрекотал где-то в ранее орошенной троицей траве.       — Ой, — запоздало опомнился Лютик, прижав пальцы к губам. — Я что? Высказал сие вслух?!       — Кхм! Вечер добрый, красавица, — обворожительно улыбнулся женщине полуэльф. — Что же заставило столь хрупкое создание взять на себя непосильную ношу?       Кметка застенчиво захихикала. Золтан, едва сдержав смешок, ткнул барда в бок:       — Нет, ты, глянь! Волокита не стой тебя, Лютик.       — Ага, — вновь вернулся к окнам башни бард, заметив в них движущиеся тени, и, одолеваемый любопытством, поспешил к входу в крепостную стену.       — Ты куда это рога запилил, Лютик? — окликнул его Золтан, едва тот сдвинулся с места. Бард отмахнулся в ответ, продолжая идти.       Проворчав себе под нос, Хивай двинулся следом, оставив полуэлфа в компании раскрасневшейся крестьянки.

***

      Первые грозовые раскаты распугали заигравшихся допоздна ребятишек, вынудив разбежаться по домам, за ними поспешили и остальные жители деревушки, к счастью, завершившие к тому моменту все насущные дела.       — Опять гроза, будь она неладна, — проворчал староста, еще некоторое время назад спорящий с местным плотником. — Ладно тоды, Болека, завтрась покумекаем. Будь здоров!       — Ага, — махнул тому старик, сморкнул в сторону и, прихрамывая на левую ногу, направился к своему жилищу, стоящему по соседству с хибарой травницы.       В окне приветливо горел огонек свечи, слегка подрагивавший от сквозившего через щели вечернего ветра. Мавра привычно сидела у окна, перебирая сушенные травы, необходимые для приготовления очередной порции лечебной мази.       — Снова крыша течет, — Анешка недовольно поджала губы и подставила еще один ковш под срывавшиеся с потолка капли, — залатать надобно бы.       — Погоди, милая, вот эльф твой обернется и залатает.       — И ничего он не мой, — отмахнулась женщина, — скажешь тоже!       — Ага, ты другим-то зубы заговаривай, милочка, — качнула головой старуха, — а мне без надобности. Я достаточно в мире живу, чтоб подобные особины примечать.       — Ой, уймись, — Анешка уперла руки в бока, раздраженно постучала каблучком-«рюмочкой» о дощатый пол, — и вообще, не твоего это ума дело, прожитая старочка!       — Ну, погоди у меня, шалявая ты ягарма, — Мавра хлопнула по столешнице ладонью, погрозив травнице пальцем свободной руки, — все как на духу ему выдам! Как ты ночами-то мучаешься! То-та!       — А-а! — травница в испуге прижала руки к щекам, — Нет…       — Кому расскажешь и о чем? — нежданно раздался знакомый голос из-за открывшейся двери и на пороге показался мокрый до ниток Цапля. Травница облегченно выдохнула, Мавра же изучающим прищуром смерила пришедшего взглядом:       — Ты чего так поздно, малец?       Паренек тряхнул мокрыми волосами:       — Да солдатня меня у самых ворот остановила, — ответил ей Цапля, поскорее снимая мокрую курточку, ранее подаренную Довакином, — все про Седрика да Найру расспрашивали. Мол, куда энто они ушли и все в таком духе. Как я понял, комендант на то распоряжение дал…       — И что? — разволновалась гадалка, встав из-за стола. — Ты им ответил али как?       — Нет, конечно, — Цапля обиженно сдвинул брови, — сказал, что знать ничего не знаю.       — Вот и умница, — Мавра погладила парнишку по голове, — пойдем, покушаешь.       — Так, с этим разобрались, — Анешка посмотрела в окно. — Странно все это, с чего коменданту офиркой интересоваться?       — А мне почем знать? — пожала плечами Мавра, поймав на себе ее взгляд. — Кто ж его, западлиста, поймет?       — Ох, нехорошо это, — покачала головой травница и села с ними за стол, — последний раз, когда комендант вот так вот любопытствовал, невеста Сегерима пропала.       — Понимаю я твои опасения, милая, — старушка налила пареньку молока, — да вот только Найруся наша не эльфка и не бабенка деревенская. Уж если к ней кто полезет со злым-то умыслом, тому-то она глотку и перережет.       — Апчхи! — как гром средь ясного неба раздалось за оконцем.       Женщины испуганно ойкнули, Цапля громко сглотнул.       — Кто это там под окнами шастает? — проворчала Мавра и поскорее отварила ставни.       — Прожженный, — нахмурилась травница, разглядев в сумерках знакомое лицо ремесленника из Биндюги. — Ты чего здесь ошиваешься?       — Дык, выпили с мужиками, — икнул мужичок, поправляя ремни, затянутые на поясе поверх рубахи, — домой я шел, да у хибары твоей завалился, ик!       — Ну, так и топай себе дальше, — помахала ему Мавра, закрыв одну ставню, — нечего под дождем торчать.       — Ага, — раскачиваясь из стороны в сторону, послушно кивнул ремесленник, — ток я вот шо поспрошать хотел, ик, о чем вы там гуторили, а то я, малость, не расслышал толком-то…       — Слушай сюда, тортыга, — Мавра погрозила ему пальцем, — продолжишь совать нос, куда не следует — х*ец отсохнет!       — Эй, старая, — пьяно махнул на нее едва стоящий на ногах мужик, — ну-ка, цыц!       — Ах ты, стервятина, — оскалилась старушка, демонстрируя ряд на зависть крепких зубов. — Рот мне затыкать вздумал?!       И не успела Анешка опомнится, как гадалка вылила в окно помойное ведро полное очистков и неудавшихся настоек, да забродившего компота:       — Вот тебе, дрянцо кабацкое!       Прожженный оторопело выпучил глаза, едва приоткрыв рот. Грязная вода ручейками стекала по промокшей насквозь жилетке.       — Ик! — только выдал он, и тут же завалился в грязь.       — Мать честная! — Подорвался Цапля и поскорей выбежал на улицу.       — Ну, он там сдох? — Мавра старательно делала вид, что взволнована. — Али как?       — Вот типун тебе везде! До чего же злющая ты!       — Неа, живой, — парень попытался растормошить громко сопевшего мужичка, — спит, как хряк в навозе. До утра дрыхнуть будет, как пить дать.       — Тоды его, срамнюгу, домой отволочь надобно бы.       — А что это ты на меня смотришь? — возмущенно воскликнула Анешка, заметив на себе пытливый взгляд старухи. — Я его чтоль отволочь должна?       — Нет, я! — всплеснула руками Мавра. — Совсем негодница стыд потеряла?! Нашла молодую!       — Так, мне поможет кто-нибудь или нет? — Цапля просунул голову в оконный проем. — Этот дрищ тяжёлый, так-то.       — Ну ладно! — махнула травница. — Иду-иду!       Мавра поскорее заперла за Анешкой дверь и вернулась к окну:       — А это что еще за хренотень? — удивленно произнесла старушка, увидев в темном небе столб густого дыма за стенами Флотзама. — Видать горит знатно…       И безразлично пожав плечами, скорее затворила ставни, об которые все сильнее били дождевые капли.

***

      Нос женщины щекотало тягучей терпкостью сизых нитей, источаемых резной трубкой в руке охотника. Нехотя шевельнув ресницами, Найра все же открыла глаза, болезненно щурясь от слепящих лучей ранней зари.       — Ух, — неприятно закололо в руке, кою за прошедшую ночь ей хорошенько отлежал спящий рядом волкодав. — Барбас, будь добр, слезь с меня.       Пес шевельнул ушами и протяжно зевнул, лениво приоткрыв левый глаз.       — Ты мне руку отдавил, — Довакин растерла затекшую кисть, на что тот примирительно поджал уши, поскорее облизав ей щеку.       — Подлиза, — Довакин стерла слюни с лица, слегка почесала его за ухом, затем осмотрелась:       — Седрик, — неуверенно позвала она охотника, сидевшего на плоском камне у самого берега и нервно ковырявшего ножом во влажной от близости ручья земле.       Эльф непроизвольно вздрогнул и обернулся на звук ее голоса:       — Ты очнулась, orifann…       Вытерев лезвие о штанину, и вернув нож на положенное ему место в ножнах на ремне, охотник за несколько размашистых шагов сократил разделявшее его и женщину расстояние. Приклонив колено, эльф приложил свободную ладонь ко лбу Довакина:       — Жара нет, хорошо. Как ты себя чувствуешь?       — В горле пересохло, — сглотнула женщина, кутаясь в теплую ткань. — И голова немного кружится, но это пройдет.       — Прошлой ночью ты напугала меня, orifann, — Седрик несмело коснулся кончиками пальцев темной щеки редгардки, — произошедшее с тобой… это то, чего ты так боишься?       — Да, это оно. Проклятый дар Владыки Охотничьих Угодий — Хирсина. — Довакин отстранилась от его руки, прижав колени к груди. — Помнишь, я упоминала, что состою в гильдии Соратников?       Эльф утвердительно кивнул в ответ, сев рядом с ней, и снова закурил, все еще дымящуюся трубку:       — Помню.       — История Соратников началась с легендарного Исграмора и его пяти сотнях Соратников из Атмора, позже я расскажу тебе об этом, если пожелаешь, и не один из них не был оборотнем. Проклятье пришло к нам во Второй эре, из-за недальновидности одного из Предвестников Террфига, заключившего сделку с Гленморильскими ведьмами, служительницами Хирсина, и обратившего Соратников на «Путь Зверя». С той поры был основан Круг, и в него вхожи лишь лучшие воины из Соратников, в чьих венах течёт кровь зверя.       Найра отвела глаза в сторону, устремив взгляд на журчащий ручей:       — Некоторые члены Круга считают Дар благословением и после смерти готовы служить Богу Охоты, остальные же, с ними не согласны. Наш нынешний Предвестник — Кодлак отказался от превращений и последние двадцать лет ищет способ освободить нас от проклятия. Я и еще двое моих братьев по оружию поддержали его. В своем мире я могла контролировать свое обращение, но здесь…       Довакин обернулась к охотнику:       — Сопротивляться зову крови становится все сложнее, скорее всего тому виной природа самой магии в этом мире. Она похожа на неуправляемый поток, многократно опаснее чем в Тамриэле. Я почувствовала это, когда воспользовалась Криком во время битвы. Ты же видел результат моих действий, Седрик?       — Я видел, orifann.       — Там откуда я прибыла все иначе. Потоки магической энергии пронизывают воздух, деревья и саму землю. Магия, она иная, словно твердь пород, вот только ежели взбудоражить ее, она столь же разрушительна, как каменистые обвалы. Магия моего мира столь же древняя, как и он сам. Но использованные мной Слова Силы не достигали такого эффекта, как здесь.       Найра погладила лежащего на ее ногах пса по голове:       — Так же и с превращением в Зверя. Там я могу контролировать это, не прилагая столь многих усилий, как тогда. При полной луне в моем мире я способна противится проклятью, но здесь — это бесполезно. Тварь внутри меня, моя звериная половина, будет вырываться наружу всякий раз, когда почувствует голод. Близится конец месяца, а это значит…       — Придет полная луна, — догадался Седрик.       Найра утвердительно кивнула:       — Да, и я должна сделать все, чтобы никто больше не пострадал, пав жертвой моего проклятия.       — Обещаю тебе, orifann, если то будет в моих силах, — Седрик взял ее за руку, крепко сжав тонкие пальцы, — я помогу тебе.       — Спасибо тебе, — женщина благодарно улыбнулась в ответ, — для меня это важно.       Над ними звонко чирикнула пестрая пташка, перелетев с одного дерева на другое.       — Нам пора в путь, orifann, — еще мгновение подержав ее за руку, произнес эльф. — Этот день нас ждать не станет.       — Да, ты прав.       — Я сверну лагерь, — охотник потушил трубку, вставая. — Не стоит оставлять следы для разведчиков Йорвета.       — Думаешь, они все еще ищут нас?       — Зная Йорвета, — странно усмехнулся Седрик, — да.       Найра задержала взгляд на противоположном берегу ручья, там, где минувшим вечером появился «волк», но использовать «Шепот ауры» не стала. Рядом громко чихнул Барбас, тряхнув головой.       — Будь здоров, — Довакин потрепала его по макушке, — что ж, пора собираться, и в путь.       Отыскав свои вещи, женщина в темпе оделась, понадежнее закрепив ремни доспеха и ножен. Заточила меч, проверила содержимое всех кошелей и подсумков, тем самым убедившись в его полной целостности и сохранности.       — Что это у тебя? — поинтересовалась Довакин у подошедшего к ней волкодава, и протянула тому открытую ладонь. — Дай посмотреть.       Пес, разомкнув челюсть, положил на нее слегка обслюнявленное ожерелье.       — Ах, я и забыла про него, — мягко прошептала Довакин, кончиками пальцев повторяя покрывавший амулет узор, и вспомнила, как впервые переступила порог Йоррваскра и случайно столкнулась с близнецами, только вернувшимися после охоты на саблезуба. Ее приняли холодно, пусть она этого и ожидала. Все, кроме Кодлака, отчего-то старик был к ней благосклонен. Дальше же все было просто. Первый поединок, заставивший всех увидеть в ней равную. Первая удача в поисках осколков Вутрад. Первое обращение и первая потеря. Последующие месяцы были полны приключений, теплых вечеров в кругу братьев и сестер по оружию и долгих бесед до рассвета. И глаза, всегда серьезные и светлые, но теплые, когда он улыбался, что было большой редкостью. Даже казалось обидное «щенок» ее не задевало. Женские пальцы аккуратно коснулись бледно голубого камня, украшавшего амулет, подаренный так неожиданно, внезапно. Как и просьба дать ответ, пусть не тогда, но позже.       Найра нервно мотнула головой, отгоняя прочь настырные мысли, сомкнув веки, и убрала украшение в кошель на широком поясе. И вновь открыв глаза, посмотрела в розовое рассветное небо:       — Я скучаю…

***

      Холодные сумерки густым молочным туманом заскользили между корней деревьев, влажных от вечерней росы трав и кустарников, когда запыхавшиеся разведчики из отряда скоя’таэлей вышли на давно покинутую охотником и его спутниками поляну.       — A d'yeabl aep arse! — сетовал один из разведчиков, тщательно осматривая вокруг. — Опоздали, снова…       — Наверняка, они уже добрались до фактории, — спокойно произнес на Старшей речи темноволосый эльф, возглавлявший их малый отряд.       — Аабель, что будем делать? — держа в руке зажженный самодельный факел, поинтересовалась у предводителя эльфка-следопыт. — Мы не можем вернуться в лагерь с пустыми руками!       — Охотник и чужачка уходили в спешке, — посмотрев на едва заметные следы на влажном песке у самой воды, скоя’таэль обернулся к подчиненным. — Глядите в оба, что-то они могли и забыть. Но не расслабляйтесь, кто знает, какие еще сюрпризы старик мог для нас припасти…       Как бы ни сильна была ненависть Аабеля к «Предателю» он не мог не восхищаться последним. «Несмотря на хмельной туман, твой ум все еще ясен». — Улыбнулся про себя молодой скоя’таэль, некогда подчинявшийся старому охотнику. — «Жаль, что отныне мы по разные стороны…»       Раздав указания, темноволосый направился к пещере с загодя зажженным факелом. Как и ожидалось — следов было не много, и все же их было достаточно, чтобы увидеть предположительную картину произошедшего. Не говоря уже об еще одной весьма любопытной находке:       — Что это, Аабель? — подошла к нему эльфка-следопыт. — Похоже на кольцо…       — Ты наблюдательна, — улыбнувшись уголками губ, слегка подразнил ее скоя’таэль, приблизив находку к свету пламени. — Весьма искусная работа…       — Думаешь, оно принадлежало кому-то из них?       — Скорее всего, вещи подобного толка не валяются где ни попадя, — увлеченно изучая резьбу по серебристому металлу, ответил эльф. — Волчья голова, что бы это могло значить? Неважно…       Тряхнул головой следопыт и убрал украшение во внутренний кармашек стеганки.       — Как ваши поиски? — обратился он к остальным. — Нашли еще что-нибудь?       — Нет, — раздраженно ответил один из подчиненных. — Только пару растяжек и капканов — старик постарался, однозначно.       — Что ж, раз так — пора нам возвращаться, — на мгновенье задумавшись произнес Аабель. — Готовы?       — Разве когда-то было иначе?       Скоя’таэль про себя улыбнулся и двинулся в густую темноту, не боясь притаившихся тварей, коими кишел старый лес. Нет, он не был безрассудным глупцом, суть дела была в другом. Много лет назад совсем желторотый Аабель вступил в ряды скоя’таэлей под начало Седрика, впоследствии обучившего его всему что знал сам. Оттого-то Аабель, как и предавший «белок» охотник, чувствовал окружавшую их природу этого старого леса, и знал, что этой ночью его отряду не стоит опасаться особо крупных чудищ. А потому, как только обутрело, они вернулись в лагерь, где всех ожидало непростое утро.

***

      Едва на небе забрезжил рассвет, озорно чирикая меж собой, парочка воробьев стремительно влетела в сквозной проем Флотзамсой конюшни и устремилась прямиком на второй ярус, усевшись на одну из балок и разбудив своим гомоном зарывшихся в соломе полюбовников.       — Ох, вот эта ночка, — как следует потянулся факир, хрустнув шеей, и по-хозяйски прижал к обнаженной груди спавшую рядом белокурую кметку. Не просыпаясь, женщина издала удовлетворенный стон, плотнее прижавшись к полуэльфу:       — Лиэй…       Отыскав взглядом свои вещи, полуэльф запустил во внутренний карман кирасы свободную руку.       — На сегодня это в последний раз, — сам себе пообещал факир, раскуривая трубку со сладкими кореньями. — А то совсем ничего не останется…       По крыше настойчиво застучала прохладная морось утреннего дождя, послышались голоса просыпавшегося люда — Флотзам встречал новый день.       Затушив недокуренную трубку и убрав ее на положенное ей место, полуэльф пропустил сквозь пальцы густые, цвета зрелой пшеницы, волосы женщины и тихонько зашептал ей на ухо:       — Маська, солнце встает.       Белокурая кметка пошевелила светлыми ресницами и слегка приподняла веки.       Усыпанного веснушками лица с мелкими морщинками в уголках глаз и рта коснулась слегка заспанная, но искренняя теплая улыбка.       — У тебя солома в волосах, — слегка хрипловато прошептала Маська, чувствуя кожей жар его обнаженного тела.       — Хм, и вправду, — Лиэй вынул из копны спутанных косичек соломинку и провел ею по обнажённому женскому плечу. — Как спалось?       Крепкий глубокий поцелуй был ему ответом:       — Хм, так хорошо? — факир одарил ее раскрасневшееся лицо масленым взглядом.       — Побудь здесь еще немного, — восстанавливая дыхание, просила она, приложив его ладонь к налитой груди. — Еще…       Очередной стон сорвался с опухших от поцелуя губ, почувствовав прикосновение скользнувших вниз холодных пальцев.       — Хм, не хотелось бы прерываться, но у меня есть парочка неотложных дел… И все же, — факир с жадностью впился в полураскрытые податливые губы, слегка прикусывая, — они могут подождать…       — Тебе стоит поторопиться, — немногим позже, поглаживая спрятанные под грубую ткань простого платья плечи, посоветовал Лиэй своей спутнице. — Не ровен час, и тебя хватятся.       О замужестве своей новой пассии полуэльф выяснил сразу же, когда дело начинало принимать приятный для обоих оборот. Да и с подобным «нюансом» охочий до женщин факир сталкивался не впервой. Но и рисковать в подобных делах было не в его привычке.       — Увидимся ли мы снова? — несмело глядя в его глаза, задала терзавший ее вопрос Маська, стоя в тени самого дальнего угла флотзамской конюшни.       — Не могу ничего обещать, но может статься и свидимся. Теперь ступай.       Поцеловав его на прощание, женщина поскорее вышла под прохладную морось, глянула по сторонам и направилась в сторону деревушки.       — Подожду немного, — смотря в черные глаза одной из вороных кобыл, проговорил Лиэй, зажав в зубах мундштук вновь разожжённой трубки, — пока дождь не кончится…

***

      Несмотря на ранний час в лагере уже вовсю кипела жизнь. Вокруг жужжали разговоры, слышался треск костра, лязг металла и хруст заготавливаемых для стрел веток.       — Здоров будь, Черныш, — хлопнул эльфа по спине сидящий у общего костра Вазил. — Как прогулялись?       — Ты как всегда любопытен, дружище, — пригладил ушибленное место Аабель и слегка нахмурился, услышав данное ему бородачом прозвище.       Темноволосый следопыт искоса глянул на чистившую какие-то коренья эльфку-травницу, явно составлявшую компанию охочему до разговоров Вазилу. Скоя’таэль не скрывал своих сомнений относительно нее, полностью поддерживая подозрения Элеаса и командира в отношении эльфки, после того, что случилось с отрядом Киарана.       Почувствовав на себе его взгляд, Мирра нехотя подняла голову, медленно моргнула, словно приветствуя, и вновь принялась за дело.       — Ну, дык, все мы не без изъяна, — пожал плечищами краснолюд. — Верно говорю, Мирка?       Молчаливая эльфка согласно кивнула в ответ, продолжая снимать кожицу с корешков.       — Ночь прошла без происшествий? — задал вопрос Аабель, продолжая смотреть на знахарку.       — Ага, — кивнув в ответ, краснолюд указал большим пальцем себе за спину. — Иди, да пошустрей, не то командир совсем…       И многозначительно замолчал, поджав губы, ибо аккурат в этот момент раздался голос лидера скоя’таэлей:       — Аабель, — широким шагом подошел к ним командир, будучи угрюмей обычного. — Почему так долго? Мне известно, что офирская ведьма и предатель вернулись еще прошлой ночью.       — На то была причина, — спокойно ответил скоя’таэль, глубоко вздохнув. — Старик сбил нас со следа и вынудил сделать большой крюк. Это мой промах — не стоило его недооценивать. Что же касается остального…       Аабель вынул из внутреннего кармашка ранее найденное им кольцо и отдал его Йорвету:       — Думаю, оно принадлежит чужеземке. Судя по тому, что удалось узнать, складывается весьма странная и запутанная история. Во-первых, дере…       — Командир! — выбежав на поляну, перебила его запыхавшаяся Аблена. — Наши видели корабль с «Темерскими лилиями», приставший к берегу!
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.