Вертеп

      Гвен Кейсен никогда не тешила себя иллюзиями относительно своей профессии: годы тяжкой учебы и месяцы нудной практики, низкая зарплата на самом старте, недоумение родных и близких, страх со стороны этих самых близких (а вот это было приятно) и, конечно, пациенты. Как и все студенты университета, она в свое время не раз побывала в морге и сделала для себя вывод, что живые превосходят мертвых в своей жуткости и отвратительности по всем статьям. Для Гвен от человеческого сознания исходил такой запах, какой и не снился вскрытым человеческим желудкам. Человек мог быть жить-здоров, и даже не представлять, какая вонь его окружает.       Как ни странно, это и привлекало Гвен в работе. Чем сильнее было зловоние, тем большее любопытство она испытывала, зажимая нос и шагая в самую пучину гадости и омерзения. Ни одно реалити-шоу не заменило бы того, чему она могла быть свидетелем как врач-психиатр. Она не разделяла оптимизма и веры многих коллег в медицину, в науку, да и в людей в целом. По большому счету, ей не было дела до их травм, боли и проблем. Ее просто нравилось добираться до чужого я и таящихся в нем помоев.       Гвен нравилось каждый раз осознавать, что хороших людей нет — стоит лишь присмотреться получше. Это всегда приводило в восторг, вызывало чувство удовлетворения, а еще — собственного превосходства.       Ее злило, что без должного опыта она еще не скоро смогла бы добраться до настоящей работы, вынужденная быть чьим-то секретарем или администратором. Поэтому вакансию врача в клинике Кэмпбелла она сочла своим шансом.       Частной клинике в глуши требовался специалист; по всей видимости, работать так далеко от цивилизации никто не спешил. Гвен скривилась, заранее представив, какие там могут быть проблемы с интернетом. Да и сама по себе клиника была заведением непонятным — в сети она не нашла ни отзывов, ни внятного перечня услуг, только фото основателя с перечислением всех возможных регалий и степеней. Гвен сразу поняла, что это самый обычный пройдоха, и это было по-своему здорово — оказаться умнее начальства. В итоге она решила, что ее не смущает ни глухая местность — час езды от Сонного Пика в сторону окрестных кемпингов, — ни требование быть готовой сразу заселиться и приступить к работе.       И все же она напряглась, когда неопрятный бородатый водитель, кое-как довезший ее до озера на раздолбанном автобусе, указал на другой берег:  — Сейчас только лодку подгоню.  — Так, постойте-постойте. Вы что, хотите сказать, клиника — на острове? Гвен переминалась с ноги на ногу, туфли-лодочки проваливались в песок. Она поудобнее перехватила сумку и рюкзак. Бородатый даже не обернулся.  — Сказано: все взять с собой, к работе приступить сразу. Гвен выругалась. Конечно, в информации говорилось про озеро, но про остров не было сказано ни слова.  — С мистером Кэмпбеллом все решайте. Гвен с силой бросила рюкзак на дно лодки и шагнула следом.       От берега в глубь острова тянулась вытоптанная тропа. Через редкий хвойный лес она вела до здания клиники, совсем на клинику не похожего. Дом походил на особняк какого-то внезапно разбогатевшего наркодилера: безвкусный, с нелепыми витыми колоннами и ангелочками на крыльце. Гвен огляделась в поисках пациентов.  — А, Гретхен! — на ее плечи опустилась массивная рука. Она повернулась и оказалась лицом к лицу с мистером Кэмпбеллом.  — Гвендолин, — поправила она. Кэмпбелл хохотнул.  — Конечно-конечно, — он снова хлопнул ее по плечу, и Гвен поморщилась. Она терпеть не могла фамильярных мужчин. — Добро пожаловать в клинику Кэмпбелла! Пройдемте в мой кабинет. Внутри клиника была такой же несуразно помпезной, как и снаружи. Коридор застилали красные ковровые дорожки, в одном углу стояли рыцарские доспехи, пыльные книжные шкафы, кажется, никто не открывал десятки лет. Мистер Кэмпбелл с видом министра прошествовал до своего кабинета и теперь восседал в кресле за большим столом, над которым висел его собственный портрет — Кэмерон Кэмпбелл в образе индейского вождя. На столе стопками лежали буклеты о клинике — они были такими яркими и радостными, словно приглашали не на лечение, а в детский лагерь. Гвен пролистала один несколько раз. Никакой конкретики, только маниакально счастливые лица и слоганы вроде «Поможем каждому!» и «Рады всем!».  — Сейчас у нас шесть пациентов, каждый проходит... эм... свой собственный курс. Кэмпбелл указал на полки, заставленные фигурками непонятных божеств и стеклянными пирамидами. Среди них теснились папки историй с файлами. Значит, какое-никакое медицинское наблюдение здесь велось. Отлично. Она пролистала очередной буклет.  — Мистер Кэмпбелл, хочу уточнить, я не совсем поняла. У вас «частная психиатрическая клиника полузакрытого типа», но при этом вы «готовы госпитализировать пациентов на бесплатной основе в случае участия в экспериментальной программе»? «Наличие клинической необходимости не обязательно»?  — Ахаха, Грейс! У нас есть разные программы, в этом и заключается экспериментальность. Гипноз, гештальт, ЭСТ, восточные методики, йога, классический психоанализ — я сторонник сочетания разных подходов и экспериментов. Самое главное — есть лицензия. Конечно же, она есть. После услышанного худшие опасения Гвен подтвердились — Кэмерон был мошенником и дилетантом. С другой стороны, именно в таком месте у нее была возможность наконец-то дорваться до работы врача-психиатра. Судя по тому, что она увидела, Кэмпбелла волновал лишь собственный образ великого специалиста, так что у нее были все шансы прибрать к рукам настоящую работу. Нужно было только понравиться начальству, каким бы оно ни было. После оформления документов Кэмпбелл пожал Гвен руку:  — Мы с вами сработаемся, Гретхен.  — Безусловно, сэр, — сказала она как можно вежливее. Кэмпбелл в очередной раз хохотнул и хлопнул ее по плечу, провожая в коридор.  — Ну и славно! Мистер Сильвертон вам покажет все, что нужно. Джаспер, мальчик мой! Кэмпбелл снова скрылся в своем кабинете, где был слышен входящий вызов в skype, и к Гвен подошел молодой, скорее, даже моложавый мужчина в белом халате — белокурый, голубоглазый и до крайности неприятный. Он улыбнулся:  — Добро пожаловать, Гвен. Ты теперь одна из нас.       Джаспер показал ее комнату на втором этаже, и Гвен еще раз убедилась, что дом изначально клиникой не был. В комнате не было стола, зато стояли три высоких шкафа; единственное узкое окно выходило во двор. По нему кружил парень лет двадцати, размахивая руками. Гвен сначала думала, что он говорит сам с собой, но присмотрелась и поняла, что тот слушает музыку в наушниках.  — Кухня и ванная внизу. Туалет есть и на втором этаже, — Джаспер махнул в конец коридора, — завтрак, обед и ужин по расписанию, мы едим все вместе… Завхоз, вы его видели, отвозит в город, если нужно, стиркой и уборкой тоже он занимается, ну, частично. Они спустились на первый этаж, где, как сказал Джаспер, было "общее место".  — А вот мой кабинет, — он с мечтательной улыбкой коснулся дверной ручки рядом с залом.  — Спасибо, я учту, — Гвен постаралась ответить как можно более холодно.       У большого арочного окна в зале стоял мольберт, и бледный темноволосый парень как одержимый водил кистью по холсту так, что краска летела на его лицо и одежду. Из его наушников доносился «Полет валькирий».  — Это Дольф, — пояснил Джаспер, — он здесь с некоторыми творческими проблемами. Дольф не обратил на них никакого внимания. На большом диване, свесившись с него вверх ногами, лежала девушка лет двадцати с прядками ярко-розовых волос и увлеченно набирала сообщение на телефоне.  — А это Эред, у нее… сильный подростковый кризис. Эред, как и Дольф, не обратила на них никакого внимания. В зал со двора вбежал парень, которого Гвен видела из окна.  — Это Престон, — пояснил Джаспер Гвен, — Престон! Как твоя репетиция сегодня? Престон вдохновенно замотал-закивал головой.  — О, лучше, гораздо лучше, Джасп! Твой совет мне очень помог.  — Я очень рад, Престон. Гвен заранее не понравились советы, которые мог дать Престону Джаспер. Впрочем, как и то, что она до сих не прояснила для себя возможность клинической практики и доступа к ней. По пути в столовую она решила задать вопрос напрямую:  — Мистер Сильвертон, доктор Кэмпбелл сказал мне, что методики клиники подразумевают медицинское вмешательство. Где я могу ознакомиться с историями болезней? Джаспер слегка напрягся и замедлил шаг.  — Для начала, зовите меня просто Джаспер. Всему свое время, Гвендолин. Вы только приехали, неужели хотите погрузиться в работу с порога? Тем более, здесь никто не болен. Ни капельки. Джаспер снова улыбнулся. За полчаса Гвен возненавидела Джаспера целиком и полностью, включая его приторный внешний вид и уменьшительно-ласкательные суффиксы. А также то, как умело он держал ее подальше от настоящей работы. Что ж, так просто отступать она не собиралась, но в ответ на реплику лишь кивнула, решив, что сейчас самое лучшее — наблюдать, запоминать и делать выводы. В столовую с широким столом и низким потолком вслед за ними вошли Престон, Дольф, Эред и девочка-подросток лет шестнадцати. Ее глаза закрывала выкрашенная в зеленый челка; она села за стол, не поднимая глаз на остальных, и при взгляде на ее ссутулившуюся фигуру и руки в плетеных браслетах, царапинах и порезах, Гвен внезапно ощутила что-то вроде жалости. Почему-то подумалось, что именно ей здесь не место.  — Николетт, — сказал Джаспер, заметив, куда посмотрела Гвен и усаживаясь с ней рядом, — она с нами только неделю. О, наш завхоз уже накрыл на стол, чудненько.       Кем бы ни был завхоз, готовил он отменно, а еще — много. Никто из присутствующих за ужином не обратил на Гвен особого внимания. К ним присоединился грузный здоровяк: «Нерф, наш санитар», — уточнил Джаспер полушепотом. Чуть позже в комнату вошел мальчик лет десяти: на голове у него был шлем от скафандра; он сел за стол поодаль от взрослых. Других детей Гвен здесь не видела. Джаспер все высматривал кого-то в дверном проеме. Гвен решила, что тот ждет мистера Кэмпбелла, когда Джаспер перегнулся через стол и тихо спросил Нерфа:  — А где Дэниел?  — Сказал, что спустится. Гвен посчитала всех собравшихся.  — Сейчас у вас… у нас шесть пациентов?  — Сегодня — да, — ответил Джаспер. На лестнице прозвучали шаги, и в зал вошел мужчина, на вид ровесник Гвен. Он выглядел абсолютно нормальным — на самом деле, он единственный как-то отреагировал на Гвен, слабо улыбнувшись, но она поняла: если в клинике есть клинический случай, то это он.  — Дэниел? Мужчина сел напротив нее, не обратив внимания на слова Джаспера.  — Дэниел, — голос Джаспера был неожиданно строгим, — все в порядке? Дэниел вздрогнул и посмотрел на Джаспера. В его глазах мелькнул легкий испуг, который почти сразу исчез. Он кивнул со слабой улыбкой:  — Да. Дэниел перевел взгляд на Гвен, потом моргнул, словно прогоняя наваждение, и в его зеленых глазах она снова увидела тень страха. Гвен слегка нахмурилась. В клинике все в целом было не так, но конкретно в этом случае было особенно не так. Дэниел пригладил рукой рыжие волосы и уткнулся взглядом в тарелку.       Вечером Гвен лежала на кровати в своей комнате. Рядом валялся пустой блокнот в красивой плотной обложке — в нем она собиралась вести свой дневник о работе в клинике, но усталость брала свое. Плюс, она не знала, о чем именно написать — впечатления, полученные за день, перекрывали друг друга, вызывая множество вопросов и чувство тревоги. Джаспер Сильвертон за один только вечер показал ей, что здесь не может быть врача, кроме него. Неужели ей так и не доведется добраться до работы? Кто она — просто секретарь-рецепционист на побегушках, одна из тех, кого всю жизнь презирала? Ну уж нет. Хватит.       Гвен уснула, лежа поверх покрывала, не убрав дневник и вещи и не проверив сообщения, как собиралась. Правда, ночью мобильная сеть в клинике все равно была недоступна.