Золотое сердце

Низкое небо над головой угрюмо хмурилось. По обеим сторонам улицы стояли безликие баррикады зданий, в которых множество мелких кафешек, магазинчиков и конторок снимали обшарпанные комнатки в надежде раскрутить свой бизнес. Заходя в такое здание, человек обычно начинает чувствовать какое-то смутное неудобство, но, как правило, так и не догадывается о его причине. На самом же деле все очень просто: он выглядит как крыса, прокравшаяся вдоль стены и юркнувшая в родную щель. Впрочем, для умеющих смотреть на себя со стороны этот дар кажется проклятием. Мучаясь стыдом за жалкую, побитую обстановку, а больше всего — за свое присутствие здесь, девушка-подросток прошла по обшарпанному коридору, освещенному несколькими тусклыми плафонами, в нерешительности остановилась перед обитой разлезшимся кожзаменителем дверью и, собравшись с духом, негромко постучала костяшками. Раздалось неясное шуршание, и через несколько секунд дверь отворилась, являя плотного лысоватого мужчину, стоящего на пороге. Тот с готовностью заулыбался. — Доброго дня! Отвратительная погода нынче, не находите? Проходите, проходите скорей. Вы и есть Дина Артемьева, да? Признаться, я и не ожидал, что вы придете, хе-хе… Ну да проходите же, что вы стоите, через порог нельзя разговаривать — примета плохая. «Аристарх Владимирович — ясновидящий и гипнотизер в четвертом поколении, — вспомнила Дина вырезанное ею из газеты объявление. — Может соединить разлученные сердца, приворожить загулявшую вторую половинку, снять порчу и родовое проклятие с человека и его семьи…» Она и сама удивилась, что все-таки решилась на эту глупую авантюру. — Да, да, конечно. Простите, задумалась. Дина зашла в кабинет. Здесь было еще хуже, чем в коридоре. В центре комнаты стоял массивный стол, заваленный бумагами, картами Таро, стеклянными шарами и прочей дребеденью, в углу ютилось тощее пластмассовое деревце, чья пыльная зелень только подчеркивала бедность комнаты. Через обшарпанные желтые обои проглядывали ребра панелей. Окон не было вообще. — Садитесь-садитесь, — засуетился ясновидящий, пододвигая к девушке расшатанное кресло на колесиках. — Не бойтесь, оно только кажется таким неустойчивым. До вас на нем столько народу сидело, и ничего. После этого замечания садиться на кресло расхотелось совсем, но чертова стеснительность (как можно отказаться?) победила, и Дина, подавив отвращение, осторожно присела на краешек. Для себя же ясновидящий достал деревянный табурет, устроился на нем, поерзав, и кинул на девушку выжидательный взгляд. — Итак, вы хотели мне что-то сказать? — поинтересовался он, когда пауза совсем уж затянулась. Дина вздрогнула. Все это было до безобразия неправильно. — Да, простите. Я… я действительно хотела кое-что сказать, вы очень проницательны, — сарказм вылетел сам, от растерянности. Ясновидящий нахмурился. — Послушайте, сударыня, если вы пришли сюда потешаться над моей профессией, то… — Что вы, Аристарх Владимирович, — вспыхнула Дина, — я вовсе не хотела вас обидеть. Простите. Я просто… не знаю с чего начать. — Могу дать вам до безобразия тривиальный ответ. Начните с конца. Порой это действительно работает. — Что?.. Хах. Хорошо… Я хочу умереть. Ясновидящий поперхнулся. — Нет, поймите меня правильно, это не подростковые метания от неразделенной любви или двойки по годовой контрольной. У меня все гораздо сложнее, я не могу всего объяснить… это сложно. Но мне нужно, я хочу уйти из жизни. Это осознанное и обдуманное желание. — И чего же вы от меня хотите? — Я не знаю… Я не могу покончить с собой сама. Бросаться под поезд — создавать психологическую травму машинисту, прыгать с высотки — неэстетично, мозги и кровь кругом разлетятся, как в триллере. Пробовала есть таблетки — ну, заработала себе проблемы с сердцем, и все. Человеческий организм, увы, крайне живуч, когда не надо. Я понимаю, что вы — не лучший кандидат на решение этой проблемы, было б гораздо эффективней бродить ночами по подворотням, но я боюсь боли… хотя она могла бы послужить искуплением. В общем, если вы ничем не можете мне помочь, так и скажите, я уйду сразу и не буду тратить впустую свое и ваше время! — Погодите, Дина, — Аристарх Владимирович легонько удержал порывающуюся встать девушку за колено. — У вас даже голос повысился. Посидите, успокойтесь. Я сейчас налью вам воды. Дина обмякла в скрипнувшем кресле, беспомощно наблюдая за движениями мужчины. Тот нарочито медленно подошел к столу, разыскал под ворохом бумаг упаковку пластмассовых стаканчиков, аккуратно налил воды из графина, так же неспешно вернулся и протянул стакан девушке. Она отпила почти механически. Рука со стаканом немного дрожала. — Вот так. А теперь послушайте меня. Девочка моя, милая, вы должны понять, что самоубийство противоестественно по самой своей сути. Ни один из нас не приходит в этот мир просто так. Конечно, полная цепь людских взаимоотношений слишком сложна для восприятия, но… как бы это лучше объяснить. Каждый человек является как бы нотой в одной большой симфонии, называемой жизнью. У всех нот своя длительность: какие-то длиннее, какие-то, наоборот, короче, но каждая важна по своему. От того, что сфальшивишь в одной, симфония не потеряет своей выразительности, но осадочек у слушателя останется. Вы простите мне музыкальные метафоры? Играл, знаете ли, в юности на трубе. Дина неопределенно пожала плечами. Ей было все равно. — А кто, по-вашему, является слушателем? — Другие люди, конечно! Вот к примеру: вы идете мимо, видите грустного человека и улыбаетесь ему. Вы даже не обратите внимания. А теперь представьте, что вы покончили с собой, и тому грустному человеку никто не улыбнется. Он придет домой озлобленный и сорвет настроение на жене, жена обидится и изобьет его скалкой, ну, или еще что в этом роде. Видите, как растет этот ком? Конечно, мой пример несколько утрирован, но общий смысл вы вполне можете понять. А в мире все должно быть сбалансировано, как, знаете, инь-янь. Если зло начнет перетягивать, добру придется приложить много усилий, чтобы восстановить былое равновесие. Поэтому добро никак не может накладывать на себя руки, ни из чувства одиночества, ни из чувства несправедливости, ни из чувства вины… Ни по какой причине! Ведь зло никогда не исчезнет по собственной воле и воспользуется слабостью добра, чтобы укрепить свое положение в мире. — Я не верь в концепт инь-янь. И вообще, — девушка покачала головой, — все это хорошо лишь для абстрактных рассуждений, на практике они не работают. У меня есть конкретная ситуация. Я знаю, что мое исчезновение облегчит жизнь моим… моих близких людей. — Истинное знание лишено пристрастности. Вы уверены, будто твердо знаете, что вашим близким людям будет лучше от вашего ухода, и что это не просто ваше предубеждение? — Да. — Подумайте. Я пойму, если у вас плохие отношения с родителями. Но ведь есть же и другие родственники; не родственники, так друзья; не друзья, так карьера, в конце концов! Жизнь не так беспросветно темна, как вы думаете; закончите институт, выйдете замуж, детей заведете. Не стоит ставить на себе крест. Вы согласны? — Да. Но ведь… да, пожалуй, вы правы. Спасибо большое. Благодаря вам я многое осознала. Я могу идти? То есть, ой, извините, я совершенно забыла про деньги, секунду, я сейчас… — Погодите, — раздраженно отмахнулся Аристарх Владимирович. — Куда вы уже вскакиваете? Посмотрите на меня. Девушка взглянула на него исподлобья. — Вам нужно научиться перестать чувствовать раскаяние каждый раз, когда ненароком соврете. И что-то мне подсказывает, вы все-таки решили идти в подворотню. Улыбаетесь, да? Ну, недаром же я ясновидящим работаю. — Зачем? — Что зачем? — Хорошо. Вы говорили, что жизнь так ценна и важна. Мотивировали карьерой и друзьями. Но посмотрите на себя: вы интересный человек, могли бы работать в оркестре, раз уж увлекались музыкой, или еще где-нибудь по вашему желанию, а вместо этого… Когда я зашла, я приняла вас за отъявленного шарлатана и мошенника, потому что вы сидите в этом жалком кабинете и занимаетесь всей этой ерундой! — Дина махнула в сторону стола с гадальными принадлежностями. — Ради чего? Считаете, что в этом существовании есть смысл? Впрочем, простите, — она снова покраснела, — это не мое дело, я не имела права об этом заговаривать. Это очень грубо с моей стороны, и… — Нет, я отвечу на ваш вопрос. Да, моя жизнь — не самый лучший пример. Но у меня есть жена и дети, которых я люблю. Думаю, этот ответ достаточно исчерпывающий. Воцарилось молчание. Дина кусала губы, коря себя за невежливость. Не зря она думала, что идти к ясновидящим со своей проблемой — изначально проигрышная стратегия. И мало того, что она ничего не добилась, так еще и нашла в, казалось бы, прожженном аферисте, живого искреннего человека. От этого, от осознания того, что человек ради зарабатывания денег для семьи вынужден унижаться на такой бессмысленной профессии, на душе становилось еще гаже. Ясновидящий же пристально наблюдал за девушкой. — Что ж. А теперь давайте начистоту: для чего вы ко мне пришли? Не думаю, что вы искали жилетку, в которую можно поплакаться. Говорите честно. Дина вздрогнула и опустила голову. — А-а… это правда. Я подумала, будто бы вы… нет, это глупо, я не могу сказ… — Будто бы я? — Ну, будто бы вы можете меня загипнотизировать, — промямлила она. — Я понимаю, что это глупо! Простите, пожалуйста, после того как вы признались, что вы совершенно нормальный, в смысле, обычный человек, я не должна была этого говорить, но я правда думала, что вы сможете что-нибудь в таком роде сделать, в конце концов, ведь ваша слава ясновидящего не на пустом месте создавалась! Я… ох. Я… — Да успокойтесь вы, девочка моя! Третий раз за двадцать минут это говорю, нервы у вас ни к черту, — усмехнулся мужчина. — Вот что. Сдается мне, вы действительно не сможете нормально жить; в вас что-то сломано, и вы не хотите это чинить самой или давать чинить другим. Что ж. Это ваш выбор. В таком случае у меня есть предложение, которое устроит нас обоих. Я давно мечтал произвести на ком-нибудь этот небольшой, хе-хе, эксперимент. Тон Аристарха Владимировича в одно мгновение соскользнул с искреннего на профессиональный. Дина тоскливо поежилась: надо было уверенней говорить, что она отказалась от своего образа мыслей. Тогда бы отношение ясновидящего к ней не сменилось. Нестерпимо хотелось уйти, а еще лучше — провалиться под землю. — Эксперимент небесплатный. Давайте уговор: вы даете мне деньги, если случится неудача, я вам их возвращаю, а если же все пройдет успешно, они вам, милочка, и не понадобятся. Согласны? — Как вам угодно, — устало сказала она. Чуть расстегнула молнию на куртке и вытащила из внутреннего кармана сложенные купюры. — Здесь полторы тысячи… Учитывая ваши обычные расценки, вроде бы не так уж и мало. Что я должна делать? Аристарх Владимирович принял деньги и, не утруждая себя подсчитыванием, бросил их на стол. — Ничего, милая моя, решительно ничего. Откиньтесь на креслице, закройте глаза, расслабьтесь и представьте какую-нибудь приятную вам картинку, все остальное я сделаю за вас! Я буду считать до двадцати трех, как досчитаю, сможете открывать глаза. Все понятно? Дина кивнула и послушно откинулась. Старое кресло при этом жалобно застонало. «Приду домой — постираю куртку. А это начинает попахивать извращениями, — не смогла она сдержать мысль, почувствовав, как большая пухлая ладонь мужчины берет ее руку, — закрой глаза, откинься, сейчас еще лапать начали. Ну, думаю, ничего особо страшного не случится. Да и не все ли равно? Кажется, еще недавно кто-то хотел умереть, а теперь переживает из-за такой малости… Удивительно, как быстро ты умудряешься испортить хорошее к тебе отношение людей». — Шесть, семь… «Интересно, что же это за эксперимент. Чисто с научной точки зрения. Хотя, впрочем, о чем я: наверняка ему понадобилось провернуть какую-нибудь свою штучку для поддержания авторитета, чтобы я в отзывах о нем не написала, что он просто добрый человек, с которым можно поговорить по душам, а вся его магия — шарлатанство. Или, может, он действительно попытается помочь? Нет, бред, прекрасно известно, что ни колдовства, ни магии, ни чего-либо сверхъестественного не существует. И все-таки что представить?» — Девятнадцать… Уже девятнадцать? Дина заволновалась — не хватало еще провалить и такое простое задание; но, как всегда бывает при невозможности сосредоточиться, в голову лезла одна ерунда. Приятное… Может, чтение подойдет? — Двадцать один… Двадцать два… Дина попыталась представить себя на уют ном диванчике с книжкой в руках; картинка продержалась в воображении меньше секунды, а затем начала обрастать подробностями: диванчик рассыпался, становясь простой деревянной табуреткой, пустое пространство вокруг которой заключилось в четыре обшарпанные стены кабине та; на книжке проступили металлические заклепки и устрашающего вида клыки. В довершение всего, в углу выросла темная фигура, медленно направившаяся к девушке. Дина запаниковала: это явно не входило в представление приятных вещей. За секунду до финального «двадцать три» видение пропало, и перед ней вспыхнула картинка какой-то пещеры, а потом мир закрутился, завертелся волчком, плотная пелена накрыла с головой, и девушка потеряла сознание.