Золотое сердце

— Силою древней, силой могучей заклинаю тебя… как вытекает вода из разбитого кувшина, как дым уносится ветром от пожарища… пусть выйдет яд из твоей крови… Я застонала и попыталась найти пульт наощупь. Похоже, мне опять посчастливилось уснуть на диване во время просмотра фильма, упасть на пол и удариться головой. Двигаться не хотелось, открывать глаза — тоже. Затылок разламывался от пульсирующей боли. — Мистер Фродо, мистер Фродо! Нам нельзя терять вас, очнитесь… Ох. Мне уже было жалко несчастного героя сценки: сама я чувствовала себя не лучше. Надо мной бы так кто поплакал… Следовало сначала переждать приступы боли, не отвлекаясь на постороннее шуршание и негромкие голоса, доносившиеся с экрана, а потом уже тянуться за пультом. Сейчас любые движения только помешают. Хорошо хоть пол такой приятный, прохладный. Стоп. Дома же ковры. Че-е-ерт! Похоже, Аристарх Владимирович все-таки оказался извращенцем. Паршиво то, что я упала так неудачно — ничком: теперь, чтобы рассмотреть хоть что-нибудь, придется сначала перевернуться на спину… что в данный момент точно не удастся. Впрочем, не все ли равно. Не этого ли я хотела… Обычно жертвам нападений связывают руки. Я пошевелила запястьями, они оказались свободны. Значит, я уже в таком месте, где меня связывать не нужно? А ведь мне в какой-то момент было искренне жаль этого человека, опустившегося до шарлатанства ради семьи. Впрочем, кто сказал, что рассказанная им история правдива? Никаких доказательств нет, а то, что он совершил, говорит, скорее, об обратном. Хотя жалость — это все, что может возбудить подобный человек. Ни ярость, ни ненависть, ни отвращение. Ведь на свете ничего хуже жалости нет. Боль в затылке потихоньку унялась; нужно было встать и осмотреться. Подавив еще один, чуть было не сорвавшийся с губ стон, я медленно поднялась на руках. Под закрытыми веками мелькнула ослепительно-белая вспышка, а на голову будто бы внезапно вылили ушат холодной воды. Звуки и ощущения стали резче и четче. Вдруг до меня донесся какой-то приятный запах. Морщась от уже уходящей боли, я глубоко вдохнула его и наконец открыла глаза. Это была пещера. В ее центре шипел костер, от которого тянулся аромат сосисок и тонкий, едва ощутимый запах лекарственных трав. Недалеко от входа, на границе светового круга, сидели четверо: один взрослый мужчина — его и называли Бродяжником — и трое детей. «Хотя нет, они, скорей, лилипуты», — решила про себя я, отметив их низкие, недетские голоса. Сколько странностей. В любом случае, для начала надо понять, где я и кто эти люди. По крайней мере, на похитителей они точно не похожи. Какие-то части паззла продолжали не складываться. Приглядевшись, я поняла: эти люди были одеты в домотканые штаны и рубахи вместо обычных курток и джинсов. Откуда у них такая одежда? Бутафория? Но ради чего? И как я очутилась здесь, если последнее мое воспоминание — зашмыганный кабинет ясновидящего?! Ладно, сначала надо подойти и поздороваться, а дальше что-нибудь и прояснится. Подходя, я заметила еще одного лилипута, лежавшего распростертым на каменном полу пещеры. Вероятно, это и был тот самый «мистер Фродо», причитания по которому я услышала, когда очнулась. — Простите, я сожалею о том, что случилось с вашим товарищем. Могу ли я чем-либо вам помочь? Я не медик, конечно, но умею делать искусственное дыхание и накладывать базовые жгуты при кровотечении… Все четверо меня проигнорировали. Я замялась. Кольнуло чувство дежавю. Фродо был бледен. Рубашка у самого его плеча была порвана, и в прореху просматривалась покрытая засыхающей кровью колотая рана; свободные края ткани, откинутые в сторону, тоже были в крови. Бродяжник легко касался пальцами воспаленной вздувшейся кожи и продолжал что-то шептать. Вдруг Фродо вздрогнул, рвано вздохнул, словно выныривая из бурного потока, и распахнул глаза. Они были ярко-голубыми, неестественного, как лак или глазурь, цвета. Я вспыхнула и отвернулась. Друзья Фродо радостно загомонили, удерживая, правда, громкость на минимуме, подхватили его за руки и потащили к костру. Я почувствовала смутную радость за него. Бродяжник же все еще сидел на прежнем месте и сосредоточенно вытирал окровавленные пальцы о вынутую из-за сапога тряпицу. Пожалуй, это было хорошим моментом для обращения. — Здравствуйте еще раз. Я рада, что ваш товарищ очнулся. Не могли бы вы подсказать, как я здесь очутилась и кто вы такие? Мужчина вновь проигнорировал меня, и я легонько коснулась его руки, чтобы привлечь его внимание. Моя ладонь погрузилась в его плоть, которая показалась даже теплей, чем окружающая температура. Бродяжник недоуменно тряхнул рукой, будто почувствовал холод; я вскрикнула и отшатнулась. — Не думаю, что он тебя услышит, — негромко произнес голос за моей спиной. На меня напал нервный смех. Я сошла с ума? Что ж, великолепное пробуждение в неизвестном месте уже случилось, я слышу голоса, которых не существует в реальности, могу в буквальном смысле запустить в человека руку! Что за чертовщина происходит?! Сзади раздались шаги, сильные руки обхватили меня за плечи и развернули вперед. Санитары пришли, подумала я с усмешкой, поднимая глаза. Парень напротив меня был похож на… нет, не на греческого бога, это слишком избито, но на египетского жреца. Его тяжелые темные волосы опускались до лопаток; черты лица, слишком резкие для того, чтобы назвать их красивыми в каноничном смысле этого слова, дышали первобытностью. В узких, чуть раскосых глазах танцевали блики огня. И я поняла, что если это и сумасшествие, то я не хочу от него вылечиваться. — Да, это сказал я, — повторил «жрец». — Не думаю, что они тебя услышат. — Кто ты? — выдохнула я. Он казался довольным произведенным впечатлением. — У меня много имен. Сначала меня звали Майроном, но позже посчитали, что я не достоин так называться. Гортхауром нарекли меня в дни моего величайшего могущества, и я взял имя Аннатар, когда захотел скрыть свою сущность. Теперь же меня зовут Сауроном, Властелином Колец. Выбирай, какое имя тебе больше по вкусу. Властелин колец… что-то мелькнуло в памяти и вновь пропало. Кажется, был какой-то фильм… Точно, старый фильм, что-то из фэнтези, которое я никогда не любила. Надо же, какую ерунду хранит подсознание… И выдает мне в качестве бреда. Жаль даже, что этот глюк такой очаровательный. — Я буду звать тебя Аннатаром, хорошо? Очень, хм, красивое и необычное имя. Аннатар слегка приподнял брови. — Возможно. Как зовут тебя? Я представилась. — Дина. Очень, хм, красивое и необычное имя, — похоже передразнил мою интонацию парень. — Что ж, пожалуй, стоит познакомить тебя с остальными. Видишь, человек слева, с мечом, — Арагорн или, как его зовут хоббиты, Бродяжник; крепыш — Сэм, в шарфе — Пиппин, его кудрявый друг — Мерри, а… — Хоббиты? Он чуть сжал губы. — Да. Не перебивай меня. Хоббиты — это одна из рас здесь, в Арде. Раненого хоббита зовут Фродо. Думаю, это ты и сама могла понять. И, повторю, ты не сошла с ума. Ты такая же нормальная, как и я. Я скривилась, и он нахмурился. — Я могу тебе объяснить. — Объяснить, что ты считаешь нормальным? — Смотри. Тебя никто, кроме меня, не видит и не слышит. Твои руки проходят сквозь одушевленные и неодушевленные предметы; нет, через стену ты не пройдешь и сквозь пол не провалишься. Подумай теперь. Чем ты можешь быть? — Призраком? — равнодушно сказала я. — Что, серьезно?! — когда он молча продолжил всматриваться в мое лицо, не делая попыток засмеяться над глупостью предположения. — Ты сейчас — дух, и делишь со мной мое Кольцо. Ты даже не удивлена? Я неопределенно пожала плечами. — У Билли Миллигана было двадцать четыре полноценные личности, и не думаю, что моя ситуация значительно хуже. Поэтому, знаешь, на данный момент неважно, что происходит вокруг. Я бы хотела, с твоего позволения, немного осмотреться. Аннатар кивнул, глядя на меня с некоторым любопытством. Но мне действительно было уже все равно, что творится вокруг. Лимит странностей на сегодня успешно исчерпал себя. Хоббиты тем временем укладывались спать. Что примечательно, в одних рубашках, а мне в водолазке, джинсах и сапогах не было жарко. Однако они расстелили под собой толстое одеяло, а я, валяясь на холодном полу пещеры сразу после своего пробуждения, не чувствовала дискомфорта. Казалось, температура вокруг меня была постоянной, не считая, конечно, того случая, когда я попыталась коснуться человека. Вдохновленная этой идеей, я подошла к костру, уже не надеясь быть обнаруженной, и неуверенно протянула руку к огню. Теплее, но всего на несколько градусов. Присев на корточки, провела ладонью по полу. Пальцы ясно ощутили прохладную шероховатую поверхность, но лишь я попыталась поднять чей-то походный мешок, как моя рука прошла сквозь ткань. Аннатар из угла с интересом наблюдал за моими экспериментами. — И так всегда, — иронично констатировал он, когда я попыталась исподтишка стащить у хоббитов одну из оставшихся на завтрак сосисок, но разнообразные способы ухватить ее не увенчались успехом. — Существование в виде призрака лечит от такого распространенного порока, как воровство. Стыдно, Дина, в твоем-то юном возрасте… — Тебе смешно, а мне теперь с голоду умирать? — Ты хочешь есть? — Не сейчас, но в будущем… — уныло протянула я. — Поверь, — он усмехнулся, — в будущем тоже не захочется. Так со всеми человеческими потребностями, кроме сна. Предвосхищая твой следующий вопрос: я утверждаю это на основании того, что сам такой же. Я — часть души Саурона, оставленная им в Кольце Всевластия сразу после его изготовления. И, хоть я и не мог предполагать, что ко мне смогут кого-нибудь подселить, именно это и случилось. На тебя распространяются все правила, которым подвластен я… и, возможно, некоторые способности, которыми я обладаю за счет Кольца. За последнее ручаться не буду. Забавно. Пожалуй, моя форма сумасшествия менее агрессивна. — Тогда почему ты ко мне доброжелательно относишься? Подсказываешь, помогаешь освоиться? Ведь никому не будет приятно заиметь незваного квартиранта у себя в доме. — Я почти три тысячелетия пробыл в одиночестве, не способный заговорить ни с одной живой душой, — он пожал плечами. — Конечно, отшельничество полезно… но в меру, знаешь ли. Теперь же у меня появилась компания; почему я должен отказываться от столь прелестного подарка судьбы? — Логично, — кивнула я, зардевшись, — только хочу предупредить сразу: я далеко не самая лучшая компания. Если описывать себя в двух словах, я — зануда и неудачница. Опять-таки, говорю, чтобы развеять твои возможные иллюзии, и не выпрашиваю комплиментов и уверений в обратном. Помолчала бы лучше. Вдруг он тебя такой не считал до этих слов… — Ценю твою искренность, — моя реплика совершенно не обескуражила Аннатара, — но я, во-первых, не говорил, что ты «лучшая компания». А во-вторых, позволь мне составить о тебе мнение самому. Повисла неловкая пауза. Я опять покраснела и не знала, что сказать, а парень открыто наслаждался моим смущением и даже не думал мне помогать. — Ладно… Кхм, — пришлось прочистить горло. — Ты сказал, что тебе три тысячи лет? Он кивнул. — Расскажешь? Аннатар замер на мгновение. — Тс-с-с, — прошептал он, прикладывая палец к губам. В глазах заплясали бесенята. — Тебе не кажется, что здесь не совсем подходящее место для рассказов? Удивленная, я огляделась. Четыре хоббита храпели, как четыре хороших трактора. — Прогуляемся по окрестностям? Отсюда еще не уехали назгулы, а нет ничего романтичней променада под луной в аккомпанементе их серенад, — усмехнулся он. Конечно, я не могла отказать (если говорить честно, это было первое полученное мною предложение такого типа), и мы выступили в ночь. На пороге я задержала дыхание от восхищения: пещера оказалась расположена у самой вершины высокого холма, утопавшего в льющемся с небес лунном свете. Арагорн безмолвной тенью сидел на посту, готовый выхватить меч при первом же подозрительном звуке, но по нам, прошедшим в шаге от него, лишь скользнул невидящим взглядом и продолжил всматриваться в темнеющий у подножия лес.