Тяжесть короны

      Дворцы всегда, для кого бы то ни было, казались огромными и величественными. В них всегда было одиноко, несмотря на то количество прислуги, что каждый день трудились там. Каждый отчёт министров отдавался глухой болью в голове будущего Короля, готового сложить все свои обязанности ради одного дня свободы. Но ответственность давила на хрупкие худые плечи, не давая сдвинуться с предназначенного положения.       Одиночество пожирало правителя изнутри. Когда погиб его отец, все дела и забота о королевстве перелегли на него. Безумно сильно хотелось вернуть те беззаботные времена, когда он был всего лишь принцем: у него было много друзей, он мог пропадать целыми днями напролёт, даже не вспоминая о своём статусе. Но теперь совершенно один, заперт средь множества стен, и ему не продохнуть.       На Алекса давила вся эта вальяжная атмосфера и он уже не знал, куда себя деть. Всё время будущий король находился там, где ему положено — во дворце. Юноша уже и не помнил, когда должна состояться официальная коронация, думая, что на этом посту он чуть ли не всю свою жизнь. На его тёмной голове всё ещё не было гнёта железки, именуемой короной, но он всё равно его чувствовал.       Совсем скоро встанет вопрос о женитьбе; о наследнике престола, что через добрых лет тридцать-сорок, при хорошем раскладе, займёт место на троне. Но Алекс всего этого не хотел. Он хотел, что бы ветер боёв свистел в его ушах; что бы шрамы украшали его тело, своим наличием показывая, как много историй в своей жизни он повидал; что бы он умер от ранения прямо в сердце, ведь никому не нужна старость. Никому не хочется чувствовать, как из-за тяжких болезней ломит суставы и кости, а лекари хлопочут рядом с дряхлым телом. Определённо, хотелось умереть молодым.       У принца, впервые за мучительную половину дня, нашлась свободная минутка. С гордо поднятой головой и поистине королевской осанкой, абсолютно уставший, парень вышел на балкон дворца. Здесь была хотя бы капля свежего воздуха и свободы. Уродливые горгульи поприветствовали Алекса смиренным молчанием. Ярко-красный закат пробивался через облака, что парили низко над гладью океана. Хотел бы юноша прямо сейчас уйти на каком-нибудь ржавом судне далеко отсюда, на другой край света. Туда, где никто не знает о его авторитете.       Юноша закрыл лицо руками, несильно царапая перстнем щёку. В данную секунду ему просто не хватало моральной поддержки, он просто рассыпался на части. Его организм становился всё слабее с каждым днём, а разум чахнул, хоть ему совсем немного лет. Мешки под глазами становились заметней и уже все обращали внимание на них, а не на снисходительную улыбку и убеждения, что будущий король чувствует себя превосходно.       Там, далеко внизу, ходили его подданные. Они даже и на миг не задумываются, как их правитель несчастен, но продолжат следовать за ним. И такое почтение досталось ему не за выдающиеся подвиги или политические переговоры, что каждый раз заканчивались благоприятным для королевства результатом, Оно досталось ему за выслуги отца. Мерзко, грязно, противно. Всего лишь тень своего родителя, еле владеющий шпагой и способный лишь на дипломатию.       Детские мечты врезались в сознание горьким привкусом во рту: язык, губы, нёбо, казалось, даже зубы чувствовали эту остроту и горечь. Не быть ему храбрым рыцарем, что спасает красавиц от ужасных чудовищ. Его «успехи» на уроках фехтования оставляли желать лучшего, а оружие всё равно было под боком. Никудышный из него воин.       Алексу хотелось вдоволь наплакаться от безысходности, но он держал свои эмоции в колючей проволоке. Его так учил отец. Чуть дёрнешься — и уже истекаешь кровью, да так, что никакой целитель тебя не спасёт. Если держать себя в руках, быть спокойным всё то время, что ты находишься на этой бренной земле, выражать только хладнокровие — добьёшься намного больше, чем другие. Только принцу такая философия была ни к чему: всего добились за него. И лишь ради усопшего родителя он продолжал быть холодным камнем, как те горгульи, что сейчас окружали его.       «Дашь волю чувствам — ты труп», — пронеслось в голове принца. Эта фраза всегда заставляла его дыхание сбиться, а из горла несколько секунд вырывалось только сипение. Юноша не доверял себе, не доверял тем мыслям, что засели глубоко в нём, и он вечно затыкал их. Просто было нехорошее чувство, будто вся эта гармоничная спокойная тоска в одно мгновение разрушится.       Просто нужно выдохнуть и вернуться в привычное безжизненное состояние. Всё будет не так плохо, как могло бы быть, стоит только приложить усилия. Душу будущего короля медленно залечивали тонкие песни уличных музыкантов, что эхом доносились до его слуха. Эта музыка: непорочная, не тронутая никакой ненужной цензурой, не подвергнутая насмешкам публики — была самым лучшим, что существовало в жизни Алекса. Под звуки гитар, под негромкие меланхоличные мелодии было так приятно засыпать и просыпаться. Лишь это не стало рутиной.       Всё, время некой «свободы» закончилось. Нужно дальше следовать плану, который был намечен ещё несколько дней назад. Встреча с кандидатом на роль нового придворного учёного обещала быть интересной. Об этом «чудаке» верещал чуть ли не каждый житель королевства, а уж слуги во дворце и подавно. Лишь принц отгородил себя от всех этих слухов, решившись доверять только фактам, которые увидит сам.       Каблуки его обуви звонко стучали при каждом шаге, а мантия волочилась по полу, шурша. Принц сфокусировался на звуках, пытаясь освободить голову. Размеренно и совершенно спокойно, без единой запинки, Алекс добрался до тронного зала и занял своё законное место. Одобрительный жест, адресованный в сторону стражи, означал, что гостя могут впустить.       Тяжёлые, массивные двери открывались тихо. Но для будущего короля этот гул был невыносим. Выдох. Вдох. Резкий лязг оружия охраны вывел его из равновесия, но лишь на миг. Выдох. Вдох. Свет лился из прохода, ослепляя отвыкшие глаза. Выдох. Вдох. Нужно быть спокойным.       Вошедший гордой поступью смуглый парень сразу приглянулся принцу. Он чуть ли не летел по полу — но стук туфлей рассеивал это чувство, возвращая в реальность. Одежда сразу показалась странной: белоснежная рубашка, совсем без изъяна; дорогой, на вид, пиджак, что в королевстве большая редкость; отглаженные начисто классические брюки; блестящие лакированные туфли. Для их «мира» это выглядело крайне непривычно.       Юноша слегка поклонился, будто делая этим большое одолжение. Алекс склонил голову в ответном приветственном жесте. Взглядом он подал страже сигнал закрыть двери и покинуть зал переговоров. При приватном разговоре должно быть комфортнее. — Я наслышан о Вас, — исключительно в уважительном тоне, но с холодным выражением лица начал беседу будущий король. — Но я не знаю Вашего имени. Позвольте узнать его, если это не Ваш секрет. — Джин, — эхом отдалось от стен зала, ударяя по ушам. — Польщён тем, что Ваше Величество обо мне слышали. — Вы ведь хотите стать придворным учёным, верно? — получив утвердительный кивок, юноша продолжил. — А зачем Вам это? — сдерживая самодовольную улыбку, задал провокационный вопрос Алекс. Он прекрасно понимал, что все шли за прибылью, что все «учёные» приходили без ростка мысли в голове. Всем нужно лишь золото. — У меня есть технологии, которые Ваше королевство ещё никогда не видело, — заверил Джин, с каждой секундой больше заинтересовывая будущего короля. — Их нужно нести в народ, и я требую в этом помощи от Вас, — когда ударение пало на слово «требую», Алекс заметно вздрогнул. Ещё никто, даже самые яркие экземпляры, не приходили к нему с такой наглостью. Это забавляло, но не внушало нужного доверия. — Как я могу быть уверен в том, что Ваши технологии не навредят моим людям? — к подобным инновациям принц всегда относился с настороженностью. Поэтому назначение этого вопроса было вполне понятным и объяснимым. — К чему эти вопросы? — вновь проявил наглость кареглазый, чуть не выбивая Алекса из колеи. — Вы ведь легко можете казнить меня, как только что-то пойдёт не так. Не правда ли? — А Вы не такой глупый, каким кажетесь на первый взгляд, — соврал про начальное впечатление принц, вставая с трона и направляясь в сторону гостя. — Думаю, объяснять наши методы смертоубийства не является нужным, — Алекс показательно положил ладонь на рукоять шпаги. — Можете быть уверены во мне, Ваше Величество, — не заметив предупредительный жест, Джин поклонился. Наглый, но до жути сильно хочет понравиться.       Алекс, по своему обыкновению, не доверял подобным личностям. Но этот парень буквально заставлял верить ему и взять на подобную ответственную должность. Будущий король смотрел в глаза темнокожему, осмеливаясь найти в них хоть что-то, отдалённо похожее на эмоции. Но Джин был твёрже, чем сталь ножа. Человек высоких нравственных устоев, который будет самоотверженно трудиться и ничего не брать за это взамен — таково было мнение Алекса о нём. — С завтрашнего дня можете приступать к работе, — заключил будущий король, разворачиваясь к коридору. — Покажите нашему новому учёному его покои, — обратился он к вошедшей служанке, в последний раз бросая взгляд на кареглазого. Тот вновь услужливо поклонился.       Они разошлись в разные стороны, но мысли обоих всё ещё находились в тронном зале. Впервые за долгие два года Алекс почувствовал себя лучше. Как только он прошёл в коридор, отделяющий его от собственных покоев, то он смог облегчённо выдохнуть. Подобный разговор не был из ряда вон выходящим, в нём не было речевых и обстоятельных изысков, но принца он всё равно приятно изнурил. Моментально, гордая осанка превратилась в лёгкую сутулость, а волосы сами собой растрепались. На его лице играла мягкая улыбка, а сам он наконец-то поверил в завтрашний день.       Джин сухо поблагодарил девушку, что довела его до комнаты. Юноша открыл скрипучую дверь и брезгливо поморщился от неприятного звука. Совсем непримечательное помещение, обделённое дизайнерской мыслью. Но парня это мало заботило — не за удобством он сюда пришёл. А за тем, чтобы сделать из совсем неотёсанного общества настоящее государство будущего. Шумно выдохнув через рот, он сел на край кровати, проверяя на исправность панель на своей руке.       Принц сразу показался ему человеком отстранённым, которого волнует только его страна. Определённо, за собой Алекс не шибко следил. Джин подумал, что даже был бы чертовски рад, если бы с ним пришлось видеться меньше. Нельзя сказать, что внешность будущего короля мозолила глаза, вовсе нет. Просто было с ним что-то такое, чего хотелось сторониться. Это было похоже на грусть или всепоглощающую тоску, но это всё не то. Скорее, разломленный на крупицы моральный стержень, отсутствие поддержки и одиночество. Это витало в воздухе, и этого было так много, что каждый вдох был тяжестью с королевскую мантию. Наверное, именно из-за этого Алекса признавали лишь из-за его великого отца.       Путь от своего скромного жилища до этой постели дался Джину тяжело. Зудящая боль в уставших ногах появилась неожиданно, неизвестно откуда: вся дорога была проделана не на своих двоих. Поэтому учёный, в очередной раз за своё не очень долгое пребывание в этом нелицеприятном мире, усомнился в совершенстве человеческого тела. Постоянные «сбои» уже доводили до белого каления. Бесполезный мешок с плотью и костями. Даже доработать это так же невозможно, как, например, магия. Кто вообще верит в магию?       Сняв электронную панель управления с запястья, кареглазый вздохнул. Теперь, по его расчётам, технологии разлетятся по округе за жалких три дня. Ради такого даже сутками пропадать в рабочем офисе не кажется страшным и забирающим все силы занятием. А после всего этого — разработка чего-то более масштабного. Может, не такого мобильного, как та же самая панель, но за счёт этого ещё функциональнее. Правителю определённо понравится.       Да, и всё-таки Джин был алчным. Не до мозга костей, но не всё ли равно? Каждому нравилось побренчать сотней-другой монет.       Темнокожий усмехнулся — уголок его губ только на миг приподнялся в улыбке. Эмоции — удел слабых. Их легко сдерживать в механической клетке без выхода, и их частицы не проломят этот барьер. Спокойствие, умиротворение — всё это для не умеющих держать себя в руках. Жгучее безразличие — вот, что должно управлять существом. И проблем в секунду станет меньше. Плевать на всё, кроме будущего тех, кто ещё не достиг этой позиции в жизни. Мученики, сидят в клетках со своими чувствами, что уже доедают последний кусок их мяса.       Механические путы клеток прочнее колкой проволоки.