Семь дней рая

      Три дня пролетели, как один. Дождь прекратился, и за всё это время не привыкший бить баклуши Кузьмич наколол Марии полную поленницу дров, починил прохудившуюся крышу, поправил покосившийся забор, а также сходил с хозяйкой на охоту, где ловкая Мария подстрелила пару глухарей, а дед, к своему стыду, ничего. Юрка быстро шёл на поправку и, на удивление, близко сошелся с волком, обозвав его Тошкой, и целыми днями носился с ним за оградой.       Вечерами они, словно настоящая семья, пили на крыльце горячий чай, а по ночам у Василия и Марии продолжала тихо скрипеть старая кровать.       Однако всему хорошему однажды приходит конец, и вот на исходе третьего дня, видя, что Юра совсем поправился, Кузьмич за вечерним чаем грустно сказал:       — Завтра уходим.       — А может ещё погостите? — с надеждой спросила Мария.       — Да мы и так подзадержались уже. Всё сроки прошли. По идее нас уже ищут наверное.       — Да уж, — теребя за холку разлегшегося у ног волка, сказал Юрка, — у меня мамка такая. Поди всех на уши поставила.       — Ну, в таком разе я вам к утру провизию соберу. Идти тут недалеко. Если утром пойдете, к ночи до деревни дотопаете. Жаль Анфиска померла. С ней вдвое быстрее было бы…       Провожала их Мария со слезами на глазах, мальчик тоже расплакался и никак не мог оторваться от женщины.       — Я вернусь, Маш. Вот только внука родителям на руки сдам и вернусь, — нежно целуя ставшую родной для него Марию, проговорил Кузьмич.       — Благослови вас Бог, — перекрестила деда с внуком Степановна, на прощание звонко расцеловала их обоих и ещё долго стояла с подвывающим Тошкой у калитки, изредка махая им вслед большим, цветастым платком…       Солнце светило ласково, настроение у обоих было хорошее, а потому дорога казалась легкой и совсем нетрудной.       — А ты на ней женишься, дед? — перепрыгивая через какую-то палку, спросил Юрка.       — Дак разве ж это главное, внук. Нет, печать в паспорте поставить не трудно, да только не поможет она, ежели люди по характеру друг другу не подходят.       — Ну вы же подходите?       — Похоже на то.       — Тогда в чем дело?       — Вот отведу тебя до родителей и вернусь сюда, поживу сколько-то, а там видно будет. Баба она неплохая, да я староват для неё.       — Ничего ты не староват. Не наговаривай на себя.       — Да и то правда, — неожиданно согласился дед, вдруг кстати припомнив кое-какие моменты из проведённых на скрипучей кровати ночей, — так и быть, обещаю тебе пышную свадьбу на всю тайгу и ещё… стой. Неожиданно дед отпихнул идущего рядом с ним внука назад, а откуда-то сбоку пролетела длинная тень и со всего маху пробила старику ногу.       Дед со стоном повалился на траву, а опешивший Юра от страха присел на землю, затем на корточках подполз к стонущему деду и тихо спросил:       — Что это было?       — Самострел, — сквозь зубы проговорил старик и с криком вытащил стрелу из раны, — его на тропинках охотники на зверя ставят. Зацепишь ногой неприметную нитку и получай стрелу в бок. Хорошо, что я тебя оттащить сумел вовремя. Ну-ка, подай аптечку из рюкзака.       Затем при помощи мальчика разрезал штанину и перебинтовав себе ногу, попробовал идти, но с исказившимся от боли лицом тут же уселся на землю.       — Нет внучок. Ходок теперь из меня никакой. Но ты не волнуйся. По всем подсчетам до деревни километров пять осталось. Тропку видать хорошо.Часа через два ты к людям выйдешь.       — А как же ты дед? — обнял Кузьмича мальчик и в голос заплакал.       — Со мной все будет хорошо. Потом помощь приведешь, здесь не заплутаешь. Ну, не плачь, родной. Ты же у меня теперь настоящий мужчина. Вот, возьми фляжку с водой, пару пирожков, и в путь. До темноты должен успеть…       Обняв деда в последний раз зарёванный мальчишка, поминутно оглядываясь, почти бегом отправился в дорогу. По бокам привычно мелькали кусты, сверху, как и прежде, светило солнце, и только теперь он был совершенно один. Через какое-то время, задумавшись и уже перейдя на бег, мальчик со всего маху споткнулся об какой-то корень и, приложившись любом о землю, потерял сознание…       Очнулся он уже к вечеру. В полумраке стояли причудливые тени. От страха у Юрки отнимались ноги, и вдобавок он совершенно потерял дорогу, а шёл теперь наугад. Скоро наступит ночь. У него осталась одна фляжка воды и один несъеденный пирожок. Должно было случиться поистине чудо, чтобы мальчик выжил…       Вода во фляжке закончилась, а пирожок он съел ещё вчера, или это было два дня назад? Юра давно потерял счет времени и к тому же заблудился напрочь. Брел наугад, надеясь только на чудо, не обращая внимания на кусты и овраги. Лишь по случайности он пока еще не упал и не переломал себе ноги. Размазывая слезы по щекам, мальчик держался из последних сил и в конце концов просто свалился под каким-то кедром, закрыв глаза, а когда их открыл, увидел стоящего в двух шагах с нацепленным на шею синим ошейником знакомого волка.       — Тошка, Тошенька, милый, — шёпотом сказал мальчишка и погладил подошедшего друга по мордахе.       Зверь заскулил и, облизав лицо ребенка, отбежал от него на пару шагов, повернув голову, как будто приглашая его за собой.       — Ты меня зовешь? Ты выведешь меня к людям? Сквозь слезы улыбнулся Юрка, поднялся и потихоньку потопал за медленно трусившим по еле заметной тропинке волком…       — Ты опять все грибы прихватизировал, Петрович? — недовольно сказал мужчина в рыжем дождевике пожилому дедуле в желтой телогрейке.       — Дык тебе, Гаврила, никто не мешает, вон полкорзинки набрал.       — А у тебя уже полная.       — Ты невнимательный больно. Присядь просто чуть-чуть, да по сторонам оглядись, тогда и грибов больше увидишь.       — Слышь, Петрович, вроде волк стоит.       — Ну да, вижу — ответил старик, доставая из-за плеча двустволку.       Волк между тем завыл и отбежал на безопасное расстояние.       — Гляди-ка, Гаврила, как будто пацан у дерева лежит.       — И то.       Быстрым шагом грибники приблизились к кедру и увидели свернувшегося в комок мальчика.       — Вроде дышит, — послушал его сердце Петрович.       — Видать не один день блукал, — потрепал мальчишку по щекам Гаврила, и когда к его радости паренек открыл глаза, поднес к его губам бутылку с водой.       Мальчик жадно принялся глотать пересохшими губами прохладную влагу, а напившись, прошептал:       — Там деда остался, в тайге, Василий Кузьмич. Помогите, пожалуйста. Затем устало вздохнул и потерял сознание…       Сперва он почувствовал запах. Пахло свежестью и чем-то ещё очень знакомым, но пока неуловимым. Потом появился звук. Где-то рядом шёл дождь, но на него почему-то не капало. Открыв глаза Юра увидел белый потолок, а сквозь открытое окно в большую, светлую комнату врывался легкий ветерок, приятно холодившей ему лицо.       Сидевший рядом человек слегка пожал ему руку и до боли знакомым голосом тихо сказал:       — Ну здравствуй, герой. С возвращением тебя.       — Дед. Ты живой, — расплакался мальчик и сев на кровати, обнял старика.       — Тихо, тихо. Ты меня не поломай на радостях, — улыбнулся Кузьмич, и только тут Юра увидел, что старик сидит в кресле-каталке, и нога у него перебинтована.       — А как же ты из тайги вышел?       — С твоей помощью, да с помощью Доброго. Тебя грибники около самой деревни подобрали, если ты помнишь.       — Помню. Меня Тошка проводил. Заблудился я.       — Надо же. Я не знал. Выходит зря я тогда этого пса около сортира материл. Ну вот. Сколько времени прошло после твоего ухода я не помню. Очнулся я на руках у хозяина, когда он меня по тайге, как мешок с картошкой тащил. Занес в деревню, положил на порог к ближайшему дому, грохнул кулаком в дверь и был таков. Люди в доме попались приветливые. Рану мою обработали, а тут как раз и помощь подоспела. Грибники эти в полицию заявили, а там уже в курсе были, что старик и мальчик в тайге потерялись. Это мама твоя постаралась. Вот мы и оказались с тобой в одной больнице. Мать от тебя двое суток не отходила, пока ты в бреду метался. А сегодня я ее чуть не силком домой отправил. Пусть отдохнет немного. Завтра увидитесь.       — Сильно ругалась? — с опаской посмотрел на деда ребенок.       — Переживу, — отмахнулся дед, - главное, мы живы и почти здоровы, а еще я очень горжусь, что у меня такой сильный и смелый внук.       — Спасибо, дед, — положил ему голову на колени Юра, — а мы к тёте Маше поедем?       — Обязательно, родной, только вот поправимся немного, — погладил мальчика по макушке старик и мечтательно посмотрел в широко раскрытое окно, где из-за темной тучи пробился яркий луч солнца, как будто открывая новую страничку в их, словно заново начавшейся жизни…