Сердце Великого хана

      - Погони не надо, пусть их убьет метель, - хан отдал короткий приказ, развернулся и зашёл в шатер.       - Вон, - бросил он сидящим там вельможам и командирам.       Когда все ушли, он устроился на горе подушек и начал изучать старинные свитки, когда-то принадлежащие самому Чингисхану. Сосредоточиться получалось плохо: мысли о безрассудной храбрости русских воинов не покидали его голову ни на одну минуту.       Вдруг он заметил какое-то шевеление в самом дальнем углу шатра. Батый отложил свитки, медленно встал и осторожно приблизился. Там, едва дыша от страха, сидел кто-то, очевидно, отбившийся от рязанцев во время боя. Когда хан подошел совсем близко, этот кто-то испуганно вскрикнул и еще дальше забился в угол.       - Встань, - приказал хан своим бархатным голосом. Он говорил тихо, потому что не хотел, чтобы кто-то снаружи их услышал, но властно, давая понять, что этому трусливому воину, который укрылся от битвы, предпочел спрятаться, пощады лучше не ждать.       Человек весь задрожал от страха, но все же поднялся на ноги. Темные как ночь глаза хана столкнулись с перепуганным взглядом голубых глаз молодой девушки. Батый пытался рассмотреть ее получше, но шарф, натянутый на самый нос, закрывал все лицо. Хан медленно обошел свою находку. Его движения были неспешными, даже ленивыми, и грациозными, как движения снежного барса, подкрадывающегося к добыче. Он оказался за ее спиной и, недолго думая, сорвал шарф и капюшон. Девушка всхлипнула и дернулась. На плечо легла ровная, светлая, слегка растрёпанная коса, алели щеки и губы, и пусть в ясных синих глазах стояли слезы - девушка была прекрасна.       - И как тебя зовут? - спросил хан, улыбаясь краешком губ, но его прервали: в шатер забежал один из ордынцев, поклонился своему господину, и собирался что-то ему сообщить, как заметил девушку и оборвался на полуслове.       - Бату-хан, эта девушка была с русами! - воскликнул он, но тут же замолчал, с опаской поглядывая на своего господина, боясь, что прогневил его.       Батый нахмурился, раздраженно махнул рукой и снова отвернулся к притихшей девушке.       - Иди и скажи служанкам, чтобы они привели ее в порядок, - бросил он слуге, - я сам с ней разберусь, - добавил хан и, напоследок смерив девушку внимательным взглядом, вернулся к горе подушек и оставленным свиткам.       Ордынец схватил чуть не плачущую пленницу за локоть и потащил из шатра. Хан обернулся, проводил ее взглядом и снова посмотрел в свиток, вот только сосредоточиться и вдумчиво прочитать его у него совершенно не получалось.       "Что за глупости? Она просто неуклюжая русская девчонка", - с раздражением думал Батый, разглядывая лежащий на полу шарф. Тем не менее, мысли его были далеки от содержавшегося в свитке чертежа осадной машины.       В тоже время, перепуганная русская девушка, около которой туда-сюда сновали монгольские женщины, думала о своей участи. "      Господи, Боженька, почему же он так страшно смотрел на меня?.. Что же будет теперь, Господи? Он ведь... не такой, как его описывали люди. А глаза у него такие... такие добрые... Боже мой, почему же он меня пощадил и не дал в обиду?"       Время пролетело незаметно, девушку накормили, причесали и одели. Когда красивая монголка с подведенными черным глазами доплетала ей косу, в юрту вошел тот самый молодой ордынец.       - Сейчас я тебя отведу к Бату-хану, - начал он, с каким-то неприятным огоньком в глазах разглядывая ее, - ты должна говорить ему правду, иначе поплатишься жизнью, - с этими словами он снова схватил ее за руку и вывел из юрты.       Они вошли в шатер хана, и лицо девушки обдало теплом.       - Пошел вон,- раздался четкий приказ, и она осталась один на один с монгольским правителем.       Хан мягко ей улыбнулся и жестом указал на подушки, и ей пришлось сесть рядом с ним. Девушка сидела, едва дыша, и боясь поднять на него взгляд. Хан дотронулся холодными пальцами до ее подбородка, заставляя чуть приподнять голову, и попытался заглянуть ей в глаза.       - Как тебя зовут? - спокойно спросил Батый.       - Лада,- ответила она, борясь с желанием расплакаться.       - Лада, - задумчиво протянул он, - красивое имя. И как ты оказалась в моем шатре? Отвечай честно, я не терплю лжи. - Я поехала вместе с русскими купцами, - начала она, и голос ее дрожал, - а когда началась битва, я спряталась под стол.       Батый задумчиво покивал головой.       - Хорошо. Хочешь пить?       Лада бросила на него испуганный взгляд, и быстро замотала головой то ли вверх-вниз, то ли в разные стороны. Батый хлопнул в ладоши, и тут же появилась служанка, немолодая женщина с подносом в морщинистых руках, дала девушке кубок с холодной водой и удалилась.       - Ты красивая девушка, - просто сказал Ладе Батый, наблюдая за тем, как она подавилась водой и пыталась откашляться, - знаешь, я, пожалуй, сохраню тебе жизнь. Будешь мне прислуживать, - хан улыбнулся и сощурил глаза. Естественно, он не собирался убивать девушку, которая смогла его заинтересовать.        Лада смогла только вымученно улыбнуться. Она не хотела оставаться в вражеском стане, однако то, что Батый сохранил ей жизнь, не могло не радовать.       Бату-хан хлопнул в ладоши, и снова появилась та женщина, что принесла воду.       - Наргиз расскажет что и как делается, - обратился он к Ладе, - и будет помогать тебе первое время. Сейчас идите, я хочу побыть один.       "Она очень красивая. Надеюсь, я поступил правильно. Пусть пока служит мне, а там... Посмотрим", - подумал Батый. Затем он собрал все свитки и сложил их в бесформенную кучу на небольшом столике.       Вечер пролетел быстро. Утомленный насыщенным днем, ужасно уставший Батый приказал расстелить кровать, снял дорогие шелковые одежды, расплел свои волосы. Засыпая, он думал о совершенно разных вещах, но как бы он не хотел, всегда его мысли возвращались к юной русской девушке с перепуганным взглядом.