Protagonist

      Никогда еще от звона дверного замка Тэхена не бросало в холодный пот. Наверное, только в тот период, когда всегда ждал подвоха или инкассаторов, пришедших забрать его деньги. В этот раз все иначе, в этот раз виной было тянущее чувство во всем теле и трясущиеся руки от слов Чонгука. Он четко в трубку проговорил намек на что-то между ними. Это тот человек, который и наделить редким поцелуем удосуживается далеко не каждое утро. А теперь заявляет про стойкое желание относительно партнера.       Тэхен точно слышал, как тот снимает обувь в коридоре, и до последнего не знал что делать, но все же, набравшись смелости, вышел из кухни и встретился взглядом с парнем.       — Что-то случилось?       — Нет, — спокойно ответил тот.       Настолько спокойно, что даже стало не по себе. Разгоряченный Тэхен тут уже нафантазировал себе столько всего, а Гук был словно монахом в горах, думающем только о просветлении.       — Просто ты сказал такое по телефону, что я…       — Я могу повторить.       — … — в ответ на такое слов не нашлось. Когда Ким успел позабыть о прямолинейности своего парня?       — Вообще-то, такие дела так не делаются.       — Согласен, ты бы мог внести хоть каплю романтики, а не объявлять, словно о вторжении.       — Я не о том, я о медицинском обследовании.       — Что? — мысли Тэхена относительно всего окончательно потеряли верное направление.       — Мы должны были бы пройти медицинское обследование перед этим.       — Ты предлагаешь сейчас поехать в больницу?       — Предлагаю на время забыть, что я вечно слишком много знаю.       — Я не понимаю тебя.       В мгновенье Гук оказался слишком близко к своему партнеру, еще раз напоминая о том, что некогда ребенок давно окреп и вырос, став не на шутку крупнее своего хена.       — На этот вечер я забуду обо всем и просто побуду эгоистом.       — Чон…       Но нет, больше никто не хочет слышать лишних слов. Гук лишь грубо хватает чужой подбородок и, легко вздергивая голову, льнет к парню с поцелуем. Он скучал по этим губам. Ему тоже тяжело со своим характером, ведь он до сих пор не уверен, хочет ли Тэхен что-то или его принуждают тут. Он не требует лишнего, даже когда очень хочется его целовать, он не уверен заслужил ли. Верно, Чонгук просто считает себя тем, кто не заслужил такого парня, как Ким Тэхен. Знает ли последний вообще о том, что он тоже может быть идеальным для кого-то? Чон, например, считает его намного лучше себя. Он проще, легко сходится с людьми, добродушен, не делает кому-либо больно и умеет любить так открыто.       — Мне не понравилось сегодня, — в губы немного зло шепчет Чонгук, решительно наступая на парня и заставляя того спиной вышагивать по коридору.       — Что?       — Что ты сразу поставил на себе крест как на отце. Знаешь, благодаря твоим генам ребенок был бы очень красивым… и сексуальным.       — Гук, ты пил? — ошарашенный Тэхен просто не знает куда деваться, ведь Чон не похож сам на себя.       — Я сказал, что забуду о том, какой я обычно. Хен сказал, чтобы я сделал все что хочу, все что в моей голове, и сказал все это тебе. Поэтому, даже если это ранит тебя, обидит или причинит боль, — Чон после этой фразы наклонился к чужому уху и тихо прошептал: — Я все равно сделаю это.       — Чонгук, ты немного пугаешь.       — Сегодня я навсегда сделаю тебя своим.       А после этого снова не дают ничего говорить. Тэхена попросту толкают, отчего тело тяжелым грузом падает на кровать. Эмоции смешиваются просто в огромном потоке. Потому что он не понимает, что происходит и куда делся тот замкнутый Чон Чонгук. Однажды он уже сломал легенду о том, что тот высокомерный. Потом о том, что тот ненавидит говорить с людьми. А что теперь? Он узнает, что творилось в этой голове? Тэхен так же и не понимает, что значат его слова про боль и обиду.       — Подожди, — резко останавливает он навалившегося парня. — Ты хочешь сказать, что в твоей голове ты считал, что оберегаешь меня, отказывая в …       Чонгук кивнул. А вот на лице Тэхена зацвела настоящая улыбка сумасшедшего: кривая и истеричная.       — Я не уверен, что у меня получится хорошо, — честно признается парень. — И я обещал, что будет не больно, но тоже не уверен.       — Хорошо, что ты никуда не пошел учиться на практике.       — Я думал об этом…       — Ах, что же мне еще от тебя ждать?       Но вопреки ругательствам и мыслям младшего, Тэхен просто притянул его и снова поцеловал, менее страстно, с большей нежностью и любовью, как умеет только он. Одним поцелуем, закрывая все сомнения и развеивая мысли. Чонгук же утопает в этой любви к себе, не понимая, чем заслужил такое.       — Тэхен, — разрывает снова младший поцелуй.       — Что еще?       — Я люблю тебя.       Весь мир снова перестает существовать. Тэхен не помнит как улыбаться, как смеяться, плакать или даже двигаться. Он с трудом успевает дышать, чувствуя только, как в груди все рвется на куски. Услышать такие слова от Чонгука казалось запредельной реальностью. А теперь он готов расплакаться.       — А я могу… услышать… еще один разок?       — Я люблю тебя, — столь же спокойно заявляет Чонгук, даже не намереваясь менять свое положение, все так же в постели нависая над своим парнем и смотря прямиком в его растерянные глаза. — Я должен был сказать это раньше. Но когда услышал тебя сегодня в ресторане, я понял, что должен повторять это каждый день, чтобы ты никогда не сомневался в моих действиях. Что бы я не делал, я всегда люблю тебя, — повторяет он и опускается, прижимаясь с трепетом к чужим губам. — Прости, что так редко говорю это.       А с глаз старшего уже текут слезы. Радость и волнение все сливается воедино, и он может только ощущать, как чужие губы касаются глаз, снимая капли с висков, опускаясь поцелуями к уху. Гук больше не пытается думать только о Тэхене, он давно уже должен был понять, что относительно друг друга у них стерлись границы мыслей. Они хотят одного и того же, они думают одинаково. Гук все это время сомневался в чем-то, он боролся с собой, так же как всегда борется с общественностью. Но Тэхен особенный… Его поддержка сегодня окончательно это доказала — он понимает его во всем. И не просто принимает как должное его мнение, не видит его как единоверное, он мыслит точно так же. И это видно. Во всех его жестах.       Гук не замечает, как ему становится мало лица, и поцелуями он уже заполняет шею своего парня, переходя на легкие покусывания пока только губами. Руки уже безбожно забираются под домашнюю футболку, проходясь по его груди. Он так много времени потерял из-за своей нерешительности. И теперь, целуя эту кожу, ему казалось всего мало. Он снова прикусывал ее, уже зубами, оттягивая, ощущая, как вздрагивает под ним тело. Это нравилось. Он чувствовал себя одержимым маньяком, потому что власть над Тэхеном возбуждала его моментально.       Тэхен же лежал, не зная как ему пошевелиться. Признание действовало как настоящая анестезия, отчего конечности перестали слушаться. И лишь когда его в очередной раз укусили куда-то возле адамова яблока, он зашипел. Только вот на младшего это больше не работает, в его душе видимо всегда жил садист, потому что от ощущения дрожи тела ему захотелось сделать еще немного больней, и он впился в грудь парня ногтями, потом провел им и подхватил пальчиками набухший сосок. Такая реакция говорила о взаимной тяге к такого рода приключениям и это лишь очередной раз подтверждало их предназначение друг другу.       Стоило Чону приподняться на руки, как чужие тут же обвили его шею и снова притянули для поцелуя, а Гук лишь нагло массировал набухший сосок, пока его собственные губы подвергались всевозможным ласкам. Тэхен тоже давно ждал этого, и пускай опыта у обоих было не более, чем друг у друга, но ласками они уже успевали побаловаться, и потому резко задранная футболка младшего никого не удивила. Но только сегодня Гуку хотелось услышать стоны своего парня о том, что ему хорошо. Он видел такое в порнухе и читал на страницах манги, и пускай только в теории, но он знает все способы услышать это.       — Сегодня только я сделаю все, что захочу, — спокойно и в то же время в приказном тоне сообщил младший, убирая чужие руки от своего тела и заводя за голову. В отместку своим словам, он задрал уже чужую домашнюю футболку, оголяя белую кожу с покрасневшими красными полосками на груди.       Опускаясь к соскам уже лицом, Чонгук испытывал волнение. И хотя подобным они уже занимались и доходили даже до других этапов, сейчас все казалось более особенным. Он обхватил бусинку сначала языком, полностью накрывая ее, заставляя тело под собой напрячься, а только потом прикусил зубами, заставляя Тэхена дернуться и сжаться. Все было мучительно медленно, без животного набрасывания. Чонгук мучал его как мог, одной ладонью уже во всю скользя к домашним шортам и, не церемонясь, пробираясь внутрь.       — Чонгук, — перебарывая смущение, таки выдавил из себя Тэхен. — Мне надо… сначала в душ.       — Ты прав, — отстранился младший и неожиданно резко встал с постели.       Только он не спешит уйти и не дает Тэхену даже подняться, он нагло поднимает его на руки. И прижимает к себе. А на удивленный взгляд никак не реагирует. Он не тот, кто будет дважды повторять: сегодня он будет эгоистом и делать только то и так, как пожелает того сам. Он желал самостоятельно отнести его в душевую, поставить там и…       — Не трогай. Я сам нас раздену, — снова этот приказной тон и самая неуважительная форма обращения. Чонгук позабыл о том, что младший здесь именно он, а Тэхен вновь вспомнил, что его некогда маленький ребенок давно вырос в вполне взрослого мужчину.       И этот самый мужчина совсем не изменился из-за душа, подобное его заинтересовало только больше, потому что он сдернув футболку с Тэхена, с любопытством осматривал его тело, пока в голове что-то не щелкнуло и это же тело он не вжал в раковину, накрывая губы поцелуем и снова засасывая язык в свой рот. Что творилось в этой вечно просветленной голове, Тэхен не понимал, но каждый жест ему определенно нравился. Раскованный Гук, позволяющий себе все, — был безбожно сексуален. Хотелось кричать об этом, но боясь смутить парня, он молчал и позволял тому делать все, что пожелает, мечтая узреть всю мощь его памяти на подобные вещи и способность обучаться. И эта способность была омерзительна, потому что влажный язык Чонгука соскользнул со рта на шею, оттуда на грудь, и так скользил до самого живота, заставляя Тэхена дрожать от предвкушения и удовольствия, пока резинка штанов не была смочена, а после нагло сдернута вниз, вместе с бельем, открывая все самое ценное.       Тэхен готов был плакать от смущения, потому что теперь стоял совершенно голый перед Чонгуком, причем когда лицо последнего на уровне паха, смотрит на него снизу вверх с таким желанием. Но Гук не трогает его тело больше, он только удостоверился, что главный показатель степени заинтересованности стоит твердый и уверенно ожидает продолжения. Поднялся Чонгук, выпрямляясь, и уже хочет раздеть себя, как чужие руки резко перенимают инициативу.       — Ты так поиздевался надо мной, я же могу поступить с тобой так же?       Только Тэхен то читал намного больше, поэтому сейчас ему хотелось хоть в этом деле показаться более обученным. Он ведет сначала руками по одежде, до ворота рубашки, и после начинает расстегивать каждую пуговку, спускаясь все ниже, при этом так смакуя момент, что у Гука начинают дрожать ноги, и, когда зубы Кима впиваются в шею, не выдерживая ахает и упирается ладонями по обе стороны от Тэ, удерживая себя на весу. А Тэхен целует его, пользуется точно таким же способом, целуя грудь, живот, расстегивая пряжку штанов и спуская их. Но он оставляет чужое белье, видя, как в одном месте уже образуется небольшое пятно. И поэтому языком касается сначала именно там.       — Тэхен! — встревоженно вырывается с чужих уст.       А старшему все равно, он любит этого человека настолько, что даже запах не смущает. Ведь Гук был в белье весь день и действительно стоило бы принять душ, но Ким, не стесняясь, облизывает ткань, а потом еще и прикусывает, сжимая рот посильнее, чтобы губы скользили по сложенному, но твердому члену под бельем. Гук даже прикрывает глаза не в силах смотреть вниз, как там орудует Тэхен и его чертов язык. С него стягивают белье, а он еле держится на ногах, чуть ли не падая на пол следом за ним. Потому что этот чертов поганец, не убирает лицо, даже когда отвердевший орган открывается наружу и в стоячем положении упирается парню в щеку. Тэхен от этого лишь улыбается и совсем невесомо ведет языком по всему стволу, отчего неопытный ребенок на миг сдает позиции и оседает на пол, страстно впиваясь в чужие губы.       — Если ты будешь так вести себя, я не дотерплю до окончания душа! — грозно говорит парень и поднимается, поднимая и Тэхена, заталкивая его в тесную душевую кабинку и включая воду.       Сначала бьет ледяная, словно желая остудить тела. Но тем все равно, они слишком горячие. Чонгук прижимает парня к стенке душевой и смазано целует губы, наплевав даже на воду заливающую лица обоих. Он чувствует, как члены соприкасаются друг с другом, как чужая выступившая жижа размазывается по его волосам на лобке. Он стонет от удовольствия, когда рука Кима скользит по спине, оставляя отпечатки пальцев, он выгибается, когда Ким сжимает его ягодицу. Словно это он тут тот, кого вот-вот изнасилуют, и это совсем не по нраву младшему. Он резко хватает неугодную ему руку и кладет на член Тэхена, сверху накрывая своей, заставляя два члена теперь быть в одной ладошке и начиная двигать руками и бедрами. Это все еще то, что у них было. Они забавлялись таким образом пару раз, но от ощущения, что сегодня все будет точно иначе, никто не мог перестать наслаждаться.       Особенно ясен настрой младшего стал в тот момент, когда во время мытья он разворачивает Кима и прижимает грудью к стеклянной поверхности, рукой хватая его под живот и заставляя выпячивать соблазнительную задницу, поглаживая ее и опускаясь на колени, оставляя на ней укус. Это только его и никому больше никогда принадлежать больше не будет. Чонгук нагло проталкивает один палец, не смущаясь, когда его тут же зажимает кольцо мышц.       — Чонгук… я еще не готов… Там же!       — Я лучше тебя знаю все, что там находится.       И просто с желанием проучить болтливого любовника, резко пытается толкнуться двумя пальцами, отчего Ким хнычет, но не пытается сбежать, напротив, помогает как может, выпячивает задницу сильней и сам буквально насаживается на чужие пальцы. Чтобы хоть немного утешить парня, Чонгук не очень красиво, зато эффективно, выкручивается, подбираясь к висящим яичкам, водя по ним языком. И в этот момент, услышав первый благодарственный стон, начинает активней проталкивать пальцы. Благодаря воде все идет намного успешней, чем могло бы быть, но подарок Джехена из головы никуда еще не девался и потому Гук спокойно продолжает массировать анус изнутри, ненавязчего растягивая его. И Тэхен действительно не против. Он видит, как краснеют его уши и тот зажимает глаза, но не сбегает.       Чонгук все же не выдерживает и поднимается, обхватывая парня со спины и шепча на самое ухо.       — Ты хочешь чтобы мы сделали это сегодня?       — Да, блять, Чонгук, я правда хочу. Хватит сомневаться, я вытерплю. Я очень хочу! Пожалуйста, — на эмоциях выпаливает старший и пытается схватить снова губы любовника, с трудом затягивая его в поцелуй.       После душа, как только Тэ опустили на кровать, Гук покидает помещение. И возвращается уже с розоватой баночкой, на ходу вскрывая ее трясущимися пальцами. А в зубах зажимает конверт с очевидным предметом.       — Когда ты это все… купил?       Плюнув упаковку с резинкой на кровать, Гук опускается на край и кидает на пол полиэтилен, в который был ранее завернут лубрикат. А саму баночку кидает на постель, забираясь на нее целиком и вновь устраиваясь на обнаженном парне.       — Не твое дело, — ласково огрызается все же и снова целует его.       — Я не хочу с резинкой.       — Так будет проще.       — Ты так не получишь удовольствие!       — Но тебе будет менее больно.       — Тогда я закончу все ртом… — уверенно говорит Тэхен и притягивает парня снова к себе.       — Ты не должен говорить такое вслух, — резко смутившись выпалил Чонгук.       — Я радуюсь, что ты наконец трахнешь меня, я могу говорить, что захочу.       — Ну нет, секс не должен быть таким!       — О боже мой, Чонгук, секс не должен быть таким со шлюхой, а ты мне уже почти семья, он может быть любым. Кто запретит нам? — и такая нежная квадратная, а главное, безумно любимая улыбка.       — Даже твой голос заставляет меня хотеть испытать все это поскорее.       Тэхен же, видя, что его парень все же немного до сих пор сомневается, перебарывая стеснение просто раздвинул ноги. Чонгук, устраиваясь удобней, опустился прижимаясь всем телом, ощущая теперь зажатые органы между ними и легко двинул бедрами.       — Прости, думаю, лучше не так… — неловко проговорил Гук и поднялся. — Перевернись, пожалуйста.       — Нет.       — Что?       — Не хочу, — решая, что Гук снова начал сомневаться в себе и позабыл начальные слова, Тэхен решил помочь ему вернуться к начальному настрою. — Отступишь теперь?       И ведь они все еще могут почти считывать мысли друг друга. Хватает этого взгляда полного страсти, чтобы Гук рыкнул и нагло швырнул Тэхена на сто восемьдесят, вжимая грудью в постель и падая сверху. А потом еще и кусает его ухо, шею, спину, напоминая, кто тут главный в постели, и вместе с тем благодаря за это напоминание. Чон, не выпуская Кима и не давая возможно сбежать, будучи прижатым телом, открывает рукой лубрикант и наливает себе скорее на руку, подвинувшись в сторону, тут же все это размазывая меж чужих ягодиц. Он снова дает волю страху, ведь движения уже не такие уверенные. Но все же не теряется и проталкивает два привычных пальца внутрь, сначала медленно и робко, а потом уже активней, начиная двигаться внутри. И вместе с этим он внимательно следит за чужим лицом, изучая все внутри, пока в определенном повороте лицо не кривится в блаженной боли, а тело не подается назад.       — Да, это оно, — сквозь стон выдает старший, и вопреки чьим-либо желаниям, поднимается на коленях, изгибаясь в спине.       Гук до сих пор окончательно не разобрался, что ему надо испытывать и правильно ли то, что видя прогибы чужой обнаженной спины с завершением откляченной задницы, в которой то и дело исчезают его пальцы, ему нужно еле сдерживать свои стоны. Никто даже не трогает его, а картина, открывшаяся ему сейчас, вынуждает кончать без остановки. Словно это лучшее порно в жизни, где все закончится на первых секундах. Но Чонгук не теряется и добавляет третий палец, когда тело под ним резко сковывается и расслабляется. Гук перестает понимать: делает ли он лучше или хуже, и тогда старший попросту начинает двигаться сам, и, блять, другого слова тут уже не подобрать, когда неопытный Чон видит, как некогда сексуальное тело так откровенно требует ласки, просто насаживаясь на пальцы.       Тут уже сдерживаться не смог бы никто, и младший резко поднимается, вытаскивая оба пальца и активно смазывая обильно уже свой член смазкой и растирая. Он так набух, что даже жесты своей рукой доставляет уйму удовольствия, а когда головка соприкасается с узкой дырочкой:       — Тэхен, расслабься.       — Да войди ты уже! — рычит на него старший и даже рукой слегка оттягивает ягодицу.       Чонгуку повторять столько раз уже излишне, и он просто упирается в отверстие и надавливает всей силой. Сначала кажется, что не происходит ничего, только Ким стонет от боли и выгибается до хруста в спине, а потом как-то резко головка исчезает внутри, а все остальное проходит уже проще и пускай на лице Тэхена все еще нет ничего, кроме боли, Гук все равно доволен собой, потому что тело просто содрогается в предвкушении. Ему стоит последних сил и выдержки не начать вдалбливаться в узкое пространство с желаемой скоростью. Он с трудом опускается вместе с Кимом на постель и ложиться сверху, ласково целуя теперь его за ушком, водя язычком по шее и всячески успокаивая.       — Я люблю тебя, Тэхен, — шепчет он возле уха. Это и правда лучшая анестезия.       — Я тоже люблю тебя, — хриплым голосом с трудом проговаривает Тэхен и разворачивается, получая долгожданный поцелуй в губы.       И именно в этот момент орган внутри начинает свое движение. Чонгук даже прикрывает глаза, отдавая всего себя этим ощущением, и они божественны. Никакая рука — своя или чужая — не сравнится с тем, как внутри тебя сжимают мышцы, как узко в любимой заднице и как стонет Тэхен сначала от боли, а потом… Потом Гук вспоминает нужный наклон и резко входит на всю длину, слишком неожиданно ударяя по соблазнительно манящей точке, отчего тело под ним вскрикивает и тут же напрягается, с желанием подстроиться под этот ракурс, чтобы ощутить подобное еще раз. И Гук готов это предоставить. Сначала его движения робкие и медленные, он привыкает сам ко всему новому, а когда ловит себя на мысли, как же это офигенно, просто перестает задумываться и старается поймать ритм еще быстрее, чем был до, срываясь словно дикое животное.       Пустая тихая комната в мгновенье наполняется пошлым шлепаньем двух тел друг о друга, редко с размазанными глухими стонами и рыками, звуками поцелуев и ударов кровати о стену. Чонгук ни разу не жалеет о том, что снял эту последнюю границу между ними именно сегодня. Потому что именно теперь он осознал, что ему нужно делать дальше.       А пока он выгибается, поднимаясь на колени и поднимая размякшего парня под собой, набирая новые обороты и жестче прежнего толкаясь внутрь. От каждого удара по телу Кима проходит новая дрожь, потому что ощущения непередаваемые, и хочется кричать об этом, чтобы все слышали. Чтобы слышал и Чонгук, понимая на сколько сладостны сейчас его действия.       А Гуку этого мало, он поднимает любовника на колени, прижимает к своей груди, кусает его плечи, и нагло хватает вставший колом член рукой, ловя ритм и даже немного опережая его. Тэхен почти плачет, не зная куда деть свои руки, забрасывает их назад, хватается за чужую голову, вцепляется в волосы, лишь громче от этого слыша дыхание у своего уха. Все тело просто ломит, колит, дрожит, ему совершенно плохо, настолько сильно, что блаженно хорошо, и он кончает первым, не думая о том, как им теперь здесь спать, размякая в чужих руках, почти падая в собственную кончину, но удерживаемый чужими руками. Гуку этого мало, он заламывает руки парня за спиной, удерживается теперь только за них, ускоряя прежний ритм, рыча в ухо, горячим дыханием обжигая все вокруг.       Ему хочется кончить, прямо сейчас, в это мгновенье, но гордость превыше, и он сдерживается до последнего, бросая таки парня на кровать и, уперевшись руками, начиная вбиваться с новой силой, теперь почти выходя до конца и резко проталкиваясь обратно. Пот льет градом, теперь совершенно смывая остатки душа, но ему все равно, он едва не пускает слюну со рта, когда слышит новый всхлип со стоном от Тэхена, а когда опускает голову и видит, как член исчезает в раскрасневшейся заднице, упускает свою сдержанность, кончая во внутрь, и не сразу уловив все, ударяя в переполненный анус еще пару раз. От этого Тэхен даже почти возбудился снова, он даже чувствует этот новый прилив сил, но понимает, что для первого раза им будет достаточно и такого. Остальное они попробуют завтра или, еще лучше, утром. А пока он принимает на себя опустившееся сверху взмокшее тело.       — Теперь ты мой, — грозно рычит парень и еще раз кусает мочку уха, уже устало, выбившись из сил.       — Ты забыл надеть резинку.       — Твою ж мать, — прошептал он сначала серьезно, а потом резко рассмеялся.       — Ты чего?       — Просто, я подумал о том, что люблю тебя еще сильней, чем мог представить.