Protagonist

      Дверь захлопывается, и Юнги остается наедине со своими мыслями, он прикрывает глаза, и на деле не хочется ему ни спать, ни есть, ни жить. Во что вообще превращается его жизнь, если все так дерьмово? Он столько трудов вложил, но ради чего? Чтобы оказаться стоящим среди какой-то маленькой квартирки, не имея при себе даже паспорта? Ничтожное отродье?       — Все в порядке? –раздается голос за спиной, отчего Юнги вскрикивает и моментально оборачивается.       — Какого хера ты еще здесь? — вскрикнул он еще раз, осматривая Янлин у входа. — Гук же там всех развозит!       — Так я тоже буду жить тут, — невинным голоском говорит китаянка и с важным видом проходит расстилать матрас.       — Что? Охуела, выметайся! Вали к своему папику!       Внезапно руки девушки застыли, сжимая плотную ткань, Юнги тут же насторожился из-за такой реакции. Он ведь не погорячился называя ее парня «папиком»? Возможно, сейчас, будучи не сбалансированным на моральном уровне, он вполне способен переходить и на унижения.       — Ты забыл?       — Что?       — Я же его бросила, как я могу вернуться.       — Дура тупая!       — Я помню, — спокойно отвечает она. Не время, чтобы спорить с Мином, хотя он и пытался выглядеть весьма спокойным, она ощущала его внутреннее беспокойство. Да тут и шаманом быть не надо, чтобы понимать в каком состоянии находится некогда владелец бара. — Я постелю тут, прими душ и ложись спать.       — Сама спи, я не хочу, — ворчливо говорит Юнги, не заметив обиды, и упал на пол возле стены. — Мне нужно подумать.       — О чем же? — не прекращая стелить спальное, продолжала девушка.       — Что мне теперь, блять, делать.       — И какие мысли?       — Конечно же, поеду в Тэгу, в Сеуле мне теперь делать нечего.       — Ммм, — тянет она. — Тогда, по твоей логике, я должна уже бежать за билетом в Китай?       — Что, бля?       — Ну, знаешь, я приехала в Корею, чтобы найти парня, потому что мне нравятся высокие и красивые корейские парни, но я рассталась именно с таким, да еще и тем, кто содержал меня. Мне лететь в Китай?       — Делай что хочешь, меня не ебет.       — Я не об этом, — качает она головой и, закончив с делами, садится на корточки перед мрачной физиономией Юнги.       — Тогда что?       — Я о том, что вместо этого я собираюсь остаться тут и добиться своей цели.       — Найти высокого красивого корейского парня номер два?       — Нет, — ее улыбка тут же начинает сиять на лице, слегка окрашиваясь долей смущения. — Тебя.       — Ты ебанулась головой, когда тонула? Прости, мой косяк видать.       — Я же сказала: ты мне нравишься, Мин Юнги.       — А ты мне, блять, нет! — уточняет бармен, отводя взгляд в сторону. — В любом случае, мне не до этой хуйни сейчас, у меня ничего нет.       — Это не важно, что у тебя есть. Знаешь, я помогу тебе все вернуть, раз тебе это так важно.       —?       — Говорят, что «за каждым великим мужчиной, стоит не менее великая женщина». И если это так, то я не против стать этой самой героиней!       Мин трет свои глаза и встает, обходя растерявшуюся девушку. Парень же подходит к ящикам и заглядывает то в один, то во второй, не находя там абсолютно ничего.       — Также поговаривают, что весьма тупо менять тепло и дом на пропасть.       — Ты не пропасть, не сравнивай! — возмущенно пищит она и останавливает его на моменте желания открыть новую дверцу. — Пойми ты, важно не то, что есть у человека, а о чем мечтает, что делает и в целом сам он.       — И о чем же мечтаю я?       — Жить богато? Хотя, я так думала лишь по началу, — кивает она и разводит руками. — Теперь мне кажется, что тебе нужен тот, для кого ты будешь жить. Словно оправдание, чтобы ты всегда мог сказать: «мне-то похуй, мне так лень, я не хочу, но…» и дальше тысяча оправданий почему ты до сих пор жив. Не думаю, что тебе нужно признание множества, потому что тогда ты бы стремился увеличивать обороты бара, расширялся, ходил на светские тусовки, а не запирался в своей квартире даже без окон, лишь бы не видеть свет!       — Ты несешь какую-то херню, женщина! — Юнги разозлился, просто потому, что ему не нравился ход ее мыслей, он был слишком правильным, наглым и вторгался в это маленькое личное пространство, куда всем был воспрещен вход.       — Ты заставляешь меня восторгаться тобой, Мин Юнги, именно этим ты мне понравился, а не потому что ты владел баром, потому что были деньги или связи.       Юнги дергает руку сильнее и таки открывает очередной пустой ящик, всматриваясь в слои пыли внутри. Янлин же хмыкает, отходит назад и с недовольством продолжает:        — Жаль я не могу тебя заставлять, — отчеканивает очень громко и так же громко вздыхает с отражением глубокой печали.       Уходит в душ, не проронив больше ни слова, оставляя несчастного погорельца наедине с самим собой. Нет, она знает, что, выйдя, снова увидит его живым и невредимым на том же месте, поглощенного в свои печали. Она слишком хорошо стала понимать его, только жаль сама упустила момент, когда это понимание переросло в настоящие чувства.       Юнги же продолжал смотреть на осевшую пыль шкафчика и думать над всем сказанным ему сейчас, словно все еще голос Жу звенел над ухом и продолжал диктовать какой-то трактат, в котором был и смысл жизни, и смысл ее кончины. В конечном итоге ему выплатят страховку, в конечном итоге он сможет начать все заново, ведь начальный его капитал был практически нулевой?       Вышел из своих мыслей он лишь тогда, когда дверь хлопнула еще раз и повеяло неким теплом со стороны душевой. На что парень и обернулся. Янлин была все еще в своей одежде, теперь уже с сырыми волосами, слегка дрожа, подбегая к одеялу и заворачиваясь в него поскорей. Юнги на это мог лишь выдохнуть.       — Что ты смотришь? Ну же, иди прими душ, ты все еще весь запачкан гарью.       — Мне не во что переодеться.       — Все в порядке, ты можешь ходить в трусах.       — …       — Ой, да что я там не видела, — закатила девушка глаза.       — Знаешь, может для тебя и норма ночевать мужчине и женщине в одном доме вот так, да еще и имея лишь одну постель, то для меня совершенно нет.       — Предлагаешь спать посменно?       — В смысле?       — Как ночной караул, вахтами? Ой, не глупи, Мин Юнги. Я насиловать тебя не собираюсь.       — А я уж тем более! — возмущенно встревает он и хмыкает от недовольства. А в ответ лишь милейшая улыбка на чужом лице, настырно проникающая в самую глубину души. — Я в душ! — решительно заявляет Юнги.       Чонгук оставляет Джехена в его доме и вместе с Тэ возвращается в их общий. Все это время между ними стоит настоящая гробовая тишина, потому что один обдумывает, как теперь поступать с другом дальше, а второй бесконечно взволнован происходящим и мыслями о некой Джин, спросить второй первого о которой, конечно же, не решается.       Уже поднявшись в квартиру, приняв успокаивающую ванну, в постели Тэхен осторожно опустил голову на чужое плечо, тут же оказавшись прижатым поплотнее за талию.       — Как думаешь, Юнги-хен будет в порядке? Мы оставили его одного, — с трепетом спрашивает Ким.       — Не одного. С ним Янлин.       — И что? Не думаю, что она задержится дольше нас.       — Уверен, что ты найдешь там ее и завтра.       — Да?       — Конечно. Она не глупая, поумнее тебя будет, поэтому не даст Юнги ничего сделать. Не переживай.       — Ммм… Ты ему поможешь?       — С чем?       — Документы, суд, полиция? Что в таких ситуациях бывает?       — Да, я уже продумал некоторые моменты, завтра доеду до прокуратуры и еще в страховое агентство, думаю, я смогу ему помочь. Хотя, зная хена, он и сам осведомлен как надо действовать.       — Значит он сделает все сам?       — Он наверняка сейчас впадет в стадию депрессии и едва ли сможет соображать.       — Это связано?       — Во время депрессивной стадии уменьшается функционирование мозга, замедляется скорость реакции и обработки информации. Ему будет тяжело сосредотачиваться на многих моментах, а зная хена, он начнет еще и замыкаться в своем внутреннем коконе, избегая контакта с внешним миром. Это хорошо, что Янлин осталась рядом с ним.       — Почему же?       — Думаю, ее любви и навязчивости хватит, чтобы Юнги выкарабкался из этого состояния.       — Что? — Тэхен резко поднялся и удивленно посмотрел на едва ли не уснувшего парня, все так же лежащего с прикрытыми глазами.       — Едва ли я удивлен твоей реакции. Ты не заметил? Янлин все время находила повод повидаться с Юнги, даже когда хотела поработать с тобой над текстами или игрой, она всегда выбирала бар для этого, несмотря на то, что хен категорически был против и высказывал вам это в своей лучшей формулировке «катитесь по пизде, твари бесячие», — спокойно говорит Чонгук, не замечая удивления Тэхена.       Удивлен последний был вовсе уже не чувствами его подруги к старшему, а то, что это все заметил его парень: его безэмоциональный, не понимающий отношений, совершенно не тактичный парень. И это он распознал в каких-то деталях любовные чувства другого человека. Ошарашенный он мог лишь прилечь снова на чужое плечо и попытаться хотя бы прикрыть глаза так, чтобы не начать тонуть в мыслях.       Но не получалось…       В голове теперь крутился вопрос «Кто такая Джин? И кто, тот человек, что смог сделать из его Чон Чонгука такого понимающего парня?!»       Юнги покинул душевую, все же надев погорелую рубашку обратно на свое тело. Янлин в это время уже забрала себе все одеяло, все так же калачиком свернувшись на подобии напольной постели, и благо не нуждалась в подушке. Потому бармен смог пройти, осторожно тихо прилечь на пол и просто запрокинуть руку за голову. Луна сегодня была неимоверно яркой, поэтому даже с выключенным светом комната освещалась крайне сильно. Внезапно, тело рядом издало странный звук, повернулось на другой бок и подползло ближе. Если бы не свет луны, Мин точно бы взвизгнул и побежал бы прятаться, но к нему подобралась лишь чужая рука, а потом подтянулось и все тело, накрывая чужое и собой, и одеялом. Было неловко более чем на двести процентов, но оттолкнуть девушку он не мог. Если до этого в его голове и были странные терзающие мысли, то сейчас становилось совершенно легко. Настолько, что он смог прикрыть глаза и моментально погрузиться в свой счастливый сон.       Юнги резко дернулся и поднял голову над барной стойкой. Сначала был даже удивлен, потому что она все еще целая и вообще имеет привычное расположение и место. А вокруг ничего необычного: одни пьют, другие работают, суетливо обслуживая первых. Юнги осмотрел и себя, заглянув в кривоватое отражение горлышка одной бутылки: это был действительно он, в руках сжимая бокал и полотенце.       — Сон? Мне все приснилось? — с очевидным негодованием высказался бармен и обернулся, обратив внимание, что перед ним уже сидит Тэхен. — Ты что здесь делаешь?       Тэхен же падает головой на барную стойку и просит налить ему, да побыстрей.       — Что случилось, Тэхен?       — Чонгук, — резко, но при этом очень тихо, выдает парень.        Когда голова снова в вертикальном положении, Юнги видит красные глаза полные слез и печали, тусклый взгляд и совершенно безжизненное тело.       — Тэхен, что с Чонгуком?       — Его забрали у меня, — шмыгнув носом и на мгновенье заимев румянец на щеках, говорит Тэхен. — Его больше нет у меня, никогда не будет!       И снова падает на стол, плача на весь бар. Все звуки даже замолкают, Юнги может слышать лишь этот жалобный стон его «младшего братишки», от чего сердце сжимается и рвется в бой.       — Где Чонгук? Я позвоню ему и поговорю с ним.       — Он с ней! Он ушел к ней и теперь счастлив там, далеко, — проговаривает он.       Не успевает Тэхен закончить, как Юнги отмечает рядом сидящего Чимина с наипечальнейшим выражением лица, сжимающего стаканчик и расплескивающего в него уже не первую бутылку соджу.       — Чимин, что с Тэхеном?       — Плачет по какой-то фигне, — мрачным тоном говорит Пак и залпом заливается алкоголем внутрь. — О твоих чувствах совершенно не думает.       — О моих? Какого хера? Причем тут я?       — Как же, — печальным тоном выдает тот. — Ты потерял…       Резко все вокруг начинает гореть, вспыхивает в секунду, начинает чернеть, слышатся крики и паника. Юнги тоже пытается спастись, тянет Чимина и Тэхена за собой, а те словно фарфоровые игрушки застывают, от чего бармен срывается на истерику.       — Мне очень жаль, — раздается с одной стороны.       — Так соболезную вам, Мин Юнги! — слышится с другой.       — Да какого черта! Чимин, Тэхен! Быстрее!       Все еще окутанный алым пламенем, Юнги пытается вытягивать друзей, но те таят в его руках, как воск, расплавляясь от высокой температуры. И вспышка. Белейшая вспышка, от которой бармен зажмуривает глаза и щурится, едва ли имея возможность открыть глаза от слепящего яркого солнца.       Зеленая поляна, голубое небо и яркое солнышко перед его глазами не вызывают ощущения спокойствия. Это пугает только больше. За спиной слышится плач, на что он моментально оборачивается, видя людей в черных костюмах.       — Я потерял что-то дорогое? Тэхен? — опускает взгляд на свою руку, которой буквально только что пытался вытащить друга из огня. — Тэхен! — вскрикивает он сильнее.       — Что такое, Юнги? Я здесь, — раздается голос по правое плечо, и бармен тут же оборачивается. Это действительно Тэхен, все такой же бледный, фарфоровый, но живой, облаченный в темный костюм.       — Чимин?       — Что, брат? — слышится по другую сторону.       Обернувшись к Чимину он видит и его, а в его руках плачущая Соен, прижимающаяся, не в силах сдерживать свои эмоции, рыдающая в голос и вновь наполняющая этот нелепый мир звуками.       — Чон…гук?       Стоит произнести и это имя, как перед ним теперь уже возникает силуэт приближающегося молодого человека. Верно, это был действительно Чонгук, молчаливо отходящий и указывающий рукой пройди прямо, а сам отходит освобождая путь.       — Ты должен попрощаться.       Юнги видит глубокую яму и сердце замирает.       — Отец? — сухими губами произносит парень и делает шаг вперед, а следом второй.       Неужели он увидит смерть своего отца, единственного человека в этом мире, которого он все еще мог называть семьей? Юнги идет быстрее и еще быстрее, почти срываясь на бег и не замечая слез на своих глазах. Ему не хочется верить, что внутри он, и почему-то тело все еще сомневается, сознание не дает принять этот факт, только сердце болит так сильно, словно внутри этой ямы вся сущность самого бармена, умертвлено ожидающая погребения.       — Отец!       Не давай дойти и пары шагов, его останавливает теплая увесистая рука. Обернувшись, Юнги встречается взглядом со своим отцом.       — Отец, ты жив! — с улыбкой и облегчением говорит парень, но только тело не подчиняется более сознанию и снова начинает болеть, голова кружится, а воздуха не хватает.       Внезапно руки касается чья-то теплая рука.       — Янлин… — на выдохе произносит Юнги. Верно, в это время он еще не встретил Янлин и понимает, что хочет увидеть сейчас её, среди стоящих живых друзей, хочет видеть именно эти яркие светлые глаза, но обернувшись видит мальчишку.       Сначала Юнги кажется, словно он видит себя, но когда мальчик поднимает взгляд, с болью в груди он узнает своего детского друга. Того самого, которого потерял однажды.       — Хен, — детским голоском выдает Юнги, начиная плакать. Даже трогает свои щеки, не веря, что он способен на такое. — Хен! Хен!        Но мальчик сжимает сильнее его руку и заставляет подойти к краю.       — Нет, хен, не заставляй меня, нет, хен! Нет! — кричит он, пытаясь вырваться от чужой руки.       А мальчик упорно ведет, пока не останавливается лишь у самого края огромной ямы. Юнги опускает взгляд и видит себя…       Он видит свое отражение в нижней части гроба, едва ли набираясь смелости поднять взгляд выше и увидеть совершенно белое, безжизненное, но все еще до безобразия счастливое лицо Янлин… А потом он перевел взгляд на маленький гроб рядом и взглянул на детское, такое знакомое ему лицо…       — НЕТ! — срывая голосовые связки с утра пораньше, Юнги вскакивает с постели. Его тело бьет лихорадка, а ноги отказываются слушаться, сердце выпрыгивает из груди.       Он не сразу замечает, как на колени упало влажное полотенце, а руки от дерганья уронили какой-то металлический предмет, разливая множество воды. Осматривая место происшествия, он понимает, что разлил воду из миски и уронил влажную ткань на свои ноги.       — Что здесь происходит? — сухо произносит парень, чувствуя, как пересушено все тело.       — Ночью ты много дергался и я проснулась, — встревоженно говорит девушка. — Ты весь горел и под утро стал снова дергаться. Тут нет лекарств, поэтому я попыталась приложить влажное полотенце.       Янлин была слегка сонная, словно не спала всю эту ночь и сидела возле него. Сейчас же выходила из душевой, видимо желая заменить воду на более прохладную. Она опустилась возле Юнги и поправила его одеяло.       — Я поеду домой и заберу свои вещи. Звонила Соен, она сейчас подъедет и завезет тебе некоторые вещи Чимина, чтобы было во что переодеться, — спокойно продолжает девушка.        Видеть ее живую оказалось намного приятнее, хотя волнение все еще окутывало его с головой. Когда она попыталась приложить снова холодное полотенце к чужому лицу, Юнги резко схватил тонкую руку и сжал посильнее, желая убедиться, что она теплая и живая.       — Это не сон?       — Какой еще сон? Я тут вожусь с ним, а потом благодарить не будешь? Нет, балда, ты не спишь!       Но Юнги убеждает это не сильно и он оглядывается по сторонам.       — Видимо ты простыл, прогулявшись вчера полночи в одной рубашке. Отдыхай.       — Раз не сон, мне надо в компанию…       — Я позвонила, Чонгук доедет и поставит тебя на очередь оформления нового паспорта, а так же разберется с твоей страховкой.       — С хуя ли ему позволят?       — Я тебя умоляю, Чонгуку-то и что-то не позволят?       Юнги снова опускается на подушку и ошарашенный смотрит на Янлин, которая продолжает говорить.       — Тэхен сказал, что приедет через час или два, привезет нам продуктов.       Юнги продолжает внимательно следить за действиями Янлин, чуть прищурив глаза, а та спокойно другой уже какой-то тряпкой протирает мебель, используя миску и воду.       — Что ты делаешь?       — Убираюсь.       — Зачем?       — Нам тут жить еще так то.       — «Нам»?       — Бомжевать меня отправишь? Господин Джехен отчетливо сказал, что жить мы можем тут вместе.       — Этот же «господин» и женой моей тебя назвал, так что же теперь…       — Вот видишь, какой понимающий господин нам попался!       Раздался стук в дверь, моментально нарушивший назревающий скандал, и Янлин, вытирая руки о собственную одежду, поспешила открыть. Сначала в квартирку прошел улыбающийся Чимин, а за ним подоспела и Соен.       — Еее, брат, как твои дела? — протягивает Чимин, проходя в помещение и скидывая немалую сумку с плеча. — Янлин сказала, ты приболел, я взял тебе побольше теплых вещей. Позже подвезу свою старую куртку, а там посмотрим по необходимости.       Юнги брезгливо посмотрел на чужие вещи, но отказываться не стал. Хотя ощущать себя в таком положении ему было еще более неприятно, чем ощущать себя погорельцем этой ночи, но все же он был благодарен.       — Вид у тебя совсем хреновый, — отмечает Пак.       — Юнги, может переоденешься сразу? — спрашивает Янлин, уже вскрывая сумку и доставая от туда футболки. — Хотя нет, давай что-то потеплее.        И протягивает ему уже теплое худи и спортивные штаны. Юнги же лениво, не вставая с постели, начинает переодевание. Смущается только Янлин, которая хоть и хвасталась вчера, на деле ничего под одеждой Юнги еще не видела. В отличии от спокойной Соен.       — Еду может сходить купить? — интересуется девушка.       — Тэхен сказал, что привезет чуть позже, он, вероятно, поехал закупаться.       — Дааа, а если они еще и с Гуком, то это надолго. Тому только дай повод собрать самый оптимальный набор продуктов, для него же это как новая компьютерная игра, которую он хочет на сто баллов пройти.       Юнги же лишь брезгливо посматривает на них, уже натягивая штаны и подвязывая на талии.       — Ааа! — резво, приметив больного, начинает визжать Соен. — Ты посмотри какой он миленький, — резво отбивает рукой чечетку на плече своего парня.       Чимин тут же оборачивается. Юнги стоит в полный рост, все еще подвязывая шнурки на штанах удобней. А восторг Соен объясняется тем, что хотя рост у парней и одинаковый, комплекция разительно отличается от чего одежда мускулистого Чима выглядит немного мешковато и нелепо.       Отсюда и выводы Соен:       — Да он же мечта любого гея!       — Пошла в жопу!       — Чимин, он уже и тебя приглашает! — подначивает она парня в плечо. А Мин лишь глаза закатывает и снова укрывается одеялом.       — Я думал, тебя уже отпустило, — спокойно заявляет Чимин, доставая оставшиеся вещи, помогая Янлин раскладывать их на полки. — Тэхен мне звонил, кстати, он сказал Гук уехал чуть ли не с рассветом, даже раньше чем тот проснулся. Видимо, много это все же хлопот, вон как засуетился.       Юнги же приподнял подушку, облокотился спиной на дверь.       — Так к чему тогда надо было говорить, что он с Чоном за продуктами поедет? Очевидно же, что того это совсем не волнует.       — Извините, — резко с сожалением говорит Янлин. — Только поняла, что даже чая налить вам не могу. Может, воды?       — Нет, спасибо, — отмахивается Соен. — Мне еще на пары идти, да и Чимину тоже. Мы потому так рано и приехали.       Юнги же перестал реагировать на все происходящее вокруг, все еще смотря прямо перед собой и вспоминая лицо приснившегося ему ребенка. Он бы решил, что увидел себя маленького, когда еще впервые подумал о суициде, но лицо было немного все же другое: менее пухлое, совершенно другая форма носа, удивительно, как он помнил такие моменты, но не мог вспомнить от куда знал этого малыша лет пяти…       Отвезя продукты хену и убедившись, что тот здоров в меру того возможного, Тэхен набрал еще раз Чонгука и убедился, что тот помнит про обещание заехать в страховое агентство. Поэтому он приехал в стены театра с чувством выполненного долга, но с внутренним беспокойством, что все реже и реже имеет возможность видеться со своим парнем. Ему бы очень хотелось, чтобы проблемы Мин Юнги отвлекли его от подозрений в неровности отношений, но, видимо, парень был слишком эгоистичным, и стоило ему абстрагироваться от того, как он тут же погружался в собственные думы.       — Эй, Тэхен! — резко обрывают мысли, и тяжелая рука падает на плечо, от чего Тэ оказывается моментально приобнятым на одну руку. — О чем задумался с утра пораньше?       Улыбчивости Минхека по утрам можно позавидовать, потому что не каждый способен отражать столько радости, приходя в столь ранний час, а он сейчас являлся сюда чуть ли не в восемь утра.       — Да так, ничего особенного.       — Готов сегодня начать репетировать?       — Ты о том, о чем говорил в больнице? Меня не выгнали?       — Конечно нет, — важным тоном заявляет Хек. — Разве кто может перечить моему слову?       — Хен, ты лучший.       — О да, повторяй это почаще. Ты выглядишь не выспавшимся.       — Да, я почти не спал, — тихо бурчит парень, проходя в раздевалку и раздеваясь.       — Ого, — Хек резко обогнул парня и присел на лавочку. — Со своим парнем небось всю ночь, — заигрывает он бровями.        А вот смущенному Тэхену вовсе не до таких забав: он резко осматривается вокруг и потом прожигающие гневным взглядом смотрит на старшего.       — Хен, не кричи так о таком.       — Ой, прости, но все же, я прав?       — Да какое тут, — Ким вешает куртку. — От него и поцелуя-то дождаться сложно, вечно пропадает где-то с тех пор, как я попал в больницу.       — Может, работает?       — У его семьи столько денег, что работать ему не надо ближайшие лет двести, а на учебу это походит все меньше, — не скрывая разочарования, проговаривает младший. А Хек видит в этом крайне удачное стечение обстоятельств.       — Так что же это получается, у вас все не очень гладко?       — Совершенно нет, — вздыхает Ким.       — Хм, ясно… То-то ты такой невесёлый в последнее время. Как жаль. Может прогуляемся тогда сегодня?       — ?       — А что, все равно у твоего парня нет на тебя времени.       — И то верно.       Переезд Янлин был показателем того, что девушка была настроена совершенно серьезно, и вряд ли эта новость могла полноценно обрадовать Юнги. Он только смотрел, как она нескончаемо заносила свои пакеты и потом с характерным бубнежем раскладывала все по ящикам, да еще и с такой нецеремонностью, словно они тут женатая пара. Благо, вещей у Мина сейчас было крайне мало, так что в итоге почти все место было предоставлено девушке.       — Что ты делаешь? — в итоге не выдержал Юнги.       — Как что?       — Ты же понимаешь, что мужчина и женщина не могут жить вместе.       — Тебя тут никто и не держит, — нескромно заявляет она.       — Чего, бля? — резко выпаливает Юнги, вскакивая с постели. Голова снова кружится, и он лишь слегка придерживает ее рукой, решительно и на эмоциях, стремясь покинуть это помещение. Но дорогу ему перегораживают. — Что еще? — спрашивает, закатывая глаза.       — Стой, я же пошутила.       — Я не тупой, сообразил, — с равнодушием повторяет он и пытается сдвинуть девушку, но та разводит руки в стороны и хмурится, не выпуская его из квартиры. — Да что ты привязалась-то?       — Ты болеешь, сиди дома.       — Ты охуела? Мне надо доехать до страхового агентства.       — Чонгук все сделает за тебя, тебе не стоит переживать слишком сильно.       — Заебись теперь, что, мне нужно теперь сидеть и ничегошеньки не делать?       — Ты мог бы помочь мне убраться!       — Я болею! — выпаливает он и резко отходит к постели, снова падая в нее и заворачиваясь теплым одеялом.       Юнги действительно чувствовал себя паршиво, и температура никак не красила ему это состояние. Поэтому он был подавленным и немного разбитым, однако без какого-либо желания отлёживаться в постели. Но уборка — увольте, явно не потрясающая затея. Поэтому ей Янлин стала заниматься в полнейшем одиночестве, игнорируя открытое наблюдение в свой адрес.       В какой-то момент она даже восприняла это словно она на смотринах, и какой-то богатый наследник решает, брать ли ее в жены, достаточно ли она хозяйственная женушка будет? Поэтому в ее голове была интересная игра, и в итоге все шло в разы веселее. А вот Юнги напротив, просто лежал и смотрел на мелькающую перед ним картину, отказываясь думать вообще о чем-либо.       Мысли вернулись к нему, лишь когда перед самым носом цокнула глубокая миска, из которой крайне вкусно пахло.       — Бульон, — пояснила Янлин. — Чтобы поправлялся.       Юнги поднял потухший взгляд и посмотрел сначала на теплую улыбку, а потом лучезарный взгляд. В голове только теперь мелькнули мысли об их поцелуе, сцене на том берегу. Из-за происходящего, тот момент словно на время выбило из его головы, и он попросту забыл — эта девушка призналась ему в чувствах. Сомнений, правда, о том, что было это сказано лишь из-за страха его потерять — становилось все больше.       Юнги поднялся и с благодарностью принял еду.       — Завтра утром мне нужно будет в театр, сегодня я попросила отгул.       — Заебись, наконец, смогу пойти куда захочу.       — Просто доверься Чонгуку и Тэхену, они точно решат все твои проблемы.       Юнги мог лишь смотреть на плавающую еду в супе, размешивая все ложкой. Было так странно осознавать, что и правда есть люди, которые не только могут сказать такое, но и действительно сделать.       — Ты так веришь, что они станут беспокоиться об этом?       — Тэхен так тебя обожает, он не оставит это в покое.       — Ммм… — протяжно мычит тот и снова продолжает есть.       — Тебе стоит больше доверяться людям, все видят в какой ты ситуации. В такую попадает далеко не каждый. Ты должен быть сильным, а мы побудем пока твоей опорой, — резко перед ним возникает еще и миска риса, а после и пара закусок из рыбки и мяса. — Как ты бывал для каждого из твоих друзей.       Юнги скептически посмотрел на девушку, но снова с благодарностью принял новую еду, отмечая, что приготовлено все не так плохо, как могло бы быть.       — Слушай, — все-таки он не выдержал и резко остановил трапезу, поднимая взгляд на улыбчивую девушку напротив. — Насчет той хуйни… Ну, там, когда я вытащил тебя из воды, — мнясь и запинаясь на каждом слоге, проговорил он, видя, как краснеют чужие щеки при попытке выразить полнейшее непонимание.       — Ах, ну, да, — робея подтвердила она. Хотелось бы ему сообщить о том, что ответ получить таки не мешало бы, и вообще, что это все слишком затягивается, но язык не поворачивался. Могла лишь поднять миску и попытаться сбежать от разговора, однако Юнги был проворнее. — Что-то хотел сказать?       — Я же, блять, так и начал, но, — он потупил взгляд в пол, оставляя рис, словно не может принимать чужую помощь, нет, скорее ее помощь в этот момент. — Не думаю, что и правда надо что-то.       — Успокойся, я и так уже все поняла. Не обязательно столько раз отшивать меня, — как можно спокойнее проговорила девушка и резко выдернула свою конечность из чужой хватки. — В конце концов — ты не последний парень в Сеуле. Я живу тут, потому что уже не могу вернуться к своему парню, а денег у меня не так уж и много, да и вообще, помогаю лишь потому, что ты болеешь.       — Хорошо, — говорит он и больше еду не трогает, отворачиваясь лицом к окну и снова закрываясь одеялом. Это ведь хорошо, что она все понимает? Юнги обязан убедить в этом хотя бы самого себя.       Когда репетиции были окончены, Тэхен прошел в раздевалку и взял свои вещи, однако не спешил уходить. Он стоял возле своего шкафчика и продолжал всматриваться в телефон, однако тот все еще не показывал пропущенных вызовов или чего-то такого.       — Ты сегодня весь день в облаках, — слышится возле уха голос Хека, и Тэ тут же оборачивается.       — О, Сомбэ, тоже домой?       — Да, тебя подбросить?       — Не стоит, я сам.       — Что-то случилось?       — Ммм, нет, — сначала отрицательно взмахивает головой, но не успевает старший и куртку надеть, как Ким уже передумывает и меняет ответ на вопрос. — Собэ, а ты уже с кем-то встречался?       Минхек от такого вопроса чуть щуриться, выпрямляется и недолго всматривается в чужое беспокойство, неприкрытое на красивом личике.       — Встречался.       — Знаете, мой парень у меня первый, так что мне не с чем сравнивать, — с неловкостью девственной школьницы начал Ким издалека.       — И?       — И как Вы думаете, если девушка спрашивает «достаточно ли сексуально» и прикрепляет к сообщению какую-то фотографию, о чем может идти речь?       — Так, секунду, — с видом вселенской важности Хек опускается на лавочку, укладывая куртку возле себя. — Речь о твоем парне?       — Да! Я не копался в его телефоне, просто хотел отнести, когда он забыл, я даже не думал никогда, что его номер есть у кого-то, при мне он всегда просто игнорировал попытки наладить с ним связь, если это не друзья его родителей. А сейчас… увидел фотографию от некой Джин и, вот, вопрос, достаточно ли сексуально.       — Ооо, — тянет Минхек и пытается скрыть улыбку на своем лице, тут же перехватывая ситуацию и не разбираясь, начинает тянуть канат в свою сторону. — Видимо, он все-таки понял, что мужчины это не его. Возможно, ты ему был интересен или просто, чтобы родителей попугать. Нет? Он ничего не говорил на счет родителей?       И резко тут в голове вспыхнула мысль, что поведение Чона кардинально стало отличаться именно после встречи с родителями. Он даже не извинился за их поведение или нечто подобное, не интересовался, серьезные ли повреждения, просто перестал появляться, находя красивые и романтические отговорки по типу того, что будь они там вдвоем, он бы не удержался.       — Ну, было… Он познакомил меня с ними. Знакомство прошло не гладко, и после Гук резко отдалился.       — Тогда как он относился к родителям? Слушался их?       — Вроде как да, очень примерный ребенок.       — А теперь, когда они недовольны тобой, резко завел отношения с девушкой? Так тоже не мудрено. В любом случае, я не хочу тебя расстраивать, но и не могу скрывать свои догадки… Тебе лучше покончить с этим первым, чтобы не бросили тебя, — поспешно заговорил Минхек, в два счета подлетая к Тэхену. И было даже не ясно: все это сказано, чтобы перетянуть Тэхена на сторону свободных людей, дабы собственноручно забрать его или же Минхек сам верил в сказанные им слова.       Одно было понятно наверняка — шокированный взгляд Кима говорил о полном доверии в этом вопросе. Наверное, в первую очередь так все и было, потому что это как никогда лучше описывало и проясняло ситуацию, случившуюся за последнее время.       — Вот оно как, — со вздохом проговорил Тэхен.       — Так, прости, ты расстроился, — резко парень засуетился вокруг, пока просто не приобнял его одной рукой. — Отставить печали, идем, заставлю тебя забыть о плохом. Знаешь, я так понял, твой парень никогда не был с тобой особо романтичным? Может… я бы мог показать тебе, как должны выглядеть свидания, когда человек действительно нравится, и ты бы сравнил? Оценил уровень его симпатии к себе?       — А? Нет, спасибо! — резко понимая сложившийся момент, Ким одергивает чужую руку со своего плеча и отлетает от старшего как от огня, тут же накидывая куртку на свои плечи. — Чонгук не из таких, он просто немного другой. Заверяю тебя, сомбэ, все вовсе не так… какая чушь!       — Ты сам-то в это веришь?       Но Тэхен не желает больше слушать подобное, просто захлопывает дверь с другой стороны. Но самое обидное здесь то, что каждое слово старшего так жестоко похоже на правду.       В добавок ко всему, Чонгук снова возвращается поздно с работы, даже не замечая, как его встречает слегка сердитый Тэхен. Последний всегда говорил, что готов отпустить если надо, но точно не готов быть обманутым дурачком, который перестал понимать планы младшего.       — Где ты был? — пытаясь максимально не походить на ревнивую жену, произносит Ким. — Ты пришел позднее обычного.       — Задержался по делам, — не видя никаких перемен, Чонгук прошел на кухню. Еды там не было, даже в холодильнике. — У нас закончилась продукты?       — А ты не поел где-то там? Неужели покормить было некому…       — … — Чонгук прищурился, осмотрел своего парня с ног до головы. — Что-то случилось?       — Ничего.       — Ведешь себя как тетушки из телевизора, — равнодушно заявляет парень и идет в сторону душевой, Тэхен же пытается семенить за ним следом.       — Что? Да как ты так… Я был уверен, что раз ты задержался, то зашел перекусить.       — Не хочу тратить лишнее, — поясняет тот, включая воду и примеряя, теплая ли. Не стесняясь бубнящего Тэхена, Гук приступает расстегивать рубашку.       — И на что тогда ты тратишь, раз стал таким экономным?       Чонгук лишь вздыхает и оборачивается к Киму, хмуря брови.       — Ты решил со мной душ принять? Я слишком устал для этого!       Увы и ах, как бы продолжать не хотелось, Гук выставил его за дверь. Обидно? Не то слово! Тэхен хотя всегда и жаловался, что его парень очень сильно замкнут и совсем не романтичный, все равно не привык к подобному обращению.       — Что? Теперь и обнять меня сил не находишь? Чем это ты занят таким?       Конечно же, как любая ревнивая тетушка с экрана, первым делом Тэхен наплевал на гордость и попытался заглянуть в чужой телефон. Пароля он, как оказалось, не знал. Зато сообщения от некой Джин сыпались градом.       «Завтра мы продолжим и это не оговаривается! Будь добр, больше не уезжать среди дня!»       Гласило очередное сногсшибательное сообщение, заставившее Тэ едва ли не швырнуть телефон. Так гневно он себя еще не ощущал, впервые понимая всех тех стервозных дамочек из сериалов, заставших мужей за изменой. Как бы не хотелось признавать, но Минхек оказался прав, и от этого становилось едва ли не смертельно больно.       Тэхен был так разозлен, что упустил момент, когда Чонгук покинул душевую, прошел в комнату и устало завалился на их общую кровать. Можно было бы даже его простить хоть немного, обними он в этот момент, но нет, никаких объятий, теплых слов или легких поцелуев не последовало. А обернувшись, Тэхен обнаружил лишь своего спящего без задних ног парня.       — Что? Устал? Небось с ней целый день ходил по магазинам?       Тэхен обернулся снова набок и едва ли сдерживал слезы. Ему тоже не хотелось быть той ужасной тетушкой, что подозревает, но сколько бы он не думал, слова Минхека мантрой вертелись в голове, а других пояснений ему никто дать не удосуживался, так что было просто невозможно что-то разобрать.