from zero

Кан Сыльги привыкла получать желаемое собственными силами, не важно, человек это или статус, вещь или признание. Если бы можно было выбрать слово, которым попросили саму себя описать, стопроцентно на лбу красовалось бы «упорство», яркими, аж со ста метров видимыми буквами. Именно из-за него, бесстыжего, Сыльги уже несколько дней подряд искала любой повод, лишь бы заскочить в клубнично-белое кафе, но всё ещё не знала, как себя вести - очень нервничала, гугля "как познакомиться с красоткой", и задыхалась от тупости вариантов. Заодно и от любого, кто посмел слишком долго разговаривать с её сахарной принцессой. Поэтому просто садилась в слабо освещённый уголок и прожигала взглядом, жутко боясь подойти и хоть что-нибудь уже сказать. Упорство – великая вещь. Но только не вместе со стеснением. Базовый набор человека-невидимки сегодня не прокатит (нельзя посрамить онни), приходится отложить солнцезащитные очки и украденную у Чанёля кепку. Сыльги надевает своё самое красное платье, лепит под глаза три слоя консиллера и затягивает хвост, чтобы лицо казалось не таким опухшим. Мягкие, разжёванные кроссовки приятно облегают ногу, с собой – побольше воды в сумке, но вот солнечный свет, засранец, дико слепит. Правда, в машине Хёён затонированные окна, так что мучения кратковременны. Почти всю дорогу онни ругает Сехуна всеми известными словами, резко тормозит у переходов, не замечая знаков, а Сыльги с интересом смотрит на её племянника, о котором никогда раньше не слышала. Конечно, потерять невинность с кем-то вроде О Сехуна – сущий кошмар (в таких делах Сыльги много понимает), да вот только то, что Чондэ прое…пропустил свой первый раз именно так, скорее правило, чем исключение. Ну давайте по-честному: Сехун ведь красавчик. А когда ты неопытный и наивный настолько, что это аж из взгляда кричит, влюбиться нужно в кого? Конечно же в развратного и дичь какого сексуального парня, который выгонит на следующее утро и ручкой помашет, хорошо, если хоть покормит. Плохие мальчики для того и существуют, чтобы сердца разбивать, все через них проходили, даже Сыльги, но давно, и речь вообще не об этом. Чондэ, этот только-только перешагнувший восемнадцатилетние мальчик, выглядит настолько расстроенным, что хочется обнять и потрепать по волосам. Что Сыльги и делает, потому что устоять невозможно. - Чем скорее его выбросишь из головы, тем легче станет, - говорит, наклоняясь, и не может винить Чондэ за то, как отдёргивается. Всё же стоило принять душ ещё раз. - А я из окна - ещё быстрее, - заявляет с водительского сидения Хёён, поглядывая в зеркало. – Как только найду, отлуплю так, что реветь будет сутки. - Нуна, я же сам… Раздражённо-смущённый голос племянника тонет в невнятном бормотании. Вот бывают же прирождённые милахи, а. - Сам, конечно. Последний раз такой «сам» залез тебе в трусы прямо на остановке, пока я не пришла и не врезала!.. Сыльги делает вид, что занята проплывающими домами и пейзажем, но даже через расстояние чувствует жар от чужого вспыхнувшего лица. Хёён говорит как ни в чём не бывало, ничего не смущается. Это в ней всегда нравилось, хотя сейчас, возможно, полезнее было бы успокоить парня, а не тыкать носом в проступок. Все же были в его возрасте, какой только ерунды не творили. На следующем повороте дорога поведёт к кафе, внутри Сыльги разливается колкое, приятно урчащее тепло. Не исключено, что это голод, но предвкушение встречи всё равно сладкое. Вдоль вычищенного асфальта легко качаются деревья, на некоторых ветках распустились пронзительно розовые, будто неоновые соцветия. Из всех сортов сакур Сыльги нравится именно этот, больше похожий на сливу – дерзкий, привлекающий внимание и по-настоящему свежий. Онни припарковывает машину в десятках метрах, почти на углу, и дальше идти придётся пешком. С превеликим удовольствием, знаете ли.

---

Внутри кондитерской всё так же пахнет клубникой и почти приторной сливочной сладостью, ещё немного – кофе и свежестью японского парфюма, к которому Сыльги так и не смогла привыкнуть. Среди присутствующих она – самое яркое, какое-то аляповатое пятно безумного красного цвета, мгновенно привлекает всеобщее внимание (и не то, чтобы положительное). Хёён, контрастно белоснежная, тоже вызывает бурю негодующих шуршаний, только вот ей даже в глаза боятся смотреть. Но вот девочки-официантки одобряюще хмыкают, носятся в неизменных бордовых юбках и топах всем на зависть, и мгновенно ощущется пронзительное родство. С последнего посещения стало намного больше парней – может, потому, что недавно про это место рассказали в популярном журнале? Да, Сыльги следит. Готова отстреливать конкурентов хоть сейчас. На этот раз Джухён («Айрин» - кодовое имя, такое же, как у главной задиры Сынван – «Венди», или как «Джой» у потрясающе улыбчивой девочки-повара) вся в ворохе нежно-кремовой, мягкой ткани. Раздуваясь от сквозняка, очень свободная рубашка делает открытые плечи ещё более тонкими и беззащитными на вид, так и хочется на них броситься, закрыть собой, чтобы никто на такую красоту не смотрел. Волосы собраны в небрежный пучок, тёмные пряди так красиво выбиваются, что Сыльги едва слышно вскрикивает подбитой чайкой. Крохотные жемчужные серёжки и вполовину не настолько изящные, как вежливая полуулыбка, а что говорить об этих алых губах. А брови, брови – такие прямые и ровные, как дорога в рай, господи боже. Хёён просит племянника занять свободное место, совершенно спокойно осматривает пирожные на витрине, пока с Сыльги от смущения семь потов сходит. Больше всего переживает за уши – чёрт дёрнул волосы собрать, они же ещё больше теперь торчат, совсем заметно. Уши – вообще слабое место, одна из причин, по которым Чанёль так не полюбился. Потому что такие же оттопыренные. Постоянно о своих напоминают. В итоге, онни решает взять нечто сверхромантическое и влекущее под названием «sakura cake», нежнейше-розовый чизкейз на ягодно-песочной подушке, сверху – едва заметная полоса желе, в котором застыли только распустившиеся цветки. Для Чондэ же Хёён выбирает суперкалорийный завтрак (и это почти в обед), аргументируя тем, что переживание нужно заесть, чтобы поднять настроение. И ничего лучше, чем пышные, почти плавающие в меду панкейки, присыпанные орехами и корицей, нет. Может, она и права. Всё верно движется к кассе, ладони начинают потеть сильнее. Сыльги пытается незаметно посмотреть на себя в любой отражающей поверхности, а ещё успевает угрожающе зыркать в сторону парней, явно на Джухён пускающих слюни. И вот, момент пришёл: подняв голову, взгляд Сыльги встречается с чужим, и сердце прямо вопит от счастья. Потому что Джухён улыбается не вежливо. По-настоящему. Ничего не замечая, Хёён делает заказ, успевает ещё и расписаться в блокноте узнавшей её официантки. В голове Сыльги ветерок гуляет очень весенний и свежий, такой же, как едва заметный румянец на чужих белоснежных щеках. Джухён, протягивая чек почему-то Сыльги, не дёргается и пугается, когда пальцы соприкасаются. Простое движение, а всё внутри замерло; можно поклясться, что это было сделано нарочно. Хёён, непонимающе моргнув, пожимает плечами и идёт к занятому столу. Сыльги едва краснеет и забирает чек. (позже она найдёт в нём крошечный номер телефона) (с тонким ароматом клубники) (о боже)

---

Вроде бы только моргнула, а прошло уже пару часов; терпеливо подождав, пока Чондэ прикончит свой затракобед (или он его), Сыльги вспоминает о кое-каком деле. Важном и безотлагательном, разумеется, которым следовало бы заняться с самого утра. Хёнвон, ещё будучи трезвым (не упал, поднявшись с пола), попросил встретить с вокзала племянника, всё же успевшего вырваться с учёбы ради регистрации – мол, завтра на работу, больше не может врать по болезни, а Хосоку тоже нужно будет проторчать на совещании. Сыльги через двадцать минут должна ждать возле платформы, а по-прежнему пытается запихнуть в рот пятый кусок чизкейка и подворовывает с тарелки Чондэ бананы. Пережёвывая безвкусные лепестки, пытается не вспоминать о том, что творил этот Хёнвоновский любимчик ещё пару лет назад, будучи бесстрашной школотой, но позор из памяти просто так не выкинешь, не придавишь. Скажем так, когда Чангюн уехал учиться в Киото, выдохнули все. Как он вообще смог поступить в такое крутое место самостоятельно – по-прежнему вопрос открытый, да ещё и на «искусство и гуманитарные науки», аж завидно. Учитывая, что Киотский университет обычно одобряет только одного абитуриента из пяти, Чангюн не только подозрительно легко проскочил, но ещё и занял почётное место в топе лучших. Хёнвон чуть сознание не потерял от гордости, сделал копию подтверждающего письма и повесил в рамку, так и висит в сеульской квартире. И вот сейчас зазнавшегося второкурсника предстояло доставить домой, при этом не убив из-за шуточек и подколов, не выбросившись по дороге из такси. Потому что себе дороже вступить в перепалку – откусит руку не по локоть, а по плечо. Насколько Сыльги поняла, с Хосоком Чангюн ещё не знаком. Может, хоть он его проучит. Приходится спешить, набивая щёки, скомкано прощаться. Потрепав по пути светлые волосы Чондэ, Сыльги пользуется тем, что онни отвлеклась на чей-то звонок, наклоняется к чужому уху и шепчет, что Сехун такого милашку вообще не заслуживает. Это правда, как бы (втайне) ей рыжий бес не нравился – незачем тратить прекрасные первые чувства на кого-то настолько испорченного. Но грустный взгляд в ответ говорит, что это сердечко будет ныть ещё долго. Теперь самое важное – и самое опасное. Сыльги бросает быстрый взгляд на кассу, и вот это поворот – Джухён вздрагивает и резко отворачивается, принимаясь возиться с бумажками заказов. Она смотрела. Из всей толпы покупателей и тех, кто занял столики, взгляд застыл на Сыльги, будто никого больше не существовало. И ничего. От этой мысли вдруг хочется сесть на пол и спрятать лицо, чтобы не так позорно радоваться. Но мир жесток, время поджимает. Чангюн без вариантов влезет в какую-нибудь гадость без присмотра. Задевая все углы и официанток, Сыльги, вся такая ярко-алая и огненная, всё равно проходит так, чтобы оказаться рядом с хозяйкой кондитерской. Та по-прежнему чем-то шуршит, успела уже сбегать в подсобку, так что теперь, сдувая с лица мешающие пряди, особенно напряжённо смотрит на кассу. - До свидания? – неуверенный хрип рвётся из горла, сухости после попойки не помогли даже калорийные вкусняшки. - До следующей встречи, - ответ звучит мгновенно. А ещё теперь Джухён смущённо улыбается, и Сыльги реально боится, как бы из носа не хлынула кровь, фонтан целый не залил пол, меняя название кафе на «кровавую мэри», потому что невозможно быть красивой такой. Совершенство посреди бетонной коробки, мечта каждого тупо лыбящегося задрота здесь – о, в этом можно не сомневаться. Не в обиду другим девочкам, но Джухён вне какой-либо конкуренции. Даже сакура нервно цветёт в сторонке.